Льео понуро сидел за письменным столом, подперев подбородок кулаком и гипнотизируя взглядом окно. Его комната также была оформлена все в тех же голубоватых, плавно перетекающих в приглушенно-синие тонах. Как только я вошла, сразу отметила, что среди просторного помещения с очень высокими потолками мальчик кажется совсем маленьким — младше, чем есть на самом деле.
— Льео, к тебе пришли, — привычно холодным тоном обратился к нему Тэйн. — Фрида побудет с тобой этим вечером.
Тот никак не отреагировал и лишь после того, как брат снова позвал его по имени, хмуро бросил:
— Мне нянька не нужна.
Тэйн оставил это заявление без внимания и, уже обращаясь ко мне, сообщил:
— Мне пора идти. У Льео иногда случаются неконтролируемые всплески. Что делать в таких случаях, ты знаешь — принцип тот же, что при работе в связке со мной. Обычно это явление кратковременное, но если все-таки справиться не удастся, на тумбочке специальные пилюли, растворишь одну в стакане воды.
Убедившись, что я все поняла, куратор бросил быстрый взгляд на часы, сказал, что вернется около десяти, и ушел, на миг обернувшись в дверях. Судя по выражению лица, он намеревался что-то добавить, но это что-то так и осталось неозвученным.
Когда за Косичкой закрылась дверь, я немного помялась и присела на краешек кровати. Опыт общения с детьми у меня был крайне скудный, если не сказать, что отсутствовал вообще. С младшими братьями Далии я при желании могла найти общий язык, но сидеть с ними ни разу не приходилось.
Льео желания общаться не изъявлял, демонстративно отвернувшись и продолжая пялиться в окно. Некоторое время меня это вполне устраивало, но вскоре молчание стало напрягать.
— За что наказали? — как бы невзначай поинтересовалась я.
До ответа мне не снизошли.
Интересно, все чистокровные ундины такие снобы? Даже мелкий и тот туда же!
Хотя вряд ли Льео заботила моя родословная. Наверное, окажись на моем месте любой другой, он бы тоже удостоился такого приема.
Еще раз осмотрев комнату, я увидела несколько открытых сундуков с игрушками, рядом с которыми на полу выстроился настоящий морской флот. Множество солдатиков, одетых в форму ловцов, стояли плечом к плечу, будто бы готовясь сплетать сеть. На полках книжных шкафов разместились парусники и фрегаты всех мастей, несколько больших ракушек, на одной из которых красовалась какая-то надпись, явно сделанная детской рукой.
Не утерпев, я подошла к шкафу и рассмотрела кораблики внимательнее. К своему стыду, в них я до сих пор разбиралась плохо, но различия были заметны даже невооруженным глазом. Вот этот явно быстроходный, а этот более тяжеловесный, но зато оснащенный мощной артиллерией.
— Это моя коллекция, — неожиданно прозвучало совсем рядом.
Льео шмыгнул носом и, взяв в руки один из миниатюрных кораблей, сказал:
— Самый любимый. Его мне на алые рассветы в позапрошлом году бабушка подарила. Это точная копия «Синего пегаса» — главной гордости флота. Ну, ты же кадет, наверняка о нем слышала. На нем адмирал Рей в море выходит.
Когда Льео заговорил об адмирале, в его голосе прозвучали трепет, восхищение и чуть ли ни преклонение. Похоже, Рей был для него сродни кумиру.
— Я тоже, как совершеннолетия достигну, в корпус поступлю, — важно сообщил мальчишка, водрузив свое сокровище на место. — Стану ловцом, а потом капитаном. А потом… знаешь, что потом?
— Что?
— Контр-адмиралом буду, вот что!
— Что ж сразу не адмиралом? — не могла не полюбопытствовать я.
Льео горестно вздохнул:
— Нет, с адмиралом Реем мне не тягаться. Может, позже, лет где-нибудь через сто, вызову его на честный поединок и побежу… победю… одолею, вот что!
Найти общий язык с братом Косички оказалось не так уж и сложно. Как выяснилось, он просто обожал море, корабли и все, что касается службы в Морском корпусе, поэтому точек соприкосновения у нас было более чем достаточно.
Мы расположились на мягком ковре, и Льео принялся выстраивать передо мной своих солдатиков. Слушать его рассказы было ничем не хуже, чем читать учебники, и, как ни странно, я почерпнула из них для себя много полезного. Даже стыдно немного стало. Непременно нужно восполнить пробелы образования, проштудировав книги о кораблях и военно-морских званиях!
Но пребывать в роли слушателя мне пришлось недолго. Как только Льео узнал, что я уже выходила в свой первый трехдневный рейд, его глаза ярко заблестели, выражая жажду узнать подробности. И я с удовольствием поделилась с ним своими впечатлениями, воспоминаниями, естественно, умолчав при этом о некоторых вещах.
— Вот здо-о-рово! — восторженно протянул Льео и тут же с досадой добавил: — А Тэйн мне редко такое рассказывает…
— Мне кажется, он тебя очень любит, — с улыбкой заметила я, вспомнив сцену в ночном лесу.
Мальчишка неуверенно кивнул:
— Наверное…
Отчетливо прозвучавшее в его голосе сомнение меня удивило, но он тут же добавил:
— Да, пожалуй, любит. Хотя мы никогда об этом не говорим. А вот родители Эрмира постоянно его целуют и обнимают. Ну, они люди, у них так принято. Эрмира такое сюсюканье нервирует, а я бы хотел, чтобы мне кто-нибудь тоже так любовь выражал. Нет, ты не подумай, я сюсюканья тоже терпеть не могу! Но вообще-то, если бы мама хоть раз поцеловала, — конечно, когда никто не видит, — мне бы, наверное, было приятно.
Льео вертел в пальцах солдатика и смотрел куда-то в сторону, а я в этот момент просто не верила тому, что слышу. Его откровенность меня просто поразила. Вернее, не откровенность, а то, что за ней крылось.
«У людей так принято», — снова и снова крутилась в мыслях сказанная им фраза. То есть у чистокровных ундин все не так? Неужели они все настолько холодные, чопорные, самовлюбленные и закрытые, что никогда не обнимут даже собственного ребенка?
Это казалось диким, но я понимала, что не только у ундин, но и во множестве семей аристократов подобные отношения являются нормой.
В этом свете я окончательно переосмыслила поведение Косички. Поднебесные, да это просто чудо, что при воспитании в такой семье он вообще со мной общаться стал! Пусть изначально и не по своей воле.
— Тэйн хороший, — словно прочитал мои мысли Льео. — Мама с папой им гордятся. Только мама жутко злится, когда он в свои выходные домой не приходит и на приемы идти отказывается. А Тэйн все эти балы и званые ужины вообще терпеть не может.
— Как твой друг «сюсюканье»? — пошутила я, желая внести в атмосферу капельку веселья.
Льео утвердительно кивнул и уже открыл рот, намереваясь заговорить, как вдруг его глаза резко поменяли цвет. Обычно голубые они приобрели глубокий оттенок ультрамарина, в то время как кончики его пальцев внезапно засветились.
— Ши! — ругнулся Льео, подняв на меня испуганный взгляд. — Начинается…
Что именно начинается, уточнять не требовалось. Спасибо куратору, он не только все отлично объяснил в теории, но и обучил на практике, так что действовала я быстро.
Ощутив хлынувшую от Льео энергию, тут же взяла его за руку и сконцентрировалась, осязая ее как свою собственную. Несмотря на возраст, он уже обладал довольно сильной магией, что чувствовалось всего через одно прикосновение.
Маленькая ладошка повлажнела, Льео часто-часто задышал, и стоящий на столе графин упал на пол, разлетевшись на мелкие осколки. Пролившаяся вода мгновенно собралась в тонкие струи, потянулась к нему, но близиться я ей не позволила. Протянула вперед руку, приложила усилия, и вода медленно, будто нехотя, снова растеклась в бесформенную лужу.
Я подумала, что на этом все закончилось, но ошиблась. Льео крепче сжал мои руки, задышал еще чаще, а уже через миг я почувствовала исходящую от него новую волну. Справиться с ней было в разы сложнее, чем подпитывать Тэйна в то время, как он сплетал сети. Принцип был похож, но куратор себя контролировал, никогда не брал и не давал лишней энергии, сейчас же все происходило спонтанно, бесконтрольно, и Льео едва ли сознавал, что делает.
Понимая, что сама справиться не сумею, я подалась к столу, потянув пыхтящего Льео за собой. С трудом высвободив одну руку, дотянулась до пилюль и стакана, дерганым движением едва не отправив его вслед за графином, и кое-как опустила в него пилюлю. Взболтав, поднесла стакан к губам мальчика и буквально заставила его сделать несколько глотков.
Некоторое время ничего не происходило, а затем кожа Льео неожиданно засветилась. По ней пробежало голубое сияние, сложившееся в замысловатые узоры, Льео судорожно вздохнул, по полу пронесся сквозняк, и внезапно все прекратилось.
Тяжело дыша, мы переглянулись, и губы мальчишки тронула несмелая улыбка.
— Круто, — прокашлявшись, сиплым голосом произнес он. — Ловко у тебя получилось!
С этим я была не особо согласна, но спорить не стала. Меня чуть потряхивало, — и не столько от нахлынувшего волнения, сколько от соприкосновения с чужой магией. Я уже знала, что магия у мальчиков-ундин просыпается гораздо раньше, чем у девочек, но все равно была удивлена. Льео был по-настоящему одаренным, и, кажется, повзрослев, он вполне может достигнуть уровня старшего брата.
ГЛАВА 21
Стрелки настенных часов преодолели отметку десяти вечера, а Тэйн до сих пор не пришел. К этому времени мы с Льео успели несколько раз обсудить службу в корпусе, поиграть в солдатиков и начали читать книгу о приключениях ловцов.
Когда куратор не явился и в одиннадцать, я не на шутку встревожилась. Что это за собрание такое, которое проводят фактически ночью?
Словно желая подлить масла в огонь моего беспокойства, на улице послышался какой-то шум. Отдернув невесомую занавеску, я выглянула в окно и увидела нескольких горожан, что-то взволнованно обсуждающих и направляющихся к своим домам.
— Что там? — поинтересовался Льео, тоже посмотрев в окно. — Куда они так торопятся? Ой, гляди, там и леди Эйравейн чуть ли не спотыкается, вот умора!
На самом деле уморительного было мало. Задержаться в доме чистокровных ундин мне было несложно, хотя завтра и предстояло раннее построение. Но сам факт отсутствия Тэйна как минимум настораживал, а как максимум заставлял всерьез опасаться, что случилось нечто плохое.
Когда наконец внизу хлопнула входная дверь, я встрепенулась и едва подавила порыв броситься на первый этаж. Правда, радость и облегчение уже вскоре сменились беспокойством еще большим, так как вместо Косички в комнату вошли его родители.
— Вы так рано вернулись? — удивился Льео, практически дословно озвучив мои мысли.
— Вам пора возвращаться в Морской корпус, — проигнорировав вопрос сына, обратился ко мне лорд Брогдельврок. — Благодарим за оказанную помощь.
На первый взгляд ундины казались спокойными, но я заметила на их лицах тщательно скрываемое волнение. Под ложечкой неприятно засосало, и мне очень захотелось спросить у них, что произошло, однако делать этого не стала. Навязывать свое общество тем, кто подобных мне в принципе на дух не переносит, — дело неблагодарное и последнее, чего мне хотелось.
Попрощавшись и сообщив, что Льео принял пилюлю из-за случившегося всплеска магии, я быстро спустилась вниз. Наспех обулась, накинула пальто, замотала шарф и, выскочив на улицу, побежала к воротам. Еще не выйдя за территорию особняка, увидела плавно приземляющегося неподалеку черного грифона, на спине которого сидел Тэйн.
Все-таки он вернулся!
— Что случилось? — подбежав к нему, взволнованно спросила я.
Не спешиваясь, куратор протянул мне руку, помогая забраться в седло, и, как только я крепко обхватила его за пояс, заставил грифона взлететь. Летун разбежался, мощные крылья рассекли воздух, и, перекрикивая ветер, Тэйн бросил:
— Летим в корпус, подробности потом!
Надо ли говорить, что после таких слов я всю дорогу не находила себе места? Полет казался невероятно долгим, мучительным, а тревожные мысли охватили меня настолько, что я не обращала внимания ни на усилившийся мороз, ни на стремительно замерзающие пальцы.
Плотнее прижавшись к Тэйну, обернулась в сторону моря и не сразу поняла, что с ним не так. Лишь спустя несколько мгновений дошло — всегда буйное, недремлющее, сейчас оно было спокойным. Темно-синяя вода будто застыла, забыв о существовании волн, и такое ее состояние казалось страшнее всякого шторма. Море выглядело неестественным. Мертвым.
На улицах Сумеречья царила суета, вызванная бегущими прочь от набережной прохожими. Грифон летел не слишком высоко, и, к своему изумлению, среди взбудораженной толпы я заметила не только людей и гномов, но и крупногабаритных подземных троллей. А еще, кажется, спешила ретироваться в глубь города банда северных орков, что уж совсем выходило за грани нормального! Когда это подобные личности позорно уносили ноги от чего бы то ни было? Они же всегда за любую потасовку и первыми лезут на рожон!
Тысяча кругов Глубины, да что вообще творится?!
Мы приземлились на центральном полигоне крепости, где помимо нас находилось еще несколько десятков ловцов и кадетов. Здесь стоял гул множества голосов, и служащие в корпусе, так же как и горожане, выглядели искренне обеспокоенными. Причем обеспокоенными — очень и очень мягко сказано.
Отводить грифона в ангар Тэйн не собирался и, оставив его рядом с другими летунами, потащил меня в сторону общежития.
— Быстро переодеваешься и на построение! — скомандовал он, когда мы добрались до моей комнаты. — У тебя две минуты, жду здесь.
Я справилась за полторы. Так быстро не переодевалась еще ни разу, но не на шутку разыгравшееся волнение подстегнуло ускориться.
— Ой, там такое, тако-о-е, — в унисон протянули сирены, в то время как я лихорадочно застегивала мелкие пуговки.
Они дразнили намеренно, и, попытайся я их расспросить, вместо внятных ответов услышала бы ехидный смех. Поэтому, не тратя времени, поспешила обратно в коридор и уже когда тронула дверную ручку, услышала тихое:
— Эй, доходяга ундинистая… смотри не помри.
Звучало очень «обнадеживающе», но поддаваться страху было непозволительно. Кадетам страх неведом!
Как и обещал, Косичка меня дождался, и на построение мы пошли вместе. Вернее, побежали. Хоть я и была относительно натренирована, за ним все равно не поспевала и давилась сбивчивым дыханием.
— Может, все-таки объяснишь, что п-происходит? — хрипло выдохнула я, силясь не отставать, и уже совсем не по регламенту выкрикнула: — Объясняй, ши тебя возьми!
Обернувшись, меня одарили таким холодным взглядом, что он без труда мог бы заморозить целое море. Да-да, мы сейчас в корпусе, притом на службе, и так обращаться к куратору непозволительно, но… но нечего томить меня неведением!
— Кто-то поднял целое дно, — сообщил Тэйн. — Все западное побережье кишит нежитью.
Нога как-то сама собой подвернулась, меня повело в сторону, и один шокированный кадет, подобно коврику, растянулся на холодном каменном полу. Пока куратор, ругнувшись, помогал мне подняться, я пыталась осмыслить только что сказанное. Даже не просто осмыслить — глубоко прочувствовать, проникнуться и принять как факт.
Как такое возможно? Как?! Уже и не упомнить, сколько лет ничего подобного не происходило. Это раньше, когда некроманты преследовались не столь сильно, в Сумеречье творился беспредел, и ходячие по улицам скелеты никого не удивляли. Но сейчас, в то время как все понимают, насколько опасна магия смерти…
Лихорадочно мечущиеся в голове мысли вылились во вполне закономерное и крайне эмоциональное:
— Глубина всех поглоти!
— Вы слишком часто неподобающе выражаетесь, кадет Талмор, — отчитал куратор, поставив меня на ноги. — Держите себя в руках.
Затем, не дав ни ответить, ни задать новых вопросов, бесцеремонно схватил за руку и снова поволок за собой.
На полигоне собрался не только наш отряд, но и некоторые другие, среди которых присутствовал в полном составе отряд капитана Диатея. Только вместо того, чтобы строиться отдельно, все ловцы и кадеты встали в несколько параллельных шеренг, готовые внимать капитану Вагхану. Именно он стоял в центре, внимательно осматривал присутствующих и одновременно давал какие-то указания старшим ловцам.