Он недовольно что-то буркнул в ответ.
— А, понимаю. Помнится, ты второго не хотел ребятенка. Женщины, женщины. Все решают за нас. — Дил затянулся горячим напитком. — Твоя Лита ничем не отличается от других баб, как бы ты её не превозносил, дружище. Бабы они и есть бабы. Они разве думают, кто платить будет налог? Кто будет кормить голодные рты? Им главное детей подавай. Инстинкты их материнские удовлетворяй. А кто твой кошелек удовлетворять будет? Мало антары крови нашей лакают, так и бабы еще больше высасывают. Вот они, наши истинные кровопийцы.
Таких высказываний Тэм выдержать не мог. Вскочив, он крикнул на Дила:
— У тебя, может, и высасывают! Что с тебя еще взять-то — мозгов нет совсем, одна дурь в башке твоей твердолобой!
Торопливо запихнул ноги в отсыревшие ботинки, швырнул на стол, не глядя, несколько медсангов. Этого было явно мало — выпил Тэм на большую сумму — но карманы опустели еще утром.
Хлопнул дверью, злясь на Дила и на себя. Ему было стыдно — и он не мог понять, отчего этот стыд никак не заглушался привычными подсознанию аргументами.
Поток машин на дороге поредел, поредел и ливень, превратившись в мелкий, нудный моросящий дождик. Тэм с облегчением повернул ключ зажигания.
…Домой он приехал в одиннадцатом часу вечера. Растрепанная Лита с малышкой на руках встретила мужа на пороге.
— Привет, любимый, — и чмокнула в небритую уже четвертый день щеку. Почувствовала запах спиртного, невольно отстранилась. — Проходи, умывайся. Ужин стынет. Будь только тише, пожалуйста, Лек уже спит, у него завтра какой-то важный экзамен.
Тэм заметил, что жена слегка отодвинулась от него. Злость потихоньку разгоралась в нем. Он умылся, переоделся, поставил ботинки сушиться. Мысль о промоченных ногах привела его в ярость.
«Надо было новую обувь брать еще месяц назад, — раздраженно подумал Тэм. — Теперь до выходных ходить в дырявой».
Он прекрасно знал, что вся прошлая зарплата ушла на лечение заболевшей Лотты, но это его никак не остудило. Напротив, как нарочно, всплыли слова Дила.
«А может, она и вправду… специально? Специально забеременела? Мы ведь с самого начала договаривались, что будет только один ребенок», — мелькнула тоскливая мысль.
Мужчина прошел на кухню. Лита уже уложила дочку спать и теперь ждала, пока супруг поужинает, чтобы убрать со стола. Когда вилка мужа вонзилась в горячую картофелину, Лита вскользь заметила:
— Послезавтра надо платить дуцент.
Тэм вспыхнул и с досады оттолкнул тарелку.
— Можешь представить себе, я помню об этом!
И только сейчас заметил, как сильно пылают щеки, как неровны движения жены, как пахнет на кухне разогревающей мазью.
Лита молча встала и вышла из комнаты. Тэм сжал губы — в нем проснулась совесть. Видимо, она заболела и поэтому хотела спросить, кто из них поедет сдавать кровь.
Обругав себя, он мысленно обрушился на Дила. Это напарник во всем виноват — наговорил ему с три короба, а Тэм теперь срывается на домашних.
Ковырнув еще несколько раз картошку, запихнул еду в холодильник. Аппетит пропал напрочь.
Лита лежала в их постели, отвернувшись к стене. Тэм потрогал разгоряченное от температуры плечо.
— Прости меня, — еле слышно прошептал он. — Я хотел сказать тебе, что сам сдам за всех этот проклятый налог. — И, нашарив в темноте худые руки жены, крепко сжал горячие ладони в своих — холодных, еще не успевших отогреться. Лита неслышно заплакала и уткнулась в грудь мужа.
* * *Малышка словно обезумела — первый раз она заревела, когда Тэм только погрузился в зыбкий, ненадежный сон, и замолкала, только когда выбившаяся из сил Лита качала её на руках. Он пробовал сменить жену, но Лотта ни в какую не хотела отрываться от матери.
— Колики, видимо, — устало вздохнула женщина, провожая супруга до дверей.
Утро встретило Тэма злостной головной болью. Бессонная ночь давала о себе знать. Едва вставшее, но уже ослепительно светившее солнце било прямо по глазам.
«По крайней мере, ботинки сегодня не промокнут», — невесело подумал Тэм. Он залез в свой грузовичок, завел машину и поехал.
Шины легко катились по мокрой дороге. Еще два дня, и он, наконец, поедет покупать себе обувь. Настроение Тэма слегка приподнялось.
Мужчина даже принялся насвистывать что-то под нос. Левая рука немного онемела, и он встряхнул его. Затекла, видимо, спал неудобно. Тэм хотел усмехнуться, но почувствовал, что левая половина лица совсем его не слушается.
Перед глазами резко потемнело, и тело, затрясшееся в судороге, по инерции швырнуло на руль.
*сангвис — серебряная монета.
*медсанг — мелкая медная монета. В одном сангвисе 100 медсангов.
Глава вторая
Сорок первый год Четвертой Вехи со дня подписания Договора между людьми и антарами
Лита стояла возле больничного крыльца, прислонившись к кованому черному ограждению. Солнечный свет пронзал воздух тысячей радужных пылинок. Черные ветви старой яблони потихоньку оголялись на свежем, прохладном, осеннем ветру. Красный, желтый, темно-фиолетовый, а с изнанки — безжизненно блеклые листья собирались в кучи под ногами рьяно работающего метлой дворника из числа местного персонала.
Все происходящее казалось Лите дурным, длинным, затянувшимся сном.
Врач в белом, измятом после ночного дежурства халате, сочувственно сообщил, что шансов у Тэма нет.
— Выбор за вами, — осторожно заключил доктор, — когда именно отключать аппаратуру. Но каждый день только продлевает его мучения — одной ногой ваш муж уже за Гранью. Кровоизлияние в мозг и травмы, полученные в аварии — вещи, несовместимые с жизнью.
Он бы еще долго рассказывал ей на привычном профессиональном языке, почему смерть Тэма — всего лишь дело времени, но Лита, тяжело оттолкнувшись от стены, на которую опиралась, поспешила покинуть желтушного цвета больничный коридор, в котором всё — пропитанный запахом лекарств воздух, спешащие по своим делам санитарки, серьезные врачи — буквально всё кричало о том, что здоровому, нормальному человеку здесь не место.
Женщина стояла и смотрела на медленно кружащиеся в воздухе листья. Слез не было — только тупая, засевшая где-то глубоко в груди игла изредка шевелилась, заставляя вздрагивать от внутренней боли.
Мысли вихрем накатывались одна на другую. Вот улыбающийся Тэм дарит своей невесте маленький букетик голубых полевых цветов, а вот счастливый отец забирает Литу с новорожденным из роддома. Она вспомнила его лицо вчера вечером — уставшее, недовольное; потемневшие от цемента крепкие ладони, нежно обнявшие жену в постели.
А теперь этого не будет. Ничего этого больше не будет.
В конце аллеи, прижавшейся к забору больницы, показалась фигура в черном, длинном плаще, белая маска с прорезями для глаз и губ на лице.
Антар.
В любой иной день Лита бы шарахнулась от него куда подальше, в закоулок, и не высовывалась, пока тот не оказался бы в другом конце улицы. Сейчас же она с каким-то холодным, отрешенным любопытством смотрела на приближавшегося. Ей вдруг пришло в голову, что жители Анарео, да и всей страны, в сущности, ничего не знают о своих — властителях? Поработителях? Хозяевах?
Помнится, как-то на работе подружка рассказывала шепотом, по секрету, что некоторые из антаров умеют исцелять людей одним прикосновением руки.
Может, этот — как раз из таких?
Литу словно ударило. Неожиданно для самой себя женщина бросилась под ноги черному плащу.
— Пожалуйста, помоги! Помоги! Я отдам тебе все, что есть, всё, что хочешь, только помоги!
В лихорадочном безумии она цеплялась тонкими руками за темную шерсть, то крича, то переходя на шепот, умоляя, прося, даже угрожая.
Антар, очевидно, был молод — он вздрогнул от неожиданности, когда Лита схватилась за низ плаща, затем отшатнулся.
— Убери руки!
Вырвав одежду, антар, не оглядываясь, поспешил убраться подальше от сумасшедшей из людского рода.
«А ведь мог и стражей вызвать», — в немом оцепенении подумалось ей.
Она так и осталась сидеть прямо на серой, местами выдранной из земли и поросшей травой, брусчатке. Какой-то прохожий обратил на нее внимание.
— Я бы на вашем месте не подходил так близко к антарам, — пробурчал он, помогая ей подняться. — В следующий раз последствия могут быть… кхм… немного не такими.
Лита посмотрела ему прямо в глаза. Серая, сходящаяся в зеленый цвет ближе к зрачкам, радужка ничего не выражала.
— Спасибо, — бездумно сказала она.
— Не за что, — проворчал мужчина. — Будьте осторожнее. Антары не помогают людям. Никогда.
И ушел.
Только сейчас до Литы дошел весь ужас её положения, и она, прижавшись щекой к холодному камню здания, молча зарыдала, закусывая губы и быстро-быстро размазывая слезы по лицу.
Сегодня срок уплаты дуцента. Это означало, что ей придется самой сдавать шестьсот миллилитров крови — так как Тэм, несмотря ни на что, еще жив, и считается самым обычным налогоплательщиком.
Если, конечно, Лита не даст свое разрешение на отключение аппаратуры.
Она посмотрела вглубь больничного широкого двора. Там виднелись голубые маленькие дома корпуса сдачи крови. До закрытия оставалось два часа. Но у нее нет возможности столько ждать — дома Лек, который не пошел сегодня на учебу, чтобы посидеть с маленькой Шарлоттой до возвращения матери.
Лите столько не потянуть — учитывая недавнюю кровопотерю объемом почти в литр. Ей не сдать шестьсот. Иначе дети — их с Тэмом дети — рискуют остаться и без отца, и без матери.
Женщина еще раз взглянула на корпус дуцента. Вытерла сухой, тыльной стороной ладони лицо и, судорожно вздохнув, заспешила обратно — в желтые стены, стягивающиеся черной пастью входа, туда, где лежал её муж, утыканный десятком игл, соединенных прозрачными трубками с капельницами, туда, где стоял сильный запах медикаментов и ждал серьезный врач в помятом белом халате.
* * *Получив все необходимые документы, Лита вышла на улицу. Там уже начинало темнеть. Следовало поторопиться — плакать она будет потом, ночью, вжимаясь головой в потрепанную подушку, чтобы не слышал Лек.
* * *Анастасия, писавшая мелким почерком в журнале инструктажа медицинского персонала, услышав стук, крикнула:
— Входите! — и отложила толстую тетрадь в сторону. Надо непременно поймать сегодня новеньких лаборантов и заставить их расписаться. Антары тщательно следят за всей документацией, которая имеет хоть какое-то отношение к забору крови.
В кабинет вошла измученная женщина с красными, опухшими глазами.
Анастасия, мельком, глянувшая на нее, сказала:
— Что-то вы припозднились. Мы скоро закрываемся. Снимайте обувь у порога, садитесь.
Лита разулась. Руки её дрожали, и она, присев на металлический табурет, спрятала их под стол.
— За кого сдаете?
Лита назвала по очереди: она, Лек, Шарлотта. Анастасия сверилась со списком.
— За вашей семьей числится еще один человек. Подойдет попозже?
Лита вздрогнула.
— Вот запись о смерти, — она протянула несколько белых листочков с нужной информацией.
Анастасия увидела дату и всё поняла. Ей стало немного жаль пришедшую. Но на всех жалости не наберешься — такова их работа.
— Проходите и ложитесь на кушетку, — велела она. — За вами будет четыреста.
Игла ловко вошла в вену, и темная кровь медленно потекла по трубке.
* * *Лита очнулась от резкого, невыносимого запаха, упорно бившего в нос. Медсестра размахивала перед её лицом ватой.
— Операции недавно? Кровопотери? — резко задала она вопрос.
— Да, три месяца назад, — пробормотала Лита, пытаясь сесть. — Роды, операция, почти литр крови.
— Лежите! — прикрикнула на нее Анастасия. — Почти — это сколько?
— Тысяча сто миллилитров, — прошептала женщина. Перед глазами стоял туман, в ушах что-то противно звенело.
— Не вставайте, — сказала медсестра и вышла в приемную. Там она взяла в руки пожелтевшую от времени папку с документами сегодняшних пациентов и задумалась.
Не раз ей попадались такие случаи, когда люди просили перенести дату сдачи или отказывались, мотивируя это проблемами, делами, болезнями. Заканчивалось все одинаково — она объясняла последствия, и большинство смирялись. А за теми, кто не смирялся, приходили стражи. Всегда.
Но у этой женщины сегодня умер муж, и дома, судя по всему, её ждали дети — одним из которых был трехмесячный младенец. Если Анастасия продолжит забор крови, пациентка рискует загреметь на больничную койку — и это в лучшем случае. Кто знает, чем всё обернется.
Сестра покачалась на стуле. Замороженные пакеты отправятся сегодня на склад. Если она поставит дату сдачи дуцента этим днем, а нужное количество сдаст со следующей партией — никто и не заметит. А если заметят, всегда можно объяснить это тем, что женщина пришла в конце дня, и пакет не успел пройти нужную обработку до конца. Нужную кровь либо сдаст сама, либо возьмет у тех, кто приходит отдать излишки за сангвисы.
Анастасия знала, чем рискует. Она вздохнула и сделала запись в бумагах.
Лита с тревогой ждала возвращения медсестры. Женщина удивилась, когда та нагнулась, чтобы вытащить иглу.
— Уже все?
— Да, — ответила Анастасия. — Следующий ваш визит — ровно через три месяца. — Она поставила на кушетку маленькую баночку с блестящими таблетками. — Вот, принимайте лекарство ближайший месяц, пока не закончится.
Лита взяла пузырек в руки. «Лурритан», — значилось на нем.
— Что это?
— Ничего особенного. Препарат железа, чтобы быстрее восстановиться.
Когда дверь за Литой закрылась, Анастасия еще немного похмурилась, а затем, застегнув папку, начала собираться домой. Где же бродят эти треклятые лаборанты? Она ведь сказала им зайти к ней после рабочего дня!
* * *Лита спешила со всех ног. Показалось, что медсестра забрала не всю нужную кровь? А вдруг это было сделано специально — и завтра в их дом придут стражи?
Да нет, что за глупости. Просто, пока она была в обмороке, пакет заменили. Не будут медработники связываться с антарами.
Надо торопиться — маленькая Лотта наверняка уже сильно проголодалась.
До дома оставался квартал, когда холодный вечерний воздух из чистого и прозрачного превратился в душный, наполненный гарью и дымом. Догорающий закат затянуло черной полосой.
Лите стало тревожно. Она побежала.
… Горел их дом — с покосившейся деревянной дверью, завалившимся на бок водостоком, проломившейся в одном месте черепицей. Квартира на первом этаже, дальше всех от входа. Лита едва не проскочила мимо — надеялась до последнего, что беда пришла не к ним.
Соседи уже вызвали пожарных, и те ловко разворачивали длинные шланги-змеи.
Лита в ужасе глядела на потрескивающие языки пламени, взвивающиеся в стремительно темнеющее небо.
Лек. Шарлотта.
Она дико закричала, впившись зубами в собственный кулак.
* * *Крина торопилась. Прошло не меньше двадцати минут с момента её побега. Тиур наверняка уже снарядил в погоню всех, кого смог найти.
На этот раз все будет по-другому.
Тиуру придется смириться с тем, что она не хочет сидеть в золотой клетке. Крина свободна. Свободна от дурацких обязательств, свободна от навязанных им правил.
Чуткий нос уловил запах дыма. Что-то горело — недалеко, в паре улиц отсюда.
Нужно было спешить — до ночи покинуть Анарео, а там она будет сама себе хозяйка. По крайней мере, стражи не успеют нагнать.
Но любопытство оказалось сильнее. В городе очень давно не случалось пожаров. Очень давно — от чего? От того момента, как Тиур решил за двоих, что Крина нуждается в безопасности, и запер её в своих хоромах?
Она горько усмехнулась. Нет, все-таки стоит проверить, что там — может, пожар сыграет ей на руку.
Возле горящего дома кричала и металась женщина. Из соседнего двора вышло двое мужчин и увели рыдающую. Пожарные лихо заливали огонь своими смесями, но пламя не желало так просто сдаваться. Крина подошла к одному из них.