— Эй вы! Убирайтесь отсюда, не то я…
— Элли, заткнись! Не зли их. Может, пронесет.
— Хорошо.
Я стояла в окружении грисков. Руки тряслись, как перед припадком падучей, в животе свинцовым комом морозил страх. А они не спеша ходили кругом, пытались что-то вынюхать.
— Не давай волю страху. Они от него наглеют.
Одна из тварей — огромный мохнатый паук — остановилась напротив. Повела туда-сюда усиками, издала противный стрекот. Я смотрела прямо на нее, а губы шептали: «Уходи! Меня тут нет! Пожалуйста!» С детства ужас как боюсь пауков. Гадина снова застрекотала, повела толстой, страшной клешней в мою сторону.
И я не выдержала.
С визгом «Помогите!» рванулась вперед, не разбирая дороги. Спину ожгло болью, это придало сил. Запоздалый крик Терри «Дура, стой! Нельзя бежать!» и все вокруг слилось, скомкалось в сплошное мельтешение пятен. Только мерзлая земля под ногами и дикий вой за спиной. Дыхания уже не хватало, воздух вырывался со всхлипами, но остановиться — смерть. Быстрый, быстрей! Беги, Элли, пока можешь!
Булыжник подвернулся, как нарочно. Как будто лежал на дороге и ждал, пока кто пробежит, чтобы сунуться под ноги. Чтобы беглецу потерять равновесие, покачнуться, бестолково взмахивая руками, упасть лицом вперед, ушибить коленку и порвать перчатку.
«Все», — поняла я. — «Теперь — все!» И сжалась. Пусть будет не очень больно.
Но вой за спиной сменился скулежом. Свист стали, короткий взвизг, шипение. Шли секунды, а боли не было. И я рискнула открыть глаза и повернуться.
Юноша танцевал в окружении чудовищ. Два коротких меча, как продолжение рук, мелькали с такой быстротой, что их почти невозможно было увидеть — сверкающий смертоносный веер. Твари ревели, огрызались, атаковали. Казалось, еще секунда, и безумца ждет мучительная гибель, но раз за разом клыки и когти грисков ловили пустоту, а его клинки разили без промаха, отрубая конечности и вспарывая плоть.
Из прорех на телах чудовищ сыпалась мелкая черная пыль.
Еще секунда, и жалкие остатки стаи отступили, разбежались по переулкам, растворились, растаяли в чернильно-черных тенях Изнанки. А мой спаситель встряхнул мечами, сложил в ножны за спиной и повернулся.
— С вами все в порядке? — он наклонился, чтобы протянуть мне руку. И только взглянув в его желтые кошачьи глаза, я поняла, что ошиблась. Низкорослый незнакомец не был мальчишкой. Он даже не был человеком.
— Кажется, да, — от ужаса зуб на зуб не попадал. И очень хотелось плакать, но нельзя. Не время, не место. — Спасибо, вы спасли мне жизнь.
А он застыл, вглядываясь в мое лицо. Будто увидел в нем что-то очень важное. А потом тихо спросил:
— Элисон?
Я тоже замерла. Прямо сидя на земле. Даже про боль в ушибленной коленке забыла, так удивилась.
— Элисон, это ты?
Я моргнула:
— Вы меня знаете?
Я бы поклялась в зале суда на священных символах, что никогда не встречала его раньше. И все же в нем было что-то смутно знакомое. Так, бывает, мучительно пытаешься вспомнить вчерашний стершийся из памяти сон.
— Вряд ли, — насмешливый голос Терри разрушил напряженное молчание, с которым мы вглядывались друг в друга. Мы оба, не сговариваясь, посмотрели на него:
— Ой. Вы так похожи! Вы родственники, да?
— Да.
— Нет!
Оба ответа прозвучали одновременно.
— Так да или нет? — Сидеть на земле было холодно. Я встала. Хорошо, что уже морозы — платье почти не запачкалось.
В голове ощущалась какая-то пустота. Я знала, что надо бы удивиться, что незнакомец может видеть Терри и говорить с ним. Но удивляться не получалось. Слишком много всего случилось за короткий срок. И что-то внутри подсказывало: это только начало.
— У тебя кровь, Элли, — сказал Терранс.
— Где?
— Сзади. Позволь, я посмотрю, — незнакомец развернул меня, и только тогда я почувствовала, что левое плечо больно тянет, а по спине стекает что-то липкое.
— Гриск когтем зацепил.
Я безуспешно выворачивала шею, пытаясь увидеть, что там сзади. Кажется, все было плохо. Платье порвано. И кровь.
— Я пропала! Саймон меня убьет, Терри! Или даже хуже — отправит к маменьке. Он же никогда в грисков не поверит! А если поверит, запрет на всю жизнь, чтобы не выходила…
— Тихо, тихо, принцесса. Не надо столько эмоций. Мы с Рэнди сейчас что-нибудь придумаем. Так ведь, Рэнди?
Мне стало стыдно, что я совершенно забыла о правилах приличия и своем спасителе.
— Простите, я дурно воспитана, но, надеюсь, пережитое потрясение хоть немного оправдывает мои манеры. Искренне и от всей души благодарю вас за спасение жизни. Вы правильно сказали, меня зовут Элисон. Элисон Майтлтон. А это мой друг — Терранс. Он призрак. Ваше лицо кажется смутно знакомым, и вы знаете мое имя. Могли ли мы встречаться раньше?
Незнакомец опять начал разглядывать меня. Так, словно искал что-то. И не находил.
— Пойдемте, леди, — медленно сказал он наконец. — С вашей раной действительно лучше что-то сделать.
— И с платьем, — подсказал Терри. — И антидот неплохо бы.
Мой спаситель кивнул и зашагал вперед, словно не сомневался, что я пойду за ним.
— Извините, — я догнала его и пристроилась рядом. Он так быстро шел, что приходилось почти бежать. — Не могли бы вы представиться?
Он остановился. Резко. На секунду поморщился, словно от боли. Потом взял мою руку и поднес к губам:
— Рэндольф, леди Элисон. Просто Рэндольф.
Глава 8. Он нам поможет
Элисон
— Это не лучшее место, — повторил Терранс. Наверное, в пятый раз, не меньше.
— Я знаю, — терпеливо ответил Рэндольф.
— Мне кажется, здесь не так плохо, Терри, — робко попробовала вмешаться я.
Если сказать честно, тут было ужасно. Какой-то склад с кучей пыльных мешков — тесный и пропахший мышами. Неопрятный старик провел нас сюда из своей лавки узким коридором.
Терри прекратил бегать по комнате.
— Мне не нравится. Все эти монгрелы, друидская шушера и ставленники человеческих магов! Готов спорить, твой друг занимается скупкой краденого, Рэнди. Если стража княгини Исы пороется по этим мешкам, у них возникнет много неприятных вопросов. Нечего Элли делать в таком месте!
— Он мне не друг. И у меня нет других должников в Рондомионе.
— Отведи ее к себе домой!
— Не могу.
— Почему?
— Просто не могу.
— Сколько лет прошло для тебя, Рэнди? Не знал, что иные клятвы со временем скисают, как плохое вино.
— Мой князь — гость повелительницы Рондомиона, — ровно сообщил Рэндольф. — Ты хочешь, чтобы я привел Элисон во дворец княгини Исы?
Призрак понурился.
Я растерянно разглядывала этих двоих. Пусть первый — темноволосый, а второй — светло-русый, пусть у Терри глаза зеленые, а у Рэндольфа желтые, пусть один — призрак, а другой из плоти и крови, наконец. Когда они стояли вот так рядом, невозможно было не заметить сходства.
— Все-таки вы родственники, да?
Терри закатил глаза. Рэндольф подошел к ближайшему мешку и попытался отряхнуть его. Пыль поднялась в воздух, я чихнула.
— Садись, Элисон.
— Спасибо. Так вы родственники? Я же не слепая. И не ребенок. Прекратите делать вид, что я ничего не могу понять!
— Ты действительно ничего не можешь понять, — буркнул Терри. — В этом-то и проблема.
— Мы из одного клана. Танцующие-с-Ветром, фэйри Гэльских холмов.
Я открыла рот. Самые настоящие фэйри?!
Ну, то есть я была уже на Яблоневом острове, видела ши. Но это же совсем другое. То путешествие было как сон. Чего-то, чему совсем нет места в обычной, скучной жизни. А Терри и есть моя обычная жизнь. И он — фэйри. Нисколько не воображаемый, потому что вот рядом Рэндольф, который совсем живой и его можно потрогать. И даже хочется!
В эту минуту мне так захотелось потрогать Рэндольфа, что я даже ущипнула себя, чтобы не поддаться искушению.
— Давай, продолжай молоть языком! Расскажи ей все! Как можно говорить так мало и так не к месту?
— Терри, — жалобно спросила я. — Почему ты хочешь, чтобы я ничего не знала? И почему ты кричишь на Рэндольфа? Он же пытается помочь.
Терранс присел, заглянул в мои глаза. Протянул руку дотронуться до лица, пальцы растаяли, пройдя сквозь плоть. Щеку обдало прохладой. Призрак виновато улыбнулся — мол, не могу, прости.
— Элли, все, что я делаю, — для тебя. — И уже Рэндольфу: — Ты не можешь зашивать ее рану здесь! Среди пыли и мышиного помета.
— Вижу. Ждите, — и вышел.
— Терранс, что происходит?! — набросилась я на друга, лишь за фэйри закрылась дверь. — Кто он, откуда меня знает, и на что вы постоянно намекаете?
— Ты мне доверяешь?
— Вот опять ты вопросом на вопрос. Как будто я у тебя не ответов, а золота прошу.
— Элли, это важно. Ты мне доверяешь?
— Да, — буркнула я.
— Хорошо, тогда слушай. Я надеялся, у нас еще будет несколько лет, но нет. Опасность гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. Ты должна слушаться меня. Если я что-то говорю — просто делай. Не спорь и не задавай глупых вопросов, как обычно. Договорились?!
— Мне это не нравится. Ты играешь мной, как пешкой.
— Пешка может стать королевой, Элисон. Но для этого ей надо пройти долгий и опасный путь пешкой.
Рэндольф отсутствовал недолго. Вернулся в сопровождении все того же неопрятного старика. В этот раз нас отвели в нормальную жилую комнату, только маленькую и без окон. Судя по тому, что нам пришлось спуститься, находилась она под землей. Здесь были шкаф, кровать и даже кадка с горячей водой. Не хуже, чем в гостинице.
Новое место Терранс одобрил:
— Вот так бы сразу! Элли, снимай платье.
Я минуту помедлила, а потом подумала: почему нет? Терри за мной сто раз подглядывал. Да и после той сцены в башне мага смешно притворяться целомудренной девой.
— Там шнуровка сзади. Не смогу сама.
— Зачем ты носишь такие ужасные платья?!
— Мне положено.
И вовсе оно не ужасное. Довольно миленькое, даже Китти сказала, что мне идет.
Разговор прервал Рэндольф, который просто развернул меня за плечи и начал расшнуровывать лиф. Я так растерялась от спокойной деловитости, с которой он это делал, что не стала протестовать.
У шнуровки на спине большой плюс: если вас ранил в спину гриск, такие платья не надо полностью снимать, чтобы обработать рану.
Потом фэйри долго обмывал губкой мою спину. Порез слегка щипало, но не сильно.
— Больно?
— Нет, — я неженка, будь там что-то серьезное, давно бы уже рыдала.
— Плохо.
Почему плохо, я спросить не успела. Потому что прохладные пальцы пробежались вдоль позвоночника, и это было до того приятно, что я забыла все, о чем думала.
Захотелось, чтобы он сделал так еще раз. Чтобы погладил меня. И не пальцами, а ладонью. Интересно, вот пальцы у него прохладные, а руки тоже?
Поймав себя на этой мысли, я залилась краской. Шлюха, как есть шлюха. Сижу где-то в воровском притоне, если верить Терри. А я верю — Терри меня никогда раньше не обманывал. Мог недоговаривать что-то, но не врал никогда. Так вот: сижу в воровском притоне. Полуобнаженная. Ну, почти полуобнаженная. С голой спиной — это все равно очень неприлично. Да еще и наедине с совершенно незнакомым мужчиной. И думаю только о том, как приятны его прикосновения.
Ладно, ладно, не «наедине» сижу. Есть еще Терри. И от этого еще хуже, потому что Терри все видит и понимает…
«Кыш!» — сказала я позорным мыслям, но они не спешили уходить. Напротив. Кожа на спине враз покрылась мурашками. И я ощутила обнаженной шеей еле заметное движение воздуха от дыхания Рэндольфа. Я еще раньше заметила, какие у него сильные руки — руки мечника, пусть сейчас он дотрагивался до меня осторожно и нежно…
— Ну что там? — я сказала это преувеличенно громко, чтобы отвлечься. И заерзала на месте, пытаясь рассмотреть свою спину. Но сколько ни выворачивала шею, ни скашивала глаза, добилась только того, что рана опять начала кровоточить.
Рэндольф пресек мои ерзания мягко, но властно удержав за плечи.
— Элисон, пожалуйста, не двигайся, — как по заказу, его пальцы снова погладили кожу. Еле удержалась, чтобы не выгнуться и не начать мурлыкать.
— Хватит ее лапать, Рэнди, — голос Терри был непривычно злым. — Ты принес противоядие и кровохлебку?
— Да, — фэйри протянул мне пузырек из темного стекла. Я покорно забрала его, откупорила. По комнате разлился тяжелый смрадный дух. Словно внутри пузырька долго умирала, а потом разлагалась крыса.
— Прости, знаю, это не лучший запах в мире, — дуновение ветерка на плече подсказало, что Терри пытался ободрить меня. — Но надо выпить антидот. Если ты не чувствуешь боли, на когтях был яд.
Кожу сзади неприятно тянуло и пекло. Что-то там Рэндольф делал. Неужели и правда зашивал?
— Может, не надо? — я попробовала обернуться на Терранса, но фэйри решительно и твердо развернул мою голову обратно.
— Не вертись. Это мешает работать.
— Угу.
— Надо, Элли. Давай, будь послушной девочкой. Помнишь, о чем мы договаривались?
Я душераздирающе вздохнула. Хотелось поныть, но рядом был Рэндольф — такой суровый, немногословный и ужасно дельный. Жаловаться в его присутствии я стеснялась. Тем более что все равно понятно: выпить эту гадость придется.
— Погоди, пока не пей. Сейчас закончу.
Не прошло и двух минут, как он действительно закончил. Плечо несильно горело и слегка постреливало болью. Я подумала: будет еще один шрам, как будто мало того, который неизвестно откуда взялся на груди.
Запах от пузырька за это время не улучшился. Напротив, как будто гаже стал. Я поднесла пузырек к губам и чуть не выронила. Живот скрутило в судороге.
— Не могу это пить. Меня стошнит!
— Я помогу, — Рэндольф обнял сзади, вынуждая откинуться. Я на секунду совершенно обмякла в его руках. Лежать полуобнаженной в объятиях мужчины — ужасно волнительно. И приятно, да.
Но осознать эти новые ощущения я не успела. Потому что коварный фэйри одной рукой зажал мне нос, а когда я открыла рот, чтобы вдохнуть, вылил туда содержимое пузырька.
Я закашлялась, но широкая ладонь запечатала рот, не давая выплюнуть противоядие. На вкус оно тоже оказалось отвратительным. Там, где жидкость коснулась языка и нёба, кожа онемела. Я давилась кашлем в объятиях Рэндольфа и уговаривала желудок не возвращать непрошеный подарочек.
— Можно было предупредить! — возмутилась я, когда мерзкое зелье оставило попытки выбраться наружу.
— Не дергайся, Элисон. Шов разойдется, — голос фэйри показался непривычно мягким, лишенным обычной бесстрастности. И он не разжал рук.
— Поэтому и надо было предупредить. Я бы не дергалась.
Оказывается, это очень уютно, когда тебя так обнимают сзади.
— Кончайте тискаться, голубки. Рэнди, отпусти ее.
Фэйри вздохнул, помог мне сесть и поправить платье. Я скривилась. Левое плечо наливалось болезненным жаром.
— Больно. Зашнуруй чуть-чуть.
— Не надо. Будет хуже заживать. Оставь так.
Я засмеялась:
— Не могу я с голой спиной по улице идти. Меня сразу в Батлем отправят.
— Переночуешь здесь.
— А как же Саймон? Брат с ума сойдет, если я вот так пропаду без предупреждения.
— Напишешь записку. Я передам. А завтра попробую найти адепта жизни.
Я не знала, что значит «адепт жизни», но поняла, что фэйри хочет сделать для меня что-то хорошее. В глазах защипало. Обо мне, кажется, никогда в жизни никто так не заботился. Чтобы спокойно, без лишних слов, нотаций и суеты взять и решить все проблемы.
— Спасибо. Спасибо за все, Рэндольф. Я твой должник. Надеюсь, когда-нибудь смогу сделать что-то равноценное для тебя.
— Элли, ты дура! — не помню, чтобы Терранс так сердился. — Не разбрасывайся направо и налево такими обещаниями! «Я твой должник» — не просто слова!
— Почему? Или он не спас мою жизнь? Даже два раза — когда отогнал грисков и дал противоядие!
— Терранс прав, это не просто слова. Ты не должна говорить их. Если кто-то помог, значит, у него были свои причины.