Держа в правой руке кейс из тонкой черной кожи, мужчина стал подниматься. Оказавшись на втором этаже, огляделся и лишь потом направился в нужном направлении.
Увидев дверь с искомым номером, посетитель три раза ударил костяшками в крашеную древесину и, не дожидаясь разрешения, вошел.
Увиденная картина могла бы украсить фантазию лучших мастеров эпохи Возрождения. На кровати восседал мускулистый гигант, его больничный халат был сброшен с плеч, обнажив мощный торс, и лишь немного прикрывал часть левого бедра. На коленях непринужденно сидела юная медсестричка, руки которой с длинными вызывающе яркими ногтями скользили по широким плечам. В это время верзила страстно целовал девушку взасос, его руки с мускулами, похожими на узловатые корни векового дуба, ласкали женские упругие груди, призывно торчащие в вырезе халата. А на стройной лодыжке выставленной вперед левой ноги сверкали белизной ажурные трусики.
Появление незнакомца мгновенно разрушило любовную идиллию. Сестра милосердия стрелой взвилась с колен мужчины и, позабыв о нижнем белье, запахнув халат, бросилась на выход, тщательно пряча пунцовое лицо от посетителя.
– Ну, Сергей Васильевич, рад, весьма рад, что к вашему организму возвращаются все необходимые функции, – улыбнулся незнакомец. – А то после прилета из Вьетнама многие врачи опасались, что и вовсе не смогут вас спасти. Но, как вижу, все обошлось.
– Из Вьетнама? – набрасывая на плечи больничный халат и завязывая на животе пояс, удивленно спросил Сервант. – Почему из Вьетнама?
– Рана оказалась тяжелой, положение критическим. Решили отправить на материк в стационар, вот с аэродрома в Камране вас и отправили в Питер.
– А вы, собственно, кто такой? – поднялся на ноги Сергей Севрюков и грозным утесом навис над незваным гостем. Но двухметровый рост бывшего криминального авторитета нисколько не смутил незнакомца. Он спокойно, без лишней суеты, вытащил из нагрудного кармана красную корочку служебного удостоверения и, раскрыв его, объявил:
– Клинаев Андрей Иванович, генерал-майор государственной безопасности.
– Ну ни фига себе, – удивленно пробормотал Сервант, совершенно автоматически пожимая руку чекисту.
Андрею Ивановичу совершенно не хотелось ехать в Питер. Ну не любил он этот город, и тому была весомая причина. Кроме того, ему не улыбалось встречаться с беглым уголовным авторитетом, которому место, по искреннему убеждению генерал-майора, исключительно на тюремных нарах.
Но, как бы ни был против Клинаев, а ехать все равно пришлось, и тому оказалось множество причин. Первая: несмотря на то что Сервант – криминальный авторитет, против России он никаких противозаконных деяний не совершал. Вторая причина: в трудную минуту он оказал помощь сотрудникам ФСБ, а контора таких людей ценит и не бросает. Третья: Севрюков оказался причастен к освобождению офицеров госбезопасности Христофорова и Лялькина, которых официально не существовало на территории Российской Федерации. Четвертая: именно эти двое офицеров-фантомов были непосредственными подчиненными Клинаева и на них было завязано несколько секретных операций (в том числе в актив был записан и побег из Буктарской тюрьмы). И прежде, чем своих оперов передать в «Комитет информации», следовало полностью закрыть их досье. А допуск к этой инстанции со стороны имели чины не ниже генерал-майора, и это была пятая причина. В общем, как ни крути, а в Питер ехать пришлось именно ему.
Правда, местные товарищи встретили, даже транспортом обеспечили.
– Медицинская комиссия, обследовавшая вас, считает годным к выписке, – заговорил Андрей Иванович, сев на расшатанный стул. Он положил на колени кейс и, щелкнув замками, открыл крышку и выложил небольшую стопку документов. Серванту достаточно было беглого взгляда, чтобы распознать два паспорта с двуглавым орлом (гражданский и заграничный), права автолюбителя, военный билет и синий прямоугольник банковской чековой книжки.
– Вот, – указав на бланки документов, сказал Клинаев, – это все ваше. Все подлинное, без подвоха. Деньги, которые находились с вами, положены на счет в Сбербанк, все формальности с фискальными органами урегулированы. Деньги абсолютно чистые, пользуйтесь, и мой вам совет – избегайте криминала. До добра это не доведет.
– Ни фига себе, – с перекошенным лицом бормотал Сервант, не веря в свалившееся на него счастье.
– Судьба дает вам второй шанс, и будет глупо, если вы, Севрюков, его просрете, – немного грубовато, назидательным тоном инспектора детской комнаты милиции посоветовал Андрей Иванович.
– Да ни в жизнь, – хлопнул пудовым кулаком себя в грудь Сервант.
– И последнее. Подписки о неразглашении всего, что с вами произошло на Ближнем Востоке, никто брать не будет. Но если когда-нибудь вы решите все же с кем-то поделиться, последствия будут самыми печальными. И это не угроза, а обычное предупреждение.
– Да ясно все, понятно, – уставившись в давно не крашенный пол, буркнул Сергей, потом тяжело вздохнул и спросил: – Товарищ генерал-майор, а эта девушка, что со мной была в Буктаре, тоже из ваших?
– Из наших, – утвердительно кивнул Клинаев, не собираясь совершенно постороннему лицу объяснять, что Алена Воронцова агентесса Службы внешней разведки, а не госбезопасности.
Генерал-майор уже захлопнул свой кейс и собрался уходить, но Сервант его задержал:
– Тут вот еще какое дело, Андрей Иванович. Я ведь до девяносто первого старшим мичманом служил в отряде боевых пловцов, а потом, когда все полетело в тартарары, бросил службу и вернулся домой. Потом собрал своих бывших подчиненных и давай казаковать со всякой шушерой, блатотой. Казалось, вот она, настоящая жизнь, шикарные кабаки, классные тачки, лучшие биксы, «капусты» немерено. Только вот когда я там, в пустыне, с вашими парнями против бабаев рубился, вспомнил свою прежнюю жизнь, службу. И понял, ведь именно тогда я жил, и этот бой в пустыне стал для меня как глоток живой воды умирающему. Лучше последний сухарь с товарищем и последнюю гранату делить, чем обжираться черной икрой и ждать, когда тебя подстрелит какой-то отморозок, как бродячую собаку.
– Красиво сказал, особенно про икру, – усмехнулся Клинаев. – А от меня-то ты чего хочешь?
– Помогите вернуться на службу, – вытянулся во фрунт Сергей, напомнив служаку старой закалки из кино про царизм.
– Тебе лет-то сколько? – оглядывая могучую фигуру бывшего мичмана, спросил генерал-майор и сам себе ответил: – Наверняка за сорок пять?
– Под пятьдесят, – честно ответил Сервант и с горячностью добавил: – Возраст тут ни при чем, главное – сила и здоровье. А их у меня хватит на дюжину молодых. В противном случае остается только пропивать деньги, нажитые нечестным трудом. – Неожиданно глаза Сергея блеснули озорным огнем. – А хотите, я всю эту «капусту» на счет государства переведу или вам презентую?
– Ну, ну, ты со словами осторожней, – Клинаев показал собеседнику кулак. – И не разбрасывайся деньгами, может так случиться, что кому-то помощь понадобится. Вот и поможешь, сделаешь доброе дело.
С этими словами Андрей Иванович вытащил из внутреннего кармана плаща трубку мобильного телефона и набрал номер начальника «Комитета информации» генерал-полковника Журавлева. Тот ответил буквально сразу.
– Здравствуй, Андрей Андреевич, есть у меня уже кандидат в твою организацию. Именно в боевой отряд, как ты говоришь. Да, именно он самый. Геркулес, один из элиты славных воинов…
Глава 6
Штрафники
Испытание бездельем может показаться пыткой для деятельных и занятых людей. После возвращения из России (где они пытались взорвать газопровод), афганец Мустафа Девлин и вайнах Рустам Хашиев обосновались в небольшой усадьбе на берегу Ла-Манша. Разные по национальности, мужчины были похожи, как родные братья. Оба смуглолицые, выше среднего роста, худощавые, с настороженными колючими взглядами, они походили на затравленных голодных волков. Ни слуг, ни приходящей прислуги здесь не было, раз в неделю приезжал маленький грузовичок, водитель которого, неразговорчивый рыжий детина, быстро выгружал продукты и, не прощаясь, уезжал до следующей недели. Беглецам приходилось самим убирать за собой помещения и готовить еду.
Через месяц к ним присоединился Шейх, арабский принц, служащий на посылках у беглого олигарха. Как всегда, он выглядел импозантно – костюм-«тройка» темно-серого цвета из легкой шотландской шерсти как влитой сидел на его стройной фигуре, аккуратная «эспаньолка» делала его похожим на Синдбада-морехода. Внимательным взглядом черных как антрацит глаз окинув Девлина и Хашиева, не раскрывая рта, одними губами по-змеиному Шейх прошипел:
– Идиоты.
– А что случилось? – в отличие от невозмутимого Мустафы, не удержался молодой, менее выдержанный Рустам. – Да, наша операция провалилась, но хозяин все равно остался в наваре. Деньги, вложенные в газопровод, не пропали. После того, как начали качать газ, он получает свои дивиденды.
– Как бы не так, – неожиданно мягко улыбнулся Шейх. – Вы не только провалили сложнейшую операцию. Хотя казалось, что может быть легче, имея такое оружие – тактический ядерный боеприпас. Так еще умудрились подставить одну из ключевых фигур нашего филиала в России, банкира Худякова, который оказался убитым в Новоморске в день проведения диверсии. Естественно, когда началось расследование и контрразведчики сложили все собранные детали, активы банка «Импульс» тут же арестовали, а вместе с ними и акции газопровода «Голубая линия». Расследование ведут Генпрокуратура и экономическое управление ФСБ. Повлиять на них никак не получается, поэтому, скорее всего, убытки хозяина составят от трехсот до четырехсот миллионов долларов.
Больше не говоря ни слова, Шейх вышел из зала, направившись в западное крыло дома, которое он облюбовал для себя.
По дороге араб прокрутил в голове только что состоявшийся разговор. Рустам Хашиев был слишком мелкой сошкой, чтобы знать, на кого он работает. Совсем другое Девлин. Мустафа несколько раз встречался с Сосновским в то время, когда один воевал в Чечне, а другой прилетал туда в качестве парламентера от правительства России.
«Выходит, наш афганский друг стал язык распускать, – понял Шейх и недовольно поморщился, будто вступил в собачье дерьмо. – Пора ему укоротить язык вместе с головой».
Но тут же сообразил, что Самуил Сосновский сейчас этого делать не будет. Кандидат физико-математических наук слишком рачительный хозяин; если он сразу эту парочку не отдал под ликвидацию, то теперь они будут жить до конца следующей операции, что бы сейчас о них ни сообщил Шейх. Слишком уж САС не любил неожиданные изменения в разработанном им плане, считая, что все непредвиденные ситуации могут легко создать спецслужбы, у которых довольно богатый опыт внедрения своей агентуры.
Последующие дни они виделись только во время приема пищи. Остальное время Шейх, вырядившись в черное кимоно, отрабатывал като[10] с катаной.[11]
Тем временем Мустафа Девлин, как и положено настоящему правоверному мусульманину, пять раз в день исполнял намаз, отбивая поклоны и невнятно бормоча слова молитвы. А все остальное время проводил в чтении сур из Корана.
Рустам Хашиев, находясь длительное время по соседству с религиозным фанатиком, вынужден также был исполнять намаз, но вот заставить себя учить суры было выше его сил. Свой отказ он афганцу объяснил крайне просто:
– Я сапер, и мне необходимо иметь свободную голову и подвижные, чувствительные пальцы.
Мустафа понимающе кивнул – он был больше, чем просто мусульманином, он был правоверным воином и на собственном опыте знал: чтобы победить врага, нужно быть сильнее его, умнее и хитрее. А для этого нужно постоянно готовиться.
С того времени, слушая бормотания Девлина, Рустам сидел с закрытыми глазами и перекатывал по внешней стороне пальцев монету, таким образом добиваясь совершенной подвижности пальцев.
Посвящая долгие часы тренировкам, Рустам часто вспоминал эпизоды из прошлой жизни. Он был прирожденным подрывником, за что его ценили во всех отрядах, где ему доводилось воевать. Приходилось минировать дороги, взрывать мосты, казармы и комендатуры. Все это он проделывал мастерски. Оставляя тот или иной населенный пункт под натиском правительственных войск, боевики минировали пару-тройку домов, которые больше всего подходили для заселения федералами. Примет, по которым дом подходил новой власти, было множество, и все их Рустам знал лучше, чем суры из Корана. В подвале закапывали несколько сот килограммов взрывчатки, бикфордов шнур или электрокабель протягивали по специальной магистрали за несколько домов от места взрыва. Все это тщательно маскировалось, а чтобы собаки не обнаружили закладку, по всему дому рассыпали крошки тола или пластида. Животные, натасканные на запах взрывчатки, начинали метаться. Кинологи считали, что собаки просто устали, и уводили их. А когда комендатура начинала жить своей жизнью, кто-то из боевиков приводил в действие взрывной механизм.
Таким образом Рустаму Хашиеву удалось взорвать несколько зданий. Вскоре федералы сообразили, в чем дело, и как только собаки начинали беситься от обилия взрывчатых запахов, здание тут же взрывали.
Подрывника такая прозорливость нисколько не смущала, война к тому времени сместилась к горам, и теперь ему приходилось минировать пастушьи тропы, по которым передвигались группы спецназа, взрывать ледники во время отступления. За полгода такой войны Рустам собрал двести тысяч долларов и полагал, что в случае чего-то непредвиденного его будущее на некоторое время обеспечено. Но не всегда бывает так, как того хотелось бы. Во время одной операции он был контужен, его вынесли с поля боя, потом перенесли через границу, он долго лечился в одной из грузинских районных больниц. Когда пришел в себя, обнаружил, что за время беспамятства кто-то снял с него пояс со сбережениями. Через некоторое время по подложным документам Рустам перебрался в Польшу и больше года прожил в лагере чеченских беженцев.
Потом его нашли люди Шейха, предложили денежную работу. Это было куда лучше, чем гнить в лагере беженцев или бесплатно воевать за Аллаха…
«Если мы еще столько же просидим в этой дыре, то придется просить, чтобы хозяин передал несколько учебных взрывателей. Чувствую, еще немного, и утрачу профессиональные навыки», – однажды во время тренировки решил Рустам. Хозяина, которого он видел только по телевизору, молодой чеченец отождествлял с колдуном, который может все достать и исполнить все, что ни пожелаешь. Вот только взамен нужно беспрекословно выполнять все его приказы. Пока Хашиеву не удавалось выслужиться перед Хозяином, но чеченец все равно надеялся, что вскоре многое в его жизни изменится и он докажет свой профессионализм. И вот тогда Хозяин его оценит и озолотит.
Передать свою просьбу насчет взрывателей Рустаму так и не удалось. Через два дня в усадьбу въехал неброского серого цвета минивэн, дверца распахнулась, и из салона выбрался Владлен Козаченко. Окинув недобрым взглядом вышедших ему навстречу трех мусульман, он произнес по-английски:
– Срочно собирайтесь, Хозяин ждет. Пять минут на сборы…
Обещанные пластические операции прошли без каких-либо осложнений. Обоим чекистам лишь изменили форму носа и разрез глаз. Главные изменения произошли не с людьми, а с компьютерами. Хакеры ФСБ проникли в файлы Интерпола и заменили отпечатки пальцев исчезнувших из Буктарской тюрьмы Христофорова и Лялькина.
Теперь обоим офицерам предстояло жить по новым правилам. Вернее сказать, жить новой жизнью по сценарию, написанному неизвестным им конторским спецом…
Теперь их местом жительства стал Санкт-Петербург. Поселились они на соседних улицах в стандартных однокомнатных квартирах, имели новые документы с новыми фамилиями (имена менять не стали, чтобы не было накладок). Даже числясь сотрудниками охранной фирмы «Каскад» (одна из конспиративных точек «Комитета информации»), получили официальное разрешение на ношение оружия.
На самом деле бывшие чекисты не работали. До выполнения задания командования им надлежало учиться, повышая свое мастерство. Филиала «лесной школы» в Питере не было, поэтому приходилось часто мотаться в Подмосковье.