– Подробнее.
– Однажды я оказала Валентину Петровичу особую услугу, – я отмерила паузу, вся милиция, затаив дыхание, смотрела на меня. – Я приучила его пить зеленый чай – это, знаете, полезно для почек.
Ерохин, поняв, что мне надо задавать только конкретные вопросы, спросил:
– Вы состояли со своим шефом в интимных отношениях?
– Что вы имеете в виду?
– Вы с ним спали? – почти ласково спросил Ерохин.
– Вы что! – изумилась я. – Мы же с ним не были женаты.
Ерохин налил себе воды из графина и спросил:
– Вы знакомы с его женой?
– Нет.
– Какие-нибудь друзья или знакомые заходили к Селезневу?
– Нет.
– На ваш взгляд, происходило ли что-нибудь подозрительное в офисе, может, какие-нибудь звонки насторожили вас?
– Звонки нет, а вот подозрительное… было!
– Что именно?
– Несколько дней назад я пришла на работу и обнаружила на столе труп, это можно отнести к подозрительному? – я глупо захлопала ресницами.
– Это я знаю, – вздохнул Максим Леонидович.
В это время из кабинета вышла Любовь Григорьевна. Глаза у нее покраснели, это говорило о том, что она только что плакала, руки тряслись, это говорило о том, что она нервничает, а грудь была нетипично угловатой, и это говорило о том, что в ее лифчике спрятана пачка стодолларовых купюр.
– Вы финансовый директор? – спросил Ерохин.
– Да, меня зовут Зорина Любовь Григорьевна.
– Скажите, а эта фирма принадлежала Селезневу?
– Нет, он просто директор, фирма принадлежит его жене Галине Ивановне.
Глава 14
Кое-что становится понятным, а кое-что – нет
На работе пришлось задержаться, и домой я пришла позднее обычного. Альжбетка дрыгала ногами в ночном клубе, а Солька, по всей видимости, ушла в кино с Лесопилкой. Я позвонила в дверь к тете Паше и уже через пару минут наслаждалась картофельным супом с фрикадельками и теплым пирогом с капустой.
– Давай еще супчику подолью, – сказала тетя Паша, размахивая половником.
– Подлейте, я сегодня вообще ничего не ела.
– А что же ты не бережешь себя совсем, исхудала вон вся.
– Так у меня на работе такое творится… такое…
– А что стряслось-то?
– Начальника моего убили.
– Батюшки, да что же это делается! – вытирая со стола, воскликнула тетя Паша. – За что же его, голубчика?
– Не знаю, – пожала я плечами, – там такое дело: все кругом перевернуто, у начальника ссадины… Драка, видно, была… То ли упал он неудачно, то ли удар был роковой, а вот только фирма наша осиротела.
– Тебя что ж, уволят теперь?
– Все может быть, вот не понравлюсь новому начальству…
– А кто же теперь директором будет?
– Не знаю, фирма эта, оказывается, жене покойного принадлежит, может, сама и надумает управлять.
– И милиция была? – не унималась тетя Паша.
– Куда же без нее, замучили вопросами…
– А кто ж его убил-то?
Я на секунду задумалась: честно говоря, день прошел в такой суматохе, что этот вопрос отошел на второй план. Хотя что тут думать, ясное дело: Потугины постарались, не зря же они звонили и угрожали Селезневу, а он под давлением все же согласился на встречу. Вот и встретились… Не поделили свое богатство, подрались… Результат этой встречи я и наблюдала сегодня утром. Только вот кто из Потугиных участвовал в этом, возможно, что и оба… Мне очень хотелось посмотреть кассеты, но я решила дождаться Сольку, с ней было как-то спокойнее. Я бы и Альжбетку подождала, но она придет только утром, до этой поры я не дотерплю.
– Так известно, кто убил-то? – прервала мою задумчивость тетя Паша.
– Нет, – замотала я головой, – будет следствие… Вот у меня, кстати, алиби нет.
– Алиби – это тебе знакомство какое надо?
– Это мне надо назвать имя того, с кем я была в то время, когда умер мой начальник, кто, так сказать, может подтвердить, что не я начальника замочила…
– Так ты на меня скажи!
Я с благодарностью посмотрела на тетю Пашу.
– Я этой милиции не боюсь, ты скажи, что со мной по рынку ходила.
– Так поздно уже было, и не хочу я вас
впутывать, – сказала я, запихивая в рот последнюю фрикадельку, – да и бояться мне нечего.
– А во сколько же, голубушка, случилось все?
– В одиннадцать где-то…
– Что же я делала-то в одиннадцать… цветы поливала, что ли… Так нет же, вспомнила… Соседи наши нашумели вчера, намучилась я с ними, ничего же не знают, не умеют…
– Какие соседи? – навострила я уши.
– Так новоселы эти, их сосед сверху, Костик, залил, ну знаешь, рыжий такой, пьет все время… Кран не выключил, а в раковине засор; сам напился и спать, вот и затопил их, а уж они давай шуметь, да ты, может, сама слышала?
– Нет, – сказала я, – спала, наверное, уже, я вчера рано легла.
– Они ко мне прибежали… Макар Семенович в тапках мокрых, с тазиком, а Вера Павловна с совком и веником, руками машут, кричат – опомнились… А чего ко мне бежать, что я им тут, пожарная машина…
– Дальше-то что было?
– У них-то телефонов местных служб нету, куда звонить – не знают, побежали наверх, да Костика не добудишься…
– Сколько времени было? Только вспомните точно!
– Десять, я свой сериал глядела, сцену-то показывали – срам один, я смотрела, оторваться невозможно было. Так, а они в дверь звонят… бесстыжие… Я им дала телефоны, все, что есть у меня, и сантехника нашего, и из управы, и вообще все, что нашла. Уж они тут бегали два часа, весь тамбур водой своей залили да натоптали, я полночи домывала за ними. Пока сантехника дождались, пока воду собирали… кошмар, да и только, я спать чуть ли не в два ночи легла…
Я вскочила, чмокнула тетю Пашу в лоб, пожелала ей долголетия и вылетела в коридор. Получалось, что смерть Селезнева лежит вовсе не на совести Потугиных… Мне нужно было срочно посмотреть кассеты!
В коридоре я стала свидетелем совершенно бесстыдной сцены.
Солька, этот образец для подражания четырех классов и продленки, эта учительница, закладывающая в юные души свет знаний, эта вечно правильная Фрося, сейчас стоит на лестничной площадке, откинув голову назад, закрыв глаза от удовольствия, и позволяет огромному Славке одной рукой трогать ее правую ягодицу, а второй рукой – сжимать ее пупырчатую грудь и… лобзать страшными лобзаньями ее коралловые уста…
Фрося, Фрося, ай-яй-яй…
– Это как же вам не совестно, дети мои?.. – добавив в голос побольше строгости, спросила я.
Солька отскочила от Славки и, заикаясь, начала оправдываться:
– А мы что… мы ничего…
– Что удумала на старости лет… – качая головой, напирала я. – А ты что стоишь и смотришь? Нравится, так женись, нечего девчонке мозги пудрить, она девушка порядочная, кто на ней потом женится после этого, из нашего подъезда уже точно никто…
– Ты что, очумела?! – вернулась на грешную землю Солька.
Я засмеялась.
– Простите, кролики, что мешаю вам предаваться сладостному разврату, но у меня срочное дело. Солька, пойдем, а ты, Славка, пили, тумбочки нынче в цене!
Солька, надув губы, последовала за мной. Я видела, как, проходя мимо Славки, она подпрыгнула и чмокнула его в щеку. Хотите правду?.. Я позавидовала.
Мы бросили сумки в коридоре, включили чайник и развалились на диванчике у окна.
– Чего стряслось-то? – скрывая неловкость, спросила Солька.
Я вкратце изложила ситуацию.
– Вот это да! – вскричала Солька. – Ну ты даешь!
– Я-то тут при чем, уж не думаешь ли ты, что это я его угробила?
– Нет, конечно, просто у тебя такая жизнь насыщенная – просто обалдеть!
«Уж лучше бы я с кем-нибудь стены подпирала в подъездах», – подумала я.
– Мы должны все рассказать в милиции, – выпалила Солька.
– Ты надоела мне со своей милицией! И что рассказать-то?
– Что это наши соседи Потугины пришили твоего начальника.
– Это не Потугины.
– Да они, не сомневайся…
– У них железное алиби, – перебила я Сольку.
– Какое такое алиби?
– Я у тети Паши была, она вчера с ними весь вечер воду в тазик собирала.
– Какую еще воду?
– Потугиных затопило, вот они тут и носились колбасой, так что вовсе это не они, а кто-то другой.
– Что, и Тусик, и Вера Павловна… оба здесь были?
– Оба.
– Тогда они наняли кого-нибудь!
– Эта версия – мимо. Когда нанимают, тогда пуля в лоб – и свободен, а там была драка, работал явно непрофессионал.
– Так что же это получается?
– Не знаю.
Я сходила за сумкой, достала из нее две кассеты и кинула их на диван, потом достала из лифчика пачку стодолларовых купюр и тоже плюхнула ее на диван.
– Вот, – сказала я.
– Что это? – изумилась обалдевшая Солька.
– Моя добыча, сейчас будем изучать это все.
– Откуда такие деньги?!
– Из сейфа Селезнева. Мы с директрисой поделились: дебет с кредитом у нее не сходился, а милиции это знать не положено, вот мы с ней и упростили положение.
– Ничего себе, это же куча денег! А что за кассеты?
– Одну нашла под шкафом, вторая в сейфе лежала, есть еще конверты, вот смотри.
Солька взяла четыре конверта в руки, стала доставать из них по листочку и читать:
– «Вам будет интересно посмотреть на это», «Хотелось бы увидеть деньги в ближайшее время», «Последнее предупреждение», «Сумма в двадцать тысяч долларов меня устроит».
Солька посмотрела на меня и спросила:
– Что это?
– Шантаж, – ответила я.
– Какой такой шантаж?
– Самый обыкновенный. Думаю, когда мы посмотрим кассеты, все станет ясно.
Я повертела кассеты в руках, выбирая, с какой начать. Одна, треснутая, из-под шкафа. Сдается мне, там что-то серьезное, из-за нее, возможно, драка и случилась… Пожалуй, начнем с другой… Я засунула кассету в видеомагнитофон, уселась на диван, обложилась пультами, как гранатами, и сказала:
– Пристегните ремни, взлетаем… Сейчас, Солька, мы раскроем это преступление!
Нажав кнопку, я замерла, и Солька тоже.
На экране появилась довольно мутная картинка. Обстановка была до боли знакомой: это первый этаж моего офиса, кладовка, где стоит старый ксерокс и навалены коробки с отчетностью, которую уже давно можно было приравнять к макулатуре. Открывается дверь, и заходят двое… Смех… Они явно навеселе… Зиночка…
– Иди-ка сюда, моя кошечка…
Смех… Обнимаются… Мужчина стоит спиной, и непонятно, кто это… Он еле стоит на ногах, одной рукой обнимает Зинку, второй держится за стену.
– Я же тебе нравлюсь? – спрашивает Зинка, хихикая.
– О тебе весь вечер думаю!
Что-то бормочет, не разобрать… Целуются… Он лезет к ней под кофту.
– Я это смотреть не могу! – кричит Солька и нажимает на паузу. – Это же сущий разврат!
– Дай посмотреть спокойно, и к чему это лицемерие, десять минут назад Славка делал с тобой то же самое.
– Неправда… да и они-то, похоже, на этом не остановятся.
– Если бы я не появилась, вы бы со Славкой тоже не остановились. Сядь и смотри.
Зинка залезла на стол, ксерокс явно был лишним… Мужчина повернул голову и сказал:
– Ты не кошечка, ты рыжая тигрица!
– Тьфу, – влезла со своим возмущением Солька.
– Это Юра! – вскочила я. – Смотри, это же наш программист Юрка!
– Что ты орешь! – возмутилась Солька. – Я твоего Юру в глаза не видела.
– Он женат, у него кольцо на пальце…
– Так, может, он на этой Зинке и женат?
– Ты что, кто на ней женится… То есть не Юра, точно…