Профессор нервно побегал по комнатам и в конце концов решил поговорить с Надеждой Владимировной. Причем соблюдал меры предосторожности – не воспользовался лифтом, а тихо спустился по лестнице. Затем позвонил в дверь Реутовой, не подумав о том, что «собачий лай» звонка услышит консьержка. Хозяйка почему-то не спешила на зов. Зиновий Павлович решил, что она спит, и зачем-то подергал ручку двери. Та неожиданно открылась. Весьма удивленный профессор двинулся по коридору, говоря на ходу:
– Надежда, это Цыганков… Вы легли спать, а квартира открыта…
Ответа не было. Он добрался до спальни, вошел – и увидел хозяйку на кровати. За свою долгую жизнь доктор наук «встречался» с покойниками только на похоронах, но сейчас почему-то сразу понял: Реутова мертва. Зиновий Павлович перепугался и сбежал.
– Дверь захлопнули? – спросила я.
Преподаватель потер ладонью затылок.
– Не помню.
– В котором часу вы заходили к Надежде Владимировне? – не отставала я.
– Не скажу точно, – пробормотал Цыганков, – поздно. Поймите меня правильно! Признаюсь, иногда я изменяю жене, но я не убийца. Собирался сделать Реутовой за молчание подарок, спросить, что она предпочитает: духи, конфеты, сумку… Готов был купить ей любой женский пустячок…
– Если дама решила вас шантажировать, то «милым пустячком» вы бы не отделались, пришлось бы раскошелиться по полной программе, – заметила я.
Глава 9
– Если Реутова занималась ловлей беглых преступников, то список людей, желающих ей зла, может оказаться весьма длинным, – заметил Макс, когда я, приехав в офис, передала ему свою беседу с Цыганковым. – Наверняка были заказчики, которым она не смогла помочь. А деньги, выданные на расходы, не возвращаются.
– Надо найти список ее клиентов, – предложил Володя Костин.
– Отличная идея, – одобрила я приятеля, – но в отличие от тебя Надежда Владимировна никогда не работала в полиции.
– При чем тут полиция? – поморщился Вовка. – Я уже давно с Максом.
– Полиция тщательно хранит всю информацию о делах, – вздохнула я. – Сколько раз ты жаловался, что чувствуешь себя писарем, мол, кучу бумаг за день заполнил и с ума сошел? А у Реутовой такой необходимости не было.
– Лампа права, – заметил Фокин, – более того, я думаю, что хантерша, прежде чем приняться за новую работу, тщательно уничтожала все, относившееся к предыдущему делу. Я бы именно так поступил. В квартире Реутовой работали криминалисты и ничего интересного не нашли. Судя по ее домашнему окружению, она обычная пенсионерка. Только очень обеспеченная, с шикарным жильем, красивыми вещами и вкусными продуктами. На себе, любимой, она не экономила, покупала лучшее.
Костин встал, подошел к доске и взял фломастер.
– Кто мог убить охотницу?
– Один из близких пострадавшего, – предположил Олег. – Реутова пообещала отцу-матери-брату-сестре жертвы, что найдет сбежавшего преступника, который убил их любимого человека, и не сдержала слова.
– Возможно, – согласился Макс. – Дело за малым: выяснить имена ее клиентов и всех проверить.
– А почему вы решили сфокусироваться только на родственниках одной стороны? – спросил Вова. – У преступников тоже есть близкие. Осужденный насильник для членов своей семьи чист, как слеза младенца, по их мнению, просто полицейские дело состряпали, а судья не разобрался и впаял бедняге пожизненное заключение.
– Значит, еще нужен список подозреваемых, – протянул мой муж.
– Консьержка уверяет, что посторонних в день смерти Надежды Владимировны в подъезд входило не так уж много. Наташа всех знает, они обслуживают жильцов, ни в чем дурном раньше не были замечены.
– Помнится, Федоренко тоже казался приветливым человеком, помогал окружающим, детей местных любил, угощал их конфетами. А потом вдруг выяснилось, что на нем более двадцати трупов, – вздохнул Фокин. – Маньяк убивал незнакомых людей, а с коллегами-соседями после этого был снова милый, очаровательный. Если некто вам при первой встрече сахарно-медово улыбается, в любви клянется, держитесь от него подальше.
У следователя зазвонил телефон, Олег вынул трубку.
– Слушаю. Вы где? Сейчас приеду.
Я спросила:
– Что-то интересное обнаружили?
– Ребята в квартире Реутовой, – ответил Фокин, – ничего примечательного не накопали, дверь опечатали.
– Может, ее никто не убивал? – предположила я. – Имело место простое самоубийство? Проглотила женщина таблетки, запила водой – ну случилась у нее минута отчаяния?
Олег опять потер затылок.
– Хм, некий резон в твоих словах есть. Следов борьбы на теле Реутовой нет. Трудно насильно заставить человека выпить большое количество снотворного. Даже слабую женщину. Точно потасовка завяжется. Царапины эксперт обнаружит, синяки-раны на руках заметит. А в случае Надежды Владимировны – ничего. На кружке только ее отпечатки, и на бутылке тоже.
– Значит, суицид? – вздохнула я.
– Все-таки есть небольшие шероховатости, – заметил Фокин. – Во-первых, кружка. Макс, покажи.
Вульф щелкнул пультом, на экране монитора появилось изображение.
– Что в ней необычного? – не понял Костин. – Подобные кружки у миллионов людей имеются.
Фокин отобрал у Макса пульт.
– То-то и оно. Изучи интерьер квартиры Реутовой.
– У нее полно дорогих, изысканных вещей, – сказала я, глядя на меняющиеся на экране снимки. – Один раз я зашла к ней. Надежда Владимировна неоднократно и весьма настойчиво приглашала меня в гости, я под благовидным предлогом отказывалась, но потом мне стало неудобно. С порога я поняла: Реутова любит редкие вещи, антиквариат. Чай она мне налила в очень красивую чашку. На столе сверкали серебряные сахарница, «лодочка» для конфет. Вся обстановка гостиной, где мы сидели, была тщательно продумана, ни одной случайной мелочи. Пледы в креслах из ангорской шерсти, ковер туркменский, старинный, ручной работы. Все изысканно, дорого. А сейчас перед нами весьма вульгарная кружка. Не фарфоровая – фаянсовая, с надписью «Любите друг друга». Такие в качестве сувениров разные фирмы раздают.
– И мы похожие заказывали, – оживился Вовка, – двести с чем-то рубликов за штуку, с изображением Шерлока Холмса. Клиенты радовались. Пустячок, а душу греет.
– Странно, что такая дама, как Реутова, воспользовалась такой кружкой, – пробормотала я.
– Вот-вот, – кивнул Фокин, – она по идее должна была взять чашку из какого-нибудь сервиза. Гляньте, сколько в квартире прекрасных вещей.
– Нервничала, торопилась, схватила первое, что попало под руку, – без особой уверенности возразил Вульф.
Я не согласилась с мужем.
– У этой женщины и первое, что попадется под руку, окажется изысканным. Она легла в кровать в роскошном ночном одеянии, вся в кружевах, рюшах, пахла французскими духами и… пила воду из барахла?
– Погодите-ка… – попросил Макс. – Олег, не листай фото, задержись на том, где изображена тумбочка крупным планом. Да, верно. Мне вот что в голову пришло. Сколько пустых блистеров было?
– Три, – уточнил Олег, – рядом пустая упаковка от лекарств. Таблетки продаются в картонке по тридцать штук. По десять в один блистер уложены. На месяц запас.
– Покажи лекарство, – потребовал Вульф.
На экране появилось фото.
– Коробка, в ней было тридцать пилюль… – забормотал мой муж, – срок годности март будущего года… Произведено в Индии…
Игорь, который до сих пор сидел молча, подал голос:
– Средство легально разрешено в России.
– Так… – протянул Макс. – На каждом блистере с десятком таблеток есть номер. Хочу на все три посмотреть, увеличь изображение. Ага! Вот оно! Я молодец!
– Ты о чем? – одновременно спросили мы с Костиным.
Вульф потер руки.
– Мне пришла в голову простая идея. Кружка не принадлежит Реутовой, поскольку это не ее стиль. Но посудина все же дома у Надежды Владимировны, и нет сомнений, что она ее в руке держала. Олег прав: если заставить человека насильно принимать лекарство, то он будет сопротивляться. И добровольно никто из рук убийцы пойло не возьмет. Эксперт живо обнаружит признаки борьбы. А что, если Надежда Владимировна побывала у кого-то в гостях и ее там угостили?
– Снотворное растворяется в воде, запаха и вкуса не имеет, – тут же уточнил заведующий отделом компьютеров Игорь.
– Надежда выпила в гостях воды, а в ней была немалая доза лекарства, – продолжал мой муж. – Когда Реутова скончалась, убийца водрузил на тумбочку кружку с отпечатками пальцев жертвы, бросил пустую упаковку…
– Не пойдет, – возразила я, – на блистерах следы пальчиков Реутовой, она сама вынимала лекарство.
– Правильно, – согласился муж, – о том же и я подумал. Поломал голову и… Смотрите. Лекарство годно до марта будущего года, так написано на общей упаковке. В ней должны быть три фольгированные пластинки по десять пилюль. Сбоку на каждой тоже указана дата окончания использования и номер.
– Номер? – удивилась я.
– Да. И на всех блистерах он свой, – поддакнул Костин. – У нас когда-то проходило дело о фейковых медикаментах, я многие тонкости тогда изучил.
– Не все производители так поступают, – заметил Игорь, – но данная фирма ответственно к вопросу относится. Глядя на экран, выражаю сомнение: похоже, только один блистер для этой коробки родной. Два других – нет.
– Как ты это определил? – удивилась я.
– На картонке напечатано: М/06-750, – пустился в объяснения Гарик. – Расшифровываю: М косая черточка ноль шесть – это значит, что пилюли можно использовать до шестого марта, а семьсот пятьдесят – номер блистера. В картонке их должно быть три, соответственно, два других должны иметь маркировку М – черточка ноль шесть семьсот пятьдесят один и пятьдесят два… или семьсот сорок девять – сорок восемь. Разница непременно в одну цифру. Но! На другом блистере выбито: Д черточка двенадцать. То есть двенадцатое декабря. И как в картонке, содержимое которой годно до марта, оказался декабрьский блистер? И третий, январский? А?
– Кто-то собрал старые блистеры, которые Надежда Владимировна использовала, поэтому на них есть ее отпечатки, – договорил Макс, – и отравил Реутову, представив все как самоубийство. Не новая идея.
Я посмотрела на Фокина.
– Консьержка утверждает, что в подъезд не входил никто из посторонних. Наташа не умеет врать, она слегка отстает в развитии. Очень исполнительная, честная, аккуратная девушка, но с фантазией у нее беда. Дислексия, дисграфия, отсутствие образования не способствуют развитию воображения, а без него хитроумный план не составишь. В дом заходил Костя, мастер на все руки. Его вызвал Цыганков. Вообще-то странная на первый взгляд история: Зиновий Павлович потребовал, чтобы Костя пришел срочно, и тот примчался, полагая, что у профессора в квартире кран сорвало, а оказалось, что надо поговорить о ремонте двери, которую кто-то поцарапал. Ну и к чему такая спешка? Во время разговора со мной Зиновий Павлович признался, что боялся языка Реутовой, пошел к ней, чтобы попросить не рассказывать его жене о его выкрутасах, но нашел соседку мертвой, перепугался и сбежал. А потом решил организовать себе алиби – ножом поскреб одну из створок в квартире и вызвал рабочего. Если вдруг полиция начнет соседей опрашивать, у Цыганкова будет все отлично, он у себя дома с Константином беседовал.
Я встала.
– Простите, мне пора бежать в гимназию за ребенком.
Глава 10
– Лампа, мой костюм Красной Шапочки готов? – с подозрением спросила Киса, когда мы вошли в квартиру. – Он же у меня будет, да?
У вас хватит смелости ответить на такой вопрос правду: «Нет, дорогая, я начисто забыла об идиотском спектакле»? У меня язык не повернулся.
Я сняла куртку.
– Солнышко, конечно, будет. Я специально приехала пораньше, чтобы успеть все приготовить.
На самом деле мне предстояло опросить соседей, но об этом Киса никогда не узнает.
Малышка подошла ко мне и с чувством произнесла:
– Ты лучше всех мам на свете!
Я погладила ее по голове и поцеловала в макушку.
– Легко быть лучше всех мам на свете, если у тебя самый прекрасный ребенок на Земле.
– Что мы сделаем сначала? Сошьем костюм или составим доклад про кошку? – запрыгала Киса.
Сшить наряд? Да я совершенно не умею орудовать иголкой! Мне и пуговицу не притачать! Вот готовлю я замечательно, портниха же из госпожи Романовой, как из козы барабанщик.
Кошка! Я начисто забыла и про эту замечательную идею Майи Михайловны.
Киса подергала меня за рукав.
– Времени мало.
– Почему? Сейчас только три часа дня, – удивилась я.
– Осень, темнеет рано, – объяснила Киса, – а когда света нет, фотографировать на улице плохо. Зато шить можно дома при электрическом свете.
– Разумно, – согласилась я, – пошли искать кису.
Малышка схватила курточку.
– Майя Михайловна объяснила, что бродячие Мурки в основном водятся в супермаркетах.
Я считаю, что школьница должна уважать учителя, тогда процесс получения знаний пойдет успешно, поэтому решила не ронять авторитет классной и кивнула.
– Хорошо, можем пойти в магазин.
Конечно, я сомневалась, что мы увидим в зале бездомную кошку, за такую любовь к братьям и сестрам меньшим торговую точку живо оштрафует санитарная служба. Но нам все равно нужно было купить корм.
– Лампа, не стой, побежали, – поторопила Киса.
Мы отправились на улицу и через пару минут вошли в супермаркет.
Малышка стала озираться.
– Где кошки?
Я показала на табличку «Зоотовары».
– Нам туда.
– Зачем? – спросила малышка.
– Давай сначала купим еду для Мурки, – ответила я.
Киса побежала в нужном направлении, я пошла за ней, и вскоре мы стали обладательницами пакетиков с разными кормами.
– Теперь нужна голодная кошечка, – справедливо заметила Киса. Метнулась к прилавку и спросила у продавщицы:
– Где у вас живут кисоньки?
– Да вон они, – заулыбалась женщина, показывая на вольеры, – выбирайте. Какую хотите? У нас есть на любой вкус.
– Мы не собираемся ее есть, – испугалась моя школьница, – мы не кошкожоры, на вкус котиков не пробуем.
– Смешная у вас дочка, – сказала продавщица. – Покупайте любую, какая приглянулась, сделаю хорошую скидку.
– Нам нужна бродячая… – принялась я объяснять суть дела.
– Чего только в школе не придумают! – всплеснула руками тетушка, когда я выложила всю правду о нашем визите. – Рада бы помочь, но у нас в магазине исключительно элитные экземпляры. Животным, которые по улице шляются, сюда вход заказан, мы боимся инфекции.
– Знаю, где нужные сидят! – возвестила Киса. – В рыбе! Йо-хо-хо!
Издав крик готового к бою пирата, малышка кинулась к двери.
– Училка глупость придумала, – продолжала сердиться продавщица. – И зря вас в супермаркет погнала. Если кто из покупателей пожалуется, что у прилавка кота заметил, магазину такой штраф насчитают! Голодных бедолаг в подвалах надо искать, но не советую вам там шариться, еще на бомжей наткнетесь. Купите у меня котеночка. Скидку сделаю.
Я попятилась к двери.
– У нас два мопса.
– И что? – удивилась торговка. – Им только веселее станет.
– Лампа! – донесся из продуктовой части магазина счастливый крик Кисы. – Я нашла ее! Сейчас вытащу…
Забыв попрощаться с приветливой женщиной, я ринулась на зов и увидела Кису, которая сидела на корточках возле прилавка, на котором висело объявление: «Трусы Маугли продают в отделе товаров второй необходимости». Слева маячил еще один листок: «При покупке десяти картофельных котлет детский ночной горшок «Мамина радость» с песней в подарок». Забыв, зачем пришла в супермаркет, я замерла.
– Чего хотите? – осведомилась полная женщина, которая протирала прилавок тряпкой.
– Трусы Маугли… – пробормотала я.
Продавщица подбоченилась.
– Во народ! Да, они у меня здесь были. Из-за ремонта весь товар второй необходимости по разным отделам распихали, а теперь он снова в одном месте. Специально же написали! Русским языком!
– Извините за любопытство, – смутилась я, – но что такое трусы Маугли?
– И что вам ответить? – еще сильнее обозлилась тетка. – Сами не знаете, чего купить хотите. Насмотрелись кино и прибегаете. Трусы Маугли – это трусы Маугли. Ясно?