— Получилось! — взвизгнул Коренус, и счастливые слезы потекли по щекам человека, убедившегося в своей полноценности.
— У вас возникла какая-то идея, молодой человек? — проницательно поинтересовалась бабушка Вера.
— Перстень вашей внучки, почтенная леди, — привычно поймав руку Оли в свою, помахал ею в воздухе Аш. — В нем божественная сила, как сказал маг, а значит, и сила нашего мира. Когда Коренус колдовал в первый раз, Оля тоже была рядом, как сейчас.
Осчастливленный сознанием никуда не исчезавшего дара, магистр только умиротворенно вздохнул и принялся цветисто (сразу стало понятно, что в риторике старичок знаток) благодарить бабушку Веру. Добрые слова достались и на долю сейфара, но поскольку он не был очаровательной пожилой леди, Ашу благодарностей выпало на порядок меньше.
Баба Вера засмущалась, очаровательно зарозовела, убрала прядь волос за ушко и предложила:
— Я вам сейчас оладушек на завтрак напеку! Тесто-то уже готово! И яишенку с ветчинкой поджарю!
Оля даже мечтательно сожмурилась при словах «оладушки» и в продолжение кулинарной темы сказала:
— Бабуля, а давай еще гренок сделаем, у нас целых полтора батона в сумках. А я за свежим хлебом схожу в «Ниву». Куплю тамошних булочек! Они вкуснее спаровских!
— Вот и ладушки! Сходи, Олюля, только мои сапоги и дубленку надень, в куртяшке до попы не выскакивай, — согласилась бабушка Вера и с усмешкой объяснила таравердийцам: — Любит она мои гренки с детства. Еще под стол пешком ходила, а уж как приедет в гости, так просит: «Ба-веа, геночки, геночки»!
Оля смутилась, как смущалась всякий раз, когда родственники начинали вспоминать о ее детских годах при друзьях и знакомых. Но замолчать бабусю не попросила, знала, как приятно старушке делиться добрыми воспоминаниями. Только потихоньку выбралась из-за стола и пошла собираться в магазин, а Коренус коротко переводил Ламару про завтрак и хлеб.
Рыцарь с удовольствием составил бы невесте компанию, но маскарадный костюм Арагорна для прогулки по морозцу минус двадцать не годился так же, как спортивный костюм. А ширина плеч таравердийца лишала его возможности нацепить верхнюю одежду с плеча какого-нибудь из родственников девы Оли. Обо всем этом тоже поведал ретивому рыцарю магистр, давеча за чашкой коньяка просвещенный бабушкой Верой касательно погодных условий в новогодней России. В самой Таравердии снег зимой выпадал крайне редко, и таких дичайших морозов не бывало уж почитай тысячу лет, с годины Ледяного мора, когда на земли людей вторглись ледяные великаны. А тут без всяких великанов народ в холода жить пообвык.
— Да-да, — на глазок уважительно оценив размах плеча драконоборца, согласилась Олина бабушка, помешивающая тесто, чтобы оно отстало от стенок кастрюльки. — В шкафу только на Аша что-то подобрать можно, вон, хотя бы дубленку Васькину и ушанку.
— Не страдай, я присмотрю за твоей невестой, — коротко усмехнулся сейфар, принимая завуалированное предложение не оставлять девушку без надзора, поднялся со стула и пригрозил: — Только оладьи все без нас не сожрите, и гренки.
— Я вам сразу отложу на отдельное блюдо, — пообещала предусмотрительная бабушка Вера и крикнула в коридор, чтобы внучка подыскала одежду своему провожатому.
Обрадовавшаяся компании девушка быстро нашарила во встроенном коридорном шкафу Васькину длинную дубленку с широким воротником, прикупленную заботливой тетей Лизой на время мороза и успешно игнорируемую сыном. Непоседа Васька предпочитал всю зиму бегать в кожанке и вязаной шапке, сунув руки в карманы. И ведь не болел! Небось бегал так быстро, что инфекция просто не могла угнаться за прытким юнцом.
Вот сейчас предусмотрительность тети Лизы пришлась как нельзя более кстати. Оля разворошила коридорные запасы и выдала Ашу дубленку, ушанку и высокие ботинки на меху. В рукаве дубленки нашлись даже скомканные кальсоны нежно-голубого цвета. Их туда точно запихнул Васька, скорее всего собирался по-тихому выбросить, да позабыл.
Только что просвещенная насчет того, что ее друзья к настоящим морозам не привыкли, Оля позаботилась, чтобы Аш натянул на себя весь комплект одежды, исключая кальсоны дедушкиного фасона. Вместо них в шкафу отыскались висящие на одной вешалке с дубленкой, а значит столь же упорно игнорируемые плотные джинсы на флисе, вполне молодежные с виду.
Так что Аш оказался упакован если не по последней моде, то вполне прилично, настолько, чтобы его хотя бы со спины не приняли за бракованного Леголаса, занимающегося закаливанием, или сбежавшего из дурдома пациента. Сама Оля, будучи одного размера с бабулей, тоже не испытывала затруднений с зимним нарядом. Унты с этническим узором, меховая шапочка и золотистая, с коричневыми декоративными строчками дубленка — баба Вера любила одеваться красиво — были так же привычно-уютны, как одежда самой девушки.
Еще в лифте Оля, одержимая гласом не вовремя проснувшейся совести, задумчиво вздохнула:
— Зря ты все-таки пошел, Аш, оладушки самые вкусные, когда горячие, а магазин в соседнем доме, ничего интересного.
— Не переживай, если пошел, значит, мне так захотелось, — фыркнул сейфар, изучая серебристую кабину лифта с сакраментальными надписями на доске с кнопками. «Леха — лох» и то ли незаконченной, то ли полуоттертой, оттого ставшей почти ребусом «козе…».
Лифт громыхнул створками, раскрываясь, Оля и Аш вышли из подъезда во двор. Сейфар на несколько мгновений замер на высоком крыльце. Пока решали проблему магического бессилия и подбирали одежду, рассвело. Снег, нападавший за ночь, искрился под солнцем прямо-таки с садистским удовольствием: «Вот сколько меня! Получите и распишитесь! Ах, дворник в праздники не работает? Ничего-ничего, так чапайте, голубчики, авось по макушку не провалитесь!» Но ранние пташки из местных, большей частью из племени собаководов, привычно наплевали на эти угрозы и уже успели протоптать во дворе паутину узеньких тропинок.
Сейфар сошел с крыльца, зачерпнул и сжал горсть снега, вдохнул морозный воздух и с удивлением повернул голову в сторону громких веселых голосов. На горке в центре двора вовсю веселилась ребятня с санками, снегоходами и ледянками.
— Им не холодно? — удивился мужчина.
— Если все время бегать, жарко и в стужу, — улыбнулась Оля, начиная двигаться по одной из тропинок, уводящей в сторону арки, соединяющей двор с улицей, и заметила: — Когда я мелкой была и при низкой температуре занятия в школе отменяли, мы не по домам сидели, а вот так же на горке катались. Знаешь, про русских в шутку говорят: «Непобедим тот народ, который зимой ест мороженое».[1]
— Мороженое? — неслышно ступая за девушкой след в след (и как только ухитрялся на поскрипывающем снегу?) переспросил Аш.
— Это такое лакомство из сладкого замороженного молока с разными добавками из шоколада, орехов, фруктового сока, карамели, — ответила Оля и спохватилась: — Я ведь тогда в «СПАРе» вам не купила! Ну ничего, в «Ниве» тоже продают, сейчас купим. Есть, конечно, лучше дома, чтобы ангину с непривычки не заработать. Ты на морозе не говори, а то простудишься. Я всего денек среди вашего лета прожила, а все равно тяжело заново к зиме привыкать.
Сейфар совет принял к сведению и замолчал, щуря глаза от искристых солнечных бликов, играющих на снегу.
До арки и через нее на большую улицу, почти свободную из-за мороза от машин, выбрались быстро. В магазин Аш вошел без спешки, однако теплый воздух вдохнул с явным облегчением. Даже выносливый организм не мог мгновенно и эффективно адаптироваться при пятидесятиградусном перепаде температур. Как поняла Оля, родичи Аша, вкусив крови врага, обретали силу для сражения. Но попробуй укуси зиму, когда у нее и крови-то нет, зато сама белая царица щиплет за нос и щеки так, что не увернешься.
Глянув на центральную витрину с ассортиментом, девушка встала в конец небольшой очереди. В трех отделах работало несколько продавщиц, а вот касса была открыта только одна. Да и в этой кабинке кассир отлучилась, может, и ненадолго, но хвостик очереди рос буквально на глазах.
Оля пристроилась за какой-то чинной дамой в мутоновой шубе до пола и широкополой меховой шляпе. Обзор впереди сразу значительно сузился, потому девушка не сразу поняла задумчивый вопрос сейфара: «Так принято?»
— А? — очнулась от витания в облаках растяпа.
Аш повторил вопрос и кивком головы указал на возникшего впереди щуплой бабульки здоровенного мордоворота, на две головы выше Оли и на голову выше самого сейфара. Судя по тихому недовольному рокоту очереди, мужика «там раньше не стояло», но желающих сказать эдакое амбалу в лицо, рискуя собственным, не нашлось.
— Нет, надо вставать в конец, только инвалиды и ветераны обслуживаются вне очереди, — честно процитировала объявление на кассе девушка и, чувствуя, как нарастает брезгливое раздражение сейфара, вздохнула: — Только с такими связываться себе дороже, не милицию же по пустяку вызывать.
Аш услышал то, что хотел, направился прямиком к кассе. Тихий ропот очереди сменился почти звенящей тишиной, когда прозвучало спокойное обращение к наглецу:
— Встань в конец.
Амбал лениво повернулся в сторону таравердийца, дыхнул на него перегаром и эдак презрительно наклонил башку:
— А если не встану, то что?
— Тогда я тебя там положу, — не меняя интонации, объяснил Аш.
Что-то такое было в его глазах, что человек, так же, как тот полосатый хищник в Фодажском лесу, услышавший рык горхана, отшатнулся от сейфара. Он выпал из очереди и нет, не встал в конец, а попятился, а потом, резко развернувшись, почти бегом смылся из магазина.
Дама в шубе до полу восторженно шепнула:
— Какой у тебя хороший парень, девушка!
— Да, — машинально согласилась Оля прежде, чем сообразила, что Аш никакой не ее парень, пусть даже и хороший. Да и парнем, если присмотреться получше, сейфара тоже никто бы не назвал. Гибкий и по-юношески ловкий, он все равно был мужчиной, возможно, не слишком много прожившим, но наверняка немало испытавшим.
Оленька успела здорово переволноваться, испугавшись, что сейчас начнется драка. Втягивать гостя в земные неприятности из-за банального хама казалось чем-то стыдным, вроде жирного пятна на новом платье, а цепляться и отговаривать Оля никогда не умела. Но хорошо то, что хорошо кончается, и теперь девушка действительно гордилась тем, какой ее спутник замечательный, пусть даже он ее спутник только потому, что они вместе вышли за хлебом.
Разборки за место в очереди и жизни завершились весьма своевременно, кассир как раз успела вернуться, и очередь рассосалась меньше чем за пять минут. Купив еще теплый, изумительно вкусный хлеб и несколько порций разного (чтобы интереснее было!) мороженого, Оля пошла к выходу.
На пороге Аш встал, как вкопанный, следя за тем, как разворачивает обертку и с аппетитом откусывает от эскимо какая-то толстушка. Когда колобочек в дубленке немного отошел, сейфар удивленно выдохнул:
— Я думал, ты пошутила…
— О? — не поняла девушка.
Аш указал рукой на уходящую к автобусной остановке поедательницу мороженого — живое доказательство силы и славы русского народа.
— Нет, у меня вообще с чувством юмора плохо, я не умею разыгрывать. Зато сама вечно попадаюсь на розыгрыши, первого апреля вообще хоть из дома не выходи, — покаялась Оля и пошла к дому бабы Веры, не забывая на всякий случай оглядываться по сторонам. Вдруг тот негодяй, которого вот так запросто прогнал сейфар, затаил злобу и захочет как-нибудь расквитаться. Но нет, похоже, студеная зимняя пора благотворно сказалась на охлаждении мозга грубияна. Его нигде не было видно.
До крыльца дома бабули пара покупателей добралась без приключений, если не считать таковым побелевший кончик острого носа сейфара. Оля приметила это только сейчас, на ступеньках, когда достала ключ и повернулась к Ашу лицом.
Дверь открылась раньше, чем девушка успела приложить брелок к панели домофона. Из подъезда вынесло здоровенного ротвейлера в ошейнике и болтающуюся сзади, как воздушный шарик, девчушку.
— Не бойтесь, Сэм не кусается, — начала привычную надменно-горделивую песню хозяйка при виде вставших на пути зверя людей. Оля безмолвно вжалась в перила и замерла, ожидая, когда грозная зверюга уберется-таки на прогулку.
Сэм и в самом деле не кусался и кусаться не собирался. Он даже бежать с целеустремленностью торпеды перестал. Двинул крупным носом, вбирая запах, лег на пузо и заскулил. Продолжая панически поскуливать и пряча нос в лапах, собака ползком попятилась под ноги девушки. Грозность куда-то враз подевалась, осталось явное желание спрятаться.
— Ты чего, Сема, заболел? — встревожилась владелица растерявшего грозный напор пса. Тот, не умея говорить членораздельно, только горестно взвизгнул и не сдвинулся с места, пока Аш и Ольга не скрылись в подъезде.
— Странно, а Вика хвасталась, что ее Сэм вообще бесстрашный. И по бревну ходит, и барьеры берет, раз даже вора прогнал… — риторически прокомментировала Оля, нажимая на кнопку лифта.
— Меня собаки боятся, — обмолвился сейфар почти с грустью и прибавил: — У деда на псарне вот тоже никак не привыкнут, а ведь бойцовые.
— Наверное, от тебя пахнет как-то по-особенному. Бывает, я где-то читала, что есть запахи, которые вызывают у животных панику, — поделилась информацией девушка, надавив на кнопку с цифрой нужного этажа, и тихо ойкнула. Почти сразу после закрытия створок гудение лифта смолкло, погас свет.
— Что случилось? — Спокойный голос сейфара и его рука, безошибочно нашарившая в темноте руку Оли, оборвали начавшийся приступ паники.
— Мы застряли. Или лифт сломался, или свет почему-то вырубили, или еще что-то, — затараторила вперемежку со всхлипами девушка и пожаловалась: — А я темноты жутко боюсь и мобильника бабушкиного с собой не взяла. Свой-то у меня дома так и остался…
— У вас в темноте водятся какие-то монстры? — оборвав словоизвержение, первым делом практично поинтересовался Аш. Он еще не наловчился отличать продуктивную панику спутницы от непродуктивной.
— Нет, — растерянно ответила Оля и поняла, что сейчас услышит сакраментальное: «Чего же ты тогда боишься, дура-кобылица?». Но нет, сейфар, не выпуская руки девушки из своей (наверняка опасался, что та в панике начнет головой о стенку долбиться), объявил:
— Значит, нападения можно не опасаться. Теперь скажи, что надо делать: ждать, когда этот ящик заработает, или звать на помощь?
— Не знаю, — уже тише отозвалась девушка, невольно заражаясь спокойствием товарища по несчастью. — Бабуля знает, куда мы ушли, и если скоро не появимся, первым делом лифты проверит. Или, если мы будем стучать и кричать, кто-то из соседей услышит и лифтеру скажет, а тот ремонтников вызовет.
— Понятно, тогда давай кричи, у тебя громко выходит, — сделал выбор Аш, попросил у Оли ключи для звону и заколотил по дверям кабины так громко, что чертям в аду тошно стало.
Девушка заорала:
— Лифт сломался! Вытащите нас! Пожалуйста! А-а-а-а! Выпустите!
— Эй! — спустя минутку, может, даже меньше, раздался сердитый женский голос откуда-то снизу. — Не вопите, хватит лифт ломать, придурошные! Вы что, объявление не читали?
— Какое? — растерянно пискнула Оля, прекратив заказанный сейфаром концерт.
— На доске в холле висит, красными буквами. Рабочие сегодня лифтом занимаются, потому всех просили на малом ездить! — чуть помягчев от жалобных интонаций и от того, что сейфар перестал ломать кабину изнутри, поведала сварливая баба. — Посидите чуток, они скоро снова ток врубят, и доедете куда надо.
— Спасибо, извините, — шмыгнула носом девушка и судорожно вздохнула. Теперь, когда стало известно, что лифт не сломан и кто-то там, на свободе, знает, что они внутри, страх почти исчез. Зато стало по-настоящему стыдно. Выставить себя перед сейфаром эдакой круглой дурой. Оля попыталась вытащить свою ладошку из руки Аша, однако тот не отпустил. Берег девичью психику, что ли? Ему-то хорошо, в темноте и без света все видит, настоящий супергерой, а она так, толстая трусиха под заклятием. Хотя вроде никаким отвращением или брезгливостью от него не тянуло.