Сейфар, возникший на тропе перед компанией, прервал воспевания Второй мечтательным магом.
— Стадо кор-ноксов на водопой идет, надо сойти с тропы и укрыться. Нюх у них плохой, а вот слух… — договаривать Аш не стал, только многозначительно указал ладонью в сторону относительно густых зарослей по левую сторону от тропы.
Ламар и Коренус ломанулись прочь синхронно и очень резво, словно норматив по бегу сдавали. Настолько быстро, что Оля, рванувшая следом, опять испугалась, мысленно задавшись актуальным вопросом: «Кто такие кор-ноксы и отчего такая поспешность? Неужели звери такие страшные, зубастые и когтистые?»
Выяснять это девушка принялась только после того, как обосновалась в засаде с относительным, как всякая позиция в мире, удобством. Весьма, между прочим, относительным из-за обвившей штанины липкой пакости лилового цвета, актуального в нынешнем сезоне у продвинутого подлеска.
Тихий шепот Оли звучал где-то в районе подмышки рыцаря, притаившегося в кустах почти вплотную к девушке, несмотря на то, что мог бы встать подальше. Левее, рядом, на одном большом корне дерева, густо увитого зеленой с сизыми прожилками лианой, с гораздо большим комфортом разместились Аш и магистр.
Выслушав актуальный вопрос, Ламар ухмыльнулся и бережно погладил невесту по голове могучей пятерней:
— Страшные? Нет, сокровище сердца моего. Кор-ноксы — тварюшки мельче коз, но как чего испугаются, такие ветры пускают, что дышать невозможно. Потому и не охотятся на них люди. Мяса чуть, а всю одежду, в которой на добычу ходил, на выброс. Проветривай, не проветривай, вонь не изведешь.
— А, как скунсы… — заулыбалась девушка, вспомнив полосатых очаровашек с американского континента, и затихла успокоенная. Бояться вонючих мини-коз, сделавших аромат средством защиты, было абсурдно. Каждая зверюшка пытается выжить как может. Главное ее не трогать, и все обойдется. Живи и дай жить другим, как говорится.
Впрочем, спустя пару минут Оленька уже не была настроена столь благодушно и оптимистично. Первая ниточка запаха, донесшаяся одномоментно с тихим похрустыванием веточек под бойкими копытцами, оказалась похожа на сильный сероводородный выхлоп с городского химического заводика после очередной аварии.
Запах крепчал с каждой секундой. В носу зачесалось просто невыносимо. Вот сквозь листву проглянули и расплылись перед заслезившимися глазами силуэты миниатюрных серо-голубых козочек с изящными витыми рожками, трусящих мимо цепочкой. Оля ткнулась лицом в рукав майки и попыталась дышать через ткань. Наверное, совсем недавно мелких рогатых родичей скунса кто-то крепко припугнул. Не могли же они, в самом деле, пахнуть так постоянно, без перерыва на обед? Только мысль о том, что запах может усилиться, удержала девушку от желания ломануться в глубь леса подальше от хитросплетения неповторимых ароматов.
Вот одна из благоуханных «козочек» заинтересовалась особо аппетитным листиком низенького куста и приостановилась напротив засевших в засаде людей. У девушки начало звенеть в ушах, кислорода не хватало, организм ощутимо повело куда-то в сторону. Зашатавшуюся невесту вовремя подхватил и прислонил к себе Ламар. К счастью, трусящее следующим в свободном строю копытное подтолкнуло зазевавшуюся приятельницу рожками в бок. Та, отщипнув напоследок листик, охотно вернулась в строй.
Уф, те несколько минут, за которые кор-ноксы удалились на достаточное для начала шума расстояние и запах немного развеялся, показались Оле вечностью в квадрате. И не только ей. Смуглое лицо сейфара — обладателя тонкого обоняния, приобрело интересную зеленцу. Мужчина сорвал, растер в пальцах какую-то траву и шумно задышал. До девушки не сразу, но донесся тонкий, пряный аромат, схожий с эстрагоном.
Как раз в этот миг среди крупных листьев, нависших над убежищем четверых, раздался такой звук, будто разом лопнуло несколько воздушных шариков, и на замешкавшихся людей высыпался ворох чего-то белого и мелкого. Оно походило на конфетти, в которое ненароком затесались лиловые теннисные шарики. Больше всего досталось Коренусу и Ашу, которые мгновенно уподобились гигантским новогодним украшениям — «снеговичкам» для елки у великанов, предков Деванира.
— Ой, — тихо сказала Оля, не в силах определиться с отношением к происходящему — пугаться ей, удивляться, восторгаться или испытывать в равной степени все чувства разом. Хотя, пожалуй, Фодажский лес был настолько богат на диковинки и чудеса, что чувство страха начало притупляться. Ну нельзя же все время быть на взводе и бояться неизвестно чего!
Ламар глянул на побелевшую парочку и загоготал так, что где-то на верхних этажах с шумом снялась с места стайка мелких птиц. Вот уж кто испугался, так испугался наверняка, хорошо еще, что не до поноса. Рыцарь же был явно доволен, что какая-то неопасная подлянка приключилась с магистром, знатоком всего и вся, и слишком ловким сейфаром. Не все же драконоборцу с душевно-цветоносными порывами в глубокую лужу садиться!
Маг и Аш выбрались на тропу и принялись ожесточенно отряхиваться, усыпая все вокруг сияющим ковром снега растительного происхождения. Скромная лесная стежка засияла, превратившись в дорогу из дивной сказки или место, где щедро побрызгали из пульверизатора для украшения новогодних елок.
— Красиво-то как! — залюбовалась Оля, а потом тихонько захихикала, на одежде и в волосах двух господ, утративших былую белизну, все равно осталось несколько замечательных помпонов ядрено-свекольного цвета.
— Лиана-красотка, надо же было подставиться, — глянув и на себя, и на Коренуса, включился в общее веселье Аш. Гоготать не стал, но усмехнулся без злости.
— Кто же ее, злодейку, средь других разглядит до поры плодоношения, — горестно вздохнул маг, занялся отдиранием декоративных украшений, а уж заодно и просвещением мало сведущих в ботанике членов команды.
Глянцевитые с маленькими дырочками-порами шарики, цепляющиеся за ткань вообще неизвестно чем, но с силой хорошего магнита, оказались плодами лианы. До поры созревания плоды этого растения искусно прятались в воронках листьев, как две капли воды похожих на листья куда более безобидных товарок по растительному миру. Но, когда наступал час икс, плоды одной разновидности взрывались сверкающей пыльцой, а вторые, те самые цепляющиеся мячики, падали вниз в ярких облаках мелкого конфетти. Из этих мячиков, опыленных пыльцой, и вырастали позднее новые лианы. А уж место дислокации рядом со звериной тропой облегчало распространение лианы-красотки и расширение ареала ее произрастания.
В благодарность за науку, ну и ради ускорения процесса Оля и Ламар присоединились к очищению одежд спутников. После того как рыцарь чуть не выдрал у магистра клок мантии вместе с «помпоном», от работы его решительно отстранили.
Приглядевшись хорошенько, Оля все-таки заметила крошечные, похожие на микро-коготки, наросты на плодах. Если дергать их с одежды под определенным углом, помпончики соскакивали, не нанося непоправимого ущерба ткани. Поделившись своим открытием с друзьями, девушка великодушно вызвалась побыть добровольцем и попытаться выпутать будущие лианы из волос мага и сейфара. Почему-то ни один из мужчин обзавестись персональным редким растением и лично поучаствовать в расширении ареала его обитания не пожелал.
Как ни старалась Оля быть осторожной, а несколько волосков вместе с добычей выдернулось. Аш отнесся к этому философски, потому что при густоте его волос такие потери значения не имели. Темные волосы Аша оказались вовсе не жесткими на ощупь, как оно обычно бывает, а мягкими и почему-то пахнущими сиренью.
Лысеющему Коренусу, как он с грустным смешком признался милой деве, терять уже по большому счету было нечего. Хорошо, что толстенький маг не относился к тому типу мужчин, которые пытаются создать видимость кудрявого буйства из трех волосин и смертельно обижаются, когда их поднимают на смех.
Не более десятка минут пришлось потратить компании на освобождение из плена лианы. Плоды, жалея зверюшек как потенциальных переносчиков, кинули подальше в заросли.
Магистр вдохнул полной грудью, приосанился, показывая, что готов если не в бой, то уже хотя бы вести за собой массы к Камню истины, и чуть отдернул рукав. Положив пальцы на браслет-амулет, задающий направление движения, Коренус помедлил, пожевал нижнюю губу, отбил какую-то замысловатую дробь на ладони и страдальчески взвыл:
— Опять! Оно опять!
— Что? — испугалась Оля.
— Я опять не чувствую магии, — застонал, трагически закатив глаза, старичок, продолжая так и эдак поворачивать компас-амулет. — За какие грехи гнев Семерых обрушился на меня?
Аш на миг прикрыл глаза, в воздухе сгустилась озабоченность. Сейфар спросил у Оли:
— Кобылица, ты меня чувствуешь, как прежде? Проверь!
Девушка покорно зажмурила глаза, ожидая привычного ощущения присутствия и тепла. Оказывается, она так успела привыкнуть к этому ощущению, что сейчас, утратив его, даже не сразу поняла, чего не хватает. Не поняла, пока сам Аш не спросил.
— Н-нет, ничего, — растерялась Оля.
— Так что у нас опять-то стряслось? — поставил вопрос ребром Ламар, начавший дуреть от странных вопросов и нервических подергиваний Коренуса.
— Лиана-красотка глушит магию, а иначе бы никто своих сил не лишился, — высказал догадку сейфар.
— Навсегда? — простодушно ляпнул рыцарь, не подумав о возможной психической травме, которую наносит пожилому учителю.
Вот она — отрицательная сторона роли истинного наставника! Сколько бы лет ни прошло, сколько бы лет ни было тебе и твоему ученику, как бы он ни подчеркивал свои опыт и взрослость, как бы тебя ни подкалывал, а все равно в глубине души наставника почитают самым умным и сильным до собственных седых волос. Потому и не щадят, выдавая такие вот вопросы.
— Навсегда? Вряд ли. Будь так, об этом знали бы, — потер мочку уха Аш, поглядел на подрагивающие руки мага и предложил: — Коренус, там тебе бабушка Вера коньяк в мешок запаковала, хлебни. Лишним не будет!
Уверенный тон и внешняя невозмутимость, с какими был подан совет, сработали как приказ. Магистр нашарил в мешке ту самую подаренную бутыль, отвернул пробку и, используя ее в качестве стаканчика, осушил, даже не закашлявшись. А потом быстро пробормотал заклятие, и… компас заработал!
Благодарность плескалась в увлажнившихся глазах пожилого мага, во второй раз за день едва не поверившего в собственное магическое бессилие.
— Ты знал о противоядии, сейфар! — удивился Ламар, пораженный кругозором спутника.
Что удивительно, зависти в этом удивлении не было ни на грош, рыцарь честно признавал и был готов восхититься эрудированностью спутника. Может, он и ревновал его слегка к Оле, так ведь к своей ненаглядной невесте заколдованный таравердиец не ревновал разве что тех коз-вонючек.
— Нет, конечно, — отбирая у магистра коньячок и прикладываясь прямо к горлышку, отмахнулся Аш после второго глотка. — Я его для успокоения присоветовал. Но повезло, жидкость из другого мира сняла эффект магической блокады.
— Очень здравое предположение, — уважительно ободрил Коренус и на всякий случай сделал еще пару-тройку глотков для закрепления.
— На, кобылица, пей, — позаимствовав у мага и крышку-рюмашку, мужчина набулькал Оле спиртного. — И голову, и нос прочистит.
Ламар, не чуравшийся такого вот вида лечения, завистливо облизнулся.
— Я… я не пью коньяк, он слишком крепкий, и вообще, в жару пить нехорошо, — опасливо шагнула назад девушка. — Ты же сказал, что это с лианой не насовсем, давай подождем, пока само пройдет.
— В лесу — не на припеке, от жары не умаешься. А если нам твоя целительная сила понадобится до того, как «само пройдет»? — нахмурился Аш, словно уговаривал непослушного ребенка.
Оле сразу стало стыдно, она покорно приняла крышку-рюмочку и храбро опрокинула в рот. Небо зажгло, в желудок опустился огненный шарик. Но после лекарственной травы-противоядия армянский коньяк показался почти вкусным.
Не болящий и не утративший магии по причине отсутствия таковой Ламар все равно не стал отставать от компании и тоже хлопнул рюмашку. Хлопнул бы и вторую, да магистр поспешил отнять бутылку и пробку, пока дюжий рыцарь не вздумал лечиться прямо из горла, и запихнул свой трофей в мешок. Наверняка мстил за вопрос о безвозвратной утрате магии.
Второго стада кор-ноксов в ближайшее время не ожидалось, да и другой крупной живности в округе ни слышно, ни видно не было. По-видимому, даже хищники предпочитали обходить ареал обитания безобидных вонючек стороной во избежание катастрофической потери обоняния. Однако Аш все равно поискал другую тропку и даже нашел ее совсем рядом. Ходить по одной дороге с кор-ноксами не нравилось никому.
Отдышавшись, Оля сначала просто глазела по сторонам. Солнечные лучики пронизывали листву, давая мягкий голубой или зеленый свет. Сильных дождей в Фодаже не было несколько дней, потому не парило. Аш не обманул, теплый воздух оставался в меру свежим, так что скинуть одежду и брести в одном купальнике, обливаясь потом, не тянуло.
Когда жажда зрительных впечатлений притупилась, девушка снова собралась помучить Коренуса вопросами. О чем бы магистр ни говорил, все выходило увлекательно, так что беседа с ним замечательно скрашивала дорогу.
Но тут сейфар, негласно признанный отрядным проводником, остановился и поднял руку. Знак привлечения внимания. Коренус поправил лямку мешка на плече, сверился с браслетом-указателем, поднял глаза от тропы и заинтересованно округлил губы:
— О?
— Заграда, — констатировал Ламар и нахмурился, соображая, как именно классифицировать эту конкретную, размером с хорошую замковую стену, светло-синюю конструкцию.
— Какая? Что она делает? — осторожно уточнила Оля, успевшая в достаточной мере наслушаться историй о туманных чудесах Фодажского леса.
— Это заграда памяти, дитя мое, — спокойно подхватив девушку под локоток, поведал магистр.
Дождавшись, когда Ламар и Аш присоединятся к живой цепочке, ученый муж продолжил рассказ:
— Сей феномен, в отличие от иных, не опасен. Я бы даже сказал, весьма любопытен. Заграда запоминает все, что попадалось ей на пути за время блужданий, и показывает тем, сквозь кого проходит, по своему выбору. Мне доводилось читать путевые заметки магистра Уббициуса, которому был явлен его заплутавший в глубинах Фодажа брат Орцикус. По картине заграды магистр смог отыскать плененного тенетами вечности родича и освободить его из паутины шаггарта. На счастье братьев, паук был погружен в месячную спячку. Переваривал употребленного ослика Орциуса.
— Но мы-то в лесу никого не теряли, — озадаченно протянул Ламар и невольно захлопнул рот, чтобы не глотнуть резко надвинувшейся синей бездны.
Когда заграда оказалась близко, она перестала походить на туман, скорее уж оказалась вставшей на дыбы волной, по своей прихоти утратившей плотность, но не цвет. Сапфировая бесконечность окружила, затопила, поглотила паломников, посылая видение.
Их было трое. Тощая, коротко стриженная женщина с хищными раскосыми глазами цвета темной зелени, затянутая в кожаный корсет и штаны того же материала. (Оля сразу посочувствовала бедняжке. Как же ей, наверное, жарко в летнюю пору, да в таком прикиде!) На поясе у дамы висело два тонких меча, а поперек груди шла лента с метательными ножами, за спиной крепились длинный лук и колчан. Рядом стояла пара мрачных типов совсем не гражданской наружности, вооруженных впятеро серьезнее спутницы. Одежда, однако, на них была более подобающей летнему сезону: темные штаны, жилеты и рубахи серо-зеленого, маскировочного цвета. Между прочим, очень похожую рубашку носил сейфар. В мшистых глазах мужчин плескались сомнение, недовольство и опаска. Они нервно всхрапывали и зыркали по сторонам, держа руки на рукоятях мечей. Женщина стояла прямо и с виду была совершенно невозмутимой. Но изящные ноздри тонкого носа подрагивали, и жилка на виске билась слишком сильно. А значит, спокойствие ее оставалось всего лишь маской.
— Айса, какого дергаса тебя в Фодаж понесло? — пробормотал под нос один из здоровяков, тщась разглядеть хоть что-то в синей пелене. — Сгинем тут не за лигас. Давай вернемся.