— Заткнись, Чемаш, — ласково посоветовала женщина сквозь зубы. — Лес трусов не любит. А эта синяя слякоть не опасна, дед рассказывал.
— Фодаж никого не любит, — буркнул второй тип, соглашаясь с начавшим беседу и поименованным Чемашем мужчиной.
— Нам с ним в храм Второй не идти, Шеман, — рыкнула Айса, теряя терпение, и хлопнула рукой по бедру. — Касдира, полоумная после липкой хассы, которую я ей подлила, в купальне кое-что сболтнула про Рейашена. Она камни младшему бросала и видения толковала. Сюда он ушел какую-то вещь для рыжего искать, ключ на шею повесил. Для того ему к Столпу добраться и видение через Призрачную дугу поглядеть надо.
— Так ты из-за него сюда поперла? — хором возмутились здоровяки, а Чемаш напомнил нечто очень важное: — Он же от тебя на зимнем пиру блюдо отодвинул!
— И что с того? Если я первая найду ту штуку, какую надо, сама буду ставить условия! — запальчиво заявила тощая, забыв про всякие страхи и синие туманы. Глаза на худом лице фанатично засверкали. — Ради рыжего он все сделает, так-то, братья!
— Айса, неужто тебе так шпиль и маска сдались? — удивился второй из родственников неукротимой дамы.
— Мне все нужно! И все будет! Все! — клацнула зубами женщина. — Когда на солнцедневье Касдира камни метала, мне «вечное сияние» и «встреча с судьбой» выпали! Она, змея завидущая, толковать отказалась, да я успела увидеть. Первая Столп разыщу и через него искомое. Моими Рей будут и шпиль, когда рыжий к предкам уйдет! А не захочет уходить, так помочь можно…
— Сестра, уймись, ты со своей Касдирой последнего ума лишилась. Даже если все так, Столп без ключа видений в Призрачной дуге не дает, а ключ, коль не брешут, единственный у Шенарейна в сокровищнице хранился, с ним Рей и ушел, — прогудел Шеман. — Иль тебе кто второй сделал да подарил на солнцедневье, а мы и не заметили?
— Дурак ты, братец, — беззлобно фыркнула воинственная дама. — Ключи разными бывают! Божественная сила хороша, но кровь тоже ключ не из последних, особо кровь волшебных тварей. Такой живности в Фодаже прорва. Махейла изловим или зинтару. Главное, Столп найти раньше Рейашена.
— Точно сбрендила, кто ж на махейла руку по… — задумчиво начал соглашаться Чемаш с братом, но окончания увлекательной беседы наша четверка уже не услышала.
Синяя заграда, надвинувшаяся неодолимой стеной, нежданно-негаданно и очень быстро для увлекшихся спектаклем людей сгинула. Вставший на дыбы волшебный океан протек через путников и заколыхался несколькими шагами левее. Первым порывом Ламара, едва не сдернувшего с места всех, было догнать и досмотреть представление. Но Аш, упершийся в тропу так, словно его туда врыли на века, даже не двинулся с места. Рыцарь тряхнул головой, пришел в себя и больше безумных поступков совершать не пытался.
Кто их знает, эти морочные заграды? Что они натворят, если не сами на человека натекли, а человек в них прыгнул? Даже любитель магических экспериментов магистр Коренус не желал проводить испытания на шкуре дорогого, пусть временами не слишком осмотрительного ученика. Сейчас куда больше гонок за синей стеной мага занимал вопрос: что именно и зачем им было показано.
Оля, осторожно шевеля пальцами, высвобожденными из стальной хватки Ламара, спросила в унисон мыслям старика:
— Магистр, а кого нам показали? И зачем?
— Веспанцев, ясное дело, — смекнул Ламар и гордо обосновал свои выводы: — Там о шпиле и маске разговор шел, о троне их. А вот за каким дергом тех троих в Фодаж понесло? Девица какого-то парня захомутать хочет, для того ей чего-то раздобыть надобно. Но какого, чего и зачем это нам? — Могучие плечи рыцаря передернулись в явственном недоумении, зеркально отраженном на задумчивой физиономии. Мыслительная деятельность не была сильной стороной могучего воина, ибо мыслям, чтобы текли быстрее и в нужном направлении, пригрозить мечом не было никакой возможности.
— Не исключено, что намерение дамы Айсы отыскать некое место силы, именуемое Столпом, пересекается с нашей целью — поиском Камня истины? — потоптавшись на месте, предположил Коренус, наматывая кончик бороды на палец, как иная кокетливая девица локон. — Я никогда не слышал о фодажском чуде, именуемом Столп или Призрачная дуга, но в одном из древних манускриптов, повествующих о чудесах леса, сотворенных Семерыми на Заре Времен, встречается упоминание Арки Мечты. Увы, об одном и том же объекте идет речь или нет, знают лишь боги. Какие чудеса способны подарить паломнику сии места, мне неведомо. Мы, смертные, милая девочка, должны продолжать путь и искания. Только так к людям приходит знание.
— Их трое, и они могут быть опасны, — проронил Аш, тихо слушавший рассуждения друзей. — Та женщина готова идти по трупам к своей цели, а братья всюду будут следовать за ней.
— Но мы же ее даже не знаем?! — удивилась Оля, карие глаза широко распахнулись. — Зачем нас убивать? Мы ведь ищем Камень истины, а не какую-то Арку или Столп!
— Фодаж — край паломничества, здесь не место для битв! Лес не принадлежит ни Веспану, ни Таравердии, лишь богам! — нравоучительно вставил Коренус.
— Мы этого не забудем, но вспомнят ли те трое? — намекнул Аш и обратился к Оле: — У тебя на руке перстень с божественной силой, если Айса ищет нечто подобное, то… — помрачневший сейфар не договорил, предоставив девушке самой додумывать.
— Она захочет его отнять? — догадалась та и со вздохом констатировала: — Отдавать нельзя. Айса злобная и амбициозная, она что-нибудь плохое с перстнем сделает. Жаль, снять нельзя и спрятать от греха подальше.
— Обмотай тряпицей, будто повредила руку, — нашелся Ламар, чувствуя некоторую вину за вручение невесте кольца-артефакта, и полез в кошель, ища тряпочки.
Оля, не дожидаясь, пока ей великодушно преподнесут нечто столь же чистое, как рубашки рыцаря, проворно намотала на палец собственный носовой платок.
— Пожалуй, перед тем как тронуться в путь, раскину-ка я сеточку, — прекратив мучить бороду, рассудил магистр и принялся копаться в своих бесконечных шахидских запасах на поясе.
Очень скоро он извлек оттуда авоську или очень похожий на нее предмет. Посыпал на сумочку порошками трех видов, а потом, бормоча под нос нечто неразборчивое, гордо водрузил себе на голову.
Оленька призадумалась, а не пошатнулось ли душевное здоровье пожилого человека, ввергнутого на старости лет в пучину приключений. Сейчас маг выражением лица был здорово похож на Фрекен Бок из мультика про Карлсона. Именно с таким довольным видом та напевала: «А я сошла с ума!..» Но нет, рассудок дедушки в отпуск не ушел. Авоська, повисев на голове несколько секунд, вспыхнула изумрудным светом и истаяла. Коренус довольно запыхтел и предложил друзьям продолжить путешествие.
Заметив недоумение и опаску девушки, маг добродушно рассмеялся и пояснил:
— Незримая сеть, милое дитя, заклинание, позволяющее ощущать присутствие живых созданий. Огонь людских душ отличен от света зверей, я смогу издалека почувствовать чужое присутствие.
С тропинки, параллельной тротуару, проложенному ароматными козочками, и уходящей в сторону от пути к Камню истины, компания свернула довольно скоро, обогнула бурелом, часа полтора шагала среди невысоких папоротников и могучих дубов с экзотически-пестрой черно-желто-алой листвой. Потом снова пошли более высокий подлесок и могучие деревья-великаны с серой корой и листьями более привычного землянке зеленого цвета. Оля машинально переставляла ноги, стараясь не задеть за какой-нибудь корень, палку и не запутаться в траве. Крупных зверей не встречалось. Живности вообще явно стало меньше, владения Пятого — покровителя всякой твари — кончились. Один раз с сердитым птичьим свистом уползла под корни пня толстая зеленая змея, которую Оля приняла за палку, пару раз девушка видела двухвостых белок, часто замечала птиц…
— Окс. — Аш, возглавлявший отряд, приостановился, разглядывая болтающийся на сучке кусок ярко-алой ткани, подозрительно напоминающей цветом штаны Деванира.
Ветка была сломана совсем недавно. Листья еще не успели пожухнуть.
— Великан шутки шутит? — подозрительно нахмурился рыцарь, не ожидавший от полубожественного хама ничего хорошего.
— Сейчас узнаем, — откликнулся сейфар и исчез за теми самыми кустами, на которые повесили метку. Ветви колыхнулись едва заметно, словно пропустили не мужчину, а невесомую тень, скользящую не между ними, а сквозь них.
Вернулся Аш быстро. Оля чувствовала, как изменилось настроение сейфара с мрачно-тревожного, которым оно стало после видения синей заграды, на тревожно-озадаченное с примесью облегчения.
— Пойдем-ка, вы должны увидеть сами, — полупредложил-полуприказал мужчина.
Должны так должны. Даже Ламар, не слишком любивший, когда им командовали, последовал за сейфаром без возражений. Ибо куда вернее всяких приказов путников подгоняло неутоленное любопытство.
Очередная поляна, куда пришли люди, мало чем отличалась от тех, на которых росли фиолетовый с зелеными прожилками папоротник и высокий бурый мох. Только ближе к центру на ней располагалось потухшее кострище, а рядом сидела женщина, сжимающая в руках лук с наложенной на него стрелой. Фигура ее была воплощением хищного азарта. И женщина эта, Оля не сомневалась, была той самой, которая беседовала с двумя братьями в синей заграде. Той самой — за одним весьма существенным исключением. Эта была статуей из цветного стекла, сделанной в полный рост.
— Какая красота! — восхитилась землянка и удивилась: — Кто же такое мог создать?
— Тот, кому не понравилось, что в него стреляли, — задумчиво ответил Аш и указал на стрелу, глубоко ушедшую в дерево на другой стороне поляны.
— Неужто дурища в самом деле на махейла вздумала поохотиться? Что ж, нам меньше проблем, вот зверь ее магией и окоротил, — трезво заметил Ламар.
— Так она настоящая? — испугалась Оля, восхищение творением неизвестного скульптора мгновенно превратилось в ужас, смешанный с сочувствием.
Женщина была слишком жесткой и странной, чтобы возбудить симпатию. И все-таки разве заслужила она подобную участь? Вот так превратиться в статую, перестать жить! Глаза Оленьки невольно наполнились слезами, она всхлипнула, смахивая влагу с ресниц, и хотела было спросить, что же теперь им делать со статуей: оставить как есть или похоронить. Но цветной хрусталь в том месте, где на него упало несколько слезинок, запылал яркой белизной, и стекло начало превращаться в плоть.
«Дева невинная скорби слезу обронит, Проклятье махейла вспять обратит…» — машинально пробормотал Коренус, взирая на свершающееся чудо.
Вот перемены с плеча добрались до головы. И часть скульптуры из цветного стекла обрела жизнь, в зеленых глазах появился разум. Айса вперила взгляд в Олю и стоявшего рядом Аша. Сейфар качнулся вперед, чтобы заслонить спутницу. Айса злобно оскалилась и зашипела, попыталась доплюнуть до девушки:
— Он мой, ясно тебе, мелкая сучка?
Такая ярость была в голосе незнакомки, что всякое сочувствие разом покинуло сердобольную землянку. Ну как можно сопереживать, если тебя вдруг ни за что ни про что начинают оскорблять? Оля всегда терялась, сталкиваясь с хамками, и не знала, как себя вести.
Но сейчас ответа не потребовалось. Волна света, обращающая сверкающее стекло в плоть, остановилась где-то чуть ниже плечей и двинулась, набирая скорость, в обратном направлении. Миг-другой, и перед людьми на поляне снова застыла статуя, чуть изменившая наклон головы. Можно было бы решить, что все происшедшее померещилось, если бы не выражение лютой ярости и отчаяния, сменившее изначальную целеустремленную сосредоточенность на лице Айсы.
— Что тут творится, Коренус? И что ты за стихи читал? — потребовал ответа у знатока магических фокусов Ламар.
— Не стихи, мой мальчик, это выдержка из трактата Лимориса «О природе магических созданий», — рассеянно отозвался магистр, восторженно ощупывавший статую. — Лиморис многие полезные сведения подавал в рифмованном виде, считая, что так информация лучше усвоится учениками. Очевидно, в данном отрывке содержатся сведения о способности слез человека, искренне сочувствующего жертве махейла, вернуть плоть в изначальное состояние. Если ты был достаточно внимателен, то заметил, как слезы девы Оли упали на плечо статуи.
— А… ага, — сообразил рыцарь, благополучно проворонивший сие «знаменательное событие», и ляпнул: — Чего же тогда она опять стеклянной стала? Мало слез было?
— Она оскорбила спасительницу и лишилась сочувствия, — презрительно усмехнулся Аш. Уж глазастый-то сейфар успел отследить закономерности и понять куда больше спутников, все еще недоумевающих, какого ляда Айса вообще накинулась на Ольгу. Неужто решила, что та тоже открыла охоту на махейла?
— Именно так, хотя в трудах Лимориса о подобном эффекте ничего не сказано, предположение в высшей степени логично, — резюмировал Коренус. Маг закончил ощупывать и обстукивать статую, взялся было за маленький молоточек на поясе, покосился на Олю и оставил соблазнительную мысль отбить кусочек цветного стекла на память в целях последующих магических экспериментов.
Девушка и так была на грани очередной истерики. Еще бы, меньше чем за пять минут оживить злую бабу и снова сделать ее скульптурой. Оля мучилась совестью и в то же время, что греха таить, испытывала толику злорадства: «Вот так тебе и надо, не будешь обзываться!» И от сознания этого тайного злорадства совестливой девушке становилось совсем стыдно.
— Успокойся, — Аш коснулся рукой плеча кровницы. — Она заслужила свою участь. Ей был дан шанс, но она плюнула спасению в лицо. Все справедливо, хоть Третьего спроси! Айса получила свое «вечное сияние» и «встречу с судьбой». Предсказанное исполнилось.
Оля вздохнула и кивнула, все равно она больше не смогла бы поплакать над участью злючки от чистого сердца. Хоть режь, не смогла бы даже ради магической трансформации-спасения. Яростная злоба, полыхающая в зеленых глазах, и плевок выжгли всякое сочувствие.
Пока все думали и переживали, сейфар досконально изучил заросли в конце поляны и выдернул из скрытого густой порослью пенька еще одну стрелу — близняшку остекленевшей на луке. На сизое оперение намотался тонкий голубой волос, мерцающий при свете дня, как фитилек горящей свечи.
— О, а вот и еще одно доказательство того, что наша стеклянная лучница действительно охотилась на махейла, — удивленно причмокнул губами магистр.
— Похоже на то, — согласился Ламар, потрогав длинный волос.
— Махейл? Это, как вы мне рассказывали, меняющий шкуры, облик которого принимает Седьмая? — с трудом выловила Оля нужные сведения из массы ботанико-зоологической информации.
— Да, священный зверь Фодажских лесов, — торжественно подтвердил рыцарь как знаток всякого рода крупной фауны, даже такой, на которую нельзя поохотиться с добрым луком или копьем по причине нравственно-религиозного запрета.
— Неужели она его ранила? — заранее посочувствовала загадочной голубой зверушке девушка.
— Вряд ли, подстрелить махейла не так-то легко, — пожал плечами Аш. — Крови нет. Но двое, которые были с Айсой, ушли по следам зверя.
— Его гибели нельзя допустить, — нахмурился Коренус. — Вероятность того, что люди смогут причинить вред махейлу, ничтожна, но наш долг убедиться и, если возникнет нужда, защитить прекрасное создание.
Сейфар, считая разговор оконченным, развернулся в сторону зарослей, готовясь вести отряд по следу. Олю привычно запихнули в середину цепи, чтобы подстраховать от возможных неприятностей. Та шла молчаливо, даже не стала теребить магистра, добиваясь детального описания загадочного зверя, одного названия и волосинки которого было явно недостаточно для воссоздания облика в воображении. По сторонам девушка не смотрела, погрузившись в мир внутренних переживаний, она снова и снова прокручивала в памяти яростные слова Айсы, адресованные ей, и почему-то — чем больше Оля думала, тем больше в этом убеждалась — Ашу. Охотница смотрела на мужчину так, будто знала его. Наверное, им, когда подвернется подходящий момент, стоит обо всем спросить сейфара прямо. Так решила девушка и ткнулась носом в заплечный мешок Коренуса.