— Сосискин, давай я лягу в этот чудесный тазик с пузырьками, налью себе шампанского, стоящего в холодильнике с Нового года, буду предаваться релаксации, а ты мне расскажешь то, чего я не помню?
— Ветчину! Или я буду молчать как рыба об лед! — нахально тявкнул коротконогий вымогатель.
— Черт с тобой, мой невоздержанный дружок, будет тебе и ветчина, и колбаса, и какава с повидлой, тока, ради бога, объясни мне, что тут делает вся эта мебля!!!
Закончив орать, я достала псу ветчину, а себе бутылку шампанского и, сев в джакузи, приготовилась внимать откровениям очевидца событий. Пока наливалась вода, открывалась шипучка, снимался пижамный костюмчик, пес закончил поглощать ветчину и наконец-то приступил к рассказу. По ходу повествования мои и без того торчащие волосы становились дыбом. Оказывается, идея собрать в поход мой туристический сидор погибла примерно через две минуты после начала сборов. Заявив, что я сама не знаю, что мне потребуется в походе, угрожая физической расправой, заставила Димона перенести в этот мир все свои вещи.
— Сосискин, я понимаю про шкаф — там мои шмотки. Но на хрена я кухню со всеми причиндалами притащила? — растерянно пролепетали в ответ на это мои непонятки.
— Да все просто, подруга, ты заявила, что утром я проснусь в незнакомой обстановке, перепугаюсь того, куда делся мой родной холодильник, и у твоего любимца может быть шок. Короче, ты наотрез отказалась куда-то идти без чашки кофе и не покормив меня, — поспешила меня утешить ушастая зараза.
— Пьяная, пьяная, а о тебе, мой низкорослый друг, не забыла. Цени, как тебя хозяйка любит. — Я повыше задрала нос и хлебнула газировки на дрожжах.
— Ха, не забыла, — начал возмущаться пес. — Да у тебя мышь в холодильнике повесилась. Если бы я не настоял на походе в магазин, то сейчас бы с голоду умер.
Я нервно икнула.
— Мы что, вчера еще ходили в магазин?
— Не-а, ты в этот момент шепталась с фарфоровым другом, а мы с мужиками совершили налет на соседний супермаркет, — лениво протянул пес.
Я представила трех пьяных мужиков и одну таксу, в масках и с оружием грабящих магазин, и пришла в ужас.
— Сосискин, ты что, тоже участвовал в налете? — осторожно уточнило мое нежелание светиться перед правоохранительными органами.
— Что я, дурак так палиться? Меня каждый в нашем районе знает. Я на шухере стоял, — успокоил меня начинающий налетчик.
Уже легче. Я не скрывала облегчения. Таскать передачи в собачью тюрьму мне совершено не хотелось. Хотя у нас таких тюрем нет. Но знать о том, что твоя собака встала на скользкий путь преступника, тоже не слишком сладко.
— Ладно, с этим понятно. А на фига ты припер мамино кресло? Она ж нас кончит за него!
— Здрасьте, приехали! Я припер? Ты посмотри на мои лапки! Что они могут припереть? Это ты, мать, его лично тащила и приговаривала, что мне пора приучаться спать одному, терпеть тяготы и лишения в пути, — обижено сказал пес и скорчил слезливую морду.
— Хм, ну вообще-то тебе правда пора спать одному, ты уже взрослый кобель.
— Аха! А если мне приснится та ужасная лиса? Совести у тебя нет. Злая ты, Дашка. Не буду я тебе ничего рассказывать даже за кусок докторской колбасы, — вконец разобиделся Сосискин.
Пришлось начать подлизываться и пообещать, что после ванной я всенепременно скормлю этому вымогателю триста граммов варенки. Когда мир был восстановлен, я поинтересовалась:
— Откуда взялся этот роскошный банный комплекс? Вроде ванная комната у нас самая обычная и в супермаркете за углом вроде как таким добром не торгуют. Ты что, еще участвовал в ограблении магазин, торгующего сантехникой?
— Не-а, — засмеялся пес. — Мадам Козявкина, вы все это богачество лично отбирали в каком-то дорогущем бутике по сантехнике.
Приплыли. По ходу пьесы, это теперь моя семья и пес будут носить мне передачки в тюрьму. В общем, зона теперь мой дом родной.
— Да не парься ты, — глядя на мое убитое лицо, утешил меня пес. — Магазин был в Италии, так что если сядешь, то в заграничную тюрьму, а если покаешься, то пару лет тебе скостят, — вовсю уже издевался Сосискин.
— Черт с ней, с Италией. Откуда здесь кресло-качалка с дачи и эта синяя будочка? Я что, вчера появилась в таком виде перед родителями на даче? И вообще с какой стати мне захотелось кресло-качалку?
— Все, мать, отныне ты в глухой завязке. Какие родители, когда это я летом оставался с тобой в городе, вместо того чтобы наслаждаться жизнью на природе? — театрально запричитал актер погорелых провинциальных подмостков.
Опа, у Сосискина началось очередное сольное выступление. Теперь, чувствую, одной докторской не обойдешься. Сдается мне, сейчас начнется заход на тему куриного фарша.
— Вспоминай, пьянь несчастная, где твои родители? — завизжал он и тем самым подтвердил мои самые худшие подозрения.
Для усиления мыслительного процесса я налила себе еще шампанского и после пары глотков вспомнила, что неделю назад предки свалили на месяц к друзьям в Испанию. От осознания того, что я не упала в грязь лицом перед родаками, сразу стало спокойно, а может, шампусик на душу хорошо упал. Попререкавшись с псом пару минут, я выяснила, что, увидев море, мне захотелось воплотить свою давнюю мечту, в которой фигурировали кресло-качалка, плед, шотландское пойло и трубка. Интересно, откуда мог всплыть такой декаданс? Вопрос, как говорится, риторический.
Далее мой пес во всех красках расписал похищение синей кабинки с участка председателя садоводческого кооператива. Видимо я, как и все дачники, на генетическом уровне ненавижу всех председателей кооперативов, потому что лично мне наш глава садоводов ничего плохого не сделал и воровать у него абсолютно ни разу не использованную кабинку было верхом цинизма.
— Не сокрушайся ты так, Абраша сказал, что председатель сам спер эту кабинку со стройки, где он работает начальником охраны, — утешил меня Сосискин.
— Столик, стулья, холодильник и мангал — это соседнее кафе? — на всякий случай уточнила я.
Пес подтвердил кивком.
— А лоток с фруктами — это все тот же супермаркет, — предупреждая мои вопросы, добавил он.
— Ну, в общем-то, ничего страшного не произошло, пострадавших от нашей экспроприации не так уж и много, да? — заискивающе глядя в его глаза, залепетала моя совесть.
— Не совсем, — ответил Сосискин и почему-то начал пятиться от меня. — Ты только, Даш, не волнуйся… Вон шампанского глотни, — засуетился пес.
Но дрожжи упали на старые дрожжи, и поэтому мне уже было все равно.
— Ладно, давай колись, что мы еще вчера натворили?!
— Да ничего! Вы просто сюда притащили весь аквапарк с турецкого курорта и казино из индейской резервации, — рубанул сплеча правду-матку пес.
— Врешь? — Я с надеждой посмотрела на сжавшегося друга.
Он виновато покачал головой.
— Где эти, где эти… аквапарк и казино? — Я смогла выдавить из себя только хрип.
— Как выйдешь из шатра, метров пятьсот дальше по пляжу, — пролепетал Сосискин.
— Отвернись! — рявкнула на пса я, рывком встала из джакузи, запахнулась в полотенце и пулей вылетела из шатра.
Пролетев как метеор по берегу, я с разбегу села на пятую точку. Сосискин не врал, а пострадавшая задница услужливо напомнила мне все водяные горки, которые она прочувствовала несколько лет назад. Передо мной находился парк водных аттракционов, стоявший ранее в Анталии. В мое плечо уткнулся влажный нос.
— Ну ладно тебе! Ну подумаешь, захотелось тебе покататься на горках. Ну не казни ты себя так, — жалобно скулил мой друг.
Я тяжко вздохнула.
— А казино-то мы зачем уперли, да к тому же и у индейцев? Не могли из Лас-Вегаса ничего стоящего упереть?
— Могли, но ты сказала, что там все слишком большое и это будет портить тебе вид, — еще тяжелее вздохнул Сосискин.
— Вот и сбудется еще одна моя мечта: я наконец-то побываю в настоящем американском казино. Жаль только, за ее исполнение мне дадут пожизненный срок, — сфальшивила я.
— Да не переживай ты так, Дашка! Ребята сказали, что вернут все так, что никто ничего не заметит, — глядя на меня кинулся утешать меня друг.
— Никто ничего не заметит?
— Никто.
— Ха, жизнь-то налаживается, мой толстопузый дружок! — Я, радостно пропев, вскочила и полетела назад в шатер.
Распахнув шкаф-купе, я начала увлеченно рыться в его недрах в поисках купальника.
— Сосискин, ты только представь, какие перед нами открываются перспективы: у нас с тобой (заметь, на дармовщинку) есть и аквапарк, и свое казино! Правда, не знаю, зачем оно мне, я вроде как не азартная, — вещала я, выкидывая на пол вещи.
«Жаль только, на банане и на водном скутере никто не прокатит», — уныло констатировало желание покрасоваться фигурой, но его нытье заглушила фраза, пролившая бальзам на мою совесть:
— А казино не ты захотела, а мужики, так что не казни себя.
— Во, тем более не наш косяк, так что релакс, мой юный друг. — Насвистывая, я заставила свою совесть окончательно заткнуться.
Наконец купальник был найден, надет — и я стала любоваться отражением в зеркале. По большому счету, любоваться было нечем. Синюшный цвет тела мало гармонировал с окружающей обстановкой. Ничего, через пару дней тушка приобретет ровный южный загар, организм насытится озоном и витаминами — и тогда, может быть, я отправлюсь в дальнейшее путешествие, если, конечно, захочу. Где это четко прописано, что именно я должна искать главного подонка, а не этот засранец должен прийти ко мне? На всякий случай надо уточнить у Сосискина, куда я дела вчерашнюю кабальную расписку. Остался только один вопрос:
— Скажи мне, герр такса, на кой черт я приперла кактус, что стоял у компьютера? — Я кивнула на спинку дивана, на которой торчала колючка.
— Ну, ты заявила, что еще не знаешь, какая радиологическая обстановка в этом мире, а кактусы, как известно, глушат всякие там негативные волны, вот ты его и принесла. И вообще хватит уже дурацких вопросов! Пойдем лучше на море, — нетерпеливо протявкал Сосискин.
Остаток дня мы провели с пользой: я купалась, загорала, ела фрукты, каталась с горок, гонялась за Сосискиным по пляжу, жарила шашлыки, пила пиво. А вечер… Вечер я провела так, как, видимо, давно мечтала: сидела в кресле-качалке, укутавшись в плед, попивала виски, покуривала трубку и смотрела на закат.
Глава четвертая
Время летело незаметно. Целыми днями мы с Сосискиным вели роскошную жизнь бездельников. Плавали в море, валялись на песочке и не разрушали себе мозг мыслями о предстоящем походе за мир во всем писе. Я выводила токсины из организма, а обнаглевший в конец пес потреблял исключительно мясо, приготовленное на мангале. По вечерам мы с ним гордо шествовали в казино, где я играла в однорукого бандита и сама с собой в рулетку, а он шнырял под всеми столами в поисках чего-нибудь интересного лично для него. По ночам я садилась в кресло-качалку, брала пса на колени, и мы любовались незнакомыми звездами и лунными дорожками от трех лун, светивших в небе. К исходу второй недели курортного времяпрепровождения я плескалась в море на надувном матрасе и лениво терзала себя вопросом: «Побрить мне ноги или нет?», а Сосискин валялся где-то на песке. Вдруг мое уединение было нарушено мерзким кашлем, раздавшимся с берега. Попец сразу почувствовал неприятности, а я тоскливо подумала о том, что наверняка явился обладатель этого куска рая и сейчас с ходу начнет кидать в лицо всяческие претензии по поводу самовольной застройки. К несчастью, вместо одного хозяина, на берегу, грозно сверкая очами, материализовалась картина «Три богатыря» в виде троицы разъяренных мужиков. Черт, день так хорошо начинался. И надо же было такому случиться, что прибыли эти три поросенка. Нет, все-таки есть что-то свинское в мужиках, вот так припереться нежданно и все испортить! Прятать голову в песок от неприятностей я была не приучена, поэтому быстро подгребла к берегу и выжидательно уставилась на демиургов.
— Ну и как это понимать?! — раздувая ноздри, прошипел Абраша.
«Ого, а голосок-то прям как у Каа, — захихикала моя стервозность. — Сейчас, поди, зашипит: „Вы слышите меня бандерлоги?“».
— В смысле? — Я попыталась сделать невинные глаза.
— Мы тебя зачем сюда отправили? — начал подпевать Абрашке Димон.
— Ну, вроде как на партзадание. Вот по мере сил и способностей мы с моим отважным другом, готовимся к нему, — автоматом включилась дурочка.
— Можно поинтересоваться как? Путем поедания сосисок и распития пива на морском бережку? — включился в разборку Ник.
— Обидны ваши слова, гражданин начальник. Мы укрепляем мышцы длительными заплывами и утренними пробежками вдоль пляжа, — подоспел на помощь мне пес.
— Кстати, не хотите ли искупаться? А я пока шашлычка пожарю. Прям как сердцем чувствовала, что гости дорогие к обеду будут, вчера замариновала, — хлопая глазками, засуетилась моя гостеприимность.
— Ты что, издеваешься над нами?! — провыл Димон и потянул ручонки к моему горлу.
Тело сработало автоматически, и красивым броском через бедро я отправила его в полет.
«Все, сейчас точно будут убивать», — тоскливо заныл организм.
А я рванула по направлению к казино. «Только бы успеть, только бы успеть туда проскочить и затеряться в какой-нибудь подсобке», — стучало набатом в голове. Адреналин бушевал в крови, в ушах свистел ветер, я почти достигла вожделенной двери, как со всей скорости впечаталась в неизвестно откуда взявшегося Ника.
— Может, пулечку распишем? — пролепетало мое запоздалое чувство самосохранения.
Судя по тому, как он побелел, предложение сыграть в преферанс было ошибочным.
— Ты, выкормыш виерны, отрыжка тролля, кошмар всех живущих! Ты что себе позволяешь?! Мы на тебя понадеялись, а ты, вместо того чтобы выполнять свою часть сделки, устроила себе каникулы Бонифация! — заорал Ник дурниной.
«Да, парнишка совершенно не умеет выражать свои претензии доступным языком», — разочаровано протянула моя наглость.
«Это он зря на личности перешел», — философски заметило хамство.
Вот чего я не люблю, так это когда на меня повышают голос и пытаются оскорбить. За его плечами тысячелетняя жизнь, а за моими пятилетняя стройка детского сада под окнами и соседний круглосуточный магазин. Когда к нам подбежали остальные, я трясла Ника за грудки и во всех подробностях просвещала его на тему, кто он, его родители, знакомые, и рассказывала о том, что он является ошибкой чьей-то ночи. Еще пару минут мы все увлечено ругались, плевались, шипели, грозили друг другу небесными и не очень карами — одним словом, вели мирные переговоры.
— Все, пар спустили? Можно теперь сесть и наконец-то спокойно поговорить, а заодно и поесть? Пока вы тут орали, я успел проголодаться, да и мясо перемаринуется, — подал голос позевывающий Сосискин.
Четыре разъяренные физиономии уставились на виляющего хвостом паршивца. Пришлось признать, что ори не ори, а ситуация от этого не изменится, если только меня прям сейчас, практически с фиговыми листочками на пикантных местах и с лохматыми ногами, не перенесут на какой-нибудь местный тракт. Следовательно, пока меня еще, как диверсанта, не выкинули за линию фронта, надо успеть переодеться, поесть самой и покормить пса. Как известно, пока мужик голодный — он злой, поэтому сперва надо набить ему живот, а уж потом можно брать клиента голыми руками. Да и орущие демиурги — это семечки по сравнению с требующим своей законной порции Сосискиным. Пока я принимала душ и переодевалась, три фурии мужского полу разожгли мангал, нажарили шашлыка и с видом инквизиторов поджидали меня за накрытым столом. Стоит признать, что Ялтинскую конференцию наш обед слабо напоминал: все сосредоточенно жевали, сопели и не спешили начинать разговор. Наконец я сыто откинулась на спинку стула и, решив, что клиенты уже не целятся мне в глаз вилками, поинтересовалась:
— А из-за чего, собственно, весь сыр-бор?
Как и предполагалось, с обвинительной речью начал выступать Абраша: