— А меня волнует, — пробормотал я. — Особенно мой пустой желудок.
Опечаленный пренебрежением к проблеме недоедания, я чуть не натолкнулся на дядю. Он резко остановился, выискивая что-то под ногами. Нашёл незаметное в траве устье обмелевшего ручья и двинулся вдоль него. Через два десятка шагов Оливье и вовсе встал. Втянул воздух и прижал палец к губам.
— Приплыли!
Я посмотрел в ту же сторону и ничего не увидел.
Перед нами лежала груда валунов. Похоже, их недавно достали из реки. Уж больно они округлые и обтесанные. В остальном — камни, как камни. Если мы пришли, и это знаменитое гнездо, то где же тролль?
— Удачно причалили, — тихо сказал Оливье. — Здоровый, зараза, прямо кит-убийца! Боюсь, не утопим даже вдвоем.
Я таращился во все глаза. Здоровый кто? Тролль? Да где же он?
— Зато такие ножищи, что и одной на банкет хватит. Какой второй способ?
Я не сразу понял, что он спрашивает именно меня, а тем более не разобрал суть вопроса. Дядя сморщился, а его взгляд стал настолько красноречивым и не сулящим ничего хорошего, что я всё моментом сообразил.
— Мешок на голову, а когда начнет превращаться — дубиной по башке бахнуть.
Оливье кивнул.
— Иди, ищи дубину, да поздоровей.
Я вздохнул и побрёл обратно к лесу.
— До вечера времени много, но ты лучше поторопись, пиявка обомлевшая, — бросил он мне в спину.
Конечно, сейчас, как затороплюсь. Скороходы поотстанут. Поглотитель следом побежит, догонять умается.
Я прошёлся по краю джунглей. Не хотелось снова лезть по кочкам и корням. Тем более, по опыту, дубины, палки и сучья валяются, где ни попадя, без всякого смысла. Под деревьями их очень много, а в пустыне нет совсем.
Вернувшись со здоровенной корягой, я встал рядом с Оливье. Кроме перекошенной кучи камней, я так ничего и не видел. То ли тролль невидимый, то ли я не троллевед.
Взглянув на дубину, Оливье кивнул. Ободренный, я осмелился спросить:
— А где тролль? Я только гнездо вижу.
Дядя взглянул на меня с жалостью. Так смотрят на умалишенных или чужих непослушных детей.
— Это не гнездо, а тролль. Гнездо за ним, — одними губами вымолвил он.
Я чуть не ляпнул «Брешешь!». Снова всмотрелся в каменные глыбы. А где нос, глаза? Толстые и жирные ноги. Хотя бы голова! Сплошное нагромождение булыжников, похожее на пирамиду. Сверху большой неровный валун, приплюснутый с одной стороны и выпуклый с другой. У основания кривые замшелые блоки и мелкие, овальные камни.
Я заморгал глазами. Меня озарило. Тролль прямо передо мной. Он сидит, подтянув под себя согнутые ноги, сложив руки на груди. Голова наклонена, подбородок прижат к каменному торсу, глаза закрыты.
— Огромный, — шумно выдохнул я.
— Крупный экземпляр, — согласился Оливье.
За каменной пирамидой спряталась укрытая травой стена из смахивающих на самого тролля валунов. Ограда, местами доходившая мне до пояса, и есть гнездо.
— Понял, — обрадовался я.
— Поздравляю, заморыш, — проворчал дядя. — Теперь ты гений всех тридцати миров! Вернёмся в Черногорск, получишь в соборном холле медаль, — и задумчиво потеребив ус, вырвал у меня дубину. — Примерь, мешок-то на него налезет?
Я читал, что днём эта громадина всего лишь бездушный камень, но подходить всё равно не хотелось.
— На абордаж! — подтолкнул дядя. — Солнышко скроется, попытка накроется, дуй скорее.
Я сделал несколько шагов. Потом ещё пару. Вынул из-за пояса мешок. Какой он всё-таки большой. Почему для первой охоты мне не попался тролль поменьше? Обойдя валуны сзади, я встал на цыпочки и набросил мешок на каменную башку.
— Затягивай сзади, крысёныш, — зашипел дядя.
Нащупав в горловине мешка бечёвку, я потянул двумя руками. Пришлось, правда, упереться ногой в спину. Страшновато, конечно, топтать тролля, пусть и окаменевшего, но лишь поначалу. Я быстро приноровился, осмелел, и потянул со всех сил, прижал веревку пальцем и завязал узел.
— Слезай, заморыш, ты бы ему ещё на макушку влез.
Глянув под ноги, я задрожал. Пока боролся с завязками мешка, я оседлал тролля и теперь восседал на его плечах. Живо соскочив на землю, я побежал к дяде.
— Ты на вахте, башкой отвечаешь, — распорядился он. — Я пойду, съестного раздобуду. Нам ещё обратно плыть, не хочу три дня сидеть на одном корабле с голодным оборотнем.
— А я…
— А ты и есть этот оборотень, — отрезал дядя. — Стереги!
— Да, учитель, — печально согласился я.
— Если что, встретимся у лодки! — крикнул он и скрылся в траве.
Я остался один с гигантским троллем. Солнце стояло высоко, но его затеняло скверное предчувствие. Оливье не вернётся до захода. Я мысленно перевернул страницы книги рецептов и чуть не вскрикнул. У меня есть дубинка, мешок надет на жертву, но у меня нет пилы!
Я затравленно огляделся. Сорвался с места догонять Оливье, но зацепился ногой и чуть не упал. Рядом со мной из земли торчала одна из дядиных сабель, широкая.
Сомнения окончательно развеялись. Он не вернётся и после заката. Глушить тролля, резать ногу и тащить трофей к лодке придётся мне. Успокаивало, что без меня он не уплывет. Для печёна троллева колена ему нужна нога этого самого тролля. А вот остальное выглядело скверно!
Панике я не поддался. Бежать некуда! Прятаться негде! Возвращаться без троллевой ноги — опасно! Завидев меня без дичи, добрый дядюшка может отмочить любую гадость. Остаётся одно — преодолевать испытания.
Решив, чему быть, того не миновать, я сел в траву и стал ждать захода солнца.
Тёплый, ласковый ветерок и тихое бормотание ручья успокаивали. Клонило ко сну. Стрекотали кузнечики. Мелодично жужжали пчелы. Издалека долетали птичьи переклички. Глаза слипались и, если бы не постоянно напоминающий о себе пустой желудок, я бы наверняка уснул. А так лишь моргал, и гладил живот, сладко зевая.
Но когда начало смеркаться — страх вернулся. Стрекотание в траве стало напряженным, жужжание гнетущим, а визгливые птичьи вопли предостерегающими! Чтобы отвлечься, я принялся талдычить одну и ту же фразу:
— Я смелый оборотень! Я смелый
оборотень!Продвигаясь за спину тролля, я перехватил дубину поудобнее, закинул её на плечо и занял выгодную позицию. Надеюсь у тролля на затылке нет запасных глаз. Решил, как груда камней шелохнется, буду бить без предупреждения.
Темнело. Руки затекли. Ноги звенели от напряжения. Дубина тяжелела, а тролль не двигался. Меня посетила нелепая мысль, а может, он нарочно. Откаменел, всё понял и притворяется. Ждёт пока я расслаблюсь, успокоюсь, и тогда как прыгнет и кулаком мне по куполу — бац.
Солнце скрылось, оставив бледную позолоту на краю травяного моря, и я уже не различал мелочей. Пирамида из булыжников превратилась в один темный силуэт. Казалось, ничего не изменилось. Хотя кто их разберёт, этих троллей. От того, кто пол жизни похож на бездушную каменюку, можно ждать чего угодно.
Я уже извёлся, когда он втянул воздух.
С перепугу, я так шарахнул его по башке, что сломалась толстая коряга, а тролль со вздохом упал наземь. Бросив остатки дубины, я нашарил саблю и рубанул по ноге.
Тело тролля переменилось. Вместо груды камней превратившись в необычное, но уже похожее на настоящее, туловище с ногами и руками. Ломаное, неровное, с вмятинами и шероховатостями, но всё же живое.
Нога отрубаться не хотела. Я уже резал и пилил с каким-то безумным остервенением. Кромсал несчастного тролля, как озверевший мясник, и то, что он в любой момент мог прийти в себя, только придавало сил и смелости.
Неожиданно нога отвалилась, больно стукнув меня по ступне.
— Терпение и труд даже тролля перетрут, — пробормотал я, — хотя он может и отомстить.
Потерев ушиб, я обтёр тролличью ногу травой и взвалил на плечо. Подобрал саблю и двинулся в обратный путь. Дядя обещал добыть съестных припасов, и я искренне надеялся, что он сдержит слово. Иначе, боюсь, не совладаю с собой и сожру тролличью ногу сырьем.
Подумав, а не забрать ли мешок, вдруг дядя заругается, я обернулся. Тролль уже не лежал, а сидел, держа в руках пресловутый мешок и с обидой смотрел на меня. Его глаза светились в темноте, поэтому насчет обиды, я уверен.
Вместо того, чтобы бросить ногу, кинуть в него саблей и пуститься наутёк, я дико заорал:
— Я смелый оборотень, лучше не подходи! — и в подтверждение своих слов, состроил страшную рожу.
— Вижу, — печально произнес тролль. — Моя нога у вас на плече доказывает, что вы смелый. Ошейник на шее, что вы оборотень.
Я выронил саблю, а потом и ногу. Тролличью, естественно. Челюсть подвязывать было поздно, она уже висела до живота.
— Тролли не разговаривают, — неуверенно пробормотал я.
— Не могу согласиться с вашим утверждением. По большой части, тролли действительно крайне бестолковые и невежественные, но на полном отсутствии речи я бы всё же не настаивал.
— Хорошо, не буду, — согласился я.
А что оставалось делать? Трудно спорить с троллем о том, что он не разговаривает, когда он сам говорит тебе о том, что разговаривает.
— С моей стороны крайне невежливо не представиться. Меня зовут Евлампий, — начал тролль, — а теперь позвольте спросить, зачем вам понадобилась моя нога?
Я несколько раз открыл и закрыл рот.
— Конечно, я понимаю, — продолжил тролль, — что со временем она отрастет заново, но до тех пор мне будет трудно добывать пропитание. К тому же, брать чужое без спроса — очень невежливо. А бить по голове без предупреждения сущее варварство. Она, хоть и каменная, но очень даже болит.
— Простите, — заикаясь, с трудом выговорил я.
После отповеди Евлампия стало стыдно. Понимаю его обиду. Прибегает неизвестно кто посреди ночи, бьет дубиной по голове и отрезает ногу. В такой ситуации сложно не расстроиться.
— Простите, — повторил я. — Я не знал, что вы… Ваша нога мне нужна …
Еще чуть-чуть и я начну картавить, а потом совсем потеряю дар речи.
— Мне… Мы… мы хотели печёно троллево колено приготовить, — справился я.
— Высокая кухня, — догадался Евлампий, — понимаю. Что ж, успокаивает, что вы сделали это не просто так, а ради кулинарного искусства.
Я не нашелся, что ответить. В голове крутилась высокопарная чушь. В академии я слышал сотню искушенных в пустых разговорах академиков. Они закручивали такие многоэтажные предложения, что я не мог сосчитать слов. Хотя одна фраза заместителя директора, сейчас придется кстати.
— Многоуважаемый, что я могу для вас сделать? — припомнил я.
— Вы оказали бы огромную услугу, если бы отвезли меня в цивилизованное место. Все дела в Тролляндии я уже закончил и хотел бы попасть в Черногорск, хотя любой другой порт тоже подойдет.
— Вам повезло, — обрадовался я. — Мы как раз в Черногорск плывем.
— Необычайно! Какое фантастическое совпадение.
Тролль встал, опёрся на руки и, оттолкнувшись ногой, прыгнул ко мне. Я невольно отскочил в сторону.
— Извините, — смутился Евлампий. — Но передвигаться по-другому без ноги, я не могу.
— Угу. За мной идите.
Постоянно оглядываясь, я припустил к лесу, стараясь не отклоняться от тропинки протоптанной Оливье. Трава давно поднялась, и поле снова превратилось в бескрайнее море, без островов и ориентиров. Если бы не луна и тёмная полоса леса, я бы заблудился, но пыхтящий за спиной тролль помогал меньше думать и живее шевелить ногами. Хотя, когда мы сунулись в джунгли, я даже обрадовался, что он скачет следом за мной. Со всех сторон прилетало ужасающее уханье, злобное стрекотанье и даже далекий, но от этого не слабее леденящий душу, вой. В горле запершило, я невольно набрал побольше воздуха и чуть не завыл в ответ, в последний миг подавив подкатившее желание. Еще чего не хватало. Даже с огромным троллем за спиной не стоит привлекать внимание. Ещё неизвестно кто откликнется. Мало ли что там за чудо-юдо, схарчит меня и тролля, и не подавится. Не хочется вконец омрачить первую охоту, она и так вышла спорной.
Лес жил особенной ночной жизнью, наполненной резкими, и от того пугающими звуками. Правда, мы бежали слишком быстро, чтобы как следует перетрусить.
Я заметил огонек впереди еще до того, как под ногами захрустел песок. На берегу у линии прилива горел костёр.
— Это