Здесь генерал только раз появился на ассамблее и посетил торжественный прием, устроенный в честь победителей. Сразу с бала он отправился к себе в имение – отдохнуть с дороги и побыть с семьей. Почти три месяца он был лишен возможности видеть родных.
Рождественские морозы сменились крещенскими, празднества утихли, Басманова вызвала императрица.
– Петр Данилович, дорогой! – проворковала она. – Где-то вы запропастились, что пришлось специального курьера на поиски отряжать?
– С семьей был, ваше императорское величество, – ответил министр обороны, – вы ведь знаете, что я не большой ценитель светских развлечений. Стараемся, матушка, находить время и для воспитания отпрысков своих...
– Охотно верю, что ваши дети вырастут в достойных подданных империи, – торопливо перебила его Софья Алексеевна, – ведь их у вас четверо?
– Пятеро! – довольно улыбнулся Басманов. – Последний случился как раз на Покров. Отличный мальчуган! Но вы ведь призвали меня не за тем, чтобы расспрашивать о домочадцах, верно, государыня?
– Верно! – кивнула императрица. Лицо ее посерьезнело, на лбу обозначились морщины. От всего облика Софьи повеяло такой усталостью, что Петр Данилович ощутил даже чувство вины.
– Вы, я чай, помните об угрозе со стороны Польши? – Басманов кивнул. – Мои эмиссары докладывают, что войска Лещинского уже подходят к Риге. Что вы так смотрите, господин генерал-фельдмаршал?
Басманов закашлялся.
– Прошу прощения, государыня, легкое недомогание. – Он постучал себя по груди. – При всем моем уважении к полякам – вояки из них – аховые. Это даже не турки.
Софья печально улыбнулась!
– Вояки из них действительно... никудышные. Но их тридцать тысяч. И они уверены, что моя армия увязла под Белгородом. Где, кстати, ваши победоносные полки? На зимних квартирах под Москвой, так?
Басманов кивнул, подтверждая:
– Но у нас под рукой Новгородский стрелковый корпус князя Алексея Голицына, Псковский сводный корпус князя Репнина и вся столичная гвардия. Плюс артиллерия генерала Румянцева!
– Гм! Но ведь это от силы десять тысяч человек. А их тридцать тысяч!
Генерал-фельдмаршал в мгновение преобразился. Стал ликом ясен, голосом чист, очами строг. Звонким мальчишеским голосом отрапортовал:
– Ваше императорское величество, с этими десятью тысячами я смогу продержаться не только против всего войска Лещинского, но и супротив армии всех чертей с рогатинами! В любом случае три месяца я вам гарантирую, а за это время можно поднять половину России.
Императрица засмеялась. Хорошо засмеялась, легко. Давно так не смеялась.
– Значит, вы, господин генерал-фельдмаршал, уверены, что пока не стоит трогать московские полки? А меж тем железная дорога застряла где-то под Тверью. Была б она готова, я бы тоже ни минуты не колебалась. Хорошо, Петр Данилович, я приму ваше решение, но окажите мне любезность – зайдите к моим «прогрессорам», авось что-нибудь подскажут. Потом расскажете мне, чем они там занимаются, – любопытно.
Басманов на секунду вознегодовал. Все же Софья до конца ему не доверяет. «Прогрессорам» также не особо. Но, остыв, подумал, что в ее предложении есть резон. Министр попробовал поставить себя на ее место и даже слегка удивился такой «бабьей» прозорливости и дальновидности. Откланявшись, он решил навестить Волкова и компанию – это их государыня втихаря именовала термином «прогрессоры», термином, введенным Каманиным еще в свою бытность премьер-министром.
После их официального отъезда кабинет министров возглавил князь Барятинский, должность советника по прогрессу ликвидировали, а место министра культуры пока осталось вакантным. Лишь только три человека из первоначального состава экспедиции вернулись на Гею, остальные подверглись «репатриации». Иннокентий Симонов, Ростислав Каманин и Андрей Волков сложили с себя все регалии и отныне занимали несколько помещений в самом укромном уголке министерства культуры. Почему именно этого министерства? Там они меньше всего привлекали к себе внимание. Так решил Волков. Ростислав поддержал его, а Иннокентий предложил организовать для этого дела липовое бюро (типа «Рогов и копыт») с непонятным названием. Бюро должно было просуществовать недолго, от силы полгода-год, срок достаточный для сворачивания дел, развернутых их недавней экспедицией. Дел этих оказалось немало: возвращение геологических разведок, отправленных на поиски залежей редких элементов; сворачивание деятельности резидентов, засланных с определенных целями в страны Европы и Малой Азии; сокращение внутренней агентурной сети; прекращение разработок ряда новых типов вооружения, которые местные специалисты самостоятельно все равно бы не завершили. Работала эта троица тихо, как мыши на продскладе, но все же иногда отвлекалась от своих дел, чтобы помочь старым знакомым в решении текущих проблем.
Петр Данилович взглянул на часы в вестибюле – время ближе к обеду. Подумал, что карета ему нынче не нужна, и кучера с лакеем отпустил. До здания министерства культуры было всего метров триста. Поплотнее запахнул на себе полушубок и быстрым шагом пошел по очищенной от снега аллее – через Центральный парк было ближе еще шагов на пятьдесят. Подобные парки в Европе именуют королевскими, но монархов на Руси испокон веков так не титуловали. Софья пробовала на слух собственное прилагательное «Царский», но это оказалось неблагозвучно. «Императорский» – слишком пышно. «Княжеский» – незначительно. Парк так и остался Центральным.
Искомое здание было гораздо меньше, чем требовалось для министерства обороны, но гораздо больше того, что требовалось министерству культуры. Этому ведомству жилплощадь предоставили «на вырост». Поэтому в нем было много незанятых помещений; этим и воспользовались Волков и компания, захватившие едва ли не целиком левое крыло второго этажа. Повесив на входную дверь кодовый замок, этим самым решили проблемы караульного-привратника и санкционированного доступа. Отсутствие лишних глаз и ушей было некоторой гарантией безопасности и легкой маскировкой против не совсем опытных глаз возможной разведки. Береженого, как говорится, бог бережет.
Басманова встретили приветливо, хоть и немного настороженно. Кто его знает, какие цели может преследовать визит военного министра.
– Здорово, братцы! – приветствовал Басманов бывших коллег. – Ишь отгородились от всего мира! Чуть нашел! От людей прячетесь? Зря, может, кто бы слово умное молвил, прислушались бы.
– Умные люди – это те же пахучие цветы; один приятен, а от целого букета болит голова, – осторожно ответил Иннокентий.
Он просматривал поступившую дипломатическую почту от вернувшегося пять лет назад в Стокгольм князя Хилкова. Противостояние Карла с риксдагом было охарактеризовано остроумным Хилковым как «взаимный цугцванг»[11]. Андрей Яковлевич также сообщал, что состояние это может продлиться сколь угодно долго, ибо у противников хватает ума не пороть горячку. Повзрослел Карл. Лет десять назад окружил бы здание парламента войсками и держал бы там, пока не присмирели.
– Как работается, Петр Данилович? – поинтересовался Андрей Константинович. – Примите наши поздравления по поводу успешной Белгородской операции.
– Спасибо, – закусил губу Басманов. Операция была разработана Генеральным штабом при непосредственном участии генерал-адъютанта Волкова.
– Ба! Да что вы в самом деле! – заметил сумрачное состояние души Петра Даниловича Волков. – Операцию мы разрабатывали с вами совместно, но заслуга в безукоризненном исполнении ее целиком ваша!
– Благодарю вас, граф, – несколько натянуто улыбнулся Басманов, – но мне показалось, что императрица не совсем мне доверяет. Сомневается, что я справлюсь на этом посту без вас.
Ростислав, до этого момента дремавший в кресле у камина, при этих словах приоткрыл глаза и вслушался в эфир. Зевнул, прикрыв рот ладонью.
– Главное, Петр Данилович, чтобы вы сами в себе не сомневались. В некоторых моментах сомнение – слишком большая роскошь.
Басманов глянул на здоровяка, под чьим восьмипудовым телом скрипело резное кресло.
– Сегодня она снова настоятельно посоветовала мне зайти к вам. Может, сообща придумаем, как наступление поляков сорвать.
– А что, они уже на подходе? – удивился Волков. – Как-то я упустил этот момент. Кеша, подлец, почему молчишь? Запад и Север – твои регионы! Пардон, фельдмаршал, надеюсь, вы не расценили мои слова...
– Полно, граф! – процедил Басманов. – Не полный ведь я идиот, чтобы трясти амбициями в такое время. Согласно последним донесениям, войско Лещинского уже подле Риги. Старый упрямец Дальберг их, конечно, не впустит, но в фураже и продуктах вряд ли откажет. Он нас любит чуть больше, чем шведов, но чуть меньше, чем поляков. Куда ни пойдут эти пропойцы, везде их встречают как освободителей!
– Потому как в местных трактирах поляки освобождают свои кошельки от лишнего золота! – встрял Иннокентий. – А у Лифляндии не появится желание поддержать Лещинского? Карл нынче не в фаворе, так что...
– Не появится! – возразил Ростислав. – Лифляндское дворянство – куркули еще те. Хуже хохлов. На сомнительное дело их папа с мамой не подымут. Господин генерал-фельдмаршал, что там наша разведка доносит?
Басманов пожал плечами. Разведка разведкой, а предпринять что-то необходимо. Если откровенно, то у господ «прогрессоров» своя разведка на уровне.
– Предполагаемый их маршрут нам известен. Но только предполагаемый.
– Какие-то неувязки? – живо поинтересовался Волков. Приход министра его оживил, вдохнул интерес в доселе туманный взор и заставил навострить уши.
Петр Данилович скривился. Он до сих пор не мог решить: верить разведданным или нет.
– В простых солдатах поддерживается уверенность, что они обойдут Чудское озеро с севера и через Нарву и Ям выйдут к нам.
– Ну, это вряд ли! – возразил Андрей Константинович. – Не такой уж дурак Станислав. Он наверняка знает про наш северный укрепрайон, а если не знает, то гетман их уж точно в курсе. А что дальше?
– Семенов сообщает с достоверностью до девяноста процентов, что войско Станислава проследует по маршруту Митава – Венден – Валк – Дерпт, а затем свернет направо – к небольшому рыбацкому поселку эстов, Калласт али как его, – Басманов довольно ухмыльнулся, – и по замерзшему озеру выйдет прямиком к Софьеграду.
– Еще одна глупость! – раздраженно заявил Волков. – Радиус обстрела наших береговых батарей – почти пятнадцать километров. С их помощью мы утопим все их войско прямо в центре озера. И ни один «Гринпис» нам за оглушенных пескарей счет не выставит.
– Вы считаете, что это глупость? – помрачнел Басманов. – Тогда я даже и не знаю, что предполагать. Не в самом же деле им тащиться через Нарву, а через Псков точно не пройти.
Все умолкли, размышляя над сказанным. Внезапно Иннокентий сказал:
– Пошли дурака за бутылкой водки, так он одну и принесет! Вы кому ТТХ наших шестидюймовок сообщали?
– Тьфу, ё-моё! – сплюнул Волков. – Тяжко найти в темной комнате черного кота!
– Особенно если его там нет! – подхватил Каманин.
– Ничего не понимаю, – покрутил головой Басманов, – о чем вы говорите?
Волков заржал аки конь.
– Мы ведь ни разу стрельбы не проводили с полным зарядом! Никто и не знает, на что способны наши береговые батареи! Ведь этот тип шестидюймовок при полном заряде посылает снаряды на расстояние до семнадцати километров! Прошу прощения, Петр Данилович, но мы искали подвох там, где его нет. Вот глупцы!
– Позвольте узнать, – министр обороны начал медленно закипать, – я как-то более привык к верстам, на крайний случай к милям. Семнадцать километров – это сколько?
– Восемь верст, – закашлялся Волков, – неужели вам никто не сказал?
– Очевидно, сочли ненужным, – сухо произнес Басманов, – за множеством неотложных дел. Хорош бы я был в роли главнокомандующего, нечего сказать! Не знать способности собственной артиллерии – фабула сей истории до боли напоминает мне, как шереметевская конница заблудилась у Копорья! Вместе со своим командиром.
Волков с Иннокентием Симоновым украдкой переглянулись. Старая гвардия порой совершала премиленькие ляпы, однако, делая скидку на почтенный возраст Шереметева, можно было надеяться на определенные успехи в будущем. Симонов предложил время от времени устраивать соревнования по спортивному ориентированию среди командного состава, чтобы подлецы познавали карту на своей шкуре. Басманов что-то черканул в своем органайзере, но вздохнул как-то недоверчиво. От предложения остаться на обед отказался, сославшись на чрезмерную занятость.
– Велите начальнику штаба предоставить вам ТТХ всех видов вооружений, – на прощание напомнил Волков. – Знать наизусть не обязательно, но представлять возможности – необходимо.
– Непременно, – хмыкнул министр, – он мне завтра утром по памяти доложит, это уж точно!
Поляки подошли к Калласте в конце января и встали лагерем. Некоторые из них под видом рыбарей перешли озеро, пристав к чухонским обозам, поставляющим в русскую столицу свежую рыбу и рыбий жир. По меньшей мере четверо чухонцев донесли куда следует о том, что в окрестностях поселка появились «лихие люди», но соглядатаев не трогали. Наоборот, Ромодановский издал тайный указ, чтобы на пути шпионов как можно чаще встречались подвыпившие патрульные, солдаты на караулах дремали, а обстановка в столице поражала бы своей беспечностью. В течение недели улицы Свято-Софийска не перегораживали на ночь рогатками, солдаты несли службу спустя рукава, начальники караулов проводили ночи в кабаках, где пропивали полученное накануне жалованье. Отметив этот факт, разведчики ляхов возвратились на левый берег, где в сочных красках расписали вакханалии русской столицы.
Станислав не смог сдержать возгласа удовлетворения. Не зря он считал московитов диким и бескультурным народом. Правда, донеслись слухи о сражении под Белгородом, где дикие русские вроде бы разбили турок, но друзья-англичане пока не подтвердили этой информации, а уж они все на свете узнают первыми.
– Господа! – поднял король бокал с французским вином. – Русская столица перед нами! Покажем же московитам, что мы не только ценители вина и женщин, но еще и отменные воины! Повелеваю всем отдыхать, а сегодня вечером мы выступаем с таким расчетом, чтобы рано утром быть у цели. Отец Алоизий, запишите фразу: «Такие города приятно грабить рано утром, пока еще не встало солнце».
И в ответ на недоуменный взгляд своего пастыря пояснил:
– Не так устаешь.
...Над Чудским озером повисла темень. Настолько густая, насколько вообще может быть непроглядная тьма. Станислав посчитал удачей, что небо заволокло тучами, из которых тотчас посыпалась холодная колючая труха. Запахнувшись в теплую горностаевую шубейку (подарок московского посла), он сидел на своем жеребце и наблюдал за своими эскадронами и полками, устремляющимися по крепкому январскому льду на восток, туда, где извечный враг основал свой новый город – этакий русский Вавилон.
– Кирие Элейсон! – прошептал он, пришпоривая, коня. Окончить молитву можно и в седле.
В нескольких десятках метров от береговой батареи стояли несколько человек в теплых полушубках и папахах. Головы их были повернуты на запад – оттуда через несколько часов должна хлынуть вражеская волна, желающая захватить город Святой Софии и сровнять его с землей, чтобы ничто не напоминало о русской цивилизации на границах Европы. Как ни возражала государыня, их с принцессой Анастасией-Ульрикой отправили в Псково-Печерскую лавру под защиту трехметровых стен и отдельного батальона Бутырского полка лейб-гвардии ее величества.
– Полки в готовности! – доложил Басманову запыхавшийся подполковник. Министр обороны молча кивнул.
– Что ж, Андрей Константинович, – обратился он к стоящему рядом Волкову, – будем надеяться, что до боев в городе дело не дойдет.
– Не хотелось бы, – хмыкнул граф. – Побеждать в чистом поле – себе дешевле. Гляньте, Петр Данилович, уж ли не тот, кого мы ждали?