С тех пор как они виделись в последний раз, Гром раздобрел, обрюзг. Годы берут свое. Он любезно принял Всеслава в своем новом офисе.
– Рад пожать тебе руку, старина, – искренне сказал он. – Прекрасно выглядишь! Не то что я. Выпьем за встречу?
Секретарша принесла коньяк и закуску.
– У меня к вам странный вопрос, – понизил голос сыщик. – Дениса Матвеева помните?
Громов изменился в лице, поставил рюмку с коньяком обратно на стол.
– Ты меня не пугай, парень. Мертвые не воскресают!
– Вы видели труп Матвеева? – гнул свое Смирнов. – Сами, своими глазами?
– Конечно... я такие вещи на самотек не пускаю. Изыскал возможность и убедился, что господин Матвеев мертв. Его тело кремировали, по завещанию.
– Он оставил завещание?
– Представь, да! Собачий клуб «Звезда» достался какой-то инструкторше, а дача в Мамонтовке... запамятовал кому. Какая разница? Ты что, претендуешь на часть наследства? – усмехнулся Громов.
– Боже упаси! Значит, вы видели тело Матвеева в гробу?
– В морге.
– Вы уверены, что то был именно он?
– Разумеется. Я прекрасно знал Дениса Аркадьевича лично и, как ты понимаешь, не мог ошибиться. А что случилось-то?
– Да так... появились кое-какие сомнения.
Громов залпом выпил коньяк, налил себе еще.
– Шутишь?! – растерялся он. – Хотя... господин Матвеев – настоящий оборотень. Я, пожалуй, не очень удивился бы. Ты его дневники уничтожил?
– Обижаете, – вздохнул сыщик. – Я свое слово привык держать. На том стою! Спалил все, до последней странички. Разве что Матвеев имел дубликат.
Громов замахал на него руками, побагровел, задышал, как паровоз.
– Бога побойся, Смирнов! Какой дубликат? Откуда? Такие вещи существуют в единственном экземпляре. За эти годы бумаги, будь они прокляты, уже выплыли бы. Там ведь столько компромата!
– Что-то вы Бога часто поминаете, – заметил сыщик. – К чему бы это?
– Так ведь о душе пора позаботиться. Денег я заработал немерено, пришла пора каяться да молиться.
– Не рановато?
– Дня своего судного никто не ведает...
Глава 22
Свеча догорела, и Ева оказалась в кромешной тьме.
Она потеряла счет времени. Бредовый сон, в который она погрузилась, напившись из плошки, кишел призраками и чудовищами. Гремящие кандалами безумцы водили вокруг нее страшный хоровод, сливающийся в непрерывное вращение зловещего колеса... сверху, из мрака, нависало то лицо Кристофера с ножом во лбу, то ухмыляющийся оскал Потрошителя... то синее, с зияющими провалами глаз, обличье Дениса... И вдруг выплывало из этого фантасмагорического хаоса лицо палача в черном колпаке, а вот уже это был не палач, а демон преисподней в развевающихся с шелестом адских одеждах...
– Это Колесо Смерти... – шептал он, показывая куда-то назад, в клубящуюся бездну.
Ева то засыпала, то просыпалась. Явь была немногим лучше – холод, голод и страх, терзающие душу и тело. Железное кольцо натерло руку, кожа под ним болела.
Ум устал метаться в поисках выхода, смирился. Темнота наполнилась приглушенными звуками. Или они рождались в ее воспаленном сознании? Еве казалось, что по углам раздается едва различимый невнятный шепот. Кто-то шептал и шептал, не переставая. К шепоту присоединялись подозрительные шорохи. Ева гнала от себя мысли о крысах. Где-то страшно далеко прокатывался странный гул – будто бы ворочался в земных глубинах огромный зверь, ворчал и вздыхал.
Ева перестала гадать, где она находится – в каком-то московском подвале, в подземной темнице Тауэра или в плену собственных галлюцинаций. Любые предложения приводили ее в ужас. Проблески сознания сменялись тревожным забытьем. В очередной раз открыв глаза, не отдавая себе отчета, где она, в жутких лабиринтах сна или не менее жуткой реальности, Ева увидела темный силуэт. Это было призрачное существо, которое склонилось над ней: бесформенный балахон, а вместо лица – черный колпак. Оно медленно, плавным движением вытащило из складок своего одеяния нож с длинным блестящим лезвием и поднесло его к шее Евы.
Крик застрял у нее в сведенном судорогой горле, тело оцепенело...
– Колесо Смерти делает последний оборот, – прошелестело существо. – Ты за все заплатишь!
Острие ножа заскользило у Евы под подбородком, царапая кожу.
– Умереть легко – это большое благо, которого заслуживают избранные! – шептал призрак. – Такие грязные твари, как ты, будут подыхать мучительно долго... долго... Чтобы своими страданиями искупить содеянное. Я помогу тебе, дитя порока, кровью смыть прегрешения. Ах-ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха... ха... Тебе повезло.
Если бы Ева могла отличить бред от происходящего наяву, она бы решила, что теряет сознание от страха. Но ее восприятия перемешались, подменяя друг друга, мелькая калейдоскопом зеркальных отражений. Они не давали возможности зацепиться за что-то, остановить эту безумную карусель.
Ева снова открыла глаза. Темнота была разрежена слабым огоньком свечи. Когда появилась эта свеча? Или она никуда и не исчезала? А черный призрак? А нож?
Ева поднесла руку к шее, под подбородком саднило. Царапина? Откуда? Она привстала, оглядываясь. В каменном склепе ничего не изменилось: те же стены, холод и мрак, та же цепь, та же свеча в нише наверху, тот же стол...
Ева сползла с топчана, трясясь в ознобе, подошла к столу. Вместо глиняной плошки там стояла железная кружка без ручки и рядом – два куска хлеба.
– Я опоздала... – пробормотала узница. – Дьявол разгадал мои мысли и лишил меня орудия самоубийства.
Как бы она резала вены глиняным осколком, Ева представляла себе плохо. Но то, что теперь она не сможет сделать даже этой попытки вырваться, поняла сразу.
«Зачем ты медлила? – проснулся ее внутренний голос. – Чертова размазня! Гнить тебе здесь, пока не придет палач или неведомый призрак-убийца. Нож-то был настоящий, раз у тебя шея оцарапана».
Ева схватила хлеб и принялась жевать, не чувствуя вкуса. Голод на мгновение пересилил страх. Захотелось пить. Она взяла кружку, понюхала, осторожно попробовала. Тот же знакомый уже вкус, чуть горьковатый.
«Не буду, – решила Ева. – Потерплю. Если уж совсем станет невмоготу, тогда... деваться некуда, выпью. Может, эта жидкость и вызывает бредовые видения?»
Гремя по полу цепью, она возвратилась на топчан. На сей раз спать не захотелось. Чтобы не сходить с ума от страшных мыслей – что с ней будет и что с ней могут сделать, Ева погрузилась в воспоминания. Будущее внушало ей ужас, а прошлое казалось далеким, почти невероятным счастьем, которого она не смогла, не сумела оценить. Вот ее и наказали за неблагодарность! Кто? Судьба, Бог... какая разница?
Веселой чередой промелькнули детство и юность. Отчего-то на ум пришли разноцветные атласные ленточки, красные, синие и желтые, которые бабушка вплетала в косички Евы; гамак, привязанный между старых яблонь; дуплистые ивы и заросший желтыми кувшинками пруд... Неужели, поражалась Ева, она умудрялась плакать из-за плохих отметок, переживать из-за невыученных уроков? А как она рыдала, когда перед выпуском ей сделали в парикмахерской прическу с начесом? Пришлось мыть голову, срочно сушить, завивать волосы дома на бигуди. Тогда эта безделица казалась трагедией! Глупость... А чего ей стоило поступление в институт? Сколько нервов потрачено по пустякам! А сессии, зачеты, диплом? Боже, какой она была дурой... На что она потратила свою жизнь?!
Замужество принесло ей много разочарований. Но разве сначала она не была довольна? У них с Олегом сложилась образцовая семья, все завидовали. Отдельная квартира в Москве – разве не счастье? Нормальная мебель, пылесос, холодильник, телевизор...
– Стоп! – сказала себе Ева. – Что ты вспоминаешь? Одумайся! Ведь все это лишь вещи, неодушевленные предметы. Если из шести лет жизни в браке тебе ничего не приходит на ум, кроме мебели и пылесоса... Тьфу, тьфу и тьфу!
Потом появился Денис. Измена мужу – это произошло легко.
– Наверное, я хотела отомстить Олегу за то, что он пытался превратить меня в вещь! – шептала Ева. – Поэтому нашу совместную жизнь я и воспринимаю как набор вещей. Олег Рязанцев приобретал вещи – шкаф, диван, кастрюли, жену. Это же ясно!
А чем Денис оказался лучше? Чудовище! Он тоже приобретал... игрушки. Живых кукол, которые развлекали его, давали выход его диким фантазиям. Этим он отличался от Олега. Такое труднее распознать.
– Я бы, возможно, еще не скоро догадалась, если бы не внезапная смерть господина Матвеева, – бормотала Ева сквозь слезы. – Получается, меня окружала сплошная ложь! До появления Смирнова.
В памяти возник осенний лес, где они бродили со Славкой днями напролет. В прозрачном воздухе летали паутинки бабьего лета, и где-то далеко, за багровой и золотой чащей, медленно садилось чистое, красное солнце. В его лучах рассыпались в прах бутафорские ценности, накопленные Евой, и обидно до слез становилось за свою «разбитую судьбу».
«Это всего лишь жалкий актеришка! – сказал о Денисе Смирнов. – Ему никогда не сыграть по-настоящему!» О, как он был прав!
– Но я-то клюнула на фальшивую приманку, – с горечью признала Ева. – Значит, не такая уж я и хорошая. А Славка все-все простил, он отбросил мое прошлое, которое ничего не значило для него. Я бы так смогла?
Олег Рязанцев считал, что каждый скрывает чудовище, живущее внутри его. С большим или меньшим успехом. Если учесть, чьим сыном он был... Призрак отца Олега! Он появился в разгар их семейной драмы и стал ее последним жутким штрихом.
«Какое чудовище скрывается во мне? – спрашивала себя Ева. – Я люблю Славку, а зачем-то затеяла глупый, бессмысленный флирт с Кристофером... Костей Марченко. Ведь понимала же, что ни он меня, ни я его всерьез не интересую! А бес изнутри толкал, заставлял кривляться и лгать. Как же я смею осуждать Дениса?»
Ева додумалась до того, что признала свое наказание заслуженным. Кошмар, который творится с ней, – расплата. За все в жизни приходится платить.
Свеча в нише горела тускло, мрак по углам кишел призраками, как и душа человеческая. Не каждый способен осветить все – и не вздрогнуть.
* * *Смирнов ждал очередного послания от Потрошителя, но напрасно. Тот молчал, и это пугало. Ничего другого не оставалось, как искать самому.
По всему получается, Еву похитили из-за расследования дела Адамова.
– А я ни на шаг не приблизился к разгадке, – признался себе сыщик после нескольких бесполезных поездок по городу. – Даже не знаю, за кем следить! Разве что за доктором, дабы Крюков его не укокошил.
«Ты исключаешь Адамовых из списка кандидатов на роль Потрошителя? – спрашивал он себя. – Почему? Чем не «кровавая семейка»? Оба хирурги, оба разбираются в анатомии, прекрасно ориентируются в помещениях клиники, умеют орудовать скальпелем. У обоих есть мотив: у Кристины – ревность; у Льва Назаровича – маниакальное стремление наказать женщин за отвергнутые ласки. Вдруг он воспылал страстью к Раисе Крюковой, а та отказала? Потом он занялся Садыковой, но и медсестра оказалась несговорчивой? Мало ли что коллеги говорят, будто девушка была без ума от мэтра? Людям свойственно ошибаться. Действительность иногда невероятно обманчива! Что, если доктор Адамов страдает скрытой формой шизофрении, например? Он отправил на тот свет первую жену, ссылаясь на ее психическое заболевание. Но кто может это подтвердить? А ну как все было как раз наоборот – Елена заметила у супруга признаки душевного расстройства, имела неосторожность сказать ему об этом и... замолчала навеки? Свидетелей нет, кроме дочери и Анфисы Карповны. Задавать подобные вопросы девочке жестоко, а домработница предана хозяину, как собака: она его не выдаст.
Есть еще вариант: Адамовы, руководствуясь неизвестными пока мотивами, действуют заодно. Но тогда окровавленный костюм и скальпель не оказались бы в сквере у их дома, это неразумно и навлекает на супругов подозрения».
Смирнову стало душно в машине, и он вышел на воздух. Голова гудела, как растревоженный улей. Главный вопрос: чего добивается похититель? – оставался без ответа. Если Адамовы хотят, чтобы расследование прекратилось, то зачем они вообще нанимали сыщика? Стоп. Нанимали не они, а лично сам Адамов. Кристина могла об этом и не знать. Все равно бессмыслица выходит...
Славка запутался.
– Интересно, почему Адамов обратился именно ко мне? – пробормотал он. – Откуда он узнал мой телефон? Какая-то пациентка посоветовала? Кто именно? Я совсем выпустил это из виду. Надо бы спросить.
День выдался солнечный. По сухим тротуарам шагали прохожие в расстегнутых куртках. Женщины у цветочных киосков предлагали тепличные тюльпаны. Раньше Смирнов непременно купил бы Еве целую охапку. Его рука сама потянулась в карман за деньгами и замерла на полпути. Вместо портмоне он достал сигареты и зажигалку, закурил. Там, куда падала тень, лежал грязный, плотный снег. Огромная ворона сидела на снегу с добычей в клюве, остатками булочки от хот-дога, озиралась по сторонам.
Славка поднял голову, взглянул на небо – по-весеннему синее, с редкими бегущими облачками – и впервые подумал: каким станет мир без Евы? Он будет не хуже и не лучше: просто другим. Неуютным для Смирнова.
– Он перестанет мне нравиться, – прошептал сыщик. – Я не могу допустить такого.
Желание привлечь еще кого-то к поискам Евы, милицию или некоторых коллег, возникло и пропало. Потрошитель вызвал его на поединок, он не потерпит чужого вмешательства. Если Всеслав обратится к кому-либо за помощью, шансы Евы остаться в живых сведутся к нулю. Он понимал это ясно.
«Думай, думай, думай, – гнусавил внутренний голос. – Ева тебе ничего не подскажет. Она в опасности, а ты ничего не предпринимаешь! Надеешься, что Потрошитель добровольно отдаст свою жертву? Наивный! Шевели извилинами, парень, вместо того чтобы коптить легкие никотином!»
Недокуренная сигарета полетела в урну, а Смирнов занялся анализом имеющихся в его распоряжении разрозненных данных.
Мог ли Денис Матвеев инсценировать свою смерть? После разговора с Громовым сыщик почти отбросил эту возможность. Почти. Какие у него основания считать бывшего владельца собачьего клуба «Звезда» и секретного осведомителя спецслужб и влиятельных частных лиц – живым? Да никаких.
Ева говорила, что он ей звонил. Показалось? Денис Матвеев при всех его недостатках, женщин не убивал – он их «любил», забавлялся с ними, разыгрывал перед ними Казанову, притом они остались живы и здоровы. Оскорбленные, разочарованные, одураченные, но живые! Сам же герой-любовник поплатился жизнью за свои похождения. С чего бы ему вдруг воскреснуть? Что это? Жажда мести, которая не угасла даже в могиле?
Ведь сей великий мистификатор пал от слабой ручки ревнивой мадам Соломирской. Кто бы мог подумать? Прелестная журналистка положила конец «кукольным спектаклям» Дениса Аркадьевича, где он отвел ей незавидную роль одной из многих.
А если предположить невероятное и Матвеев жив, то почему пострадали медсестра Садыкова, какая-то Крюкова и Ева? Почему не Аглая Соломирская, которая расцвела пуще прежнего и потрясает столичный бомонд экстравагантными статейками?
К этой версии, как ни изощряйся, не пришьешь убитого Константина Марченко, актера театра «Неоглобус». Вообще наметившаяся связь между этими, казалось бы, далекими друг от друга смертями сбивала Всеслава с толку.
Маньяк убивал женщин, а Константин – мужчина. Судя по всему, убийца обыскал тело актера и забрал его записную книжку. Почему? Кстати...
Сыщик остановился у ближайшего таксофона и поспешно набрал номер Марченко. Ответила Марина.
– Еще один странный вопрос журналиста, – представившись, сказал Смирнов. – Ваш брат не делал пластическую операцию?
– Костя? – удивилась девушка. – Зачем? Он был доволен своей внешностью. И потом, такая операция ужасно дорого стоит. Мы собирали деньги для меня.
– Спасибо, я, в общем, так и думал. Решил на всякий случай уточнить. А фамилия Адамов вам знакома? Может быть, брат ее упоминал в разговоре?