- Спасибо, Берхан, - я впился зубами в пищу. Поджаренная корочка хрустнула на зубах, и нежная мякоть прыснула соком по всему рту. - Вкуснотища! Умеют же, когда хотят. - Боец кивнул в ответ.
- Завтра ещё котлеты будут. Ачан нашёл двор с курами, там яиц много.
- Котлеты радуют, а деревня - нет. Хозяйство никакое. В Ардиббо у нас столько же народу живёт, но животины и полей в разы больше. Как, блин, этим не стыдно?
- Командир, ну ты и сравнил. Ардиббо - это почти Хайк. Тоже монастырская деревня. Да и ты подсобил за последние два года. А здесь... Чего им стыдиться? Все деревни такие.
- Как это, все деревни такие? - Под рёбрами у меня закололо льдом, а надкусанный ломоть мяса застыл у рта.
- Ну так... Эта деревня мало отличается от любой другой в Шоа или Гафате, да и вообще от всех амхарских сёл, что я видел. Даже айгуди так живут.
- Погоди, вообще все живут в таких деревнях?
- Нет, конечно. Негры живут намного хуже. Есть ещё Аксум, но это город, он другой.
- ...
- Командир, что случилось?
- Ничего... пока ничего. Пойду найду Симран. Ты её видел?
- Да, она повела Хитрого глаза купаться вниз по течению.
Действительно, поодаль виднелась тёмная ушастая глыба слона, весело пускающая брызги. Я пошёл в её сторону, пытаясь понять, как , блин, вся страна может прозябать в такой жуткой нищете, как эта гнусная деревня?
***
Сложно, ох как сложно. Он вздохнул и покачал головой. Двенадцать долгих дождей прошло с его рождения. Восемь из них - свежи в памяти. Народ, конечно, на память не сетует, но попробуй вспомни, как ты сосал мамкину титьку. Так вот, два долгих дождя тому назад жизнь была понятна. Скучна, но понятна - старшие матери вели народ по бескрайним полям, а бурые двуноги ходили по следам народа, как дети. Народ защищал их от хищников, а мелкие помогали народу там, где плохо работал хобот. Бурые хорошо понимают нас, а мы, в свою очередь, научились иногда понимать их...
И что же случилось? Какой-то светло-бурый двуног нашёл народ, долго говорил со старым понятливым двуногом, и случилось небывалое! Впервые за много поколений народ, хоть и временно, но разделился. Тот-кто-суёт-хобот-куда-не-надо, как звали его отцы и матери, или Хитрый Глаз, для двуногов, пошёл за старшей матерью, что согласилась идти на новые пастбища, так как отцы уже не раз гоняли его за непоседливость. Шли долго, под дождём, а когда пришли, то мир перевернулся.
Оказалось, что двуногов очень много и они бывают совсем разные. Новые двуноги жили в мёртвом лесу, они пахли и звучали совсем по-другому. Они дали народу еду в обмен на нашу силу. Больше того, их уже пережёванная пища помогла отодвинуть смерть на несколько лет от старшей матери и отца. Когда стачиваются четвёртые зубы, отцы и матери неизбежно погибают от голода. А теперь они смогут жить ещё много дождей. Он вспомнил, как недавно двуноги сделали старейшему отцу зубы из твёрдой жёлтой кости. Старик ярился два дня, его едва успокаивали матери и бурые двуноги. Но затем он стал жрать, как растущий детёныш.
Почти все светло-бурые общались с народом через бурых. Но были исключения - один из главных двуногов и его самка. Хитрый Глаз понимал, что у двуногов матери слушаются отцов, но лысый-непоседливый всё-равно ставил его в тупик. Молодой ещё, по меркам двуногов не сильно старше сующего-хобот, как он мог быть главным? Он даже не был отцом! А его самка не стала матерью, не смотря на то, что последние два дождя, как видел сам Хитрый Глаз, он её почти каждый день покрывал. Иногда прямо на спине сующего-хобот. При этой мысли он засмеялся.
Лысый-непоседливый что-то сказал своей самке, и он снова не смог ничего понять. Сложно... Звуки бурых двуногих были понятны. Звуки светло-бурых часто можно разобрать и понять. А звуки, которыми главный двуног общается с грустной-одноглазой... Зря он не слушал двуногов длинный дождь тому назад, когда они только начали ездить на его спине. Тогда они говорили мало и не сложно... Но сующий-хобот тогда совсем не разбирал звуки светло-бурых двуногов.
Не беда. Пусть сложно, пусть непонятно, но весело. Он повидал пустыню, новые реки, плавал в очень солёном озере, куда более солёном, чем Бескрайняя Вода. Хитрый Глаз носил холодную железную шкуру, как будто он и сам был двуногом. А главное - он победил страх перед красным цветком. Не просто научился убивать цветок водой - это сейчас может почти каждый из народа, но и брать его в хобот и не бежать прочь, лишь почуяв страшный запах. Так что теперь он и сам будет отцом - старшие матери не возражали, когда двуноги попросили мать для сующего-хобот. Они решили, что народ станет сильнее, если дети тоже смогут победить страх. Всего лишь два долгих дождя, а народ живёт иначе. А ведь много поколений они ходили по тем же землям с теми же бурыми двуногами...
Тот-кто-суёт-хобот-куда-не-надо скосил взгляд на "своих" двуногов. Грустная-одноглазая весела, а лысый-непоседливый наоборот грустен. Лучше пусть они оба обрадуются и развлекут его чем-нибуть новым. Он набрал в хобот воды и щедро окатил стоящего на берегу двунога.
***
***
Солнце перевалило зенит, но всё ещё жарило землю. Трава, местами вымахавшая в половину человеческого роста весело желтела, пряча от сурового неба свои более зелёные побеги. Волны озера невозмутимо плескались о берег, а дикий вопль беспощадно рвал тишину.
- Отродье осла и лесной обезьяны! Ты что творишь?
Вид человека, возвышавшегося над съёжившимся подростком был страшен. Высокого мужика и в обычное время трудно было назвать красавцем, а сейчас он походил то ли на христианского чёрта, то ли на духа вонючей горы. С недавно ещё белой хламиды капала грязная вода, тёмно-зелёная тина свисала тухлыми соплями с головы и плеч, а из крупной прорехи с обожжёнными краями на мир хмуро смотрела бурая задница, покрытая следами недавнего конфуза.
- Сатанинский прихвостень! Я сейчас из тебя...
- Угомонись! - ругань пострадавшего была резко оборвана подоспевшим воином в серой кожаной броне. - Что разорался?
- Этот бесёнок чуть меня не убил!
- Сам виноват. Я тебе сказал идти обратно вокруг озера, - холодно ответил суровый оромо.
- Я... я... - "праведный гнев" уступил место страху перед страшным солдатом принца-наместника, и мужик начал хватать ртом воздух.
- Ты, ты, - передразнил его Кааса, - бегом отсюда. И задницу не забудь помыть, - последние слова понеслись вслед улепётывающей фигуре.
- Фу! Спасибо, Кааса, ты вовремя! - Бегемот успел перевести дух и прийти в себя.
- Не люблю баранов. С тобой он герой, а меня увидел и обгадился.
- Ну, обгадился он ещё раньше, - улыбнулся подросток.
- Второй раз обгадился. Мелкий, что у тебя с этой... летучей какашкой стряслось? Вчера, позавчера вихляла, а сегодня вообще с цепи сорвалась.
- Это не какашка, - обиделся юный рукодельник, - это ра-ката. Так принц сказал.
- Не важно. Важно, что она завернула вбок, догнала того осла, - воин махнул рукой на стремительно уменьшающуюся фигуру, - и подпалила ему дупу.
- Ну... я попробовал новый состав. Смесь говенной соли и сахара.
- Ха, я был прав! Твоя "рохата" - это летающий котях!
- Не обзывайся.
- Да ты сам посмотри! - Кааса достал из-за спины слегка помятую, испачканную трубку из бронзовой жести, - вид, запах. Котях.
- А если я в тебя его запущу? - поинтересовался Бегемот, глядя изподлобья на "воспитателя".
- То я это говно загоню тебе обратно в задницу, - невозмутимо ответил оромо. - Хорошая игрушка. Здорового лба напугала.
- Можно сделать большую, и она понесёт на себе алхимическую бомбу!
- Да, Бегемот, и принесёт её обратно к тебе.
- Я работаю над этим, - вновь насупился подросток, - Абеба обещала мне приделать стабилизаторы.
- Кого приделать?
- Ну, как оперение на стреле, чтобы ра-ката прямо летела. Мне принц оставил рисунки, с разными идеями.
- Так эта... ра-ката, - Кааса решил больше не подначивать мальчишку, - летает как стрела?
- Ну, не совсем. Там ещё важна скорость сгорания смеси, форма сопла, центр тяжести... - тут парень увидел, что спецназовец похоже не понял ни одного слова, - да, как стрела, но с хитростями.
- С хитростями... Ладно, если как стрела, то она сильно кривая, - и воин указал пальцем на заметные вмятины в жести.
-Ой. Надо будет сделать новую ра-кату. А лучше, попрошу Абебу. У неё всё так аккуратно получается. Кааса, смотри, что у меня ещё есть! - Подросток залез в свой внушительный мешок и достал длинную охотничью стрелу. - Держи.
- Что это такое? - спросил мужчина, приглядевшись к жестяной трубке, примотанной к самой стреле. Трубка воняла, и из неё торчала жёсткая нить.
- Это... чха.
- Ты простыл?
- Нет, эта штука называется "чха". Так принц сказал. Она работает, как ра-ката, сейчас покажу!
Парень установил стрелу на станок, быстро собранный из досок, также сложенных в его мешке, и направил сооружение прочь от озера. Махнув Каасе отойти на пару шагов, мальчишка запалил факел, поджог им нитку, торчащую из стрелы, и отбежал к воину. Первые пару секунд ничего не происходило, только потрескивала тлеющая нить. Затем тусклый огонёк вполз в трубку и оттуда повалил белый дым. Сначала немного, но потом вонючее облако скрыло весь станок, а стрела резко улетела прочь, оставив лишь дымный след, медленно исчезающий в воздухе.
- Видел?! Ты видел? Она сработала! Представляешь, принц рассказывал, что большая чха может пустить сто стрел за раз! Мы теперь всех врагов убьём.
- Бегемот... Искать эту штуку ты будешь сам.
- А ты?
- А я пойду помолюсь Вааку.
- Какому Вааку? Ты же в церковь ходишь, я видел, - растерялся подросток.
- Я потом и Христу помолюсь, и Истифанию. Всем помолюсь...
У Каасы была хорошая память, и сейчас перед его глазами встал эпизод, когда пьяный в стельку принц держал за руку раненную индианку и шептал: "Ну, погодите у меня, содомиты арабские. Я вас всех на ноль помножу, как Содом с Гоморрой. Я вам устрою ядрён батон с баллистической ракетой." Полусотник спецназа не знал, что такое "ядрён батон", но сегодня он понял значение слова "ракета".
***
Что будет, если объединить широту русской души, с той же широтой, но эфиопской? Да ещё приправленной южными темпераментом и энергией. Правильно! Будет эпическая гулянка. Окончание сезона дождей на озере Тана в этом году праздновали от души. Светлокожий северный рас, присланный Негусом Нагаст, собрал народ нескольких окрестных деревень - таких многолюдных праздников не помнили даже старейшие из приглашённых дедов-старейшин. Пиво и медовуха текли рекой, столы ломились от забитого недавно бегемота, а тефовые инжеры лежали вперемешку с настоящими новгородскими блинами. Такой праздник живота был в новинку селянам, жившим чуть ли не впроголодь после регулярных поборов местного Негуса. Спасибо матушке-Тане - озеро спасало даже в самые трудные годы.
Смешение культур не обошло и прочие развлечения. Под темнеющем небом среди костров в привычные звуки лютней и барабанов вплетались певучие переливы северных гуслей. Пусть мало кто из них понимал чужеземный город, но хорошую музыку амхара ценить умели. А затем, в накладе не остались и чёрные гости. Сначала несколько парней-слоноводов добавили колорита, а затем и воины далёкого южного племени Хамер оккупировали барабаны и, под неудержимые первобытные звуки их песен, на празднование как-будто пришли сами джунгли.
- Хорошо гуляем, атаман, - сказал суровый мужик, что мог бы сойти за викинга, если бы не глубокий тропический загар. - Смотри, как Буй с Быком среди местных девок отплясывают.
- Так ото ж. Глядишь, Степан, скоро ещё пару свадеб сыграем, - немного рассеяно ответил ему сидящий рядом на бревне собеседник.
- А ты чего не весел? Пиво есть, мясо есть. Баба дома ждёт. Как у тебя, вообще, после здешних дождей душа не поёт?
- Всё бы тебе праздники да гулянки, друже. Ответ перед князем как держать будем?
- ..., умеешь ты настрой портить.
- Ну вот. Одними "задницами" князя не удивить. Да и идея, если честно - его.
- А что делать? Здесь из дерева один только можжевельник. Это, ..., даже не сосна, ладью на ... не сделаешь. Вот и изгаляемся. И вообще, "задницы" - уже что-то. Помнишь, как амхара галеру захватывали?
- Ну?
- Они плыли на дерьме всяком. А двухкорпусные посудины - самое то, чтобы спящие корабли брать. Можно сделать маленькие, на одного воя со сбруей. Или побольше, на отряд. Они быстрые - сидят легче чем лодка, и на волне устойчивые.
- Дело говоришь Степан. Я тоже об этом думал... Помнишь, как мы того Любекского купца брали? "Задницы" бы нам ой как подсобили.
- Хе. Ничего, и без них сдюжили. Знатная была добыча, - довольно усмехнулся "викинг", вспоминая дела минувших дней.
- Но я тебе говорю, одной мелочи мало. А большие корабли... Хоть из железа строй. Которого во-первых нет, а во-вторых жалко.