— Очень фкусно… — я с наслаждением впился в сочный, хрустящий чебурек.
— Ваша недостойная рабыня долго искала подходящего барашка, а потом три месяца заставляла его правильно откармливать… — счастливо пискнула девушка и прикрыла лицо ладошками от смущения.
— Принеси мне вон ту шкатулку, — я показал чашечкой с кофе на стол. — И если еще раз назовешь себя рабыней, я тебя… я тебя…
Что с ней сделаю, я так и не договорил. И некоторые видения появившиеся у меня в голове, тоже не озвучил. Из соображения моральности. И вообще…
— Все что угодно мой господин… — девушка мгновенно выполнила поручение и опять застыла на коленях протягивая на вытянутых руках коробочку.
— Это тебе. И твой господин желает, чтобы ты разделила с ним завтрак.
— Мне?.. — громадные, миндалевидные глаза сирийки полыхнули радостью, но потом неожиданно налились слезами. — Но, я недостойна вашей милости, господин…
— Ты достойна большего девушка, — я осторожно убрал слезы на щечках Земфиры. — Приказываю тебе больше не плакать.
— Не буду господин… — сирийка мгновенно украсила себя ожерельем и серьгами из шкатулки, мазнула губками мою руку и устроилась за столиком.
— Вот так гораздо лучше, — я откровенно любовался девушкой и лихорадочно искал выход из сложившегося положения.
Какого положения? А такого… Черт возьми, я вижу ее глаза полные искренней любви и обожания. Да и сам… зараза… А не пустить ли мне все на самотек? А, действительно, пусть случится, все что должно случиться.
— Господин… я должна рассказать вам свою историю…
— Мне все известно… — я провел рукой по ладони девушки. — И я не осуждаю тебя.
Я действительно все знаю — Хоттабыч поделился некоторыми подробностями. Что скажешь? Нет предела человеческой подлости и глупостям совершенным во имя любви. Но это уже совсем другая история и я донесу ее до вас немного позже. Как по мне, человеке, в котором еще осталась чуточка современной цивилизованности, ничего страшного не случилось. Все склонны ошибаться, особенно в молодости. А португальского рыцаря обманувшего девчонку и отдавшего ее в монастырь, после того как она, разобравшись, отвергла его притязания, накажет сама жизнь. Или я — буде он встретится на моем пути.
— Я не предавала свою веру… — очевидно, Земфира решила прояснить еще один, очень важный для нее, момент. — Моя семья и я сама, христиане — нас еще называют маронитами*. Так что…
— Для меня это не имеет никакого значения девочка, — я внимательно смотрел на сирийку и никак не мог понять, как умудрился проглядеть такую красоту. — Лучше скажи мне вот что. Ты хочешь к себе домой?
— Домой? — глазки сирийки испуганно блеснули. — Господин прогоняет меня?
— Нет девочка, у меня просто есть возможность переправить тебя к родителям, на родину.
— Нет!.. — Земфира в отчаянии бросилась на пол и обняла мои колени. — Я не хочу!..
— Почему? Ты боишься гнева отца? Не стоит — насколько мне известно, твой отец просто убит горем и с радостью примет тебя.
— Мое место у ваших ног господин! — сирийка еще крепче прижалась к моим ногам. — Не прогоняйте!!! Молю вас!!!
Вот — те раз. Прям какие?то бразильские страсти…
Поспешил понять ее с ковра, прижал к себе и успокаивающе прошептал на ушко:
— Ну что ты в самом деле. Никто тебя не отправит без твоего на то согласия. Успокойся…
— Правда? — всхлипнула сирийка.
— Чистая правда. Не плачь…
Вот правда не знаю, что с ней делать. Девчонка похоже влюблена по уши. А я? А я нет. Красива, притягательна, волнует нешуточно… и не более. Хотя… ведь никто не заставляет меня ее любить. Любовь очень странная штука. Бывает она сваливается на голову как гром с неба, а бывает приходит со временем. Причем, не факт, что в первом варианте она крепче и долговечней, чем во втором. Ладно, все равно раньше чем через год, отправить сирийку домой не получится. А за год много чего может случится.
Земфира после моих обещаний, расцвела как будто ее назначили любимой женой и убежала из спальни чуть и не вприпрыжку. М — да… сущее детство.
Помогли мне одеться вовремя появившиеся близнецы. После чего, я отправился проведывать болезных соратников. Не особняк, а лазарет какой?то. С Логаном все понятно, да и нет дома скотта — как мне доложили, не вернулся еще с попойки. Про Клауса вы тоже уже знаете — немного обгорел бедняга и теперь с ног до головы обляпан жутко вонючей мазью производства Исаака. Кстати, Исаак, сам в ранге пострадавших — иудейский лепила схлопотал в бедро стрелу. И это еще не все. Хорст лишился куска уха, а Фен схлопотал по загривку алебардой и теперь ходит скрючившись как столетний старик. Ван Риис примерно целый, только потерял мизинец, а Аскенсу сломали ключицу. В общем, как говорится, зла не хватает.
И поделом идиотам. Дело в том, что эта гоп — компания некоторым образом ослушалась моего приказа и вместо того, чтобы эвакуироваться в безопасное место затаилась совсем неподалеку от места битвы. И конечно попала под раздачу, когда на нее набрел во время своей рекогносцировки, эльзасский рыцарь Освальд фон Тиерстен со своей свитой. Спасло только?то, что я отправил с ними десяток арбалетчиков. Да и свиты у рыцаря оказалось не особо много. В общем, грянула жуткая сеча, во время которой пало шесть моих стрелков, а оные ближники получили свои боевые увечья. Да, единственными не пострадавшими остались Лидка и близнецы. Но признаю, отличились обормоты. Кнехтов — копейщиков порезали — порубили — покололи, а самого Освальда фон Тиерстена общими усилиями взяли в плен. Причем оный рыцарь оказался непростым дворянским голодранцем, а целым бальи Верхнего Эльзаса и чуть ли не вторым лицом среди командования эльзасскими рыцарями. Сидит сейчас в подвале, пребывая в великом отчаянии от такой позорной конфузии и ждет выкупа. Но ничего, вроде как за ним уже выехали, так что скоро пойдет с чистой совестью на свободу.
— Что мастер Фен, спинка болит? — я вошел в комнату китайца, которую он делил с Хорстом и хлопнул несчастного по спине.
— О — у — у — у… — взвыл механикус и утирая рукавом халата покатившиеся слезы попробовал мне поклонится. Но не преуспел в оном занятии, потому что и так пребывал в скрюченном состоянии.
— И не вой, скажи спасибо, что вообще башку не срубили. Где я себе нового китайца найду? То?то же… — я ткнул кулак под нос китайцу и обратил внимания на Хорста застывшего в поклоне. — Где ухо, я спрашиваю? Погулять отошло? Лишить второго? Я могу.
— Господин!..
— Хозяин!..
— Молчать! Порешу ослушников! — я особо не гневался, но орал по настоящему — в профилактических целях. — Вот чем вы сейчас занимаетесь? Бездельничаете?
— Изучаю вопрос конкубината… — выдавил из себя Хорст. — Возможно вам скоро понадобится.
— А я перевожу по памяти, на язык франков, труд великого полководца Сунь Чжи… — страдальчески кривясь проблеял Фен.
— Поубиваю urodov!.. — пообещал я увечным ближникам и остался доволен наведенным ужасом. — Смотрите у меня!
Следующими на вздрючку планировались ван Риис с Аскенсом, но решил помиловать ветеранов и просто с ними поболтал, выспросив подробности баталии и всласть похохотав на Феном попытавшемся в прыжке, ногой, выбить фон Тиерстена из седла.
— И значится, косоглазый завизжал так истошно и как подскочит… — Аскенс взорвался хохотом и со стоном ухватился за плечо.
— Да как брякнется… — взвыл Питер потрясая забинтованной кистью. — Идиот!..
— Да ладно тебе… — толкнул его отдышавшийся Аскенс. — Палашом?то он знатно махал. Тока верещал как недорезанная хрюня…
Почтенные ветераны опять дружно заржали.
— Ладно братцы, с вами хорошо, но дела сами по себе не делаются… — я похлопал по плечам старых товарищей и собрался уходить.
— Капитан. Это… — Аскенс почтительно остановил меня. — Вы бы мальцов своих отметили как — нить. Это ж они умудрились у дойчева коня ноги подсечь. Без них даже не знаю как сладили бы…
— Отмечу непременно. Держитесь тут и особо не бухайте… — я отправился проведывать Клауса.
А открыв дверь в его комнату, застыл в недоумении…
Это мне кажется?..
Да я…
Порвать что ли их? Да нет, тут надо разобраться…
33
Идиллия, однако… Просто пасторальная, полная невинной благости, картинка. Лидка кокетливо хихикая примеряет на обожженную головушку Клауса веночек из ромашек, а этот болван просто млеет от счастья.
— Пшла вон за дверь и ждать меня…
Лидка испуганно пискнула и метнулась из комнаты.
— Монсьор!!! — Парень вскочил и сразу сел на постель остановленный моим жестом.
— Давно это вы?
— Монсьор, я никогда в жизни не позволю себе что?либо порочащее вас… — Клаус гордо дернул головой и убежденно добавил: — Скорее дам себя четвертовать…
— Хорошо… — я присел рядом с ним. — Тогда, объясни мне происходящее.
— Мы… я…
— Еще лучше… — заглянул в глаза оруженосцу и не увидел в них лжи. — Поставим вопрос по другому. Как давно тебе пригляделась эта пигалица?
— Сразу… — парень покаянно опустил голову. — Но я и в мыслях…
— А она?
— Она тоже! Но всегда говорила, что принадлежит вам, — горячо воскликнул Клаус. — Мы… мы просто…
— Что?
— Немного мечтали, как будет хорошо, если мы будем вместе… — выпалил эскудеро и запнулся покраснев как рак.
Д — а — а… Дела однако… Гормоны в юнце играют? Так нет, по девкам регулярно хаживает и дурную кровь сбрасывает. Просто заигрались? Тьфу ты… чушь какая…
— Ты башкой своей думаешь? Она же тебе не ровня… — я попробовал воззвать к разуму Клауса и осекся.
Воспитатель, мля… Сам же примером и послужил со своей Матильдой.
— Но она может просто быть со мной… — с горящим взором возразил Клаус. — Хотя… хотя, монсьор — это пустой разговор — мы связаны клятвами, которые никогда не нарушим.
— Вот что мне с тобой делать? — я встал и сделал несколько шагов по комнате. — Не молчи, говори.
Какой?либо злости при этом не ощущал. Абсолютно никакой. Что, в общем?то нормально; рога мне никто не наставил, самодурством особым не страдаю, да и к этой придурковатой молодежи отношусь с отеческой заботой. И сейчас, вместо того, чтобы рвать и метать, просто жалею…
— Сир!!! Отпустите ее!.. — Клаус ринулся с кровати и шипя от боли пал на колени. — Молю вас…
— Встань, не дури… — я за шиворот оттащил его обратно. — И куда ты ее денешь? Сам понимаешь, при мне, ты с ней, находится не сможешь.
— Монсьор… — Клаус полез под подушку и достал свиток. — Вчера, прибыл гонец из Брескенса и доставил письмо от сестрицы моей. Она… она…
— Что она? — я едва погасил в себе внезапно вспыхнувшее раздражение. — Чего мямлишь?
— Матушка почила и оставила мне свое поместье Хаафен.
— Сочувствую и поздравляю… стоп, почему я все узнаю в последнюю очередь?
— Так вы вчера с шевалье ван Брескенсом, того… — Клаус развел руками. — А ночью выгнали Лидку из комнаты и грозились всех рубить, так что я не решился…
У меня в голове неожиданно родился план. Кажется, хороший план. И выполнение этого плана наконец позволит мне унять в себе дикую злость. А что? Да, злюсь, но не рубить же мне этих придурков. Тьфу… молодежь называется…
— Тебе за храбрость наш государь кажется подарил отличного фриза* и доспех?
— Да, монсьор… — насторожился Клаус.
— И я подарю кое?что. Но сначала… где твой пистоль? А ты лежи и прикрой глаза. Живо…
Присыпал из пороховницы на полку, взвел замок и выпалил прямо в потолок. Дым еще не успел рассеяться, как в комнату с диким воплем влетела Лидка и узрев лежащее на кровати неподвижное тело бросилась к нему. Схватила мнимый труп за руки и низко, горестно завыла…
— Не вой дура…
— За что господин? — красивые глазки Лидии заполняла дикая ненависть. — За что? Мы никогда вас не обманывали!
Ого… еще не хватало, чтобы кинулась. Тогда точно придется повесить. Ладно, не буду доводить до греха. Пусть любятся кретины влюбленные. Э — х… все?таки добрый я не в меру…
— Да вставай уже… — с досадой пнул продолжавшего притворяться Клауса. — Она сейчас с горя рехнется…
— Лидия!!!
— Клаус!!!
— На меня смотреть! — мой рык вывел парня и девушку из любовного ступора. — Надо бы вас порешить разом, но я милостив. Отпускаю ее. Но, чтобы к вечеру вашего духа здесь не было. Езжай, принимай наследство. Заберешь с собой Хорста, он поможет с формальностями. Косоглазого, Самуила и Аскенса с Питером тоже прихватите с собой — пусть сидят в Гуттене — инвалиды хреновы. Сроку на побывку тебе даю два месяца. Тьфу…
Развернулся и вышел из комнаты. Благодетель хренов. А кого ты теперь драть будешь, подумал? Да и хрен с ними. Пусть воркуют, а я перебьюсь… Или найду себе еще кого?то… Млять…
— Чего пялитесь? — в пылу гнева наорал на Пьетро и Луиджи следовавших за мной тенью. — Знали все небось и молчали?
— Сир… — близнецы склонились в идеальном синхронном поклоне. — Мы рады служить такому справедливому и благородному господину, равному свой мудростью царственным особам.
М — да… умны сорванцы. Умеют вовремя и в меру польстить. Да они?то тут причем?
— То?то же…
Побродил по дому, немного успокаиваясь попинал мебель, погонял слуг, наконец придумал себе занятие и экипировавшись отправился убивать клятого ломбардца. Но не убил, так как государь отправил его собирать и формировать новый корпус. Зараза…
Но в ставку прибыл все — равно не зря, так как ко мне уже отправили гонца с приказом прибыть к государю. Поучаствовал в военном совете и узнал последние новости — весьма обнадеживающие новости. Швисы ограничились тем, что выбили нас из конфедерации и распустили ополчение, это даже не смотря на просьбы герцога Рене, который жив, но пока частично недееспособный. Австрияки и эльзасцы тоже вроде утихомирились и отправились по домам. Как?то пока не складывается у них коалиция, что нешуточно радует — Бургундия в военном плане сейчас полностью несостоятельна. Однако особо радоваться рано, на совете кантонов все же разрешили Рене набирать в свою армию швисов, но с достойной оплатой в размере четыре флорина в месяц за алебарду. То есть, конфронтация не за горами — как только герцог денег раздобудет, так и схлестнемся. Но это касается и Карла — насколько я понимаю, государь так и не подавил в себе желание наказать швисов и тоже ищет средства на войну. А пока остатки бургундской армии, оставляя малые гарнизоны в Лотарингии, отступают для переформирования во Фландрию. Вот такие дела.
Но военным советом для меня дело не ограничилось — озадачили по самое не хочу. И никуда не денешься — так сказать, обличен доверием, да и некоторые мои просьбы государь милостиво удовлетворил. Как там в песенке было? Опять скрипит потертое седло? Бедное мое седалище…
— Ну что, отошел маленько? — с трудом удержался чтобы не расхохотаться при виде похмельного Тука.
— Угу… — буркнул Логан слегка заикаясь. — П — поспать бы, так не д — дадут…
— Поспишь… до рассвета. Давай домой и в койку. Марш… Стоп. Поздравляю, твоя теща врезала duba.
— Чего она? — скотт озадаченно почесал небритую морду.
— На тот свет отправилась.
— А — а — а… — удовлетворенно протянул Логан. — Туда ей и дорога… А поместье? Вроде как у нее, что?то там…
— Клаусу отошло. Теперь он Клаус ван Хаафен. После того как вступит в наследство конечно. И после того, как я решу вопрос с присоединением сего кусочка к баронии. Впрочем, уже почти решил. Государь милостив — оформлением уже занялись.
— М — да… — рожа Логана теперь олицетворяла сплошное разочарование. — Ну и пусть…
— Да не кривись, тебе все рано ничего не светит. Причем, там еще до черта тягомотины, задолбаешься волокиту разводить — вроде как сюзереном над тещей твоей был город Антверпен, а вроде и нет. Короче, голову сломишь, да и какая для тебя разница. Все, вали домой, поешь хорошо и на бочок. С рассветом выступаем.
Отправил Тука домой, затем посетил расположение пятой роты сократившейся почти до эскадры и лично отобрал шамбр* жандармов себе в сопровождение. Покрутился в ставке, пропустил пару кувшинчиков вина с похмельными боевыми товарищами и тоже свалил домой. Дел еще до черта и больше.