— Я думал, на перекрестке будет стоять укрепление, или хотя бы пост — обратился он к подошедшему Цедицию.
— Зачем? Торговли здесь все равно нет, да и ничего важного нет. Какой смысл распылять силы ради стоящего на перекрестке германского поселка, тем более, что он находится в одном переходе от Ализо и двух от Ветеры — потом помолчал, и добавил — хотя в прошлом году наместник собрал с них скудный налог, так что в будущем можно будет озаботиться и укреплением.
Обустройство лагеря заканчивали в темноте. После ужина и назначения патрулей он завалился в палатку и проспал безмятежным сном до утра, проснувшись, как и все под гнусавый звук букцины.
Лагерь покинули, когда Солнце уже встало над горизонтом. К третьему сигналу трубы отряд был в полной готовности и быстро отправился в путь. Завтрак у командирской палатки, под беззаботное щебетание птиц привел Буховцева в благоприятное расположение духа, и он шел довольный, осматривая окрестности и наслаждаясь видами и запахами весеннего леса. Где?то далеко в сознании проскальзывала мысль, что этот поход вообще?то военное предприятие, но то, что никакой опасности он не чувствовал, успокаивало. Дорога от перекрестка была шире и лучше обустроена, но все?таки на римские дороги она походила мало. Это была просто широкая тропа. Шла она по низинам между густо покрытыми лесом холмами, изредка поднимаясь на некоторые из них. Болотистые места были засыпаны землей или завалены прошлогодним валежником. По всему было видно, что римляне используют дорогу, когда?то проложенную здесь до них. В целом, тропа была сносная, по крайней мере, для их небольшого отряда. Построение, которым вышли из Ализо, не изменилось и Валерий, как и вчера, шел рядом с Луцием Цедицием. В голове крутился вчерашний разговор. Местная политика показалась ему странной, и нужно было прояснить ситуацию.
— Префект, ты говорил, что германцы не слишком умны. Но в поддержке своих всегда есть смысл. Они наверное, имеют много союзников поддерживая других германцев?
Цедиций весело рассмеялся.
— У германцев нет союзников, трибун. Местные народы живут как волки. Стоит кому?то немного ослабнуть, и соседи вцепятся ему в глотку. Вцепятся, даже если год назад они были союзниками и друзьями на веки вечные. Союзнические договора не имеют для германцев никакого значения, поэтому, между собой они их никогда не заключают. Не имеют значения и союзнические клятвы, даже перед лицом богов. Небольшие войны здесь идут каждый год. Соседи проверяют друг друга, и если кто?то покажет слабость, ждать ему беды. А поскольку, воюют они в основном за земли, то участь побежденных — истребление, в лучшем случае исход. После того как мы их покорили и оставили в живых, а некоторых даже отметили как союзников, мы кажемся им наивными, добрыми ребятами и поверь, это нам еще аукнется.
Префект помолчал, что?то обдумывая, и продолжил.
— Я немного расскажу тебе о местных делах трибун, чтобы ты имел представление о том, куда попал. Я здесь уже почти двадцать лет и многое знаю. Слушай. Земли бруктеров идут на восток от Ренуса до холмистого кряжа, который здесь называют Тевтобургом, из?за укреплений на холмах. Севернее бруктеров живут ампсиварии, восточнее которых, хавки и ангриварии. Ампсиварии достаточно сильны, и часто проверяют соседей на прочность. Хавки дикое племя, а так как живут на болотах, большого уважения у местных не имеют. Ангриварии неплохие воины, к тому же ищут с нами союза, поскольку у них постоянные стычки с херусками, которые живут южнее по Визургию, а на западе граничат как раз с бруктерами. Херуски — союзники римского народа, самые сообразительные и хитрые среди местных германцев. Они живут здесь очень давно и у всех пользуются уважением, хотя раньше их просто боялись, а значит что силы у них уже не те.
Интересный расклад — прикинул Буховцев, похоже, страсти здесь кипят не шуточные. Зря на Вара наговаривают, что дурак. Чтобы разбираться в этом гадюшнике, нужно быть семи пядей во лбу.
— А кто из них больше похож на римлян, префект?
— Хатты и Марсы. Живут на нагорье, южнее Лупии. Если бы остался в Ализо подольше, ты бы их увидел. Хатты обязательно скоро заявятся продавать соль, а Марсы привезут руду с болот. Они торгуют среди своих соседей оружием и вообще изделиями кузнецов. Хатты и Марсы единственные среди германцев, кому хватило мозгов организовать торговлю. К тому же в их отрядах жесткая дисциплина и всегда порядок. Я думаю, сейчас это самые сильные племена здесь, многие германцы их бояться.
— Они могут объединиться против нас?
— Пусть боги не допустят такого. Если это произойдет, нам здесь понадобится очень много войск.
— Они не испугаются мощи Рима?
— Трибун — Цедиций криво усмехнулся — неужели ты думаешь, что многие здесь знают о мощи Рима или даже где находится Рим. Может, некоторые вожди и знают, что такое на самом деле Рим, но для большинства простых германцев Рим — это мы с тобой, несколько легионов, неизвестно откуда пришедших и поселившихся на их землях. Если начнется всеобщий мятеж, имя Рима их не остановит. Так что давай молить богов о том, чтобы с паннонцами поскорее разобрались, а наместник собрал свои налоги, не разоряя германские селения. Хотя в последнем я не уверен — префект помолчал, и уже с интересом добавил — я рассказал тебе немного, но скажи, как ты думаешь, кто из этих племен для нас опасней?
Кто опасней Буховцев знал и так, хотя выводы мог бы сделать, не руководствуясь послезнанием.
— Херуски — сказал он уверенно.
Луций Цедиций негромко хохотнул и хлопнул Валерия по плечу.
— Скажи, почему? Они ведь наши союзники?
— Ты сказал, они пользуются у других уважением, а значит, только они могут подбить других на общий мятеж. К тому же, они как союзники лучше всех осведомлены о наших делах. Если вдруг решат, что им выгодней предать нас, то сделают это. Как я понял, союзная верность здесь не в почете.
— Ты прав трибун, и это меня беспокоит, хотя херуски тоже есть разные.
— А кто у них правит? Вождь или вожди?
— Вожди, и очень часто они враждуют. Для нас это полезно. Но это долгая история, я расскажу тебе позже.
В тот день лагерь они начали ставить засветло. До захода Солнца было еще много времени, когда колонна встала недалеко от небольшого пологого безлесого холма, окруженного сплошным массивом сосен и елей. Холм был очерчен старым, обваленным рвом. Он уже покрылся молодой ярко — зеленой травой, но по четкости рва было видно, что обновляли его регулярно.
— Дальше, до Амизии удобных мест для лагеря нет. Поэтому заночуем здесь, а завтра к вечеру подойдем уже к реке, там, у переправы есть укрепление — пояснил префект.
Отряд занялся устройством лагеря, а разведка скрылась в ближайших лесах. Валерий с Цедицием отправились вслед за ними.
— Здесь недалеко есть тропа с севера на юг, до Лупии. Прошлой осенью, на глинистом склоне я оставил метки, интересно стоптали их или нет.
Валерий посмотрел на него недоуменно и префект добавил.
— Лагерь здесь ставят постоянно, а о местных тропах мы ничего не знаем. Сколько человек ходит по ним, и сколько могут подобраться к лагерю, неизвестно.
Цедиций взял из поклажи копье — дротик, а щит и меч вне лагеря легионеры носили постоянно. За время двухмесячного перехода по Галлии Буховцев так сжился со своим вооружением, что без тяжести щита за левым плечом чувствовал себя неуютно. Они поднялись на ближайший лесистый холм, прошли густым сосновым лесом и очутились у старого обваленного оврага, поросшего молодыми березами и зеленеющим молодой листвой кустарником. Лес подступал к оврагу вплотную, а по сильно обвалившимся краям уходил и в сам овраг. Цедиций стоял оперевшись на копье как на посох и внимательно осматривал окрестности.
— Что скажешь, трибун, где здесь тропа?
Проверяет что — ли? — мелькнула мысль. Конечно, Валерий не был жившим в лесах с тавсами Марком Валерием Корвусом, но за грибами по лесу походил немало, и определить где находится тропа, мог без труда.
— Через те кусты, по краю оврага — он показал в сторону волнующейся под порывами ветра зелени.
— Верно. Пошли — Цедиций шагнул первым, но сразу встал на месте как вкопанный.
В небольшой роще молодых берез в пятидесяти метрах от них, около тропы, образовалось шевеление. Вдруг оттуда выскочили три германца и бросились им навстречу. Метров десять они пробежали молча, был слышен лишь топот и мерное позвякивание их снаряжения. Однако дальше молчать нападавшие не собирались, и окрестности огласил воинственный крик. Валерий смотрел на это зрелище в оцепенении. Длинные спутанные волосы германцев развевались в такт их шагам, мечи в руках бегущих описывали замысловатые восьмерки, а небольшие щиты, покачиваясь, придавали их бегу размеренность. Мгновенно мозг пронзил сигнал опасности, а во рту появился кисловатый, железистый привкус. Буховцев сразу успокоился, рванул щит с плеча и бросил взгляд на префекта. Тот подкинул копье, и когда оно упало ему в ладонь, коротким, мощным движением без замаха послал его вперед. Все это было проделано так легко и быстро, что даже тело Цедиция не изменило положения. Результат был впечатляющий. Бежавший впереди германец резко откинулся назад, и в воздухе мелькнули его обернутые в шкуры ступни. Впрочем, другие не обратили на это никакого внимания и ускорили бег. После броска Цедиций, не дожидаясь результата, скинул щит, вытащил меч из ножен и не спеша пошел вперед. Валерий последовал за ним.
Германец налетел на него с яростным криком. Несколько минут Буховцев отчаянно отбивался от мощного натиска. Варвар пытался рубануть его по ногам, достать в голову и в бок, но учеба не прошла даром, и щит в руках Валерия метался из стороны в сторону сбивая атаки и прикрывая от ударов. Адреналин прошел сквозь его тело волной, ускоряя движения и напрочь изгоняя посторонние мысли в голове. Пару раз он даже едва не достал противника, но тот уходил от удара, да и сами выпады были скорее спонтанной реакцией на ситуацию, просто логическим продолжением схватки. Не смотря на ярость боя, Буховцев не воспринимал германца как врага и не хотел его убивать. А вот германец хотел, и видимо почувствовав неопытность противника, завертелся вьюном. Где?то внутри зародилось неприятное ощущение паники, но Валерий силой воли подавил его. Черт, соберись, иначе тебя сейчас прикончат — сказал он самому себе. Краем глаза он увидел замах слева, но отступать не стал, сделал шаг навстречу, одновременно откидывая щит в бок, и резко вытянул руку в прямом выпаде. Все как его учили. Меч вошел в грудь без труда, и Буховцеву предстало искаженное гримасой ярости лицо противника. Ярость за несколько мгновений сменилась удивлением и недоумением. Германец еще некоторое время пытался достать его мечом, беспомощно стуча им по щиту, потом затих и опустился на колени. Из его рта хлынула кровь. Валерий упер ногу в грудь поверженного врага и вытащил меч. Схватка была окончена. К своему удивлению, он не испытывал угрызений совести и с желудком у него все было в порядке. Только германца было немного жаль.
Бой еще был не окончен и Валерий встрепенулся в поисках Цедиция, но тот спокойно стоял рядом со своим поверженным врагом, и смотрел на Буховцева.
— Хороший удар, трибун. Тебя не плохо учили. Я уж думал, варвар тебя достанет, но ты его перехитрил. Прикинулся новичком и свалил одним ударом. Только в следующий раз не жди так долго, поверни меч и он умрет быстрее.
Валерий усмехнулся про себя, да уж 'перехитрил' и подозрительно посмотрел на префекта, но тот был серьезен.
— Ты я вижу, справился быстрее и знаешь, я никогда не видел, чтобы так метали копье — искренне подивился Буховцев.
Луций Цедиций пожал плечами.
— Двадцать пять лет назад, когда я первый раз взял в руки щит, то ничего этого не умел, но захочешь жить, всему научишься. Давай осмотрим их.
Валерий склонился над поверженным германцем, и приступил к осмотру. Грубоватое, скуластое лицо, копна грязновато–светлых волос, борода в крови. Из одежды перевязанная по телу кожаная с мехом накидка, под ней грубая рубаха, от которой разило кислой шерстью и потом. Ниже кожаные штаны и вмести обуви, куски кожи шерстью внутрь, перевязанные кожаными ремешками. В котомке несколько лепешек, и похожий на кусок резины шмат вяленого мяса. Осматривать его подробнее, или раздевать не имело никакого смысла, да и желания тоже. Котомку Валерий выбросил, а меч и небольшой нож взял. Подошел Цедиций.
— Хавки, и не из последних. Скорее всего, из дружины вождя.
Буховцев уставился на него, ожидая пояснений.
— Смотри — префект отодвинул прядь волос, и их взору предстали две небольшие, хитро переплетенные косички.
— Это знак хавков, а то, что не из последних, видно по оружию. Мечи среди германцев, оружие немногих, а среди хавков вообще редкость. Большинство насаживает нож на древко и получается что?то вроде копья. Называется 'фрамея' - потом показал кожаный шнур, на котором крепился небольшой рог — Смотри, взял у того, кому досталось копьем. Действительно, это был хороший бросок — добавил он довольный.
— Что это?
— Письмо.
Присмотревшись, Валерий заметил, что поверхность рога испещрена ровными кругами рун.
— Это был посланник. Только кто его послал, куда и зачем мы уже не узнаем — констатировал Цедиций.
— Тогда зачем они на нас напали? Могли бы отсидеться — удивился Буховцев.
— Это как раз просто. Ниже по тропе идет наша разведка, а перед ними мы. Варвары случайно угодили в ловушку. А вот и наши.
Из кустов показался командир разведчиков Тит Меций с небольшим отрядом.
— Мы слышали крики, что здесь было, префект?
— Вот напоролись на германцев, вернее они на нас.
— Двое против троих, неплохо — Меций одобрительно кивнул.
— Трибун отличился. Давно не видел такого ловкого удара. Осмотрите тропу, но далеко не заходите — отдал распоряжения Цедиций и когда, они удалились, обратился к Валерию.
— Пошли в лагерь. Думаю, смотреть тропу нет смысла, и так все ясно — потом добавил — ну как оно Корвус?
Валерий так удивился тому, что префект впервые назвал его по имени, что не сразу понял, что говорит он об убитом германце, и к своему удивлению заметил, что никаких душевных терзаний и угрызений совести не испытывает. Было лишь удовлетворение от того, что не подвел префекта, и себя самого в трудную минуту, а также легкое возбуждение в организме. Как от стопки водки, видимо играли гормоны. Я, наверное, маньяк — Буховцев усмехнулся этой мысли, и уверенно ответил.
— Нормально.
Цедиций улыбнулся, кивнул, и они пошли в лагерь.
Глава 2
Был уже вечер. Валерий сидел в командирской палатке и при бледном свете масляного светильника рассматривал рог. Интересная вещь. Ряды рун были вырезаны на нем ровными тонкими кругами. Очень много рун. Возможно, если бы кто?нибудь нашел такую вещь там, в будущем, то долго восхищался произведением очень древнего германского гения, искал всякие великие смыслы, а это было всего лишь письмо. Цедиций сидел за столом и задумчиво мудрил над расстеленными картами, делал пометки. Карты здесь были интересные. Грубая схема, чаше всего сама тропа или дорога без масштаба и каких?либо знаков, дополненная начерченными прямо на карте описаниями. Иногда карту составлял один, а дополнял другой, и два этих человека на этой самой карте вступали в дискуссии. Валерий видел такие, и читать подобные описания было забавно. Поэтому он готов был поклясться, что префект сейчас пишет нечто вроде 'здесь на тропе на меня напали трое хавков'. За стеной палатки на площадке претория горели костры, около которых коротала время смена караульного контуберния. После дня перехода легионеры дрыхли как убитые, но тем не менее лагерь жил своей жизнью. Вдоль вала ходили караулы, наблюдатели вели перекличку, а около костра слышался смех. Буховцев открыл окошко в палатке и переставил кресло к нему. Полная Луна в небе светила ярко и вполне заменяла лампу ночного уличного освещения. Сквозь окно сразу хлынул поток серебристого света, и рисунок рун стал виден лучше. По крайней мере, лучше, чем при светильнике.