- О чем вы? - переспросил Буш, хотя прекрасно знал, о чем пойдет речь.
- О нефти, парень. О черной, жирной, прекраснейшей на свете жидкости, которая кормит всех нас и которая кормит этот штат. Когда мы настаивали на том, чтобы тебя избрали в пару к придурку-актеру, который правит страной не просыпаясь*** - мы рассчитывали на совершенно иное отношение к себе, к своим нуждам и потребностям. Снюхались с ребятами из Бурбанка****? Не выйдет. Потому что они забирают деньги из бюджета - а мы их даем. Истребителем не заправить машину, он сам жрет столько топлива, что диву даешься, как дядя Сэм еще не вылетел в трубу...
- Но ведь вы зарабатываете на поставках...
- Речь не об этом! - перебил магнат, выражение его глаз менялось, словно грязная лужица поздней осенью стремительно покрывалась льдом - речь о том, что вы, сукины дети, договорились с арабами. С королевской фамилией - той самой, которая отняла у нас, простых американских парней весь наш флот*****. С семейством Ас-Сабахов******, от которого меня просто тошнит. Наш труд стал стоить слишком дешево, а труд парней из Бурбанка стал стоить слишком дорого. Вот о чем я говорю.
Вице-президент глубоко вдохнул сухой техасский воздух, успокаиваясь...
- Сэр, это было политическое решение, и я
- И ты один из нас - перебил его магнат - ты техасец и должен думать, прежде всего, о техасцах, о своих земляках. И не надо мне рассказывать расхожие поговорки что, мол, должность вице-президента не стоит и ведра теплых соплей*******. Не должность красит человека - а человек должность. Тем более сейчас - когда на носу перевыборы.
Это уже была прямая угроза. Прямая и явная угроза, угроза жесткая и недвусмысленная. Ни один человек не стал бы так говорить если бы не чувствовал поддержку за спиной
- Сэр, вы должны понимать, что мы ведем войну. Наша команда ведет войну. Иногда, для того чтобы победить в войне - кому то чем то придется поступиться.
- Великолепно! - хлопнул в ладоши Кребс - просто великолепно! Однако же почему то получается так, что мы - поступаемся, а партии из Бурбанка - зарабатывают. И когда я прихожу и прошу дать мне концессию на месторождения Аляски, то получаю отказ. А когда парень из Бурбанка приходит и кладет на стол чертеж проклятого нового истребителя - то он получает от вас все что пожелает.
- Это война и оружие нам сейчас нужнее.
- Война? А что я получу от этой войны? Русские месторождения? Сынок, если случится война, то я не только не получу - но и потеряю. А вот парни с другого побережья - зарабатывают и зарабатывают прямо сейчас. Иногда я встаю утром и задаю себе вопрос - черт, Рик, а так ли много у тебя разногласий с русскими? И не стоит ли протянуть руку дружбы через океан, ведь у нас с ними общие интересы: получить достойные деньги за свой товар. К тому же русские давно интересуются - как это мне удается держать коэффициент извлечения запасов на моих месторождениях в два раза выше, чем у них. И нельзя ли поделиться секретами, ведь секреты тоже стоят денег.
- Вы не посмеете
Глаза магната окончательно подернулись ледком, голос стал тихим и каким-то скрежещущим.
- О, нет... сэр, посмеем. Еще как посмеем. Последний раз это выражение "вы не посмеете" слышал мой отец. Знаете когда? В шестьдесят третьем!******** Мы оплачиваем весь вашингтонский балаган, не парни с Бурбанка. Вы по уши в дерьме, вы все, вся ваша команда! Грязи хватит на всех, да, сэр! И это значит только одно: что мы скажем - то вы и сделаете, не будь я Ричардом Кребсом.
Слова Ричарда Кребса не разошлись с делом. Уже был мертв директор ЦРУ Уильям Кейси - сердце не выдержало травли, связанной с делом Иран-Контрас. В декабре тихо покинет свой пост министр обороны Каспар Уайнбергер, дабы не быть обвиненным в коррупции. В августе восемьдесят восьмого уйдет с скандалом со своего поста последний соратник Рейгана по холодной войне - генеральный атторней Эдвин Миз, его тоже обвинят в коррупции. Воистину - грязи хватит на всех...
* Миротворец - старый Кольт 1873, одинарного действия.
** Грамман Эвенджер - американский палубный торпедоносец, именно на нем в сорок втором году японцами был сбит будущий президент США
*** Это и в самом деле так, весь свой второй срок Рейган чувствовал себя плохо и почти все время спал.
**** Бурбанк - деловой район Лос Анджелеса, там находятся штаб-квартиры сразу нескольких корпораций американского ВПК
***** прим автора - в 1972 году арабские страны объявили эмбарго на поставку топлива в США, цены на заправках подскочили в четыре раза. Одним из условий прекращения эмбарго было установление правила, что вся нефть из Саудовской Аравии вывозится только танкерами принадлежащими саудам. Танкеров у Саудовской Аравии не было - но они были у американских компаний и они были вынуждены продать их саудам за бесценок, потому что иначе для танкеров просто не было бы работы.
****** Шейхи Ас-Сабах - правящая семья Кувейта
******* Это действительно сказал один из вице-президентов, Адамс если мне не изменяет память. Кстати - когда писалась конституция США, должность вице-президента предполагалось отдавать представителю проигравшей на выборах партии. Но потом восторжествовал принцип "победитель получает все".
******** Хотелось бы напомнить что в 1963 года в Далласе, штат Техас был убит президент США Д.Ф. Кеннеди
Пандшер
Район кишлака Ханж
Лето 1987 года
Он сидел на крыше глинобитного дома, в котором они провели вчерашнюю ночь и из которого вечером должны были тронуться в путь и смотрел. Опершись на автомат, он смотрел вдаль, на стену гор, закрывающую полнеба, на бегущие по небу облака. Эти облака шли с севера - значит, они шли с Родины. С Родины, которую он уже стал забывать.
К этому времени он действительно стал забывать, он привык к имени, которое дал ему Ахмат Шах - Хасан, он привык к простой афганской пище и незатейливому афганскому быту, он привык к постоянному перемещения с места на место - редко когда Масуд останавливался в каком-то доме больше чем на одну ночь. Он уже начал понимать, когда к нему обращались на пушту, афганские бачата-пацаны уже не дичились его, а предлагали поиграть в свои бесхитростные игры. Один раз он участвовал в строительстве дома - его здесь строили все вместе, как и раньше в русских селениях. Постепенно он становился афганцем, одним из них. Одним из врагов.
Нет, он по-прежнему числил их врагами. Он не забывал, что доводилось ему видеть раньше - одного русского пленного моджахеды четвертовали, еще с одного сняли кожу, еще одного кастрировали, ослепили и отпустили. Но теперь он понимал, что афганцы очень разные и мерить всех одной меркой нельзя.
Удивительно - но у Ахмад Шаха не было пленных. Верней, они бывали - но долго не задерживались. Их передавали представителями Пакистанского красного креста, либо пленные по доброй воле оставались в отрядах, либо и вовсе некоторых отпускали. Один из таких вот оставшихся пленных - теперь у него было мусульманское имя, местная жена и он обучал местных крестьян тому, чего умел сам - он поведал Хасану, почему он решил остаться с Масудом. Он не попал в плен - он сбежал, сбежал от озверевших от наркоты дедов, издевавшихся над новенькими. Его счастье что он не попал на мины и его подобрали люди Масуда - боевики из ИПА скорее всего казнили бы его. Теперь он был предателем - но у Хасана не повернулся язык обвинить его в этом. То, что он рассказывал про казарменные нравы*, было по-настоящему страшно - в спецназе такого невозможно было представить.
Были в окружении Масуда и другие люди. Ни Хасан ни Ахмад - так теперь называли прапорщика Шило не разговаривали с ними по душам, просто не было принято. Но по повадкам "своих", спецназовцев они узнавали - и оставалось только гадать, какие задания они выполняли.
А как все начиналось... Ведь именно после того, безумного боя на границе, уже на пакистанской территории Масуд поверил им. Теперь один из них постоянно должен был находиться рядом на расстоянии вытянутой руки.
Как вспомнишь - так вздрогнешь...
* Увы, в Афганистане дедовщина цвела пышным цветом. Кто-то из офицеров боролся с ней, кто-то - нет. Герой Советского Союза Валерий Востротин как то построил солдат, вывел из строя дедов и начал над ними издеваться, точно так же как они издевались над молодыми.
Северный Пакистан
Зима 1987 года
Они вышли поутру, из очередного кишлака, в котором провели ночь. Была зима, зима морозная даже для русской средней полосы, где в последнее время не было настоящих зим, одна мерзкая слякоть. Здесь же - северные ветры принесли настоящие зиму, одели горы в белые халаты, снежной пелериной сокрыли от людей землю. Снег продолжал идти, он шел - и не таял...
Люди Ахмад Шаха обычно передвигались на лошадях, здесь в каменном безумии круч, когда в некоторых местах от одной стены ущелья до другой камнем окинуть можно, лошадь как транспортное средство было куда лучше, чем бронетранспортер. Сколько их - ржавых, забытых, даже не эвакуированных* лежало на каждом километре этой залитой кровью трассе - и не сосчитать. У Масуда был один советский перебежчик, которого знали как Костю Бородатого - он воевал в отрядах Масуда и поджег не одну советскую бронемашину. Хасан сначала думал выяснить кто это такой, но потом отказался от этой идеи. Бородатые были здесь все, и он в том числе, а пушту, чтобы спросить у афганцев о Косте Бородатом он не владел. Так и осталось это имя неразгаданной тайной.
Сейчас, когда выпал снег, лошадей решили не мучить - оставили в кишлаке. Вместо этого им дали нескольких ишаков - выносливых и неприхотливых трудяг, настоящих мохнатых грузовичков здешних мест. На них погрузили запас продовольствия, оружие и - пошли...
Их было человек двадцать, среди них бы и сам Масуд. Масуд шел вместе с ними как простой солдат он вообще старался ничем не отличаться от простых бойцов - он одевался как они, ел то же, что и они, говорят, что и воевал вместе с ними. Лично. Тем самым он сильно, очень сильно отличался от любого лидера моджахедов, что входили в Пешаварскую семерку - те уже давно жили как богачи, а на афганской земле не бывали по нескольку лет. В отличие от них Масуд не уходил в афганской земли никогда, он воевал лично и рисковал своей жизнью - это не могло не вызывать уважение.
Сейчас Масуд шел в основном ядре каравана, иногда переговариваясь с бойцами на гортанном местном наречии. Ни слова из сказанного русские не понимали.
Их выделили в головной дозор вместе с еще одним русским - снайпером. Дезертиром, тоже оставшимся служить у Масуда. Поначалу он, уже давно служащий у боевиков, решил показать свое старшинство - но Шило и Скворцов осадили его быстро. Как никак - дезертировал он ефрейтором да еще обыкновенным пехотинцем. Против старшего лейтенанта и прапорщика спецназа - он был никем. И он это понял.
В дозор их выделили потому, что оставлять с ними афганца смысла не было - они просто не поняли бы друг друга. Вот их и выделили - на самое опасное направление. В случае засады в них в первых полетят пули, и они тоже должны будут стрелять. Возможно в своих. Ни Шило ни Скворцов в своих еще не стреляли и старались не думать как это будет...
- Товарищ подполковник. Разрешите задать вопрос?
- Хоть два. Только не рассчитывай на честный ответ.
- А что делать, если мы встретимся с нашими?
Подполковник Цагоев усмехнулся
- А сам как думаешь? Беги навстречу, кричи "я свой!" Интересно, далеко ли убежишь...
- Но как же... мы в своих должны будем стрелять?!
- Должны будете! И выстрелите! А как думаете, приходилось тем, кто был внедрен в Абвер?! Там немного по другому было - не так как в Семнадцати мгновениях весны! Они и пленных расстреливали, и в карательные рейды ходили, и партизан вешали! И ордена-медали за это получали - и от фашистов, и потом, если живыми оставались - от наших. Потому что иначе - нельзя! Конечная цель - важнее. И вы выстрелите. И убьете. Если надо будет.
- Слышь, Абдалла! - Шило шел первым, он сек местность, на только что выпавшем снегу замаскировать силы засады непросто, и только поэтому Скворцов решил пообщаться с ефрейтором-дезертиром - а почему тебе имя такое дали? Абдалла? Как из Белого солнца пустыни.
- Мое дело!
- Твое так твое. Ты хоть имя то свое помнишь?
- Мое имя Абдалла, ясно! Я воин ислама!
- Ты из штанов не выпрыгни, воин! - насмешливо подхватил Шило - и секи левую сторону, а то меня одного на все стороны не хватает.
Прошли - еще с километр, молчание, оборванный разговор висел над ними подобно снеговой, свинцово-серой, полной снега и острого, колючего льда туче. Нарушить молчание решился Скворцов.
-Ты хоть скажи, как ты сюда попал, правоверный...
- Как? Хочешь знать как?! - Абдаллу прорвало - а я тебе скажу, как! Стояли на блоке, водяры уже не было. Водяру возили на колоннах, но бутылка двадцать чеков стоила, у офицера на блоке денег не было. Вот он и два урода из старых** послали меня в ближайший кишлак за чарсом***. Одного. Ночью. Меня на дороге и взяли...
Просто удивительно, как в нашей армии еще и гражданская война не началась. Найти бы того офицера...
- Ненавижу вас! - Абдалла не мог остановиться, он брызгал словами, одно страшнее другого - я сам снайпером попросился. Я семь офицеров убил, и еще буду убивать. Ясно? Жалко, что ты мне раньше на пути не встретился.
В дурацком романе на этом месте двое отважных разведчиков обязательно были бы должны убить предателя, а потом непонятно как объяснить его отсутствие. Но, увы - это не роман, это жизнь и поэтому Скворцов и Шило продолжали идти рядом с притихшим Абдаллой, внимательно смотря на горные склоны - не мелькнет ли где солнечный зайчик прицела.
Выход из ущелья на самой границе преграждала застава. Афганская застава. Непонятно какой идиот и зачем поставил ее здесь, когда с одной стороны Пакистан, а с другой - Пандшер который официальными властями никогда не контролировался. Но служба была здесь удивительно мирной - просто афганские солдаты пропускали через границу всех желающих, как в ту сторону так и в эту. Чтобы не быть здесь лишними, они расчищали дорогу и оберегали ее - а местные моджахеды кормили их и подбрасывали денег. Вот так и существовала эта пограничная застава - островок спокойствия и мира в безумии войны.
Шли всю ночь, заставу прошли утром. Замотанные в какие-то тряпки, страдающие от холода афганцы, грелись около костерка, сооруженного ими из пропитанных солярой тряпок и капельницы - подвешенной вверх ногами бутылки с пробитой крышкой, из которой огонь по каплям подпитывался такой же солярой. Видимо, шурави-советники научили - советская армия на полевых выходах в палатках грелась так же, про компактные печки как в армии США или Бундесвере не стоило даже и мечтать. Увидев колонну, они радостно замахали руками, даже не подойдя к своим основным огневым средствам. А они у них на заставе были весьма мощными - АГС, два ДШК, то ли китайских, то ли советских непонятно и стоящая на колесах но подпертая кирпичами мобильная зенитная установка ЗПУ-4. По распоряжению Масуда оборванным сорбозам дали немного денег, свежих лепешек, сушеного мяса и муки. Сам Масуд пользовался ущельем и этой дорогой, чтобы экспортировать добываемый лазурит****, и поэтому солдат с этой заставы всегда подкармливал.
Скворцов же расположение заставы отметил, по привычке накидал в голове схему ее штурма, отметил сектора обстрела основных огневых средств заставы, численность ее защитников. Заставу ставили видимо советники-шурави - расположена она была грамотно, на господствующей высоте. Та же ЗПУ-4 простреливала подход и тропу чуть ли не на два километра. Но взять ее все же было возможно - ночью. В Афганистане вообще оперативная обстановка ночью и оперативная обстановка днем во многих местах отличались кардинальным образом.