— С умом у него все в порядке, — хмуро заметил Савелов и, чтобы сменить тему неприятного разговора, протянул пачку фотографий. — Вот полюбуйтесь, Сергей Иванович...
Водрузив на нос очки, генерал Толмачев принялся с интересом рассматривать виды средневекового замка.
Увитые плющом и диким виноградом древние стены и башни замка угрюмо возвышались над уходящими к горизонту лесистыми горами и долиной, которую прорезали извилистая лента реки и прямой, как штык, автобан, пронзающий небольшое селение с аккуратными немецкими домами и средневековым готическим собором.
— Цитадель! — хмыкнул генерал, отложив фотографию замка. — Во сколько она нам влетела?
— В пару миллионов дойчмарок. Турки работали день и ночь. Внешний вид привели в порядок в соответствии с немецкими требованиями. Министерство культуры Германии дало высокую оценку наружным реставрационным работам.
— Немчура-а!.. Умеют рыбку съесть и не уколоться. Купите, мол, за одну марку, отреставрируете за пару миллионов, а потом налоги да бешеные деньги за аренду земли платите. А про то, что земля их немецкая нашей русской кровью пропитана, про то молчок... Нам бы научиться такими хитрожопыми быть!
— Не научимся, — покачал головой Савелов. — Немцам, говорят, мозги бог на аптекарских весах отвешивает, а нам пригоршней без весу в башку бросает...
Генерал усмехнулся и положил руку на трубку телефона правительственной связи, но прежде чем снять ее, спросил с опаской:
— Наследники баронов фон Фрицев сию цитадель назад не потребуют?
— "Проверено — мин нет", — заверил его подполковник. — Наследники баронского гнезда погибли в Дрездене в сорок пятом под американскими авиабомбами. Оставался, правда, один, но... о нем в свое время позаботились люди из «Штази».
Генерал хмыкнул и набрал номер на телефонном диске:
— Алло!.. Это я, Павел... Не узнал брата родного?.. О-о-о, значит, богатым буду... Мне тут репродукции с картин старых немецких мастеров принесли — нет желания полюбоваться?.. Дело, говоришь, ко мне есть?.. На дачу через два часа?.. Добро, через два часа буду.
— Со мной поедешь, Вадим, — положив трубку, сказал генерал. — Сам «баронское гнездо» ему покажешь и объяснишь что к чему, если вопросы возникнут.
Навстречу генеральской «Волге» в завесе дождя унылой чередой плыли подмосковные деревни с отцветающей сиренью, поля с ударившими в рост зеленями и задумчивые березовые перелески.
Генерал с переднего сиденья искоса посматривал в боковое зеркало, в котором отражалось хмурое лицо сидящего сзади Савелова.
«Переживает... Умыл, умыл его старлей, — подумал генерал, вспомнив, как Шальнов не заметил протянутую руку новоиспеченного подполковника. — А что переживать-то?.. Золотую Звезду и подполков-ничьи погоны Савелов на паркетах не выпрашивал, принял то, что на него упало. На что уж майор Сарматов на дух его не переносил, однако в посмертном донесении из того проклятого афганского рейда собственноручно подтвердил, что капитан Савелов в бою труса не играл. Но не прост сынок академика, ой не прост... Сам-то академик еще тот говорун. Половину Африки и Латинской Америки уговорил в социализм уверовать, зато сынок — молчун. А за его молчанием пойми, то ли он всех вокруг за быдло держит, то ли в своей интеллигентской душе совковой лопатой копается...»
— Вадим, ты сам-то что думаешь об уголовном деле покойного Сарматова? — повернулся генерал к хмурому Савелову.
— Чушь собачья! — нехотя отозвался тот. — Из Сарматова изменник Родины, как из меня эфиопская принцесса. Но понять несложно, кому и зачем это «дело» понадобилось.
— Полегче, полегче, подполковник! — громыхнул генерал. — Группа-то ваша накрылась...
— На мертвых во все времена списывали грехи живых, — будто не услышав генеральского грома, продолжал Савелов. — Мертвые сраму не имут... А о близких, о детях их подумать у нас, как водится, всегда забывали. Расти, мол, юная поросль, не ведая, что все твои настоящие и будущие анкеты давно проштампованы черным клеймом за дела матерей и отцов, якобы изменников, шпионов и врагов народа.
Чтобы скрыть горькую усмешку, Савелов отвернулся к окну, по которому шариками серебристой ртути стекали дождевые капли.
«Эк его несет! — подумал генерал. — Как-нибудь на досуге вправлю ему мозги».
Но в душе он вынужден был признать, что не так уж и не прав сынок академика. Сколько их, детей «врагов народа», проштампованных черным клеймом его «Конторы», несмотря на образованные светлые головы, не поднялись выше прораба на стройке или эмэнэса в научном институте. Скольким номенклатурным чинушам эти проштампованные эмэнэсики сотворили кандидатских и докторских диссертаций — не сосчитать. Взять хотя бы тестя Савелова, атоммашевского Николая Степановича Пылаева. Пронырливый пермяк вряд ли отличит атомную бомбу от коровьей лепехи, а поди ж ты, доктором физических наук заделался и, говорят, теперь в академики метит. Проштампованных эмэнэсов на век пермяка хватит — любую научную тему по его заказу раскрутят, а когда на того ордена и премии посыпятся, эмэнэсы, памятуя о злой судьбе родителей, будут молчать в тряпочку и даже аплодировать пермяку.
— Лето в этом году опять гнилое, — отгоняя дурные мысли, вздохнул генерал. — Весь хлеб на корню пропадет.
— Так уж испокон, Сергей Иванович, — хмуро отозвался Савелов. — То понос у нас, то золотуха...
Генерал хотел было грубо осадить его, но сдержался и даже подстроился под его тон:
— Это точно, Вадим, то пьем, не зная меры, то с похмелья голову суем в прорубь. Такая она, Русь наша святая, да другой у нас нет.
Савелов лишь криво усмехнулся в ответ.
* * *Дача Павла Ивановича Толмачева в номенклатурном дачном поселке стояла подальше от любопытных глаз, в лесу. Была она окружена высоким бетонным забором с колючей проволокой поверху и стеной из высоченных голубых елей.
Молчаливый офицер охраны, проверив документы, провел гостей на веранду, заставленную плетеной дачной мебелью и кадками с экзотическими растениями. На веранде их встретил сам хозяин.
Савелова поразила абсолютная непохожесть братьев. Если его шеф, Сергей Иванович Толмачев, кряжист, как дуб, с широкими татарскими скулами и темно-синими глазами, скрытыми под кустистыми бровями, то Павел Иванович Толмачев был высок, поджар, на мошной шее борца надменно покоилась крупная голова с коротким ежиком седых волос. Правильной формы нос, резко очерченные губы и волевой подбородок дополняли портрет старшего Толмачева. «Похож на древнего римлянина», — подумал Савелов. Но особенно его поразили лишенные ресниц немигающие стальные глаза небожителя. Казалось, они насквозь пронизывают все, на чем останавливаются: и предметы, и людей. От этих глаз Савелову стало как-то не по себе.
Между тем, Павел Иванович властным движением подбородка отослал офицера охраны и широким жестом пригласил гостей к столу. Несмотря на то, что он радушно улыбался, стальные глаза его оставались холодными и непроницаемыми.
— Говорят, в Германии ты славно потрудился, подполковник? — кинул он короткий взгляд на Савелова.
— Судить вам, Павел Иванович, — сдержанно ответил тот и протянул ему пакет с фотографиями. — Ознакомьтесь, пожалуйста.
Павел Иванович взглянул на фотографии и, не выказав своего отношения к немецкому замку, спросил:
— Сколько понадобится времени на начинку этой горы камней самыми современными средствами коммуникаций?
— Полгода, — ответил Савелов. — Я консультировался с инженерами и строителями.
— Нет у меня полгода! — Павел Иванович в упор посмотрел на брата. — Три месяца, Сергей, самое большее.
— Ты думаешь? — встревоженно вскинул брови тот и покосился на Савелова.
— Времени думать и гадать больше нет, брат, — усмехнулся Павел Иванович. — С отменой статьи шестой Конституции все покатилось к чертовой матери. Возможно развитие событий по румынскому варианту.
— Как вспомню трупы Чаушесок на снегу, мороз по коже! — зябко передернул плечами генерал. — Но у нас, слава богу, развития событий по румынскому варианту не предвидится.
— Ой ли?! — скривил губы Павел Иванович. — Но, как говорится, нет худа без добра! Трупы четы Чаушеску многих наших гробокопателей отрезвили и нас заставили форсировать эвакуацию...
— Эвакуация — упорядоченное отступление из зоны боевых действий...
— Упорядоченное отступление быстро перерастает в паническое бегство, — перебил генерала Павел Иванович. — Будто ты в своей «Конторе» не знаешь, какие деньги в последнее время потекли рекой из России на закодированные именные счета в английские и швейцарские банки?
— Опять ты о своем! — скривился, как от зубной боли, генерал и бросил выразительный взгляд на Савелова.
— Разрешите подождать в машине, товарищ генерал-лейтенант? — поднялся тот.
— Сиди, подполковник! — вперил в него взгляд Павел Иванович. — Сиди и мотай на ус... Я всегда считал, что в мерзкую харю реальности надо смотреть прямо. К тому же, при том, что скоро грядет, ничего другого вам, чекистам, и не остается.
— Да что уж такого грядет-то?! — вскинул руки к потолку уязвленный генерал. — Бобик сдохнет, или небо, что ли, обрушится?
— Обрушится очередное пришествие Хама, — жестко ответил ему Павел Иванович. — Вселенский Хам скоро подпишет смертный приговор империи Союз Советских Социалистических Республик. Запомни, брат: приговор будет окончательный и обжалованию у богини истории Клио не подлежащий.
— Почто шаманишь, брат?! — громыхнул генерал.
— Все уже свершилось, Сергей, — тихо уронил Павел Иванович, и стальные его глаза будто лютая поземка замела. — Пусть так... Пусть через национальный позор и новый наш разор, но заканчивается наконец эпоха Великого самообмана, — выдохнул он жестяными губами.
От его слов у Савелова огнем полыхнуло под лопатками. Воцарилась гробовая тишина.
— Ты о каком деле по телефону толковал, брат? — первым нарушил тягостное молчание генерал. — Опять свербит втянуть меня в какое-нибудь дерьмо?
— Свербит... Есть дело, которое может принести народу примерно пять миллиардов в твердой валюте.
— Ты серьезно?..
— Вполне. Посол одной из ближневосточных нефтедобывающих стран на днях, на приеме в Кремле, завел со мной крайне любопытный разговор... Его страна готова платить за современное оружие и за срочность его поставки любые деньги, не торгуясь и сразу.
— Пусть посол обратится к Хозяину и решит вопрос, — пожал плечами генерал.
— Хозяин без консультаций с заморскими «партнерами», сколько бы мы ему ни пели в уши о наших национальных интересах, этот вопрос решать не будет. А что ему насоветуют заморские гости, мечтающие об уничтожении этой страны и ее лидеров, угадать несложно.
— А как я могу решить?
— Я слышал, что кое-что из того, что требуется послу, законсервировано у вас на резервных складах.
— То — «нз». Я к нему отношения не имею.
— Так что там затырено на черный день? — не сдавался Павел Иванович. — Скажи брату по секрету!
— Мелочевка... На случай внутренних волнений...
— И все же?..
— Ну-у, стрелковое вооружение, гранатометы, амуниция...
— А артиллерийские установки залпового огня, зенитные комплексы на случай «внутренних волнений» у вас там случайно не завалялись?..
Генерал покосился на дверь.
— Есть, конечно, кое-что... На южных направлениях есть законсервированные танки, — вполголоса сказал он. — Но то давно устаревшая, как говорится, рухлядь.
А вот в вотчине Егора Кузьмича, в Сибири, целые танковые армии из машин последнего поколения ржавеют под открытым небом...
— То, что послу требуется! — оживился Павел Иванович. — Да и убрать это железо из страны на случай реальных, а не гипотетических волнений не грех... Твоя служба отправку ее морем может обеспечить?
Генерал зябко повел плечами.
— Что молчишь, или клиент не кажется серьезным?..
— На клиента мне плевать. Цена его дюже серьезная...
— Пойми, Сергей, непримиримость того государства, назовем его "Z", к гегемонии Соединенных Штатов, пока готовится наша планомерная эвакуация, нам как подарок Господа Бога, и мыслю, долго будет на руку в нашем неясном будущем. Или я не прав?..
Генерал Толмачев прошелся по веранде, потом со злостью грохнул кулаком по столу.
— Умеешь ты, Пашка, за горло брать, мать твою!
— Мать у нас, брат, общая! — напомнил тот. — Аппетиты князьков и царьков из братских республик на новоогаревских переговорах растут не по дням, а по часам. Из-за бесхребетности Хозяина теперь их уже не устраивают ранее достигнутые договоренности. Мы не можем остановить последний акт трагедии великого драматурга Истории — распад Империи, но мы можем сделать распад менее болезненным для униженных и оскорбленных русских людей, а для этого нужны большие деньги.
Я исхожу из сермяжной правды наших дней...
— Хм-м! Сегодня один старлей меня просветил, — хмыкнул генерал. — Говорит, мол, есть чистое золото правды, и есть медные пятаки разных правд. Из какого кармана твоя правда, Павел?..
— От философии твоего старлея в карманах у нищих медных пятаков не прибавится. — В стальных глазах Павла Ивановича сверкнул гнев. — А моя правда, изволь: пользуясь тем, что партийные массы и голодный народ отчуждены от руководства партией и государством, обуржуазившиеся правители, в союзе с коррумпированными чиновниками и организованным уголовным криминалом, хищнически захватывают в частное владение созданную трудом многих поколений экономику страны и ее недра. Как это ни горько, но приходится признать, что казарменный коммунизм русского розлива на данном этапе исторического развития оказался несостоятельным. Вот моя правда, брат.
— Не поспоришь, — вздохнул генерал. — Но предлагаемая тобой операция требует тщательной подготовки и полнейшей секретности, не то выйдет боком, как с АНТом... Я не представляю, как тут обойтись без санкций заинтересованных лиц в правительстве.
— Санкции заинтересованных лиц в правительстве — моя забота. Но ты должен понимать, что в случае провала операции этих лиц днем с огнем не сыщешь, а длань правосудия придется принимать на свои ребра.
— На мои ребра! — уточнил генерал. — С должности, как бобика, попрут, а то и в Лефортовскую тюрьму закатают. А уж пишущая шваль об меня ноги вытрет...
— Что вы имеете в виду под провалом операции? — вдруг спросил Савелов.
— То, что многие чиновники живут по формуле: чем хуже стране — тем лучше для их шкурных интересов, — устремил на него стальные глаза Павел Иванович. — Если жирный пирог проплывает мимо их рта, сразу начинаются уголовные дела, депутатские запросы и заказные газетные полоскания. А клиенту из страны "Z" засвечиваться к чему?.. И долго ждать он не будет. Купит оружие через третьи страны у тех же американцев. Вот это и будет провалом, со всеми вытекающими оргвыводами для генерала Толмачева...
— Дело даже не в том, что меня попрут, а главное... — начал было генерал, но, кинув опасливый взгляд на Савелова, замолчал.
— Накроется операция «Тамплиер»? — вперил в него взгляд Павел Иванович. — Риск огромен, согласен.
— Мои люди выявили сотни объектов собственности СССР за рубежом и уже занялись ее инвентаризацией...
— Разумеется, в расчете на ее прихватизацию?
— Чему смеешься? — уловил иронию в вопросе брата генерал. — Приватизация собственности за рубежом нашими людьми, пока до нее не дотянулись орды сановных прохиндеев, это шанс сохранить эту собственность для государства и сохранить наши профессиональные кадры, полезные для России при любом политическом раскладе. А ты — ха-ха-ха!
— Риск операции по поставкам бронетехники клиенту можно свести к минимуму, — заметил Савелов.
— Сладко поешь, подполковник, продолжай, — устремил на него стальной взгляд Павел Иванович.
— Надо склишировать АНТовскую операцию...
— То есть?..
— Создать компанию, которая на законных основаниях получит лицензию на поставки за рубеж сельхозтехники или какой-то другой мирной рухляди... Руководителем компании поставить малоизвестного, но абсолютно преданного офицера из нашего Управления, который заключит договора с клиентом из страны "Z" и организует отправку бронетехники за рубеж морем, под видом комбайнов «Дон» или тракторов «ЧТЗ». В случае провала этот офицер признается, что воспользовался для аферы служебным положением, то есть переложит всю вину на себя.