За этой тройкой шли рядышком Настя и Вячик. Настя вертела головой, поглядывала по сторонам. Вячик смотрел под ноги и неумело свистел. Мы с Арбузом шли последними. Путалась под ногами трава. Колеи густо заросли мышиным горохом. Кое-где краснел клевер и торчали редкие ромашки. А по обочинам стояли высокие лиловые колокольчики.
– Здесь, наверно, никогда не ходили машины, – сказал я.
– Откуда же колеи? – возразил Арбуз.
Вальдштейн оглянулся.
– Колеи от карет, – сообщил он. – Здесь в позапрошлом веке ездили дворяне в париках и камзолах. А их подкарауливали разбойники… Анастасия, ты не боишься?
– Боюсь. За тебя. Что ты свихнулся…
Оказалось, что автомобили здесь когда-то все же ходили. Через сотню шагов мы нашли еще один брошенный столб. Длиннее прежнего, с железной табличкой на кронштейне. На табличке сохранилась чешуйчатая желтая краска и остатки черной буквы А.
– Давайте поставим и его! – почему-то сильно обрадовался Арунас.
– Зачем? – сказал Вячик.
– Потому что тогда будет автобусная остановка, – веско разъяснил Николка.
Вальдштейн хихикнул:
– Думаешь, будет остановка, значит, и автобусы появятся?
Вот тут-то Арбуз и вспомнил «философию»:
– А кто знает? Может, здесь особое место, где перепутались причины и следствия. Обычно бывает так – пускают по маршруту автобус и поэтому делают на дороге остановки со столбами. А тут наоборот: сделаем остановку, и появится автобус.
– Ура, – шепотом сказал Николка.
– Дурни вы, – сообщила Настя. Но, по-моему, с одобрением.
И опять вмешался Вячик. Но уже без насмешки, с опаской:
– А зачем нам тут автобус? На нашей Дороге?
«Да, правда, – подумал я. – Появятся люди, прогонят сказку». Но рядом оказались Ивка и Арунас.
– Может, это будет особый автобус, – высказал догадку Ивка. И глянул на меня: «Правильно?!»
– Да! – обрадовался я. – И можно будет путешествовать в дальние дали…
– Лишь бы не появились блокпосты, – сказал Арунас.
– Что? – не понял Николка.
Арунас объяснил:
– Где ходят автобусы, иногда бывают блок-посты. И с них стреляют.
Николка покачал головой:
– Не-а, тут не будут…
– Только указатель должен быть настоящий, – решил дотошный Арбуз. – Давайте завтра придем с краской и все сделаем по правде.
Назавтра Арбуз прихватил сумку – в ней баночки с нитрокраской и кисти. И мы опять пришли на Дорогу. Правда, не было с нами Насти и Николки. Настя осталась с Маргаритой сочинять сказку. А Николку родители увезли в гости к тетушке. Но теперь мы нашли путь без него. И скоро оказались у столба с перечеркнутой надписью «Озм». Решили для начала как следует покрасить этот указатель. Но каким образом? Не выкапывать же столб снова!
– Кто из нас художник? – сказал Арбуз. – Пускай забирается на меня.
– Можно я? – вскинул руку Арунас.
Он сбросил майку и штаны, чтобы не заляпать краской, сел на плечи крепкому Арбузу и быстро покрыл таблицу-доску белилами. Нитрокраска сохла моментально. На белом слое Арунас вывел три черные буквы: ОЗМ. А потом из угла в угол пересек их пунцовой полосой.
Теперь указатель выглядел совсем как настоящий.
Мы полюбовались и зашагали дальше.
Над табличкой автобусной остановки Арунас возился дольше, хотя она и была вместе со столбом на земле. Пришлось этот столб (увесистый, из железной трубы) переворачивать, чтобы выкрасить указатель с двух сторон. Затем Арунас нарисовал на желтом фоне черный силуэт автобуса и большую букву А.
– Теперь надо номер маршрута, да?
Мы запереглядывались. Номер, конечно, нужен, но какой?
– Какой-нибудь, которого нет в городе, – сказал я. – Чтобы никто не спутал.
– Тогда из трех цифр, – посоветовал Ивка. – Верно… Алька? Таких номеров у нас в городе точно нет.
– Сто двадцать три, – сказал я.
– Почему сто двадцать? – с подозрением спросил Вальдштейн.
– Да нипочему. Просто по порядку: один, два, три!
И все согласились, что это число годится. Даже Вячик.
Арунас написал цифры – тоже с двух сторон. А после этого мы долго возились с установкой столба. Гнездо его у края дороги мы отыскали, но оно сильно осыпалось и заросло. Пришлось чистить и углублять палками и руками.
Поднять и укрепить железный столб тоже оказалось непросто. Но мы в конце концов справились.
Табличка с буквой А и маленьким автобусом празднично зажелтела на фоне листвы – здесь росли несколько высоких берез.
И опять нам показалось, что мы сделали важную работу. Конечно, это была игра, но в ней чудилось что-то необычное. Словно мы помогали сказочному пространству вернуть его прежнюю силу.
– Ладно, пора домой, – решил наконец Арбуз.
–Не… Давайте еще постоим тут, – попросил Арунас.
– Чего еще стоять-то? – сказал Вячик.
Арунас ногтем отскребал от голой груди желтые и черные капли краски. Не поднимая головы, объяснил:
– А вдруг… автобус поедет…
Мы засмеялись, но необидно – Арунас это понял. И мы постояли еще минут десять. Конечно, никакой автобус не появился, но ждать нам было не скучно. Мы бы и еще стояли, но Арбуз глянул на часы и сообщил, что скоро вернутся домой родители.
– А я еще не почистил картошку для ужина…
Мы сказали, что почистим вместе – работы будет на пять минут…
После этого мы несколько дней не ходили ни в Завязанную рощу, ни на Дорогу. То Арбузу было некогда (помогал отцу обрабатывать деревянные заготовки), то Вячика сердитая мать засадила дома. А Настя все занималась сочинительством.
Ивка, я и Арунас ходили купаться к запруде на Стеклянке, ездили в парк, на аттракционы. А иногда просто сидели в моей комнате и смотрели диснеевские видики или болтали о том о сем. Арунас, правда, не очень-то болтал, он был молчаливый. Но он все время был с нами. Только вечером мы провожали его до трамвая.
Но вот наступил день, когда мы снова собрались вместе. И двинулись знакомым путем. Дорога тянула нас к себе…
ДИНЬ-ДИМ
Мы дошли до столба с автобусной табличкой, и тогда Ивка предложил:
– Давайте отдохнем здесь.
– Ты что, устал? – хмыкнул Вячик.
– Нет. Но здесь же остановка. Значит, надо постоять. Подождать.
Вячик хмыкнул опять:
– Чего подождать?
– Того самого, – сердито сказал я. – Автобуса. Ну, давай, Вальдштейн, хихикай…
Он пожал плечами: чего, мол, ты на меня взъелся?
Никто больше не спорил. Мы уселись неподалеку от столба на плоском камне-граните. Его округлые бока прятались в траве, а бугристая спина была подставлена солнцу. Искрились впаянные в серую поверхность чешуйки слюды.
На поверхности виднелись впадины, похожие на отпечатки маленьких растопыренных ладоней. Арбуз сказал, что они напоминают полустертые письмена древней цивилизации. Вальдштейн возразил, что это бред сивой кобылы. Он имел в виду не вмятины, а слова Арбуза.
Настя сказала, что Вальдштейн – скучный человек, это во-первых. А во-вторых, здесь не письмена, а следы доисторических птиц или карликовых ящеров.
Вальдштейн пообещал, что сейчас такой ящер высунет голову из-за куста и ухватит Настю за ногу.
– Вот так!
– А-а!.. Дурак…
Арунас ничего не говорил. Встал коленками на гранит и осторожно гладил его.
А Николка сообщил свою версию. Очень увесисто:
– Это детский сад приходил на прогулку. И дети ладошками обделывали камень, чтобы он стал ровнее.
– Такую твердятину! – не поверил и возмутился Вячик.
– Это было давно. Когда камни были мягкие…
– С тобой не соскучишься, – вздохнул Арбуз. С усмешкой, но вроде и с похвалой.
– Но сейчас-то сюда детский сад не водят на прогулки? – серьезно спросила Настя.
– Сейчас нет, – в тон ей ответил Николка.
– Водят, – без выражения возразил Вячик. – Вон один детсадовец шагает. Глядите.
Мы поглядели.
– Ложись, – шепотом скомандовал Арбуз. Мы не то чтобы совсем легли, но укрылись за камнем в зарослях белоцвета. Конечно, мы не испугались. Но разом поняли, что не надо выдавать себя раньше времени.
«Детсадовец» был шагах в двадцати от нас. Этакий кроха-пастушонок в сизой, полинялой одежонке и с головой цвета спелого овса. Он кого-то вел (или, скорее, тащил) на веревочке. Какое-то невидимое в траве существо размером с котенка. От этого существа или от самого пастушонка доносился еле слышный переливчатый звон.
– Что делать? – шепнул Вячик.
Мне почудилось в его шепоте что-то охотничье.
– Ничего! – огрызнулся я. – Пусть идет. Играет, наверно, незачем мешать…
– У него свои дела, у нас свои, – рассудительно сказал Ивка. – Пусть пройдет куда надо, а потом уж двинемся мы…
Мальчик шагал в ту же сторону, куда лежал наш путь.
– Так и прятаться, что ли? – пробубнил Арбуз. – Давайте покажемся. Чего такого?
Арунас проговорил с хмурой уверенностью:
– Он испугается.
– Чего?! – ненатурально возмутился Вячик. – Мы разве бандюги какие-то?
– Некоторые похожи, – вставила Настя. – Тощие, ободранные, в пятнистых штанах… Идет малыш один-одинешенек, и вдруг вылезают такие… Ивка, иди сначала ты.
Это она умница! Ивка никого не мог напугать. Наоборот! Если он кому-то улыбался, ему сразу улыбались навстречу.
Ивка не спорил. На четвереньках добрался до обочины, встал среди белоцвета и неспешно вышел на колею.
Звенящий мальчик был уже шагах в десяти. Шел медленно, с опущенной головой и словно что-то бормотал под нос.
Потом он увидел Ивку. Встал на месте. Ивка сделал несколько шагов и остановился тоже.
Мы видели Ивку со спины, однако знали, что он улыбается. И незнакомый мальчик, если и встревожился, то лишь на секунду. Ничего не мог ему сделать этот встречный мальчишка с таким дружелюбным лицом, с лунными и солнечными рожицами на штанах и рубашке.
Но ответной улыбки у «пастушонка» все же не было. Он смотрел выжидательно.
– Здравствуй, – сказал Ивка.
Мальчик в ответ нерешительно шевельнул губами.
– Играешь? – спросил Ивка.
И мальчик ответил погромче:
– Ну да… А что?
– Да ничего. Просто услышал, как кто-то звенит. И решил посмотреть…
– Это я звеню… Я думал, здесь вокруг никого нет… – кажется, «пастушонок» чего-то застеснялся.
Ивка понимающе кивнул:
– Здесь почти не бывает людей. Мы, кроме тебя, никого еще здесь не встречали.
Мальчик опять насторожился:
– Кто «мы»?
– Я и мои друзья… Ты не бойся, никто тебя не обидит. Наоборот…
Что значит «наоборот», было, наверно, не очень-то понятно. Однако мальчик вдруг улыбнулся. Чуть-чуть.
– А где твои друзья?
Ивка сказал честно:
– Спрятались за камнем, чтобы не мешать тебе. Может, ты решил погулять один и не хочешь никого видеть… Или хочешь?
Мальчик переступил с ноги на ногу (что-то динькнуло опять), подумал и кивнул.
Тогда мы тоже вышли из укрытия. Сначала Настя и Николка – они держались за руки. Следом двинулись Вячик и я, а потом уж Арбуз – самый большой и «грозный».
Курносое мальчишкино лицо опять стало напряженным. Но ненадолго. Потому что Настя спросила:
– Как тебя зовут?
– Дима… Или – Дим…
Нет, он не был детсадовским мальчиком. Роста небольшого, но видно, что уже школьник. Во второй, а может, и в третий класс перешел. Лицо круглое, а глаза – как осколки коричневого стекла. С искорками на изломах. Искорки появились, когда Дим совсем перестал бояться.
К его полинялой футболке и к таким же тренировочным штанам пристали мелкие листья, травинки и всякие колючие семена. Штаны были подвернуты выше колен. Под правой коленкой – ремешок вроде щенячьего ошейника. От ремешка отходила в сторону короткая жестяная полоска. На ней висел блестящий колокольчик – вроде тех, что рыбаки привязывают к удочкам.
Вячик слегка нагнулся. Спросил без насмешки, серьезно так:
– Зачем тебе звонок-то?
– Ну… это чтобы не так одиноко было на дороге. А то ведь иногда такая тишина… – Дим доверчиво обвел нас глазами-осколками. – Я понятия не имел, что здесь ходит еще кто-то, кроме меня…
Это у него так по-взрослому получилось: «понятия не имел»…
Мы все улыбнулись помаленьку, и я сказал – так, чтобы продолжить разговор:
– Есть слухи, что раньше сюда водили на прогулку детский сад.
Он кивнул:
– Ну да… Только это очень давно. Когда еще камни были мягкими от солнца.
Мы запереглядывались. Все, кроме Николки. У него лицо было спокойным и довольным.
Спрашивать Дима о мягких камнях мы не стали: не решились или постеснялись почему-то. Да и без того было о чем спросить.
Ивка присел на корточки.
– Зачем тебе третий глаз, Дим?
Глаз был нарисован синим фломастером на левой Димкиной коленке – широко открытый, с похожими на палочки ресницами.
Этот пастушонок шмыгнул носом, переступил в траве расхлябанными сандалетками и признался, глядя в сторону:
– Это… чтобы лучше видеть дорогу. Он ведь ближе к земле.
Мне показалось, что все засмеются. И я напрягся. Но смеха не было. Арбуз одобрительно сказал:
– Ну, ты, видать, предусмотрительный парень.
– Ага… – тихонько вздохнул Дим.
– Значит, этот глаз по правде видит? – спросил Вячик. Не поймешь – с ехидцей или без.
Дим глянул на него слегка удивленно:
– Разумеется.
– А если по нему хлестнет травой? – озабоченно спросил Ивка.
Он все еще сидел на корточках и снизу вверх глядел в лицо Диму. Тогда тот негромко засмеялся:
– Ну и что? Он зажмурится.
Засмеялись и мы. И Настя взяла Дима за руку, в которой он держал шпагат.
– А кого ты водишь на веревочке? Теленка или овчарку?
– Нет, что вы! Это… вот! – Дим потянул, и к нам вылез из травы игрушечный автобус.
Он был жестяной, помятый, с облезлой желтой краской. Длиной со взрослый башмак. В некоторых окошках были стеклышки, а в других – пусто.
Мы все присели вокруг игрушки. Пожалуй, с преувеличенным интересом. Просто нам нравился этот маленький путешественник, и хотелось показать, что все его дела мы принимаем всерьез.
– Старая конструкция, – заметил Арбуз. – Ветеран автомобильного парка.
– Конечно! – звонко согласился Дим. – Им еще мой дедушка играл. Но другого у меня не нашлось…
– А тебе, значит, обязательно надо ходить с автобусом, – понимающе сказала Настя.
– Ну, разумеется! Это же не просто же так! Вы же видели здесь автобусный столб. И табличка на нем новая! А никакие автобусы здесь не ездят, это же ясно! Вот я и решил: раз есть автобусная остановка, значит, и автобус должен здесь ездить. Пускай хоть такой. Потому что должно… все совпадать друг с другом… Чтобы на свете было равновесие… – При последних словах Дим опять засмущался, нагнулся и начал гладить автобус, будто кошку.
Мы снова переглянулись. Арбуз сидел на корточках рядом со мной. Сказал мне на ухо:
– Наш человек.
Я кивнул. И тронул хозяина автобуса за плечо.
– Дим… А далеко ты ездишь по этой дороге?
– Нет. Я далеко отсюда еще не бывал… Я каждый день хожу на сорок шагов дальше, чем в прошлый раз, и делаю остановку…
«Наверное, одному все же страшновато», – подумал я.
– Дим, а можно мы будем ходить с тобой? Вернее, ездить? Ты будешь водитель, а мы твои пассажиры…
Мне показалось, Дим насупился в ответ. И я хотел уже сказать: «Но если не хочешь, не надо. Гуляй как раньше…» Но он вдруг засветился улыбкой:
– А вам хочется?
– Конечно, – солидно ответил за всех Арбуз.
– Ладно! И мы каждый день будем делать открытия. И отмечать новые остановки…
В тот день мы ушли недалеко. Первое открытие случилось метров через сто. На обочине мы нашли сломанное деревянное колесо. Вроде тележного, но раза в два больше. Его железный обод совсем проржавел. А деревянные спицы были точеными, как у штурвала.
Мы решили, что это колесо от старинной кареты. А от чего же еще? Какие-то путешественники потеряли его лет двести назад. Может быть, спасались от разбойников…
– Или от нечистой силы, – добавил Вячик.
Настя поежилась и показала ему кулак.