— Ты даже не знаешь? — Мать изумленно смотрела на нее. — Но кто-то же его пригласил?
— Мам, он не бандит с большой дороги, даю тебе слово.
— Как ты можешь давать слово за незнакомого тебе человека?
— Теперь он мой знакомый. Мы ведь не на улице познакомились, верно? — Юлька тяжело вздохнула. — Его зовут Женя, он очень приятный собеседник, воспитанный человек, хорошо водит машину и не лезет к девушкам с похабными объятиями. Вот все, что я могу тебе сказать.
— Чем он занимается?
— Не знаю, ма. — Юлька почувствовала, что настроение ее быстро портится. — Занимается чем-то, наверное. Может, учится где-то.
Если хочешь, могу узнать. А также группу крови, полный состав семьи и была ли у его собаки чумка.
— А, так вы договорились встретиться еще рай?
— Да. Казни меня! — Юлька потешно раскинула руки, но при этом никакого веселья не ощутила. «Сколько можно оправдываться в том, что тебе двадцать два года, — раздраженно подумала она. — А ведь вся причина в этом, только в этом… Ну пусть тебе, мам, когда-то не повезло… Но зачем меня-то так мучить?!» Но вслух она ничего этого не сказала.
Мать вздохнула.
— Что ж, будем надеяться, что он порядочный парень, — сказала она без особой надежды в голосе. — Пригласи его к нам на чашку кофе.
Я хотела бы посмотреть на него.
— Устроишь ему экзамен? Тогда прощай, Женя! — Юлька помахала в окно рукой. — Знаешь ведь, как молодые люди это обожают…
Ну ладно, мам, я пойду хоть умоюсь.
Она еще раз чмокнула мать в щеку и заперлась в ванной. «Вечная история, — грустно сказала она зеркалу, — все та же самая вечная история. Берегись, берегись, берегись. Зачем, зачем, зачем?» Юлька умылась, поморгала слипшимися ресницами в зеркало и вдруг замерла, пораженная внезапной мыслью. "Он сказал — сегодня, в кафе… А телефон-то! Мой телефон. Как же он позвонит мне? Господи, какая я дура, что вчера удрала от него сломя голову. Ведь он не взял мой телефон и теперь, конечно, кусает себе локти. А может, нарочно не взял? Скажет — забыл взять, а потом с него взятки гладки. Может, даже и не собирался брать… Так, почесал язык про свои нежные чувства, поиграл в любовь с первого взгляда…
Но он, по крайней мере, знает, где я живу. Дом-то он знает, а квартиру нет… Господи, и вот тебе и роман. Какая глупость. Как мне не везет".
Юлька понуро вышла из ванной и поплелась к себе в комнату. «Единственный выход — это если он приедет во двор и начнет гудеть. Не пойдет же он по квартирам. И я его телефона не знаю… И узнать не у кого. Хотя почему не у кого?» Ей в голову пришла спасительная идея. «С кем-то же он вчера пришел? — спросила она себя. — Когда пришли мы с Максом, он уже был там. Но контингент ограничен. Хорошо, что наших было не двадцать человек, тогда бы я рехнулась. А обзвонить пятерых… Машуня, Сергей, Гарик, Лидка, Наташа.» Звоню! Пять звонков — плевое дело".
Она притащила к себе в комнату телефон и завалилась с ним на постель. Подумав, набрала сперва номер Гарика.
— Алло, Гарька! — Юлька поудобнее устроилась с трубкой в руках. — Это Юля. Как ты после вчерашнего?
— Нормально.
— А чего такой хмурый?
— Так… А что случилось? Почему ты вдруг обо мне вспомнила? — Голос Гарика несколько отмяк. — Насколько помню, это, дай бог, твой второй звонок мне вообще за все время нашего знакомства.
— Повода не было. — Юлька про себя выругалась. «Словечка в простоте не скажет. Юрист тоже мне». — Гарь, скажи на милость, то чудо природы, которое вчера провожало меня домой, — это твой друг?
Гарик на секунду смолк. Было ясно, что вопрос этот привел его в замешательство.
— Кто? Какое чудо? Макс, что ли? — прорезался наконец он. — Не понимаю тебя… Уж если он чей-то друг, то скорее твой.
— А при чем тут Макс? — удивилась Юлька.
— Так разве ты не с Максом ушла?
— Нет. Стала бы я спрашивать тебя, чей друг Макс. — Юлька пришла в бешенство от его недогадливости. — Помнишь парня, ну с которым я танцевала…
— Господи, какое мне дело до этого парня! — возмутился Гарик. — Он что, натворил вчера что-то?
— Ничего. Я думала, он с тобой пришел, потому что у него папа — адвокат.
— Какого черта! — Гарик был взбешен. — У него папа адвокат?! Что — это я его папа?!
— Спокойно, ты не его папа! — остановила его излияния Юлька. — Годы учения не пошли тебе на пользу. Возьми путевку в нервный санаторий…
— В какой?
— В нервный. Знаешь, в школе ты мне нравился куда больше. Все. Отбой.
Юлька бросила трубку. «Боже, что с ним? — подумала она. — Почему он так бесится? На мои нормальные вопросы вполне можно было дать нормальные ответы. Что ему в голову втемяшилось? Он, правда, и в школе особым юмором не отличался… Как он до конца института дошел — известно только Богу да его несчастным родителям…»
Следующие звонки принесли не больше пользы. Ни Машуня, ни Лида, ни Сергей ничего не знали о Жене. Оставалась только Наташа.
«Вперед! — подумала Юлька. — Если и она ничего не знает — повешусь».
Она набрала номер Наташи и прослушала долгие гудки. К телефону никто не подошел. Она набрала номер еще раз, опять подождала и положила трубку. «Надежда есть, но в то же время ее нет… — Юлька вздохнула. — Это может быть Наташа, он, наверное, друг ее мужа… Почему бы и нет? С кем-то же он вчера прощался, когда мы уходили? Да, жалко, я не посмотрела, с кем именно. А теперь жди у моря погоды».
Телефон зазвонил, когда она в третий раз собиралась набрать номер Наташи. Она подняла трубку.
— Да?
— Можно позвать Юлю?
— Это я, — отозвалась она и вдруг не то чтобы узнала, но скорее догадалась, чей это голос. — Женя?!
— Да, — несколько смущенно сказал он. — Как глупо вчера вышло, верно?
— Вчера много чего вышло, что ты имеешь в виду? — Она пыталась не выдать своим голосом охватившую ее радость.
— Я обо всем, а прежде всего о том, что я забыл взять у тебя номер телефона. Растерялся, понимаешь… Главное — забыл.
— А каким чудом ты его нашел?
— Да чуда-то особенного нет… — Женя, судя по голосу, улыбался. — Видишь ли, вчера тебя кто-то назвал по фамилии — Краевская… Дом я знал, то есть номер знал и улицу, а квартиру нет, конечно. Ну, я провел небольшое расследование и узнал в справочном твой телефон. Я надеялся, что у твоей мамы та же фамилия, и не ошибся. На Яузском бульваре всего одна семья Краевских — ваша.
— Верно. Просто и гениально. — "Нет, это не просто увлечение! Это надо же — звонил человек, искал номер телефона, да еще не зная номера квартиры! Нет, чего там! Любит! Да-с!
Это вам не под окном погудеть!"
— Юля? Ты почему молчишь? Мне не надо было звонить? — забеспокоился Женя.
— Господи, опять твои вчерашние комплексы! — Юлька притворно рассердилась. — Я очень рада, что ты позвонил, слышишь?
Очень. Я уже засомневалась, что мы еще увидимся.
— Нет, мы увиделись бы в любом случае…
Разве что ты не захотела бы…
— Я захотела. — Юлька решительно перешла к делу. — Как насчет кафе?
— Прекрасно! Ты уже выбрала?
— Нет, не успела, — призналась Юлька. — А куда ты обычно водишь девушек?
— М-м-м…
— Зубы заболели? — заботливо спросила Юлька.
— Нет, борюсь с приступом стыдливости.
— А что? — Юлька плотнее прижала трубку к уху. — Место неприличное?
— Ох… Юль, почему ты так…
— Что?
— Слушай, Юль, давай ты мне не будешь подпускать шпильки про всяких там девушек, ладно? Мне почему-то не хочется говорить с тобой в таком тоне…
— А в каком хочется?
— Ну, наверное, проще, без всяких там намеков… Недомолвок… И как-то…
— Романтичней? — догадалась Юлька.
— Ну, возможно, так. — И он вздохнул.
«Что за странный фрукт этот Женя, — поражалась про себя Юлька. — Это же не парень, а моральный кодекс, переплетенный в бронированную сталь. Нет, так не пойдет…» И она сделала выпад:
— Прости, Женя, но неужели твою стыдливость могут оскорблять невинные шуточки?
Что в них плохого? Обычное дело.
— Юля… — Он тоже, похоже, собрался с духом. — Ты меня не так поняла, просто я такой человек… Сколько раз уже убеждался, что бесконечные шуточки, ерунда всякая… Это очень опасно — в конце концов люди уже не могут сказать друг другу ничего, кроме всяких хохмочек… И это… Знаешь, это как-то снижает все отношения. А я не хочу, чтобы у нас так было.
— Ты хочешь говорить исключительно о серьезных вещах? — Юлька вздохнула. — Знаешь, ты определенно понравишься моей маме.
— Я надеюсь на это.
— Ах, вот так? Но сначала ты должен понравиться мне.
— Но вчера, кажется, я…
— Не будь таким самоуверенным, — отрезала Юлька. — Вчера ты не читал мне нотаций.
— Твои слова надо понимать так, что ты отказываешься пойти со мной в кафе? — Голос Жени прозвучал сдавленно.
Юлька упрямо сжала губы. «Чуть-чуть я тебя помучаю, дорогой мой Макаренко», — мстительно подумала она.
— А если отказываюсь?
— Тогда, Юлька, я приеду, стану у тебя под окнами и заблокирую подъезд.
— Ты не знаешь, в каком подъезде я живу.
— Я знаю теперь даже номер твоей квартиры.
— Это уже угрозы?
— Пока нет. Но, Юлька, за что ты меня так щелкаешь по носу? Я хотел только слегка разбавить твой ернический тон. У вас с твоим прекрасным Максом он, видимо, в большом ходу.
— Ревнуешь?
— Ну! А ты думаешь, мне приятно разговаривать с тобой в точно таких же выражениях?
Я что, только его заменитель?
— Но… Может, у меня такой стиль речи… И вообще… Ты слишком ревнив.
— Но ты говорила с ним вчера весь вечер. А со мной — почти губ не разжимала. Должен я сделать выводы?
— Губ не разжимала? — поразилась Юлька. — Стоп! Не правда. Ты несешь чепуху. Я болтала как оглашенная. Я вообще болтушка, если хочешь знать. Мне только волю дай. А вот насчет тебя у меня складывается весьма удручающее впечатление, и я тоже должна буду сделать выводы.
— Какие же?
— Агрессивен, нелюбезен, не любит шуток, дико ревнив, много о себе думает и рассуждает, как столетний дед.
— Это все?
— Да. — Хмурая Юлька слушала установившуюся в трубке тишину. «Сейчас он бросит трубку, так тебе и надо. Нельзя же говорить подобное человеку, даже если он слегка зануден И он, в отличие от моего первого приключения, не говорит все время о себе. И он красив. Да, красив и неглуп. И у него, дура ты полная, папа адвокат и тачка. Чем тебе не парень? Чего еще надо? Да лето уже в середине, а ты до сих пор еще за городом не побывала. Вот он тебя и свозит. А ты сразу — качать права. Вот поэтому мужики тебя и сторонятся…» И Юлька тяжело вздохнула в трубку. Женя тут же откликнулся:
— Юль, а кафе знаешь какое?
«Не рассердился?! — изумленно спросила себя Юлька. — Господи! Да пусть у него вообще не будет чувства юмора, но такая отходчивость. Это невероятно…»
— Какое? — пробурчала она в ответ.
— «У Есенина».
— Что?
— Так называется, потому что оно в том доме, где когда-то жил Есенин.
— Интересно… — протянула Юлька. — Ты специально его выбрал?
— Вообще-то я живу рядом. На Петровских линиях… Ну, и хожу в это кафе при случае. С друзьями.
— Ладно. — Юлька решила не тянуть резину. — Когда мне выходить?
— Давай ближе к вечеру, как жара спадет.
Мне еще надо сделать пару дел. Я подъеду к шести часам. Идет?
— Идет, — согласилась Юлька. — Там очень шикарно? Что мне надеть?
— Только не соболей. Ограничься чем-нибудь полегче.
— Жаль, — вздохнула Юлька. — А то новое соболье манто так и висит ненадеванное… Ладно. Приду в купальнике. Чао!
Негромко напевая, она подошла к шифоньеру, распахнула его. Перебрала плечики со своими летними нарядами.
— Джентльмены предпочитают блондинок, — продолжала она мурлыкать вполголоса. — Надо надеть платье без спинки…
— Телефонный час закончен? — Мать заглянула к ней в комнату. — Мне надо позвонить Тамаре Павловне.
— Опять она со своими грошовыми переводами? — недовольно спросила Юлька. — Мам, это же копейки.
— Копейки не копейки. — Мать оглядела распахнутый шкаф, и Юлька смутилась, восприняв этот взгляд как упрек.
— Мам, зачем ты надрываешься? Разве я много требую? Я ведь сама шью…
— Почему ты сразу воспринимаешь все в штыки? — возразила мать. — Я тебя ни в чем не упрекаю. Ты ведь работаешь. Хотя я была бы рада, если бы ты училась.
— Была бы существенная разница?
— Да. У тебя было бы будущее.
— У меня оно есть. Как и у всех остальных.
— Вот-вот, — вздохнула мать. — Равняйся по остальным.
— А по кому же мне еще равняться, а? По королеве английской? — Юлька тяжело вздохнула. — Мам, кстати, сразу тебе говорю, что этот молодой человек, о котором я тебе рассказала… Этот Женя пригласил меня в кафе сегодня вечером, и я пойду.
— Так быстро?
— Ну не ждать же нам еще год, — возмутилась Юлька. — Кстати, он хотел бы познакомиться с тобой.
— Буду рада.
— Но не сегодня.
— Это его слова?
— Нет, мам, мои. Сегодня я еще получше рассмотрю его, выясню, достоин ли он такой чести.
— Твоя ирония… — Мать заглянула в шкаф. — Платье выбираешь?
— Ага. Посоветуй, что надеть? — Юлька скрепя сердце решила хоть этим задобрить мать. Та призадумалась.
— Я бы остановилась вот на этом… — Мать тронула висевшее на плечиках длинное расклешенное платье цвета молодой травы. — Тебе этот цвет очень идет.
— Пойми! — воскликнула Юлька, приложив платье к себе. — Я в нем буду просто бледной поганкой. Для него нужен загар.
— Дело не в загаре… — задумчиво возразила мать. — Дело скорее в твоем образе…
— А именно?
— Ты, моя милая, совсем еще молоденькая, и твой образ еще неясен для тебя самой. Какая ты? Ты сама знаешь?
Лицо у матери разгорелось, оживилось. Худенькая, в свои сорок лет фигурой почти не отличающаяся от Юльки, она казалась почти ее ровесницей — такой же хрупкой, подвижной, с такими же отливающими легкой рыжиной волосами.
— Тебе надо знать, какой ты хочешь казаться, — твердо завершила свою мысль мать. — Наплюй на то, что ты незагорелая.
Представь себя сегодня вечером в этом платье.
— Ну?
— Что видишь?
— Кикимору;
— Сосредоточься. Почему кикимору?
— Потому что непонятно, зачем эта белая пиявка нацепила такую яркую тряпку.
— Белая пиявка… Все претензии, короче, к твоему цвету, а не к цвету платья?
— Ну.
— Открой глаза, — со вздохом сказала мать. — Кажется, ты меня наконец достала.
— Как? — с надеждой спросила Юлька. Она предчувствовала, что давний их спор о цвете ее волос сегодня, может быть, разрешится. — Мам, ты согласна?!
— Ладно, иди покупай свою отраву.
Юлька радостно схватила кошелек:
— Ма, я тут за угол, в галантерею… Ма, ведь краска скоро сойдет.
— С этим Женей у тебя, похоже, все очень серьезно, — заметила мать. — Что-то я никогда не видела, чтобы ты так суетилась перед свиданием.
— Мам, я из чувства контраста… Он блондин, Я блондинка — невеселая выйдет картинка.
— Бог с тобой, становись рыжей. — Мать махнула рукой. — Но прошу, только не очень дикого оттенка. Постарайся найти что-нибудь нейтральное…
— Рыжее — и нейтральное?! — Юлька вернулась с порога, сбросила тапочки, сунула ноги в туфли. — Не требуй невозможного.
Рыжий цвет оказался далеко не нейтральным, а очень даже вызывающим. Когда Юлька, высушив волосы, посмотрела в зеркало, она содрогнулась: на нее оттуда глянула девица с морковно-рыжими волосами и каким-то обалделым от страха бледным лицом. Юлька поморщилась. «Финиш, — сказала она себе. — Теперь мне место в цирке. Это ужасно. Но на образце цвет был вроде не такой?» Она всмотрелась в свое отражение. Посмотрела на свету, посмотрела в тени, посмотрела сощурившись.
Сощурившись ей понравилось больше всего.
«Ну, если он тоже сощурится, успех мне обеспечен».
— Мама! Посмотри на свою дочь!
Мать, прибежавшая на ее отчаянный зов из кухни, застыла как громом пораженная.