— Они это делают, чтобы ты не возилась с кассетой!
— Тебе надо было поступать не на актерский, а на сценарный, — ядовито отрезала Ира. — Там бы ты вышел в люди. Игорь вообще не знаком с Евгением и Настей! И если дело в кассете — они бы прямо так и сказали! Не надо для этого увольнять ведущую и брать меня на ее место!
— А тебе надо было не в актрисы идти, а в адвокаты! — В свою очередь рассердился он. — Как ты стараешься всех защитить! Стервятники почуяли мертвечину и слетелись…
— Тут, конечно, что-то есть. Что-то не то. И я не дура, как заметил этот Маленков, я это уловила. Но, по-моему, ты чересчур много напридумывал… В конце концов, почему не попробовать себя в качестве ведущей? Неужели не смогу?
— Сможешь. Только, боюсь, недолго будет это продолжаться.
— Почему так зловеще? Настя спокойно родит, посидит с ребенком, а потом вернется на свое место… Конечно, я тогда уйду. Почему я не могу заработать немного денег? На что жить? Кто будет меня кормить — ты, что ли? — Женщина криво улыбнулась, увидев его огорчение. — Ну вот, уже обиделся. Нечем крыть?!
Тот промолчал.
— Не сердись, — уже куда мягче продолжала она, — я должна думать о будущем… Меня и так всю жизнь упрекали в легкомыслии. А когда тебе тридцать, хочется пожить по-человечески. Купить дорогие туфли. Ведь у меня красивые ноги! Съездить за границу. Я нигде не была… Понимаю — эта работа ненадолго… Но к тому времени, как я подработаю деньжат, шоу, наверное, уже навернется.
Недолго им осталось существовать.
— Это твои слова? — насторожился Саша.
— Что? Нет. — Она нахмурилась. — Так мне сказал Костя незадолго до смерти.
— Он имел в виду что-то конкретное?
— Я ничего не знаю… — Ира устало скинула туфли, положила на диван плащ. — Давай спать.
Эти двое меня выбили из колеи… А тут еще ты с претензиями…
Она сладко потянулась и снова подошла к нему, обняла:
— Хотя бы соображаешь, что мы с Тобой впервые ночуем вместе?
Они прошли в спальню, Ира села на край постели, протянула руки:
— Иди сюда!
— Прекрати играть!
— Я не играю…
— Ты все время играешь. — Он был вне себя. — Доиграешься! Уже доигралась с этим Маленковым! Он понял, что тебя можно купить! Если они пришли к тебе с таким предложением — значит, выкинули белый флаг! Они чего-то испугались!
— Господи… — Женщина медленно раздевалась, отшвыривая в угол один предмет туалета за другим. — Сыщик несчастный. Убирайся к жене!
Читай ей мораль, пока терпит! А она будет терпеть — как же! Вернулся муж! Я тебе еще кое-что скажу. Не хотела говорить, а теперь скажу.
— Оставь тайны при себе! — бросил он. — Где мой плащ?
Саша оделся, но никак не мог уйти. А она лежала на спине, заломив руки за голову, и усмехалась.
Наконец не выдержала:
— Кассету внимательно слушал?
Он насторожился:
— Зачем ты спрашиваешь?
— Когда я заметила, как испугался Игорь, там, в редакции, я стала прислушиваться внимательней. Шла запись разговора, помнишь его?
— Слово в слово.
— Ничего не заметил?
— Ну, лифт работал.
— Это деталь. Дело в другом. Ты в голосе того, другого, ничего не уловил? — И она торжествующе улыбнулась:
— Так я и поняла. Ты следил только за смыслом слов. А Игорь услышал еще что-то, что его и напугало до смерти. Хочешь, скажу, что это было?
— Я сам тебе скажу. Он узнал голос одного из своих знакомых.
— Совсем необязательно, что этот голос был ему знаком.
— Он испугался незнакомого голоса? Что же в этом голосе такого было?
Она прищурилась и выпалила:
— Акцент!
— Акцент?! — поперхнулся Саша." — Рехнулась, что ли? Не было акцента!
— Да, именно акцент! — упрямо повторила она. — Совсем малозаметный, но был! Я услышала!
Саша засуетился, достал диктофон, перемотал кассету, и они снова прослушали запись. Когда голоса умолкли, неуверенно сказал:
— Кое-что есть, конечно… Но мне кажется… Это не акцент. У того, второго, просто небольшой дефект речи…
— Ты хотя бы обратил внимание, когда напугался Игорь? Не сразу! А только когда тот сказал, чтобы Костя убирался! Вот тогда Костин собеседник разволновался, потерял контроль и заговорил с акцентом! В этот момент Игоря скрутило по-настоящему!
Они молча посмотрели друг на друга, Саша снял плащ.
— А какой акцент? — спросил он. — Ты не можешь определить?
— Откуда мне знать? Мы этого во ВГИКе не проходили.
Он разделся и лег рядом. Та прижалась к Саше и, горячо дыша ему в шею, прошептала:
— Давай забудем, глупо так много о нем говорить.
— Я бы забыл с радостью. Но речь идет уже о тебе.
— Поцелуй меня.
Мужчина обнял ее гладкие, теплые плечи, глубоко вздохнул, поцеловал. Она сразу успокоилась.
— Ну, наконец… Я люблю тебя, слышишь?
— Помолчи…
— Молчу! — шепнула она, закрывая глаза.
В эту минуту в другой комнате зазвонил телефон.
Глава 8
Ира охнула с досады, а затем заявила:
— Я не подойду.
— Нет, подойдешь!
— Нет. Сам иди, если хочешь.
— С какой стати?
— А если это твоя жена?
— Не говори глупостей. Думаешь, я оставил ей номер твоего телефона?
Пока они препирались, телефон замолчал. Но через полминуты снова поднялся трезвон. Ира выползла из постели и, набросив на плечи простыню, прошла в другую комнату. Ее не было довольно долго, и когда Саша уже собрался пойти за ней, она вернулась.
— Плохие новости? — спросил он, поглядев на ее измученное лицо.
— Я и сама не знаю… Звонил Игорь. Сказал, что придумал способ опубликовать содержимое кассеты. Просил завтра приехать к нему и передать ее.
— И ты согласилась?
— Я рада от нее избавиться.
Саша застонал:
— Так я и знал! Я сразу понял, что этот тип объявится сразу после визита этих деятелей с телевидения! Говорил — это прямо связано! Тебе сунули под нос деньги и славу, а взамен требуют отдать кассету.
— Он ни слова ни сказал про телевидение, — возразила женщина.
— Не переживай, он в курсе дела! Это он их навел! Если бы ты отказала, должности ведущей не получила бы!
— Скажи мне одно, — умоляюще попросила она. — Я правильно согласилась или нет?
Он задумался, потом неохотно признался:
— Думаю, ты права… Избавляешься от кассеты, взамен получаешь престижную работу и деньги… Как будто все справедливо. Не на что жаловаться. Тем более что кассета нам все равно без надобности. Мы же не будем вести расследование, как думаешь?
— А может, лучше было отдать кассету следователю?
— Может, и лучше… Но следователь не устроит тебя на работу.
Она удивленно на него взглянула:
— Ты теперь горой стоишь за мою новую работу?! Полчаса назад говорил другое!
— Я все обдумал и теперь вижу, что у тебя просто нет выбора. Ты ничего не понимаешь в этой игре, не сможешь ее вести. Значит, надо слушаться… Боюсь только, как бы тебя не втравили в какую-нибудь гадость…
…На следующее утро она подъехала в редакцию с кассетой. Саша отказался составить компанию — ему нужно было идти на работу.
Ира пришла вовремя. Она постучалась в дверь кабинета завотделом информации, потом приоткрыла ее, осторожно заглянула… Там никого не было. Она решила подождать в коридоре. На нее вскоре обратила внимание девушка, то и дело пробегавшая мимо с кучей папок.
— Вы кого-то ждете? — спросила она.
— Да, завотделом. — Ира показала на дверь.
— Вы не Кукушкина?
— Кукушкина, — опешила Ира.
— Он говорил, что придете. Его нет и не будет сегодня. Уехал. — Девица прижала к груди папки и протянула к Ире руку:
— Он сказал, вы кассету принесли. Давайте, передам.
Ира покорно отдала кассету и ушла. Визитная карточка Маленкова жгла ей карман. «А если он откажется взять меня на работу? — переживала она. — Если все было сделано только ради кассеты? Кассету я зря сразу отдала, дура… Надо было дождаться хотя бы выхода первой передачи…» Но она переживала напрасно.
— Надумали?
— Да, я согласна.
— Прекрасно. Тогда приезжайте.
Вскоре женщина сидела у него в кабинете. Пара столов, компьютер, шкафы, битком набитые бумагами и книгами… Она подумала, что кабинеты завотделом информации и Маленкова очень похожи.
— Сразу введу в курс дела, — предложил он. — Настя записала еще две передачи, так что передача с вашим участием пойдет через две недельки. Вполне достаточно, чтобы все подготовить и освоиться с темой.
— Я… Не знакома с журналистикой.
— А зачем это нужно? Текст дадут готовый.
Надо подработать мелкие детальки, но это уже наша задача. Короче, вы свою роль представляете? Шоу смотрели?
— Регулярно.
— Прекрасно. А то вот — у меня есть кассеты, можете взять и просмотреть.
Ира смутилась:
— У меня нет видео…
— Нет? Ну, будет, — криво заулыбался Маленков. — Настю на экране видели? Уяснили, что она делает? Сидит наш главный гость в кресле, говорит о себе, какой он хороший и все такое. Потом из правой кулисы выходит первый ведущий — наш Дима — и приглашает в студию первого гостя. Выходит первый гость и с помощью Димы потрошит нашего главного гостя. Потом из левой кулисы выходит Настя, а теперь будете выходить вы.
У Насти, как вы помните, всегда более опасные гости. Более острые тексты, соответственно. Тут надо уметь держаться, страсти кипят, хе-хе…
Ира кивнула. Она прекрасно знала от Кости, что никакие страсти в студии во время записи не кипят, все отрепетировано. Более того, главный гость более-менее представлял, кого приглашают в студию. Во всяком случае, это можно было узнать без особого труда. Но возражать Маленкову не стала.
Пусть куражится, если хочет.
— Евгений Семенович, можно?
С этими словами в дверях кабинета возникла Настя. Увидев Иру, она молча ей кивнула и, не тратя времени на приветствия, облокотилась на стол Маленкова так, что ее туго обтянутый юбкой зад оказался перед носом Иры. Та встала и отошла к шкафам. Поведение Насти ее покоробило, но она говорила себе, что нельзя много требовать от девушки, чье место в студии она занимает. Настя, конечно, была от этого поворота судьбы не в восторге. Ира рассматривала книги, а Настя и Маленков вместе читали бумаги. После чего тот сказал:
— Ну, тогда звони.
— Хорошо, — ответила та и удалилась.
— Ира! — позвал Маленков. — Подойдите, вас это прямо касается.
Он протянул ей бумаги:
— Ваш текст. Конечно, это только заготовка будущей передачи. Нашим гостем будет один московский коммерсант, основатель благотворительного фонда. Вот данные.
Ира прочла шапку текста и произнесла вслух имя гостя:
— Жумагалиев Толеген Жумагалиевич… Не знаю такого.
— Я тоже не знал.
— Он башкир?
— Вы только ему такое не скажите, — покачал головой Маленков. — Он казах. Московский казах. По-моему, тут и родился. Да вы прочтите внимательно.
Пока Ира читала текст, он стучал по клавишам компьютера, не обращая на нее внимания. Наконец она отложила листки:
— Все.
— И как?
— Нормально, — уклончиво ответила женщина. — По-моему, как всегда…
— Вы говорите таким тоном, будто вам не нравится? — осведомился тот.
— Знаете, — решилась Ира. — Я, конечно, не могу судить, но мне кажется, что передача получается недостаточно острой.
Он замер на миг, а потом улыбнулся своей кривой улыбкой:
— А вы еще жаловались, что не имеете понятия о журналистике. Ну, во-первых, вы держите только заготовку! Самые острые моменты еще не внесены. А во-вторых, острота приходит во время еды. Я имею в виду — в процессе записи.
— Но тут его ни о чем особенном не спрашивают, — пожала она плечами. — Эти его собеседники — они вообще о нем ничего плохого не сказали…
— А вам нужно, чтобы о нем сказали что-то плохое? — удивился Маленков. — Вы именно так воспринимаете задачу?
— Хотя бы что-то неожиданное прозвучало!
Мне как зрителю этого всегда не хватало… И Костя говорил…
— Ох, Ира, не преувеличивайте! — как-то загадочно отозвался он. — Впереди еще две недели, успеем добавить туда перца. Пока возьмите текст, почитайте. Пойдемте, я вас познакомлю с нашей группой. С теми, кто на местах.
…Она уехала со студии через час. С текстом в Сумочке и смутным ощущением подлога. Из всего, что сказал ей Маленков, Ира сделала вывод — ее роль спокойно сыграла бы говорящая кукла. От нее самой ничего не требуется, кроме внешних данных и голоса. «А как готовилась к передаче Настя? — подумала она. — Неужели так же? За что же она получала пятьсот долларов? Маленков говорил, что Настя пахала как бешеная… А от меня, похоже, никто этого не ждет…»
Домой ехать не хотелось, и она решила наведаться на работу к Саше. Киноцентр отремонтировали, вход оказался с другой стороны, внутри она тоже ничего не узнавала. Сашу пришлось искать очень долго. Наконец в длинном полутемном коридоре она заметила его;
— Привет!
Он оглянулся:
— Зачем явилась?
— Как — зачем?
Ира слегка остыла. Она-то думала, Саша кинется ей на шею.
— Давай договоримся — ты сюда не ходишь! — Он даже не шагнул навстречу. Держался в тени.
Она его почти не узнавала.
— Рехнулся? Почему? — Женщина вглядывалась в его лицо.
Саша едва стоял на ногах. От него разило дешевой водкой, и даже полутьма не могла скрыть того, какие у него остекленевшие глаза. Ира испугалась:
— Что случилось?!
— Она тут была.
— Наташа?
— Пришла с ребенком. Весело было. А теперь ты заявилась.
— Сейчас уйду… — виновато пробормотала она.
— Саш, я хотела с тобой поделиться. Была на студии. Мне дали текст…
— Иди домой. — Он оперся плечом о стену. — Там поговорим. Когда приду.
— А ты придешь?
Он что-то буркнул. Ира поняла, что разговаривать бессмысленно. Тот действительно пришел, хотя и поздно. Не вернулся к жене, как она боялась. Саша лег рядом и молча пролежал всю ночь.
Она слышала, что он не спит, мучается с похмелья. Вставала, приносила воду, предлагала набрать ванну, приготовить яичницу. Саша только что-то буркал и отворачивался. На рассвете она попробовала завести разговор о телевидении, но тот рявкнул:
— Сама разбирайся с этой помойкой! Телезвезда, мать твою!
— Ты все-таки завидуешь… — вздохнула женщина. — Не понимаешь, что у меня нет никаких сбережений… И у тебя тоже. Наташа, конечно, требовала денег?
— Я все отдал, что было при мне.
— Сколько же?
— Да не густо.
— Она требовала еще?
— Она требовала всего. Чтобы я вернулся. Чтобы я тебя оскорбил и отхлестал по щекам за то, что ты меня совратила. Чтобы я извинился. Этого она, правда, не сказала, но ясно, что хотела… Короче, будущее у меня блестящее.
Ира осторожно коснулась его плеча:
— Разводиться будешь?
— Об этом тоже была речь. Наташа на это не пойдет. Сказала, что я сумасшедший. Что, если у нас это длится пять лет, то скоро должно кончиться. Что жить я все равно с тобой не смогу. Я ей сказал про телевидение.
— А она? — с замиранием сердца спросила Ира. Ей очень хотелось уязвить соперницу.
— Что она?! — яростно фыркнул Саша. — Она сказала, что я всегда ждал, когда смогу уйти к более богатой женщине! Еще, что мне нужны только деньги, что я и тебя не люблю! Потом ушла. Ирка, я очень прошу — помолчи. И давай условимся — о телевидении больше ни слова!
— Ладно, — мрачно ответила она. — Но ты хотя бы включи телевизор, когда я там появлюсь.
Рядом со мной будет сидеть председатель благотворительного фонда по имени Толеген Жумагалиев. Я буду натравливать на него собак. Но собаки эти добрые. Они не кусаются. Текст написан заранее.
Он промолчал, не задал ни единого вопроса, хотя подруга надеялась его заинтересовать. Ира вздохнула и легла рядом, отвернувшись к стене.
На следующий день женщина выгребла последние деньги и отправилась за покупками. Она посчитала, что надо как следует подготовиться к встрече с аудиторией. Прежде всего высмотрела себе на распродаже элегантный брючный костюмчик синего цвета. Костюмчик здорово подкосил ее финансы, но осталось еще на шелковую блузку в голубую полоску. На парикмахерскую едва хватило. И когда она вышла на улицу, коротко остриженная, сдула с носа прилипшие в процессе стрижки волоски, поняла, что дала маху. Существовать им с Сашей вплоть до самой передачи было совершенно не на что. «Вот дура… — укорила она себя. — Обрадовалась! На телевидение попала! Но все равно, костюмчик приличный! Не стыдно будет показаться телезрителям…» В результате она поехала к маме занимать деньги. Экспедиция получилась удачной. Как только мать узнала, что Ира будет сниматься — да еще каждую неделю — восторгу пределов не было. Она выложила сбережения прежде, чем Ира успела об этом попросить: