— Ну и запах здесь! Надо было противогаз взять, — поморщился Волков.
— И кучу дезодорантов. Не пойму, почему здесь такая разруха? Или боевики, уничтожив семью фермера, устроили тут разгром? Для чего?
— Да какая тебе, Миша, разница? Может, все само собой развалилось.
— Менее чем за год? Но, ладно, ты давай прикидывай, как будешь отвлекать часового, а я пойду дальше.
— Будь осторожен. У духов тоже могут быть приборы ночного видения.
— Прорвемся. Как выйду на позицию, с которой смогу быстро отработать часового, свяжусь с тобой. Тогда и начнешь отвлекающий маневр.
Сзади офицеров раздался какой-то шум. Они резко обернулись, направив стволы своего оружия в сторону источника звука. Увидели кошку, сидевшую на доске и недоуменно смотрящую на оказавшихся здесь ночью людей.
— Тьфу! — сплюнул Шевель. — Откуда она здесь взялась?
— Хрен ее знает.
— Кис, кис, кис! — позвал капитан.
Кошка исчезла в темноте.
— Дикая!
— Наверное, от прежних хозяев осталась.
— Выжила.
— А чего ей будет? Жратвы тут навалом. Я имею в виду мышей. И летом и зимой. Интересно, знают о ней духи?
— Да на черта им какая-то кошка?
— Если она от прежних хозяев осталась, то в усадьбу лазить должна.
— Ты это к чему?
— К тому, что кошка, гоняясь за мышами, может поднять шум. Это привлечет внимание часового, но, зная о ней, не вызовет особой настороженности.
— Будешь косить под кошака?
— Посмотрим. Но один вариант уже есть, и это хорошо.
— Ладно, не переусердствуй, и сам будь поаккуратней, не влети в какую-нибудь яму с дерьмом. Вытаскивать некому будет.
— За меня не волнуйся.
— Пошел я!
— Давай, на связи!
Шепель вернулся к проему, через который они вошли на ферму, и спустился в ближайшую балку. Из нее — в другую, преодолевая открытое пространство ползком, применяя маскировочную сеть. Балки уходили то на юг, то сближались с холмом, здесь их было много. Обходя высоты, Шепель потерял время. Сумел выйти к западному подъему только в 02–30. До начала выхода групп к рубежам штурма оставалось полчаса. Шепель не успевал выполнить поставленную задачу. Поэтому, спрятавшись за кустом, вызвал Тимохина:
— Первый. Я Третий!
— Да?
— Я у подножия холма. До 3 часов не смогу отработать цель. Эти проклятые балки отняли много времени на подход к ней.
— Понял! Переношу второй этап операции на 03–30! Успеешь до этого времени выполнить задачу?
— Должен.
— Вперед!
Шепель переключил на Волкова. Вызвал капитана открытым текстом, включив на радиостанции режим передачи сигналов закодированными импульсами. Станция Волкова, приняв подобный сигнал, автоматически переключалась на тот же режим.
— Паша! Шепель!
— И где ты запропастился?
— По балкам гулял.
— Время поджимает!
— «Первый» в курсе. Второй этап передвинут на полчаса. Ты часового видишь?
— Только часть черепа и ствол ПК. Дух смотрит на юг. Пулемет направлен на перевал.
— Начинай отвлекающий маневр!
— Принял. Начинаю!
Часовой Алим Валиев, находившийся на посту, представляющем собой овальную площадку, обложенную камнем и накрытую маскировочной сетью, исполнял свои обязанности без особого усердия. Да и чего усердствовать? Какой уже раз он заступает на этот пост — и все время одно и то же. На плоскогорье никого, на перевале никого, днем жарко, ночью в сон клонит. Алим не понимал, зачем Талиб держит у усадьбы караульный пост. Кого здесь опасаться? Чабанов из соседнего аула? Так те сами молят Аллаха, чтобы отряд не пришел к ним на постой. Крупные города далеко, русские войска еще дальше. Даже их вертолеты не летают. Глухое горное место. А если и есть у Рубая повод чего-то опасаться, то пост следовало бы выставить на перевале, откуда можно контролировать все подходы к аулу и усадьбе. Но нет, выставил здесь, на этой высоте. Да еще пулемет выделил. В кого стрелять? От кого обороняться? И опять, если кто-то и решится напасть на базу, то холм этот срежут из гранатометов в несколько секунд. Но … Талиб — хозяин, ему решать, что делать. Конечно, и над ним есть начальники, только он не очень-то гнется перед ними. А может, так только кажется? Что знает какой-то рядовой Алим об истинных отношениях своего хозяина с его начальниками. Вот с Тахаром Талиб вроде на равных. Встречаются, обнимаются, шашлык вместе кушают. А мясо заканчивается… Баранов осталось с десяток на дальнем пастбище. Еще пара-тройка суток, и мясо закончится. Да и мука тоже. Хотя жратву можно взять в соседнем ауле, да говорили в отряде, что скоро уходить отсюда. Пора. Место, конечно, хорошее, надежное, но долго здесь не просидишь. С ума можно сойти. А самое плохое, нет женщин. Хоть бы с десяток рабынь Талиб сюда завез. А так — тоска. И люди злые. Что не так, сразу за ножи. До большой крови дело не доходило, но драки были нередки. Разный народ в отряде. У каждого свой характер, свой норов. И на всех кровь.
Размышляя о жизни в лагере, Валиев по привычке осматривал местность. И неожиданно услышал шум на ферме. Перешел к восточному брустверу, вглядываясь в чернеющее провалами вместо окон, дверей, ворот здание. Шум повторился. Будто кто-то прыгает взад-вперед. Но кто? Раньше подобного шума не было. В одном из проемов появилось что-то круглое, и тут же в тишине раздалось кошачье «мяу»! Не обычное, тихое, просящее, а злобное, протяжное, как вой. Алим сплюнул на песок площадки. Тьфу! Кошак! Не сдох еще, шайтан бы его побрал. И стреляли в него, и камнями били, все без толку. Не сдох, не ушел. Остался, где жил при старых хозяевах. Одичал совсем. И чего орет? Хвост, что ли, прищемил? Или на змею нарвался? А может, крысу крупную… Да и черт с ним.
Алим вздохнул, послюнявил указательный палец правой руки, поднял его вверх. По холодку определил: слабый ветерок дует с перевала. Значит, можно выкурить косячок. До смены далеко. Запах анаши снесет на плоскогорье, никто не учует. Да и кому принюхиваться? Все в усадьбе спят, кроме начальника караула. Тот сидит в сарае. Георг странный человек. Может сутками сидеть без движения. И чего он подался в боевики? В Тбилиси дом, семья, а он к Талибу ушел. Зачем? Денег заработать? На иначе! Не за веру же воюет. Православный, дался ему ислам… Непонятно. Но это его дело. Георг принюхиваться не станет. Он в себе сейчас, как черепаха в панцире.
Облокотившись о бруствер, Валиев высыпал из мешочка на ладонь анаши с табаком, вытянул папиросу и аккуратно начал набивать косяк.
Шепель же, успевший подняться на несколько метров по холму, так же услышал вой одичавшей кошки. Понял: Волков каким-то образом зацепил ее, заставив, угрожающе воя, занять оборону. Шепель впервые слышал подобные звуки, издаваемые кошкой. Ласковое, ручное домашнее животное превратилось в дикого зверя. Майор шепотом вызвал Волкова:
— Паша! Ответь!
— На связи!
— Ты что с кошкой делаешь?
— В угол загнал, она и ощерилась.
— Что с часовым?
— Дух среагировал на кошку. Осмотрел ферму, но особо не напрягся. Сейчас отложил автомат на бруствер, стоит ко мне спиной, опустив голову.
— Непонятно!
— Погоди! Прикуривает папиросу. И откуда у него «Беломор»? Да он анашу курит! Твое время.
— Понял! Работаю, прикрывай!
— Прикрываю!
Шепель быстро и бесшумно поднялся к посту. Перемахнул через бруствер, стараясь не задеть маскировочную сеть. Это ему удалось, и майор оказался в двух метрах от боевика. Тот, увидев внезапно появившегося человека в камуфлированной форме, открыл рот от изумления. Папироса выпала у него из рук. Но ни кричать, ни подать сигнал начальнику караула, ни схватить автомат Валиев не успел. Шепель нацелил ему в голову «Винторез»:
— Спокойно, джигит! Я офицер российского спецназа. На колени! Быстро!
Валиев рухнул на колени:
— Эй, не убивай, не надо! Я маленький человек!
— Жить хочешь? — усмехнулся Шепель.
Боевик закивал:
— Да, господин, хочу!
— Ну, тогда быстро, а главное, правдиво отвечай на вопросы.
— Отвечу, господин офицер, скажу все что знаю!
— Куда ж ты, козел горный, денешься? Итак, вопрос первый…
Допросив часового и получив необходимую информацию, Шепель ввел бандиту из шприц-тюбика усыпляющий препарат и, убедившись, что часовой заснул, вызвал Тимохина и объявил:
— Цель отработана.
— Рассказывай, что удалось узнать, — потребовал Александр.
— Короче, так. Первое: Вахи Тахарова в усадьбе нет. Часовой слышал о том, что тот должен был приехать, но Тахар не объявился. Далее, Талиб находится в дальней правой от входа комнате второго этажа. Окно выходит на запад. Он в комнате один. Комната, окно которой смотрит на юг, занята личной охраной Талиба. В ней три духа, — начальник охраны и два телохранителя. Левая комната с окном на восток — кабинет. Там пусто. В ближней левой комнате напротив лестницы — помещение отдыха водителя и слуги. Итого на втором этаже вместе с Талибом шесть духов. На первом этаже в трех дальних комнатах 13 рыл. По четверо в крайних помещениях, пятеро в центральной, чье окно смотрит на сарай. Всего ночью в доме 19 бандитов. Сарай разделен на две части. В южной большая комната, там обретаются семь духов.
— Подожди! — прервал Шепеля Тимохин. — Но на построение оттуда вышли только три боевика, да и то они в построении не участвовали. Твой часовой ничего не перепутал?
— Нет. Сарай с южной части, прямо из комнаты имеет отдельный выход. Через него и от дома выходят на построение боевики, что размещены в сарае.
— Понял. Рассказывай дальше.
— Кроме комнаты отдыха, в сарае еще размещена караулка. В ней двое духов, что выходят по очереди на пост, и начальник караула, некий Георг. Он грузин, родом из Тбилиси. Там у него осталась семья.
— Это уже не важно. Значит, что мы имеем? Духи находятся в доме и сарае?
— Да. Баня пустует. Ну и, само собой, никто не размещен в сортире с душем.
— Так, минуту. Дом — 19 боевиков, сарай — 7 плюс 3, десять. Один на посту. Итого тридцать! Все сходится. Передай Волкову, чтобы приступил к сближению с домом и выполнению персональной задачи, мы начинаем выход на рубежи штурма. Ты свою дальнейшую задачу знаешь?
— Знаю, командир.
— Работаем, Миша!
Получив необходимые разведданные, Тимохин подозвал к себе находившегося поблизости командира боевой группы «Мираж» подполковника Соловьева:
— Так, Леша! Шепель отработал часового. Волков пошел на минирование тыловой стены главного объекта. У нас новости по размещению боевиков. Вот схема дома; я отметил на ней, сколько духов в каком помещении находится. Как видишь, в доме 19 рыл, включая Талиба. А в сарае десять духов. Быстро корректируем план предстоящих действий…
Корректировка заняла чуть более десяти минут. Тимохин распределил роли каждому бойцу боевых групп в предстоящей операции и в 03–30 отдал приказ на выдвижение подразделений к рубежам штурма. Майор Макаров обеспечил прикрытие групп при преодолении перевала, после чего влился в свое подразделение. Его место на позиции занял снайпер «Ориона», прапорщик Бирюков, вооружившийся, кроме снайперской винтовки, еще и пулеметом ПК.
Группы благополучно вышли к обозначенным рубежам и с ходу приступили к рассредоточению в боевые порядки. То, что они должны были провести во время сближения с объектом, пришлось делать на рубежах штурма.
Офицеры «Миража», капитан Бурмистров и старший лейтенант Колданов вышли к речке и берегом прошли до арыка. Ступили в рощу и заняли позиции непосредственно у проема ворот забора усадьбы. Это тоже отняло время, но на реализацию задач плана уже никакие временные изменения повлиять не могли.
В 04–30 боевые группы «Орион» и «Мираж» начали сближение с усадьбой.
Через 10 минут подразделение Тимохина, вышедшее на рубеж отставания от объекта на пятьдесят метров, остановилось, и бойцы, вытянутые в линию, залегли.
С запада к объекту подошла и группа подполковника Соловьева. И так же залегла, используя многочисленные укрытия в виде канав, валунов, крупных камней.
Третий этап операции, а именно сближение с объектом для проведения штурма, был успешно завершен. Начали отсчет секунды перед проведением последнего, главного, четвертого этапа боевой операции «Лавина» — проведением штурма объекта.
Тимохин передал по команде приказ майору Макарову и старшему лейтенанту Самойлову о выдвижении к тыловой стороне сарая. После чего вызвал командира «Миража», подполковника Соловьева. И Александр сейчас вел переговоры открытым текстом — впрочем, их ни запеленговать, ни перехватить было невозможно. Да и некому. Отморозки Талиба специального оборудования радиоэлектронной борьбы просто не имели.
— Леша! Доложи обстановку на своем направлении!
Соловьев доложил:
— Чернов на позиции гранатометного обстрела правой крайней комнаты первого этажа, Бурмистров с Колдановым вышли к объекту и готовы атаковать караульное помещение. Волков ждет приказа на подрыв мины направленного действия, остальные бойцы группы выведены на рубеж штурма. Мы готовы к атаке!
— Отлично! Немного терпения; начнем, как Макаров с Самойловым выйдут к сараю с юга. Сигнал к штурму — ракета красного огня!
— Ждем!
Тимохин повернулся к Гарину:
— Ты определил задачу Бирюкову? Я имею в виду уничтожение пулеметной точки противника?
— Так точно!
— Отлично.
Наконец прошел доклад майора Макарова, что его подгруппа вышла на позиции атаки сарая с южного направления. Тимохин поднял ракетницу, дернул за кольцо. В 05–30 в небо над усадьбой взмыла красная ракета. Сигнал штурма.
Капитан Волков привел в действие взрывное устройство направленного действия. Взрыв образовал пролом в стене, выбив внутрь помещения кирпич и облицованный камень заложенной ранее двери, уничтожив всех пятерых боевиков, находившихся в зоне поражения мины. Одновременно спецы ударили по окнам дома из гранатометов «Муха», а прапорщик Чернов выпустил кумулятивную гранату в окно первого этажа западной стороны дома. По окнам восточной стороны провели четыре выстрела майор Гарин и капитан Ким. Здание вздрогнуло, внутри начался пожар. В доме кто-то дико закричал. С перевала по огневой позиции пулеметчика из ПК ударил прапорщик Бирюков. Обстреляв окно второго этажа фронтальной стороны здания, он сменил пулемет на снайперскую винтовку и начал ловить в прицеле уцелевших боевиков.
Сразу же после подрыва тыловой стены дома и гранатометной атаки в проем рванулись подполковник Соловьев, майор Каменев, капитаны Волков и Дрозденко. Чернов перекрывал возможный выход из здания главаря банды и его оставшихся в живых подчиненных. Гранатометная атака не задела окна помещения, где размещался Талиб, а также лестничных пролетов. Офицеры группы «Мираж», ворвавшись в дом, увидели страшную картину в комнате, стена которой была подорвана миной направленного действия. Среди битого кирпича, искореженных металлических конструкций в самых неестественных позах валялись изуродованные трупы пяти боевиков. Одежда на одном из них горела. Полыхали и деревянные конструкции. Бойцы разделились на две подгруппы. Первая, в которую вошли командир «Миража» и капитан Дрозденко, двинулась вперед на прикрытие действий группы Тимохина, вторая разошлась по смежным комнатам. Там тоже среди пыли и гари, на полу и на топчанах лежали трупы боевиков. Проемы окон были разворочены взрывами. Волков, осмотревший правую комнату, взглянул на трупы и повернулся, чтобы выйти в холл. Здесь, казалось ему, нечего было делать. В комнате свое дело сделал кумулятивный выстрел. Но в последнее мгновенье капитан интуитивно почувствовал опасность. Она исходила со стороны развороченной взрывом комнаты. Волков упал к стене и быстро развернулся. Интуиция не подвела офицера. Как только он рухнул на пол, по дверному проему из угла рядом с окном ударил автомат. Его пули выбили фонтаны пыли из стены, несколько ушли в проем. Волков, сориентировавшись, выстрелил в ответ. Раздался вскрик, лязгнул упавший автомат. Выпустив еще две короткие очереди, капитан рванулся к углу, откуда велся огонь. У стены сидел боевик. Его грудь прострелена, голова опущена вниз, изо рта стекал ручеек крови. Волков толкнул ногой бандита. Тот завалился на бок. Глаза его были открыты, но в них уже не было жизни. Волков удивился, как после гранатометного обстрела этот боевик смог не только выжить, но и попытаться оказать сопротивление. И его действия имели бы успех, если бы не интуиция опытного спецназовца.