Волкова окликнул Каменев, подошедший к проему двери:
— Что за стрельба, Паша?
Капитан стволом указал на убитого бандита.
— Да вот дух, чуть не завалил меня. Живучим оказался, сука, сумел дать очередь. Если б не отпрыгнул, тащили бы в Москву груз 200.
— Твой дух чуть было и мне пулю в затылок не пустил. Выше прошла на какие-то сантиметры.
— Черт, я и не подумал, что он мог и тебя задеть. А что в левой комнате?
— Там месиво, — ответил Каменев.
Всех четверых изуродовало до неузнаваемости.
— Ясно! Значит, 13 душков в минусе?
— Получается так! Доложу Соловьеву.
Заместитель командира группы «Мираж» вызвал своего командира.
Подполковник Соловьев выслушал доклад и приказал подгруппе Каменева оставаться на месте до получения дополнительной команды.
Обстреляв окна восточной стороны главного дома, к центральному входу бросилась группа «Орион» во главе с полковником Тимохиным. Кроме него в группе было еще два человека: Гарин и Ким. Но этого количества людей должно было хватить для зачистки второго этажа и захвата главаря банды при поддержке ребят «Миража». Тимохин первым ворвался в дом. В прихожей он увидел Соловьева. Тот показал большой палец правой руки. Александр указал на лестницу и бросил своим подчиненным майору Гарину и капитану Киму:
— Наверх, за мной!
Офицеры поднялись на второй этаж, имевший меньше разрушений. Только средняя комната, где находилась охрана Талиба, и кабинет были разворочены взрывами кумулятивных гранат. С первого взгляда стало ясно, что и начальник охраны и телохранители уничтожены. В комнате напротив лестницы, возле которой валялся сбитый Бирюковым пулемет, находился всего один труп. Это обстоятельство удивило Тимохина. Но размышлять, куда мог деваться второй человек, ведь в комнате проживали водитель и слуга, у командира спецгруппировки не было времени. Сейчас главной задачей являлось пленение Талиба. Кабинет и центральная комната подорваны тоже, помещение прислуги тоже. Талиб не мог уйти на крышу, его сразу же заметил бы Бирюков; и вниз главарю банды хода не было. Значит, сидит в своей комнате. Через окно выхода тоже не было: Западную сторону контролировал снайпер «Миража» прапорщик Чернов. Но и сдаваться Талиб не спешил. Решил принять последний бой? Глупо. Кто-кто, а уж он должен понимать, что последнего боя не будет, А будет выстрел заряда с усыпляющим газом мгновенного действия. Хлопок — и глубокий сон. А затем пробуждение в камере СИЗО спецслужбы, откуда на свободу выхода нет. Но Талиб молчал.
Сработал виброзвонок станции Тимохина. Он принял доклад Макарова по отработке боевиков в сарае. Отключив станцию, Александр из-за перегородки лестничного проема показал Гарину, находившемуся в комнате прислуги, на развороченную комнату охраны, затем на автомат. Заместитель кивнул и, выставив «АК-74», дал длинную очередь в сторону указанного помещения поверху — так, чтобы под прикрытием огня Гарина к проему смогли проскочить Тимохин и Ким. Маневр удался. Александр прижался к стене справа от проема двери, Ким — слева. Офицеры услышали, как находившийся в своей комнате Талиб по радиостанции пытается связаться с Тахаровым. Он истерично кричал в микрофон станции:
— Тахар! Я — Талиб! Как слышишь? Как слышишь? Шайтан бы вас всех побрал, Тахар! Ответь, Тахар!
Главарь банды не мог связаться со своими собратьями. Установленный в ауле постановщик радиопомех надежно заблокировал радиостанцию Талиба. Кроме треска и шума в динамике наушника, он больше ничего не слышал. Тахаров, где бы он ни находился, даже не подозревал, что его вызывает Али Рубай.
— Талиб! Слышишь меня? — крикнул в проем Тимохин:
Короткая пауза, затем крик Рубая:
— Кто вы? Что вам надо?
Александр усмехнулся:
— Да ты никак контужен, Али? Кто, кроме российского спецназа, мог разгромить твою базу? А она разгромлена. Весь твой отряд уничтожен. Только для тебя мы сделали исключение. Не стали жечь из гранатомета. А знаешь почему?
— Вы хотите взять меня живым? Чтобы потом тянуть жилы в подвале своей спецслужбы?
— Ну, зачем так грубо? Ответишь правдиво на вопросы следователей — и пойдешь с чистой совестью на зону, отсиживать за свои грехи.
— Да? А больше ты, пес цепной, ничего не хочешь?
— За пса ответишь, а от тебя лично мне ничего не надо. Была бы моя воля, отдал бы приказ гранатометчику, чтобы тот сжег тебя заживо, и все дела. Но у меня приказ взять тебя, козла вонючего, живым. Тахара не вызывай, без толку. Станция твоя заблокирована, помощи ждать неоткуда. Бросай оружие, поднимай лапы и выходи в холл. Обещаю, бить не будем! Доставлю по назначению и передам целого и невредимого тем, кому ты нужен. Пытаться оказать сопротивление или уйти через окно не советую. Сбежать не удастся. И на легкую смерть не рассчитывай. Мы подстрелим тебя так, чтобы и не сдох и помучился. Поверь, мы это умеем!
— Вы, суки, на все способны! Твари, мрази!
— И за это ответишь. Не зли меня. Выходи!
Тимохин был уверен, что Талиб не выдержит и сдастся, но ошибся. Из комнаты сначала раздались вопли «Будьте вы прокляты неверные свиньи! Аллах акбар!», а затем прозвучал пистолетный выстрел и послышался шум упавшего на пол тела.
Александр взглянул на Кима:
— Что это, Леня?
— По-моему, Талиб застрелился, — ответил капитан.
— Ах он сука! — воскликнул Тимохин и рванулся в комнату. Ким поспешил следом, чтобы при необходимости прикрыть командира.
Прикрывать не пришлось. Ворвавшийся в комнату Тимохин увидел распростертое у стола с радиостанцией тело террориста Али Рубая. Талиб покончил с собой. Из дырки в виске на дощатый пол стекал тонкий ручеек крови. Тело дергалось в конвульсиях. В ладони правой руки был зажат «ПМ».
Александр посмотрел на Кима:
— Ну не гад, Леша? Думал, возьмем. А он, козел… Аллах акбар!
Ким пожал плечами:
— Да и хрен с ним, командир. Баба с возу, кобыле легче.
— Он был нужен, Леня! Знал много…
— Но мы-то при чем, если он сам?
— Верно, только надо было сразу газ пускать, а не вступать с ним в переговоры. Моя вина в том, что он застрелился.
— Да ладно корить-то себя. Этого не взяли, другого возьмем. Их расплодилось, как саранчи.
— Идем вниз.
— Я подготовлю дом к подрыву?
— Позже. Вместе с Волковым. После полной зачистки территории и доклада о результатах операции наверх!
— Понял.
Одновременно с обстрелом главного здания начала действовать и группа ликвидации боевиков, находившихся в сарае. Майор Макаров с пятидесяти метров пустил в дверь торца постройки кумулятивный заряд. Взрыв разнес двери, выбил единственное окно. Из помещения раздались дикие вопли боли и ужаса. Совершив бросок к сараю, офицеры «Ориона» забросали через проемы комнату отдыха семи боевиков наступательными гранатами, и вопли прекратились. Самойлов от двери еще и расстрелял то, что осталось от топчанов и самих бандитов. После чего вошел внутрь, проверить, не остался ли кто из боевиков случайно жив. А Макаров встал у угла. Он видел, как в караульное помещение ворвались капитан Бурмистров и старший лейтенант Колданов. Прогремели очереди. В сарае все затихло. Офицеры «Ориона» вышли из строения.
Макаров вызвал по связи Тимохина. Доложил о выполнении задачи сводной группы ликвидации противника в сарае. Получил приказ оставаться на месте и контролировать территорию.
Соловьев, встав на прикрытие Тимохина, неожиданно услышал какой-то шум в кухне. Взглянул на Дрозденко:
— Слышал?
— Нет! А что?
— Кухня! Проверь, да аккуратней.
— Понял!
Капитан вошел в помещение, бывшее ранее и кухней и столовой, сейчас же представлявшее собой обожженную пламенем камеру с развороченным окном и грудой разбросанного повсюду оплавленного металла и горящих деревянных конструкций. Дым ударил по глазам, пришлось надеть защитные очки.
— Кто здесь? — крикнул Дрозденко. — Подай знак или буду стрелять на поражение.
И отскочил в сторону, так как почти перед ним из кучи металла поднялся черный от копоти мужик:
— Не стреляйте! Я не боевик, никого не убивал, я слуга и повар.
— Твою мать! — выругался капитан. — Слуга, говоришь? А ну, давай в прихожку, повар! И без шуток, нашпигую свинцом, как шмат сала чесноком.
— Да, да, господин! Выхожу!
Дрозденко вывел слугу Талиба в прихожую. Соловьев, увидев его, воскликнул:
— А это еще что за чудо?
— Представился слугой, поваром.
Командир «Миража» подошел к пленному:
— Фамилия!
— Кадаев, Амир. Я слуга господина Рубая. А вернее, его раб. Никого не убивал, у меня даже оружия не было. Я готовил пищу для всех, стирал одежду, прислуживал господину Рубаю…
По лестнице спустились Тимохин, Гарин, Ким.
— Кто это? — спросил Александр:
— Некий Амир Кадаев, — доложил Соловьев. — Слуга Талиба. Кстати, а где Рубай?
— В комнате. Застрелился, сволочь!
— Вот как? Плохо!
— Взять его у нас не было возможности.
Александр указал на слугу Талиба:
— Выведи его на улицу! Саперам готовить усадьбу к подрыву. Шепелю, Бирюкову, Чернову оставаться на позициях, контролировать подходы к объекту. Остальным вытащить из зданий трупы, и сложить их в роще. А я побеседую с поваром.
Тимохин вышел во двор, где Соловьев, собрав бойцов групп «Орион» и «Мираж», ставил им задачу. Подошел к пленному слуге, охраняемому старшим лейтенантом Самойловым, который приступил к исполнению штатных обязанностей офицера-специалиста радиоэлектронщика. Чеченец умылся, насколько смог, почистил рваную местами одежду и стоял перед Тимохиным, глядя на него глазами, в которых читался животный страх.
— Расскажи, как попал в отряд Талиба. Только правду, я проверю.
— Да, конечно, господин… извините, не знаю, как обращаться к вам…
— Я полковник российской спецслужбы.
— Высокий чин! — Кадаев поклонился.
— Ты не кланяйся, ты рассказывай!
— Слушаюсь, господин полковник. Я из Грозного. 30 декабря 1994 года ваша авиация разбомбила барак, в котором я жил.
— И ты, конечно, потерял всю свою семью, сам же по счастливой случайности избежал гибели, так?
— Не совсем, господин полковник. У меня не было семьи. Один жил, так вышло.
— Продолжай!
— Ну, стал бездомным, решил уйти из города, а тут в Грозный вошли войска, и начались бои. Отсиделся в подвале. Когда вышел, кругом на улице трупы — и русских, и чеченцев. Испугался, пошел в сторону вокзала, а там десантники. Пробрался кое-как на окраину, на ночь опять спустился в подвал; думал ночью найти хоть немного еды. Проголодался. А в подвале сидели боевики. Командовал ими Али Рубай. Он забрал меня к себе в услужение.
— Почему не в отряд?
— Какой из меня боец? Он это понял. С тех пор и служил у Талиба.
— Как же ты умудрился выжить и даже не пострадать после штурма?
Кадаев объяснил:
— Так я встал в 5 часов. Как обычно, надо было за водой сходить, завтрак приготовить. Прошел на кухню — и вдруг взрывы, рядом. Я в прихожку, на кухне тоже взрыв раздался. Понял, что конец Талибу, спрятался под останками стола для разделки мяса. Потом появился русский офицер.
— Не знаешь, что собирался делать Талиб?
— Нет. Хотя…
— Что хотя?
— В прошлую пятницу… да, 20 июня к Талибу приезжал Ваха Тахаров. Я обслуживал их, шашлык готовил. Когда принес мясо и зелень, слышал, что Тахар говорил Талибу о какой-то катастрофе …
— Катастрофе?
— Да. И город называл…
— Что за город?
— Боюсь, не вспомню.
— Вспоминай, Амир! От этого зависит твоя дальнейшая судьба.
— Так, сейчас, попробую… по-моему… да, точно, вспомнил, Тахар называл город Черенск.
— Что еще?
— Больше ничего. Мне приказали уйти. Я ушел. Только и услышал — катастрофа и Черенск.
— Ну что ж, уже неплохо. Полетишь с нами.
— Далеко?
— Далеко.
— А вернусь?
Тимохин посмотрел в глаза Валиева:
— Если не воевал, не убивал мирных жителей, вернешься.
— Я не убивал. Только хоронил. Вот и семью, что жила здесь, Талиб лично расстрелял. А меня заставил похоронить.
— Говорят, большая была семья?
— Не маленькая. Муж, жена-красавица, шестеро детей — четверо мальчиков, старшему 14 лет, младшему несколько месяцев, две девочки 5 и 10 лет. Талиб хотел, чтобы они работали на него. Кормили, обслуживали отряд. Мужчина отказался, тогда Талиб ночью изнасиловал его жену. А на рассвете всю семью расстрелял, в роще. Там же, на опушке, я и похоронил убитых. Могу показать.
— Другим покажешь! — Тимохин перевел взгляд на Самойлова: — Передай его Колданову и приведи в рабочее состояние спутниковую станцию! Жду здесь.
— Есть, товарищ полковник.
Самойлов ушел и вернулся спустя пять минут, а уже через десять, в 06–17, он поднес трубку с толстым и коротким стержнем-антенной к уху:
— Крым! Я — Орион!
— Ну наконец-то! Меня уже дважды о тебе Феофанов спрашивал. А я в ответ ничего ответить не мог.
— Принимай доклад по реализации задачи боевой операции «Лавина»! По объективным причинам мне пришлось перенести начало операции на 5 часов 30 минут. Подробности изложу в рапорте по прибытии. В результате проведенного штурма банда Талиба уничтожена. Али Рубая взять живым не удалось — застрелился. Предваряя вопрос, почему мы не применили усыпляющий газ, отвечаю: не успели. Но нами захвачены два боевика. Один рядовой, часовой на посту, интереса, в принципе, не представляющий — впрочем, его еще как следует не допрашивали, другой — слуга Талиба. Этот кое-что нам сообщил.
— Что значит — кое-что?
— Слуга слышал часть разговора между Рубаем и Тахаровым. Так вот, в этом разговоре упоминались город Черенск и катастрофа. По-моему, боевики планировали террористическую акцию в Черенске. Не исключено, что угроза до сих пор актуальна.
— Подожди, Саня, — проговорил Крымов, — переключаю на Феофанова, генерал вновь вышел на связь.
Александр услышал голос начальника Главного управления по борьбе с терроризмом:
— Тимохин, здравствуй!
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!
— Что у тебя по лагерю Али Рубая?
Командир объединенной боевой группировки повторил доклад о результатах операции «Лавина».
Феофанов задумчиво произнес:
— Черенск, говоришь? Катастрофа?
— Передаю то, что узнал от слуги Талиба. Извините, взять живым Али Рубая не удалось.
— Но взяли в плен часового и слугу?
— Так точно.
— Они знают друг друга?
— Никак нет.
— Значит, так: приведи часового в чувство, устрой ему допрос, в ходе которого сообщи, что Талиб при штурме застрелился. И… дай ему возможность бежать. Как это сделать, не мне тебя учить. Пусть бежит. Далеко не уйдет. Спрячется где-нибудь. Ты же вызывай «вертушку» прямо к Ак-Базару. А слугу Талиба скрытно, под видом нашего бойца проводи на борт. Часовой после вашего отлета вернется, осмотрит трупы, найдет Али Рубая, — его на видном месте положите. Характер огнестрельного ранения подтвердит версию самоубийства.
— Вы считаете, часовой станет кого-то разыскивать? — спросил Тимохин. — Думаю, получив свободу, он рванет от Ак-Базара без оглядки.
— Возможно. Но Тахар в любом случае узнает о гибели отряда. И пришлет к Ак-Базару своих людей. Просто на это уйдет больше времени. Часовой может ускорить события. А сбежит — и черт с ним.
— Я понял.
— Хорошо. Заканчивай работу по усадьбе, вызывай «вертушку» — и к Крымову. С ним на военный аэродром. Самолет уже ждет вас. А я жду в Москве. По прибытии передайте захваченного слугу Потапову, он встретит борт. Далее по плану, который передаст мой заместитель. Вопросы, Александр Александрович?
— Никак нет, Сергей Леонидович.
— До встречи.
В разговор вновь вступил Крымов:
— Вот так, Саня.
— Да, не ожидал, что Феофанов спокойно воспримет гибель Талиба и придаст значение пленению слуги.
— А также примет решение о побеге часового.
— Знать бы еще, что задумали духи у Черенска.
— Узнаем. Скорее всего, нам предстоит работать в этом городе.