Эдик был в белых шортах и такой же белоснежной майке без рукавов. Ощущение создавалось такое, будто Кораблев только что спрыгнул с теннисного корта, хотя снят он на фоне дощатого забора, выкрашенного яркой голубой краской. Зиночка также была вся в белом. На голове у нее сидела кокетливая бейсболка, сдвинутая на затылок. Одной рукой она придерживала козырек. Вторая покоилась на талии Кораблева. Пара выглядела совершенно беспечной, и, уж конечно, факт их знакомства сомнения не вызывал.
– Узнаешь? – снова повторил Милевин, подходя к ней еще ближе и седлая соседний с Ритой стул. – Трудно не узнать, да?
– Часы! – невольно воскликнула Рита.
– Что – часы? – Милевин склонил голову к ее плечу, снова пристально вглядываясь в фотографию.
– Часы у него на левой руке!
– И что с того? У меня они тоже на левой, – и для пущей убедительности он потряс перед ее носом окольцованным браслетом запястьем. – А, вот они часики! И что?
– И у меня на левой! – Рита тоже потрясла своими часами у него перед глазами. – Потому что мы оба не относимся к левшам! А Кораблев Эдик был левшой и часы всегда носил на правой руке! А у этого мужчины, который похож на него, как две капли воды, часы на левой! Значит…
– Да ничего это не значит! – вскипел мгновенно Милевин, выхватил у нее из рук фотографию и вернулся за свой стол. – Он мог просто менять эти дурацкие часы местами, и все! Ты же не станешь отрицать, что тот мужчина, что на снимке, и тот, что поселился рядом с тобой, и спал, кстати, в твоей постели, один и тот же человек.
– Вот этого я отрицать не стану. Потому что тот Кораблев, что спал со мной, не был левшой. Он нормально орудовал ножом, вилкой и штопором и проделывал все это правой рукой…
– Вот! Вот!!! Человек со снимка и тот, что жил рядом с тобой и… – Милевин опять было хотел напомнить ей о той единственной их ночи с Кораблевым, но потом передумал и закончил совсем по-другому: – Это один и тот же человек. И он был знаком с погибшей. Кстати, наш эксперт сверил марку часов. Он обратил внимание на дороговизну тех, что носил твой сосед. Так вот, часы одни и те же… На чем я остановился?.. Ах, да! Этот Кораблев был знаком с Зиной задолго до своего здесь появления.
– Знаком-то, может, и был, только… Только это совсем не тот Кораблев. – Рита настырно уставилась на Милевина.
Ну, не нравилось ему то, что она все ломает и путает, а что было делать!
– А какой же, черт возьми??? – заорал вдруг Милевин, и краснота с шеи медленно поползла ему на лицо, делая его еще более непривлекательным.
– Не знаю! И не кричите на меня!.. – возмутилась она, стукнув сумочкой себя по коленкам. – Я не знаю, что за Кораблев был знаком с Зиной и поселился потом со мной рядом, но это совсем не тот Кораблев, которого знал Николаша!
– А это еще кто?! Ах, да, кажется, припоминаю… Это тот самый друг, которого Кораблев неоднократно вытаскивал со скамьи подсудимых?
– Тот самый, тот самый, – закивала Рита, очень жалея о том, что приходится все рассказывать этому неприятному человеку. – Так вот он утверждает, будто Кораблев всегда был левшой, часы свои носил на правой руке, и привычкам своим никогда не изменял, вот!
– Ладно… – Милевин с насупленным видом убрал фотографию в папку, аккуратно перевязал чистенькие бечевочки, для чего-то пододвинул папку к себе поближе и забарабанил по ней пальцами. – Пускай эти чертовы часы поменяли свое место, и что?
– А то, что это не тот Кораблев, и все! – воскликнула Рита, поражаясь его недогадливости; почему же ей-то все сразу стало понятно, ну не все, допустим, а многое.
– А если тот? Может, раздражение у него на правом запястье появилось от браслета, или еще какая причина была. Это же не улика, как ты не понимаешь! – Уверенность в его тоне заметно пошла на убыль, даже смотреть на Риту он стал немного по-другому, без былой озлобленности и надменности. – Он мог и брюки задом наперед надеть, рубашку застегнуть на все пуговицы на спине, и то это не причина подозревать его…
– Ага! А почему же тогда Зина называла его Ромочкой, а?!
Это был ее последний козырь в споре с Милевиным. Она долго не хотела извлекать его на свет божий, да пришлось. Иначе он еще ей кучу разных примеров приведет, лишь бы не копаться в этом деле и не додумывать его до конца и как следует.
– Кем?! – Милевин был сражен. – Кем называла?! Ромочкой?!
– Именно!
– Откуда ты… Ах, да! Ты же ездила на дачу к его другу… И кто слышал?.. – Милевин просто впился в нее взглядом и разозлился, когда Рита вместо ответа неопределенно пожала плечами. – Нет, ну это черт знает что такое! Хочешь, чтобы я закрыл тебя на трое суток?!
Выдать охранника она не могла. Да он и не стал бы повторять свои слова даже для прокурора. Он не говорил ей об этом, но Рита чувствовала, что Стас рта не раскроет. Николаша с Вандой тем более. Как ему, так и ей не очень улыбалось лишний раз общаться с правоохранительными органами. Приходилось Милевину верить ей на слово.
– Как это на слово?! Что ты мелешь?! Мне же нужно занести твои показания в протокол!
– Ничего не нужно. Просто… Просто примите к сведению, что человек, который на фото, и тот, что жил рядом со мной, – не Кораблев.
– А кто??? – взревел Милевин, впившись в край стола пальцами. – Кто же он тогда???
– Хотелось бы мне знать! Слушайте, Валентин Михайлович, тут такое дело… Вы не могли бы раздобыть для меня предыдущий адрес, по которому был прописан Кораблев? – Рита скорчила умоляющую гримасу. – А если их несколько, то…
– Откуда же мне его знать? Я посмотрел его регистрацию теперешнюю, сверил с местом проживания и все. – Он выглядел обескураженным.
– И все?! Но как же так?! Произошло убийство, а вы проявили такую халатность.
– Да ничего я не проявлял, а действовал по закону. Если я буду запоминать все анкетные данные людей, что проходили или проходят по моим делам, то голова у меня будет с бензобак моей машины. А зачем тебе его адрес? Неужели поедешь? – Он недоверчиво хмыкнул, оставил край стола в покое, вновь перебросившись на папку, без конца теребя ее завязки.
– Может, и поеду. А может, и позвоню, – соврала Рита без зазрения совести. – Только ведь у вас нет ничего, чего тогда…
Милевин молчал минут десять. Потом вдруг суетливо вскочил и почти выбежал из кабинета. Вернулся достаточно быстро, уже с пустыми руками и, без нужды торопя ее, повел обратным путем к своей машине.
Они почти не разговаривали. Рита, как села в машину, сразу уставилась в окно. Милевин сосредоточился на дороге. Без комментариев довез ее до дома, молча кивнул на прощание и тут же начал разворачиваться. И вот тут она вспомнила, о чем хотела его спросить, да так и не спросила, без меры увлекшись тем, чтобы убедить Милевина в своей правоте.
– Что о ней нам известно?.. – переспросил он со значением, выпятил нижнюю губу, что совершенно не красило его, и совсем уж не добавляло значимости. – Запросив сведения по нашим каналам, мы узнали, что дамочка эта охотница за состоянием.
– Как это?! – Рита потрясенно захлопала глазами.
– А так! Выискивала жертву, соблазняла. Если получалось, то выходила замуж. Если нет, то просто высасывала из одураченного мужика деньги. Не пойму только, что ей нужно было от адвокатишки твоего. До сих пор не пойму…
И Милевин уехал, оставив ее на углу дома. Какое-то время Рита еще смотрела вслед его красивой машине, потом удрученно покачала головой на предмет тупости ее хозяина и пошла домой.
Не за адвокатишкой охотилась Зиночка Соколова, или как там ее, хотелось крикнуть Рите в милевинский раскрасневшийся затылок. Без надобности он ей вместе с его блестящими перспективами и видами на жительство в двухкомнатной квартире. Охотилась она не за Эдиком, а за Ромочкой, фамилия которого осталась неизвестной. И именно с ним она была запечатлена год назад в белых одеждах, и улыбалась призывно ему же, и ручкой нежно за талию обнимала. А Эдик Кораблев…
Кстати, а где же сам Эдик?!
Если тот, что поселился в квартире Пироговых не Эдик, а какой-то там Ромочка, прекрасно владеющий правой рукой и прекрасно умеющий водить людей за нос, то куда же подевался сам Кораблев?! Каким, интересно, образом оказались в руках чужого человека документы Эдика? Кто снабдил этого самозванца легендой Кораблева? Зачем он поперся к его друзьям?..
Нет, как не хочет Серега, но она заставит его рассказать о том, что ему удалось рассмотреть в паспорте Эдика-самозванца. Заставит!..
Заставлять Пирогова-сына не пришлось. В настоящий момент он маячил на ступеньках их подъезда и охотно расточал улыбки пенсионеркам, облепившим скамейки под подъездным козырьком.
В одной руке у него болталась коробка с тортом, в другой он сжимал горсть ночных фиалок. За то время, что она провела в кабинете Милевина, Серега успел побриться и переодеться. Физиономия сплошь пестрела свежими порезами. Спортивные штаны сменились широченными джинсами. Футболке он предпочел рубашку навыпуск в тонкую полоску, а на ногах все те же резиновые шлепанцы. То, что Серега ждет именно ее, Рита не сомневалась. Завидев Жукову, он виновато разулыбался и сделал шаг ей навстречу. Пенсионерки тут же оторвали свои зады от скамейки и в напряжении вытянули морщинистые шеи.
Рита нарочито замедлила шаг и посмотрела в его сторону с явным неодобрением. Проходя под старыми елями, она еле переставляла ноги. Пускай прочувствует, каково это выставлять бедную девушку из дома. Она приехала к ним с самыми благими намерениями. Пробиралась по их двору, чуть не по колено увязая в растопившемся асфальте с этой ужасной огромной коробкой торта, с цветами, а он… А он выставил ее, не дав ей рта раскрыть.
– Здрассте, – буркнула Рита в сторону старушек, тут же синхронно закивавших ей навстречу. – Как дела, Зоя Ивановна? Как ваш Сашка?
Сашкой звали собаку Зои Ивановны. Симпатяга пес дворового происхождения на прошлой неделе сломал себе лапу, попав в решетку ливневой канализации. Лечили его всем двором, кормили так же. Рита, правда, особого рвения в уходе за больным Сашкой не проявляла, но пару сосисок ему перепало и от нее.
– Спасибо, Риточка, все хорошо. Выздоравливаем… Выздоравливаем… – Ее острые глазки тут же отметили холодность в приветственных кивках бывших соседей, учуяли неладное, совсем не такое, что всеми присутствующими предрекалось, и Зоя Ивановна поспешила исправить ситуацию на свой лад: – А тут вот Сереженька к тебе, Риточка. Заждался весь…
Весь заждавшийся Сереженька, продолжая виновато скалиться, сделал широкий шаг в ее сторону, не забыв, правда, провокационно успокоить старушек.
– Все нормально, теть Зой. Сколько ждал!.. Еще подожду.
Подтекст был более чем очевиден. Бабушки мгновенно его отсканировали, приняли к сведению и тут же вразнобой одобрительно закивали.
Про их поцелуи в лифте и то, как Серега таскал ее на руках на их четвертый этаж, мало кому было неизвестно. Развитие отношений обсуждалось всем двором, прогнозировались разные финалы, но такого, что случился, не ждал никто. В лучшем случае их роман должен был закончиться свадьбой. В худшем – алиментами. Но чтобы Пироговы съехали, оставив отношения между детьми в незавершенном состоянии!..
Это всех, мало сказать, разочаровало. Это породило массу недовольства, косые взгляды, и предрекалось все, что угодно. Маргарите Жуковой пророчили одинокую старость, скорые роды в девках или мужа алкаша, и тут вдруг Серега явился сам, да еще с цветами и тортом…
Резко прибавив скорости, Рита ворвалась в свой подъезд и тут же прямиком бросилась к лифту. Надежды на то, чтобы подняться к себе на этаж в полном одиночестве, не оправдались. Серега догнал ее в два прыжка.
– Не спеши, милая, а то успеешь, – процедил совсем неласково он ей в затылок, тут же вложил ей в руку цветы, пробормотав: – Это тебе.
– Спасибо. – Стебли фиалок были почти горячими от того, с какой силой и остервенением тискал их Пирогов-сын, дожидаясь ее возвращения. – Ты чего это так скоро?
– Я торопился, – пояснил Серега, шагнул следом за ней в лифт и, стоило кабине со скрежетом поехать вверх, тут же уставился куда-то поверх плеча Маргариты.
– Адрес с собой? – с обезоруживающей наглостью поинтересовалась Маргарита, и не думая сдавать просто так своих позиций.
– Со мной. – Он выразительно постучал себя по лбу указательным пальцем. – Только учти, одна ты туда не поедешь.
– О как! – фыркнула Рита, отпирая дверь в свою квартиру. – А как же твоя работа? Ты побрился, стало быть, заступаешь в ночную смену.
– Уже не заступаю. – Его широкая ладонь легла ей на плечо и слегка сдавила. – По твоему примеру взял отпуск, Рита. А про твой отпуск мне Анна рассказала… Я ей звонил.
Он хорошо умел читать ее мысли – Пирогов-младший. Прямо с ходу, прямо не давая ей рта открыть. Пока она входила в прихожую, и переобувалась из ненавистных шлепанцев в любимые разношенные тапки с обтрепанными помпонами, и готовилась поинтересоваться, откуда это ему стало известно про ее вынужденное безделье, как он тут же поспешил с ответом. Молодец, придраться не к чему. Но Анька, конечно, хороша, нечего сказать. То перед Милевиным хвост распускала. Стоило позвонить Пирогову, так она и ему тут же сдает ее с потрохами. Нет, не дает все же покоя сестре ее холостяцкое существование, не дает. Может, завидует…
– Проходи, – ворчливо пригласила Рита гостя, вытащила из его рук коробку с тортом, казавшуюся в его ладонях спичечным коробком, и пошла в кухню ставить чайник.
Серега скинул с ног свои шлепанцы на резиновом ходу. Долго рылся в ее встроенном шкафу, отыскивая дежурные тапки Адика. Наконец нашел, втиснул в них свои громадные ступни и, привычно шаркая по ее некрашеным половицам, пошел гулять по квартире.
– Все так же! – возвестил он, материализуясь за ее спиной минут пять спустя. – Ничего не изменилось!
– А что должно было измениться? – хмуро полюбопытствовала Рита, громыхая чайником, поставила его на плиту и сердито уставилась в окно на городской мост. – В наследство мне только одна квартира от бабки и досталась.
– Ума бы тебе еще от нее не мешало бы, – едко заметил Пирогов-младший и хозяйски развалился за столом. – Так зачем тебе адрес этого прощелыги? В гости к нему собралась или как?.. Можешь не говорить мне ничего, я все и так знаю… Собралась поиграть в частного детектива. Так? Так! А заодно и в его невиновности удостовериться. Как же так?! Чтобы такой славный малый и был убийцей! Нет! Ни за что!!! Эта девушка, которую нашли в подъезде со сломанным позвоночником, сама упала! Сама выбралась из квартиры на лестничную клетку, сама спустилась на первый этаж и сама же упала так, что никогда уже не сможет подняться… Или… Или ей кто-то помог, но только не тот парень, что живет по соседству. Он хороший! И Маргарите Жуковой непременно нужно съездить в тот город, где он жил прежде, чтобы еще раз убедиться в том, какой он хороший. Так, Маргарита Николаевна?..
Серега шпарил, как по писаному. Так или приблизительно так она изначально и думала. До тех самых пор, пока не обнаружилось, что у Кораблева Эдуарда, оказывается, есть брат-близнец или человек, весьма на него смахивающий. И человеку этому для чего-то понадобилось вводить всех в заблуждение и называться Кораблевым Эдуардом, хотя Эдуардом отродясь он не был, а был, предположительно, Романом…
И вот, запутавшись окончательно над решением задачи, кто же есть из них кто, она и решила съездить в тот самый город, где прежде жил Кораблев Эдуард, тот, что настоящий, и которого она, опять же предположительно, ни разу в своей жизни не встречала.
– И что тебе это даст?
Серега смотрел на Риту поверх огромной кружки с кофе хмуро и недоверчиво. А еще с плохо скрытой долей ревнивой враждебности. Неужели донесли ему об их отношениях с соседом? Кто и когда успел? Ох уж эти подъездные перечницы!..
– Мне нужна истина! – возмутилась Рита, старательно намазывая сдобную булку сливочным маслом. На Пирогова-сына она почти не смотрела; его исключительная проницательность ее и прежде загоняла в тупик, а что говорить про теперешнее Ритино состояние! – К тому же милиция подозревает меня. Мне же нужно отвести от себя подозрения.
– Тебя никто и не подозревал, дурочка, – фыркнул Серега прямо в кружку, одним глотком расправился с ее содержимым и с грохотом поставил в центр стола. – Если бы подозревали, тебя бы на допросы затаскали. Тебя хотя бы раз вызывали?