– Барбара! Как мы рады слышать тебя! Подожди, я включу громкую связь! – запричитал редактор. – Пусть слышат твой голос все! О Боже! Мы все это время молились за тебя. Ты здорова?! Тебя не били?
Эйфория прошла. Барбара тупо смотрела перед собой, соображая, каким образом в издательстве могли так быстро узнать о случившемся. Неожиданно она вспомнила, что часть представителей прессы разбежалась и у многих были с собой телефоны. В конце концов, среди них был и Резо. У представителя Министерства информации и печати был при себе хороший спутниковый телефон. Она облегченно вздохнула:
– Все в порядке! Не волнуйтесь, – Барбара бросила по сторонам взгляд и поморщилась. В салоне стоял невообразимый гвалт. Все срочно давали «горячую» информацию, звонили родственникам, успокаивали родителей.
– Как вам удалось бежать? – продолжал засыпать вопросами редактор.
– Мы не бежали, нас отпустили…
– Повтори!
– Нас отпустили, – почти по складам проговорила Барбара.
– Вы попали в руки русского спецназа? – редактор говорил таким тоном, словно пытался подсказать ответ. – Они пытались воспрепятствовать вашей работе?
– Да! Вернее, нет! – поправилась она. – Вы даже не представляете, какая здесь неразбериха! Мне тяжело с ходу разобраться во всем происходящем, но мне кажется, что Саакашвили ведет двойную игру и хотел сделать нас разменной монетой. На нас напали люди в форме русских, и спасли русские. Я до последнего не верила, что это не спектакль.
– Погоди, – осадил ее редактор. – У тебя все в порядке?
– Да, – удивилась она вопросу.
– Если ты сейчас не можешь говорить правду и рядом русский спецназ, скажи, чтобы я передал твоей семье привет…
– Не надо! У меня…
Связь оборвалась.
Барбара снова набрала номер телефона редактора. Он оказался отключен. Тогда она позвонила его помощнице.
– Привет, милашка! – с ходу ответила Хелен. – Извини. Я только что слышала твой репортаж, но сейчас у нас совещание…
– Какой репортаж?
Раздавшиеся в ответ гудки ввели Барбару в ступор.
Некоторое время она размышляла. Потом позвонила мужу. Крис взял трубку после долгих гудков.
– Ты где? – с ходу спросила она.
– Может, сначала поздороваешься?
– Почему так долго не брал трубку? – почти крикнула она.
– Я за рулем!
Несмотря на шум, Барбара различила, как он затянулся сигаретой.
– Ты управляешь машиной ногами?
– Почему?
– У тебя женщина?
– Ты с ума сошла?
Барбара отключилась. Захотелось завыть. Обида тупой болью сжала сердце. Мир вокруг стал словно чужим и непонятным. Барбаре даже показалось, что она очутилась в другом измерении.
«А может, так оно и должно быть?! – осенило ее. – Ведь мне пришлось пережить самые страшные моменты моей жизни! Незаметно для меня изменились мои собственные взгляды. Психологи давно заметили, что после стрессов другим становится даже характер. Вернувшимся с войны солдатам требуется психологическая помощь. То же самое тем, кто пережил потерю близкого человека, случайно выжил во время цунами и землетрясения. Просто сейчас она видит все по-другому. Редактор попросту переволновался за нее и не понял ответов. Муж действительно был не в постели любовницы, а за рулем!»
От размышлений отвлекло то, что машина стала притормаживать и принимать вправо. В конце концов они остановились. Барбара выглянула вперед. Дорога была пустой. Между тем немцы откатили дверь в сторону и стали выбираться из микроавтобуса. Теряясь в догадках, она последовала их примеру. Придерживаясь за спинки сидений, она осторожно пробралась к выходу и вышла наружу. Все отбегали от проезжей части и скрывались в придорожных кустиках. Барбара тоже хотела в туалет, но ей было страшно. До Тбилиси оставалось совсем немного. Впереди, на небе, уже была видна сизая дымка, характерная для больших городов.
Барбара прошла взад-вперед вдоль автобуса. Ступать было больно, но терпимо. Успокоилась. Судя по всему, травма не такая страшная, как показалось в самом начале. Она развернулась к автобусу, намереваясь забраться обратно, как неожиданно из кабины водителя донесся характерный сигнал, предшествующий экстренному выпуску новостей. Она задержалась у открытого окошка. Оператор, который сейчас выполнял функции водителя, подключил к прикуривателю мощный приемник, который ловил почти все европейские радиостанции. Первая же фраза вызвала у нее шок.
– Среди тревожных вестей из Грузии есть и позитивная информация. Как только что нам стало известно, на связь со своей редакцией удалось выйти журналистке Би-би-эн Барбаре Смит. Она была освобождена из плена в ходе специальной операции, которую провели грузинские военные. Как уже сообщалось ранее, группа представителей СМИ трех стран в сопровождении грузинских военных и помощника министра агентства по печати и информации подверглась в районе Гори нападению русского спецназа. Их расстреливали в упор из гранатометов и стрелкового оружия. На стороне русских был численный перевес и внезапность. К тому же грузинские военные не могли предположить, что столь варварскому обстрелу подвергнутся, по сути, безоружные люди…
– Что они говорят? – протянула она, ни к кому не обращаясь. – Да как они смеют? Они ни о чем не спросили. Это все ложь!
Первым желанием было ворваться в кабину и разбить приемник, словно это он обманывает сейчас людей. Но Барбара вовремя взяла себя в руки.
– Садитесь, – поторопил ее немец на плохом английском. – Сейчас не то время и место, чтобы выяснять правду.
Дальше все было словно во сне. Мысли стали вязкими, голова отказывалась думать. Молча глядя перед собой, она не заметила, как доехали до Тбилиси. В новостях говорилось о варварских бомбардировках столицы Грузии, тысячах убитых и находящихся под завалами. Но улицы были так же многолюдны, как и вчера, сновали машины, не стояли столбы черного дыма, а на фоне вечернего неба не было видно зарева пожарищ.
Барбара покинула автобус последней. Все ее коллеги спешили. Нужно было обрабатывать собранный материал. Сгибаясь под тяжестью объемистого баула, который теперь казался намного тяжелей, прихрамывая, Барбара осторожно поднялась по ступенькам гостиницы и вошла в фойе. Становилось понятно, что в эфир выходит строго дозированная и искаженная информация. Только кто стоит за этой ложью? Ведь не может Саакашвили диктовать западным СМИ, что писать и говорить! Значит, это происходит с подачи правительства США! Но она слышала и репортаж английской телекомпании. Именно из него она узнала о чудовищных разрушениях в Тбилиси, огромном количестве убитых и раненых. «Неужели весь Запад лжет? Нет, этого не может быть! – отпирая дверь номера, подумала она. – Мы не можем врать. Кто может заставить журналиста свободной страны говорить неправду? Должно быть все наоборот. Русские будут рассказывать, что не они, а грузины напали на них, а заодно разбомбили Цхинвал».
Вконец запутавшись, она вошла в номер, бросила в коридоре сумку. Страшно хотелось спать, еще больше – умыться. Первым делом она направилась в ванную комнату. Гостиница располагалась в старинном, но реконструированном здании. Прямоугольная комната была до половины выложена плиткой под нефрит, часть бирюзовым кафелем. Огромные зеркала, никелированные ручки и лейки, невидимые светильники создавали уют. Даже не верилось, что где-то рядом, за этими стенами, гуляет смерть. В небе носятся самолеты, сбрасывая бомбы, стреляют пушки, а по лесу бродят пропахшие потом и порохом страшные русские. Барбара усмехнулась своим мыслям и повернула ручку крана над раковиной.
Вода была. Это подняло настроение. Она много слышала от своих коллег рассказов о командировках на войну. Югославия, Афганистан, Ирак. Там не то что вымыть руки, порой напиться негде.
Размышляя над прошедшим днем, Барбара стала раздеваться, сбрасывая пропахшую гарью, пыльную одежду прямо на пол. Она делала это медленно, с трудом пересиливая навалившуюся вдруг усталость. Стянула через голову блузку, расправила и посмотрела на нее. Ужас! Пожелтевшая, вся в земле и саже. Теперь понятно, почему с таким сочувствием смотрел на нее охранник на входе. Она отбросила блузку в угол, расстегнула ремень и стала стягивать с себя джинсы. Они плотно облегали ее бедра и красивые ножки. Затем на кафель упал черный бюстгальтер, кружевные трусики. Она устало улыбнулась своему отражению в зеркале, отчего на щеке появилась ямочка, за которую ее обожали все без исключения мужчины. Сколько их было? А тот комментатор из Мадрида! О господи! Ее щеки запылали жаром от одних только воспоминаний! Неожиданно она вспомнила вспышку ревности к Крису и застыдилась своих мыслей. Но не смогла оторвать взгляда от своего отражения. Светлые, коротко стриженные волосы, карие глаза, над которыми тонкие, слегка вздернутые к вискам брови. У нее была красивая грудь, плоский живот. Немудрено – ведь в журналистику она пришла через художественную гимнастику. Травма коленного сустава никак себя не проявляла в обычной жизни, но закрыла путь на пьедестал спортивной славы. Барбара положила ладони чуть выше груди, томно потянулась и медленно провела ими до бедер по упругой слегка шоколадного цвета коже. Неожиданно перед глазами возникло лицо русского, который по всем признакам был главным. Сейчас она попыталась представить его без страшных разноцветных полос на лице. Точно помнила, что глаза были серого цвета, а взгляд снисходительный и умный. Волевой подбородок. Он был высокий. А главное – от него исходило спокойствие и какой-то упрек. Вот, мол, вы здесь появились и все пошло не так… теперь его подчиненный должен возиться с ней: делать укол, накладывать повязку. Неожиданно она поймала себя на мысли, что воспоминания о встрече со спецназом не вызывают у нее неприятных чувств. Наоборот, охватила приятная тревога, которая собралась в груди и медленно, теплом стала растекаться по телу, заполняя волнующей истомой каждую клеточку. Барбара где-то слышала, что стресс, страх смерти, нахождение в экстремальной ситуации вызывают у животных и человека тягу к воспроизводству. Навалившееся желание близости заставило прижать ладони к щекам. Она вся горела. Что за чертовщина? Стараясь отвлечься от непристойных мыслей, она нагнулась и стала разматывать наложенную на колено повязку. Кожа под ней была розовой, на чашечке – ссадина размером с небольшую монету, со следами зеленки по краям. Потрогала лодыжку. Удивительно, но она не болела, а припухлость прошла. Удовлетворенная внешним осмотром, Барбара забралась в ванну, встала под лейку и надавила на рукоять. Упругие, холодные струи ударили в грудь. Она задохнулась от неожиданности и шагнула назад. Ей стало весело. Она убрала ладошками брызги с лица, отрегулировала температуру.
Неожиданно сквозь шум воды послышался стук. Барбара замерла, вся превратившись в слух. Кто это мог быть? Кен? Очкарик с оттопыренными ушами приехал с ней. Последний раз она видела его в лесу. Едва автобус встал, как он выскочил наружу и дал деру в обратном направлении, напрочь забыв о своей коллеге. Она не была на него в обиде. На таких невозможно обижаться. Вообще было удивительно, как такое тщедушное создание вообще может быть мужчиной. Возможно, это он. Она улыбнулась, представив, как он сейчас будет застенчиво прятать взгляд, оправдываться, клясть себя за малодушие…
– Минуточку!
Она выбралась из ванны, быстро обтерлась полотенцем, накинула тяжелый махровый халат и вышла в коридор.
– Кен, это ты?
– Барбара Смит? – раздался незнакомый голос. Причем произношение указывало на то, что обладатель приятного баритона проживает в Англии.
– Да, – растерянно подтвердила она.
– Меня зовут Томас Хелл. Вы не могли бы ответить на ряд вопросов, которые интересуют моего начальника?
Теряясь в догадках, она подошла к дверям вплотную:
– Это срочно?
– Сейчас война, мэм, и нет несрочных вопросов.
– Но я только что из душа…
– Мы готовы подождать.
– Ладно, проходите, – она повернула ручку и посторонилась, пропуская визитеров в коридор.
Голос переводчика был гораздо приятнее, чем он сам. Им оказался невысокий плюгавый мужчина, с глубоко посаженными глазами и тонким носом. Большие залысины, разделенные между собой неким подобием гребешка из редких волос, делали его похожим на клоуна. Переводчик был одет в рубашку с короткими рукавами и серые брюки. Носки коричневых туфель были неестественно длинными и загнуты вверх.
Вторым оказался грузин. Рослый, со сросшимися на переносице бровями и огромным носом он заполнил собой коридор и бесцеремонно рассматривал хозяйку номера. Несмотря на жару, на нем был темного цвета костюм. Отчего-то Барбаре стало не по себе.
– Что вам угодно? – Она выглянула в коридор и, убедившись, что, кроме них, больше никого нет, закрыла дверь.
Гости прошли в комнату и сели на диван. Барбара пристроилась на краешке стоящего напротив кресла.
– Таймураз Гиварнадзе представитель Департамента военной контрразведки, – представил Томас грузина. – В свете последних событий, он хотел бы задать вам несколько вопросов.
– Пожалуйста. – Барбара заметила, что грузин уставился на ее колено, с которого сползла пола халата. Она подавила в себе первое желание поправить его. Наоборот, прилив неприязни к этому человеку заставил ее пойти на совершенно противоположные действия. Делая вид, будто обескуражена визитом и не пришла в себя после поездки, она забросила ногу на ногу. Грузин сглотнул слюну. Неожиданно Барбара вспомнила сероглазого русского. Пока азиат обрабатывал ногу, она лежала в одних трусиках, но ни тот и ни другой никак не выдал того, что проявил интерес к ее прелестям.
– Нас интересуют обстоятельства нападения русских, – медленно, растягивая слова, проговорил Томас.
– Вас или этого представителя грузинского КГБ? – неожиданно разозлилась Барбара.
Она вдруг поняла, что никакой Томас не переводчик. А грузин, которого он приволок с собой, не более чем примитивная попытка МИ-6 прикрыть свою деятельность.
– Вы же понимаете, что он не имеет возможность задать эти вопросы вам, поскольку не знает языка.
– Хотелось бы верить в то, что ответы на них вообще его интересуют, – резко ответила Барбара.
– Что вы этим хотите сказать?
– Чем больше я нахожусь в этой стране, тем больше она напоминает мне театр, в котором кукловоды говорят на чистом английском!
– Умерьте свой пыл! – потребовал Томас. – Я готов понять ваше состояние после пережитого…
– Я в отличной форме, – перебила она его. – И очень благодарна русским за то, что они спасли меня и моих коллег от грузинских провокаторов.
Неожиданно ей стало страшно. Зачем она так ведет себя?
– Будем считать, что вы пока не готовы с нами сотрудничать, – Томас поднялся. – Мы найдем возможность еще раз встретиться с вами.
* * *Дрон опустился в заросли барбариса и поднял правую руку. Антон продублировал сигнал «всем стой, осмотреться» и подозвал Лавра. Антон недолго думал над тем, как организовать «охоту на живца». Он не стал ликвидировать ни наемников, ни установленные на них радиомаяки, а отправил всю четверку под присмотром Кота и Шамана в направлении так называемой линии фронта. Не клюнут грузинские «ястребы» на наживку, труды не пропадут даром. Пленники помогут открыть глаза мировой общественности на то, какими способами и средствами руководство Грузии пыталось дезинформировать общественность. Другое дело, что они могут попросту не дойти. Рыжего уже вовсю рвало. Но он из последних сил держался, зная, что теперь только врагу выгодно спасать их. Главарь же этой шайки соображал с трудом. Лавр действительно перестарался. Мыслительный процесс Васо Нателашвили затруднялся головными болями и тошнотой. Он с трудом передвигал ногами. Москит сделал ему несколько инъекций, которые должны были немного восстановить его физическое состояние, но высказал опасение, что грузин также находится под действием яда. Он дал выпить пленным таблетки, заранее предупредив Антона, что это больше для морального успокоения. Чтобы попытаться спасти этих людей, необходимы лабораторные исследования.
Выдвижение основной группы было решено осуществлять в режиме «Штиль» или, говоря обычным языком, полностью исключить работу средств связи. Для этого Антон с Котом потратили немного времени на определение контрольных точек на маршруте. Кот должен был в строго определенное время проходить мимо ориентиров, где группы могли контактировать визуально. Пути маршрута выбирались с таким расчетом, чтобы основная группа могла разглядеть Кота на большом расстоянии. Как правило, это был прямой участок лесной дороги, поле, опушка леса. После этого основная группа отключила ПУ и станции. Лавр вынул батареи из оборудования, которое, подобно сотовому телефону, могло выдавать себя даже в выключенном состоянии. Сигналом к началу использования средств связи решили считать визуальное обнаружение или нападение противника. Кот с Шаманом, напротив, должны были изредка перебрасываться фразами, создавая для средств радиоэлектронной разведки фон. Шли в направлении Гори. Вернее, его северной окраины. Таким образом Антон надеялся убедить грузин, что, «обзаведясь» пленниками и уничтожив батарею, спецназ покидает враждебную территорию.
Спустя час после начала движения чуть в стороне Антон различил гул вертолета. Судя по всему, это был «Апач». Расстояние и лес не позволяли его увидеть. Антон не исключал возможности, что это и есть те самые «охотники». Начали немного забирать вправо. Деревья стали редеть. Пошел кустарник. Вскоре вышли почти на открытую местность.
Между тем Дрон снова подал знак «внимание» и показал прямо.
Антон посмотрел туда и увидел вторую группу. Шаман шел первым. Следом на некотором удалении – пленники. Замыкал шествие Кот, выполняя функции конвойного.
Антон пригнулся и перебежал к Василию.
– Два часа идем, – опускаясь на одно колено, Антон огляделся по сторонам. – Скоро Гори. Если все так, как я думаю, именно сейчас должно все начаться.
– Кровожадный ты, командир, – с деланой озабоченностью пробормотал Дрон. – Как маньяк.
– Поговори мне, – улыбнулся Антон.
Место, где они сейчас находились, было далеко не идеальным для устройства засады или нападения. Но как раз это и беспокоило Антона. Впереди лес гуще и оврагов больше. Грамотный противник знает, что именно там группа пойдет с максимальной осторожностью или вовсе обойдет этот район стороной. Если же против них брошены подразделения, имеющие слабые навыки подобной работы, то, наоборот, они решат устроить засаду именно там.
Антон огляделся, размышляя над правильностью выбранного направления. Справа, за деревьями, дорога. Лишь изредка по ней проносились легковушки. Грузинские части покидали район боевых действий спонтанно. Солдаты шли поодиночке, группами и неорганизованными колоннами. Иногда проезжали грузовики или бронетранспортеры.