В современном мире одиночка, сколь гениальным бы он ни был, долго продержаться не сможет — слишком мощные отработаны технологии контроля и поиска. И совсем другое дело — член организации, обладающей солидными связями во властных структурах, мощными финансовыми и людскими резервами. Мозгоправ был личным человеком одного из лидеров «каморры». Давным-давно тот приметил талантливого, но бедного студента медицинского колледжа и взял над ним патронат. Взамен, уже став Мозгоправом, тот возвел своего благодетеля на вершину власти преступного неаполитанского сообщества. Впоследствии врач-психиатр не только «трудился» для «каморры» в своей клинике, но и при необходимости работал на выезде. Как в этот раз…
Банк «Феникс» на одной из тихих улочек исторической части Женевы внешне представлял небольшое квадратной формы трехэтажное здание с метровой толщины стенами и узкими, как бойницы древней крепости, окнами. Даже узорная лепка с сюжетами на библейские темы, снаружи украшавшая стены, не могла снять ощущение неприступности этого сооружения.
Черный пятисотый «Мерседес» главы банка медленно прокатился мимо центрального входа, отгороженного от внешнего мира массивными дверями из мореного дуба, где рядом на стене висела начищенная до блеска небольшая золоченая табличка «Банк „Феникс“. Инвестиции и Кредит». Затем автомобиль завернул за угол и остановился перед стальными воротами, прикрывающими въезд во внутренний двор. Банкир достал из кармана плаща компактный пульт дистанционного управления и нажал на одну из кнопок; ворота медленно отъехали в сторону, освобождая проезд. На первый взгляд древнее, здание на самом деле было оснащено самой современной электроникой, позволяющей не только эффективнее работать, но и значительно сократить персонал.
— Надеюсь, камеры слежения уже отключены? — оказавшись во внутреннем дворе, Мозгоправ покосился на банкира.
— Я слишком давно работаю с финансами, чтобы не понять, с кем имею дело.
— Прекрасно, тогда вперед, — одобрительно хмыкнул психиатр.
Войдя в помещение банка, они поднялись на личном лифте хозяина на третий этаж в его кабинет и, взяв пару ключей-«вездеходов» от банковских ячеек, спустились в хранилище. В абонированном сейфе Мозгоправ обнаружил толстую папку из лайковой кожи с золотым тиснением логотипа банка. Взяв ее в руки, открывать не стал (чужие задокументированые секреты не его профиль).
— Вот и все, — тихим, почти скорбным голосом произнес налетчик. — Вы зря упорствовали. Как я уже говорил, о случившемся никто никогда не узнает. Разве что… Если вдруг к вам придут люди из ЦРУ, не упорствуйте, расскажите всю правду. Они вам ничего не сделают, но поймут, что поиски, — Мозгоправ подбросил папку на руке, — нужно прекратить.
— А как же с моей семьей? — Банкира снова обуял страх.
— Как мы и договаривались. Ваша дочка ни о чем не узнает, ее семью мы не тронем. Ваша супруга сейчас спит, но это на тот случай, чтобы в отсутствие мужа не наделала глупостей. Горничная проспит не менее трех суток; ну, а после вам придется с ней договариваться. Если окажется, что появились проблемы с психикой, могу посоветовать неплохую клинику…
Оставшись один, банкир сперва ощутил небывалую легкость, а потом почувствовал, как под левым соском запекло, будто приложили горящую спичку, но это длилось всего несколько секунд. Финансист даже не мог себе представить, что это первый звонок к отправлению кортежа, который доставит его в крематорий…
На улице Мозгоправа ждала светло-серая «Феррари» со смуглолицым водителем-неаполитанцем. Он знал, что ему делать, поэтому без лишних вопросов тронул автомобиль с места.
Через двадцать минут «Феррари» въехала на загородную заправку. Через минуту напротив остановился салатовый «Шевроле». Стекла автомобилей опустились одновременно. За рулем «американца» сидел Ричард Алан Бакарич.
— Как все прошло? — стараясь скрыть волнение, звенящим голосом спросил адвокат.
— Как и было оговорено, — двинул плечами психиатр, протягивая папку. Это задание для него было не особо сложным.
— Замечательно, — невнятно проговорил адвокат, чувствуя, как рука, сжимающая папку, нервно дрожит. — Деньги уже переведены на ваш счет, сегодня добавлю еще двадцать процентов премиальных.
— Очень мило с вашей стороны.
Заправившись, «Феррари» с ревом понеслась в сторону итальянской границы, а адвокат еще добрых четверть часа пытался унять дрожь возбуждения, которая буквально током била все его тело.
«Я теперь янки не по зубам. Теперь им придется так же лебезить передо мной, как перед жирным Сэем, — просматривая документы, ликовал адвокат; он действительно умудрился опередить ЦРУ и снова сделал бизнес уже покойного наркобарона неприкасаемым. — Все?таки хорошо иметь высокопоставленных друзей по всему миру».
Захлопнув папку, Бакарич наконец обратил внимание на золоченый логотип.
— Вот это да… спрятать компромат на секретную операцию «Феникс» в банк с таким же названием. Поистине азиатское коварство! — громко воскликнул он и залился счастливым смехом…
Они все?таки вовремя вышли в точку эвакуации: переход через таиландскую границу в этот раз прошел без эксцессов. Еще спустя два часа группа вышла к узкоколейке, по которой, как объяснила всезнайка Сумико, возили с севера оловянную руду, зато в обратную сторону поезда тащились с пустыми платформами, что могло значительно облегчить беглецам подъем в горы.
Некоторое время Денис вел группу вдоль железнодорожного полотна. Грязные, оборванные, уставшие, они походили на стаю затравленных диких животных, вздрагивающих от любого шороха или причудливой формы куста. Это было действительно чудо: без оружия, без продовольствия и без сил они все еще оставались живы.
Наконец Давыдов обнаружил то, что искал: железнодорожное полотно в этом месте делало крутой поворот, а рядом находилась неглубокая ложбина, поросшая высокой травой.
— Ждать будем здесь. Поезд в этом месте снижает скорость, так что без труда сможем забраться. Главное, не прозевать.
— Не прозеваем, — уверенно заявил заметно приободрившийся Дум-Дум. — Будем по очереди дежурить, по полчаса.
Железнодорожный состав появился только к вечеру. Допотопный угловатый тепловоз, натужно пыхтя, с черепашьей скоростью тащил два десятка платформ.
— А вот и наш фаэтон. Приготовиться, — приглушенно скомандовал Давыдов. Никто из группы ему не ответил, все взгляды сейчас были прикованы к составу. Наконец тепловоз достиг места засады и, пронзительно скрипя колесными парами, стал медленно вписываться в поворот. — Пошли.
Вскочив на ноги, они со всех ног бросились к насыпи. Сочная трава под подошвами скользила не хуже стекла; беглецы то и дело срывались вниз, падали, поднимались и снова падали, а платформы, как мираж в пустыне, проплывали мимо, с каждым перестуком уменьшая шансы на спасение.
Наконец Денис первым забрался на гребень насыпи, Гуффи тут же вытолкнул вперед Сумико. Морпех легко выдернул девушку, Дум-Дум подставил плечо французу, а тот при помощи Давыдова следом вытащил на насыпь и сибиряка. Замыкающая платформа оказалась последним шансом на спасение, и они его не упустили.
— Все, теперь мы можем расслабиться по?настоящему, — раскинувшись на дощатом полу, усеянном крошкой породы, будто на мягком диване, с облегчением проговорил Гуффи. — Когда окажемся в нужной точке, «джипиэс» подаст звуковой сигнал… — И, даже не закончив фразу, вырубился. Остальные тоже впали в прострацию, как медведи в зимнюю спячку.
Денис вынырнул из забытья по зуммеру приемника спутниковой навигации. Первое, что он обнаружил возле себя, это Сумико. Девушка спала, свернувшись калачиком и доверительно положив свою кукольную головку ему на плечо. Давыдову даже показалось, что он слышит биение ее маленького сердца.
«Она же совсем еще ребенок, какой из нее секретный агент», — подумал майор о японке и вспомнил, как при первой встрече его бойцы сомневались в способностях Сумико; однако она раз за разом доказывала, что ничем не хуже здоровенных мужиков. С неожиданной нежностью майор провел шершавой ладонью по волосам девушки и усмехнулся, мысленно перефразировав русского классика: «Есть женщины в японских селениях». Сумико открыла глаза и смущенно улыбнулась. Денис отдернул руку и сказал:
— Наша остановка, пора сходить.
По показаниям навигатора до плато оставалось всего пять километров, но движение шло исключительно в гору.
Такого тяжелого подъема Денис не помнил даже во время ожесточенных боев в горной Чечне. Мозг наотрез отказывался воспринимать действительность, функционировала лишь мышечная память.
Добравшись наконец до плато, Давыдов уселся под чахлой ротанговой пальмой, с безучастным видом наблюдая, как Гуффи, ободренный скорым спасением, установил радиомаяк, а Думдумыч рядом с ним стелил последнюю плащ-палатку для Сумико. Перед его глазами сыпал белый снег, как в испорченном телевизоре, а между снежинками парили разноцветные шарики, которых становилось все больше…
Очнулся он, когда шасси «Супер-Пумы», вертолета спасения, ударились о бронированную палубу крейсера «Кольбер». Борт-механик дождался, когда смолкнет двигатель, затем распахнул дверцу и спустил легкий дюралевый трап, жестом приглашая эвакуированных на выход.
На вертолетной палубе в ожидании стояли несколько старших офицеров в белой парадной форме. С учетом ситуации Гуффи на правах старшего доложил о возвращении группы спасения, назвав русских спецназовцев сербскими наемниками, не владеющими французским языком.
Доклад принял высокий седовласый адмирал. Отдав честь, он заговорил на английском языке, и, как понял Денис, не столько для южнославянских «солдат удачи», сколько для японского офицера секретной полиции.
— Я — контр-адмирал Кроши. Очень рад, что ВМФ Франции смог оказать помощь в борьбе с мировой преступностью. Сегодня вы сможете отдохнуть, а завтра по поводу безупречно проведенной спасательной операции будет устроен торжественный прием с чествованием героев. — На эту высокопарную фразу ни Сумико, ни ее спасители никак не отреагировали, а адмирал продолжил: — В связи с тем, что наш крейсер учебный, сейчас на нем находится больше тысячи гардемаринов, поэтому достойного места для вашего отдыха мы, к сожалению, предложить не можем. Для вас подготовили отсек в надстройке на вертолетной палубе, но это всего лишь на несколько дней; потом «Кольбер» придет в Бангкок, и вас поселят в лучшей гостинице таиландской столицы.
Закончив тираду, адмирал церемонно отдал честь и в сопровождении старших офицеров удалился. Глядя им вслед, Давыдов пробурчал:
— Мне бы помыться и пожрать, а спать завалиться я могу и на полу. Это тебе не Северный флот, поди…
Глава 3
Информация к размышлению
Дэвид Клубис наслаждался юной тайской массажисткой в джакузи. Он был немного пьян, а молодое упругое тело миниатюрной девицы его заводило. В конце концов, сейчас агент мог себе позволить подобные маленькие радости. Задание, с которым он был направлен, выполнено блестяще: агента внедрения похитили люди Сэя, Роже Доминьян, французский пронырливый коп, сумевший его вычислить, благополучно погиб, а он получил ранение (оторванная мочка уха до сих пор зудит). Так что на его счет не может быть никаких сомнений. Миссия Интерпола свернута, и ЦРУ больше не угрожает разглашение секретности прошлых операций. Теперь оставалось ждать вызова в Лэнгли для получения новых наград и повышения по службе…
Потягивая мартини с водкой из бокала тончайшего стекла, Клубис лежал в теплой пузырящейся воде и, прикрыв глаза, наслаждался изысканными ласками, которыми его одаривала юная наложница. Зуммер телефона американец услышал не сразу, а когда сообразил, что это телефонный звонок, не открывая глаз, протянул свободную руку к трубке.
— Слушаю.
— Дэвид, чем ты там занимаешься? — Это был голос шефа, как всегда ровный, без каких?либо эмоциональных проявлений.
— Жду дальнейших распоряжений, патрон, — бодро отрапортовал агент, хмельной мозг подсказывал именно такую линию поведения. Победитель имеет право расслабиться.
— Ты идиот, Клубис! — заревел шеф, чего раньше никогда за ним не замечалось. А это означало, что случилось нечто неординарное.
— Но, сэр, я же все…
Патрон не стал выслушивать блеяние Клубиса, а грубо его перебил и насколько мог сдержанно объяснил сложившуюся ситуацию:
— Сэй убит, где компрометирующие бумаги, никто не знает. Пока не знает. Но самое главное… эта девчонка, эта японская макака на свободе.
— Как на свободе? — ужаснулся агент, хмель с него как рукой сняло. До него дошло, что может произойти дальше. А дальше, если так пойдет, то он оказывается самым слабым и крайним звеном, и в таком случае автоматом попадает под программу «зачистка концов».
— Ее освободили и доставили на французский учебный крейсер, — к голосу шефа вернулись прежние нотки. — Думаю, здесь не обошлось без козней твоего прежнего партнера инспектора Роже Доминьяна. И если девчонка еще ничего не сообразила, то, думаю, вскоре сможет сложить дважды два. Не надо забывать, она офицер полиции… По твоей милости у нас появился верный шанс крепко поцапаться с Интерполом.
— Что делать, шеф? — Дэвид почувствовал, как у него дрожат губы: в любую секунду все могло обратиться в прах — его карьера, его судьба и сама жизнь.
— Нельзя медлить, но и пороть горячку тоже опасно, поэтому действовать тебе придется строго по инструкции, выработанной нашими экспертами…
— Я все сделаю, — с надрывом в голосе воскликнул Клубис.
— Заткнись и слушай. Сейчас приводишь себя в порядок и отправляешься на базу «Гурон», завтра утром французские моряки вышлют за тобой вертолет. С их корабля заберешь японку и доставишь обратно на «Гурон»; там наши спецы выяснят, что ей известно, и решат, как она отправится в лучший из миров — от сердечного приступа после всего пережитого, ну, или авиакатастрофа. Это уже не так важно. Главное, запомни, любая ошибка будет караться по самому высокому счету.
— Я все сделаю.
— Не сомневаюсь. — Из динамика раздались короткие равнодушные гудки.
Дэвид Клубис отбросил трубку, отложил недопитый бокал, поднялся во весь рост и отвесил размашистую оплеуху массажистке, пытавшейся реанимировать его достоинство.
— Пошла вон, сучка.
У него возникло дело поважнее плотских утех…
На корабле у них забрали форму, оружие, а после душа выдали комплект одежды, состоящий из нижнего белья и легкой, но прочной матросской робы светло-серого цвета. Мужчинам все пришлось впору — футболки, шорты и туфли на мягкой подошве, только у Сумико возникли кое?какие проблемы. Зато теперь они стали одной общей серой массой, населявшей учебный крейсер.
— Блин, как детдомовские, — беззлобно ругался Дум-Дум.
Ни Гуффи, ни Сумико его не поняли, а Давыдову на все сейчас было плевать, он по?прежнему хотел только одного — спать.
Проснулся морпех во второй половине дня; как раз к этому времени в отсеке появились двое стюардов, толкая перед собой тележки, уставленные хромированной посудой. На обед моряки потчевали своих гостей гусиным паштетом под апельсиновым соусом, луковым супом и курицей с рисом. Кроме того, изобилие зелени, фруктов и даже бутылка белого вина.
Французская утонченная кухня не особо пришлась гостям по вкусу — слишком нежная и малопитательная, а вино и вовсе ненамного слаще уксуса.
— Водки бы, — жалобно простонал снайпер.
— Дома выпьем, когда все дела закончим, — угрюмо произнес Денис.
Даже здесь, на палубе военного корабля чувство тревоги его не покидало. Сейчас, едва отойдя ото сна, он пытался просчитать возможное развитие событий, но из этой затеи ничего не получалось — слишком нестандартным оказалось их положение, далеким от привычного для спецназа.
Гуффи с удовольствием ел паштет, курицу, запивал все это вином и заедал фруктами. Сумико к еде почти не прикоснулась; сидела за столом, уставившись в одну точку. Утром адмирал сообщил ей о гибели старшего инспектора Доминьяна, о том, что операция, которую несколько лет разрабатывал Интерпол, свернута, а ее ждут в Японии для нового назначения. Ее карьера секретного агента закончилась, практически не начавшись.
После обеда мужская часть группы решила выйти на палубу. Солнце уже не так беспощадно жарило, а морской ветер приятно обвевал кожу. Выделенный наемникам отсек был отгорожен от вертолетной площадки полутораметровой оградой, похожей на дорожный турникет.