Кстати, на офтальмолога он был похож меньше всего. Скорее, на поэта или художника – личность творческую, которая воплощает в жизнь все свои прихоти и не лимитирована никакими условностями. Длинные волосы, застегнутая на пару пуговиц свободная рубаха, цепочка на шее, браслет на руке, модельные кроссовки с лаковыми носами – и синие глаза. Не светлые, как у брата, а яркие, васильковые. Корнеев сразу решил, что это контактные линзы – нечеловечески синий цвет.
Лайма полагала, что Алекс откроет для них квартиру и уйдет, но он остался и напряженно наблюдал за тем, как Корнеев прогуливается из кухни в ванную и обратно. Лайму представили секретаршей Абражникова Леночкой, и он это легко проглотил. Хотя процесс осмотра квартиры не предполагал присутствия секретарши – зачем она тут нужна? Фиксировать, как Делла Стрит, умные мысли шефа?
В квартире Дарьи они обнаружили множество журналов по кройке и шитью, иголки, нитки, ножницы и дикое количество лоскутов, разбросанных в самых неожиданных местах.
– А про подругу я не понял, – обратился к Алексу Корнеев. – Вроде бы Дарья снимала квартиру пополам с подругой?
– Но та очень быстро нашла себе парня и переехала к нему, – пояснил тот.
– Ясно.
По мнению Лаймы, Корнеев провел в квартире Дарьи не так уж много времени. Даже в мусоре не копался. Только глазами показал Лайме на пустую рамку из-под фотографии. Она пожала плечами. Ну, рамка. Ну, пустая. Что это может означать? Если бы внутри был снимок – другое дело. А так... Две пустые рамки в двух пустых квартирах – не слишком богатая пища для размышлений. Хорош он будет со своей логикой.
Однако на Корнеева эта рамка произвела сильное впечатление. Он долго вертел ее в руке, но все-таки поставил на место. А из квартиры взял с собой только одну-единственную вещь – газету «Читалка». Несколько номеров стопкой лежали на холодильнике, и Лайма даже брала их в руки, но ничего особенного не заметила и положила назад.
– Раз уж вы взялись за это дело, – заметил Алекс, ходивший за Корнеевым как привязанный, – то держите меня в курсе.
Нервничая, он постоянно тер лоб, будто хотел вспомнить что-то важное и не мог. Потом оставил лоб в покое и принялся потирать руки и ломать пальцы так, что хрустели суставы. Он выглядел гораздо более обеспокоенным, чем Леонид.
– Брат не слишком словоохотлив, а мне бы хотелось знать, как движется дело. Исчезновение Дарьи поставило меня в тупик. Не представляю, куда она могла деться. Может быть, наши отношения ее обременяли? И она таким образом дала мне понять, что не хочет их продолжать?
Лайма хмыкнула. Вряд ли сам Алекс в это верил. Он был из тех людей, которые хорошо знают себе цену. Мужчина, тщательно следящий за своей внешностью, априори рассчитывает на повышенное внимание.
– Весьма загадочно, – подтвердил Корнеев. – А вы в милицию не обращались?
– Да с какой же это стати? Взрослая девица, сама себе хозяйка. И я ведь не родственник.
Корнеев молча закончил осмотр квартиры и вышел на лестничную площадку. Здесь одновременно пахло кошками и жареной рыбой.
– Ну? – спросил Алекс, не обращая внимания на убойные запахи. – Что-нибудь проясняется?
– Кое-что, – уклончиво ответил Корнеев. – Пока рано делать выводы. Я буду держать с вами связь и немедленно доложу о результатах.
На прощание Алекс снова поцеловал Лайме ручку и сел в спортивный автомобиль, очень подходивший ему. Возле арки он едва не столкнулся с другим таким же крутым перцем, перегородившим выезд. Водитель прятался за темными стеклами белоснежной красавицы-машины и не собирался уступать дорогу. Только когда Алекс загудел, он неохотно отъехал.
– Смотри, какие смешные буквы в номере у этого наглого типа, – засмеялась Лайма. – ХРЮ. Хотел бы ты иметь машину «Хрю»? Он наверняка называет ее «моя хрюшечка».
Алекс Леджер тем временем махнул им рукой и укатил, сверкнув эксклюзивными колпаками на колесах. Ключи от квартиры Дарьи он отдал квартирной хозяйке, которая поджидала их на скамеечке.
– Я внес плату за два месяца, – пояснил он, понизив голос. – Вот она и подобрела.
– Ну и тип, – пробормотал Корнеев, проводив его взглядом. – Санкционировал каждое мое движение. Ни на шаг не отпускал. Все желает держать под контролем. Знакомы мне такие личности.
– Сильный характер, – согласилась Лайма.
– Вижу, женщины просто обожают сильных! – противным голосом заметил Корнеев, немедленно вспомнив вчерашнее появление Шаталова в ресторанчике.
– Наверное. Только это не всегда хорошо. Добиваешься любви сильного мужчины, а потом что-нибудь случается, и вся его сила оборачивается против тебя.
– Никак проблемы в личной жизни? – Корнеев даже остановился в изумлении. Его брови уползли вверх, согнав под челку морщины.
– Какая личная жизнь? – с горечью возразила Лайма. – С тех пор как я вошла в состав группы «У», у меня нет личной жизни. И теперь она испускает последние вздохи.
– Ну, не стоит утрировать.
Корнеев повеселел и принялся насвистывать.
– Зачем ты газету из квартиры взял? – вернулась к насущным делам Лайма. – Она навела тебя на мысль?
– Конечно, навела. А тебя нет?
– Я не подряжалась быть следователем, – гордо ответила та, стыдясь полного отсутствия догадок и озарений. – Давай-ка присядем на лавочку, и ты мне все разжуешь.
– Лавочки мокрые после дождя. Пойдем в кафе под тент, выпьем кофе. Тебе лучше заказать ирландский, с капелькой виски, чтобы вернуть лицу нормальный цвет. После вчерашнего. Ох, не умеешь ты пить.
Лайма покосилась на него, но совета послушалась и некоторое время молча наслаждалась горячим кофе. Потом перестала жмуриться, вздохнула и попросила:
– Ну, приступай. Помогла ли тебе логика? Что ты можешь сказать об этих двух штучках, Нине и Дарье?
– Не было никаких Нины и Дарьи, – оглоушил ее Корнеев. – Девушка была одна. Одна и та же. Она морочила голову двум братьям одновременно. Хотелось бы знать, как ее зовут на самом деле.
Лайма, которая видела все то же, что и Корнеев, не смогла смириться с тем, что его ум оказался прозорливее, чем ее. Все представительницы прекрасного пола втайне убеждены, что, поскольку мужчина рожден женщиной, он – вторичный продукт.
– Господи, да с чего ты это взял?!
– Лайма, ты просто невнимательная. И в одной, и в другой квартире, может быть, пару раз ночевали, и только. Никто там не жил. У авантюристки, которая разыграла партию с Леджерами, наверняка есть собственное жилье. Девица только делала вид, что проживает на заданной территории. Принесла туда самые незамысловатые вещички. Иными словами, всякую дрянь, которая ей дома не нужна.
«Плодотворная мысль», – подумала Лайма, терзавшаяся тем, что никак не соберется переехать к Шаталову. По-настоящему сделать это в настоящий момент нет никакой возможности, но тянуть с переездом тоже нехорошо. Надо использовать чужую идею и переселиться номинально. Вслух же она спросила:
– Но почему все-таки одна девица, а не две? Как ты догадался?
– Постельное белье привезено с собой. Хозяйская в квартире только мебель. И простыни, которыми застелены кровати, сшиты вручную, то есть на обычной швейной машинке. И в двух квартирах они совершенно одинаковые.
– Ты и в постель лазил! – восхитилась Лайма. Ей бы такое в голову не пришло. – А что, если девушки – сестры? Или подруги? И одна подарила другой сшитый своими руками комплект постельного белья?
– Ерунда, – отрезал Корнеев. – В холодильнике один и тот же набор продуктов – сыр, кефир и йогурт. Сыр «Российский», кефир классический, йогурт с черникой. Это не еда, а так – паек на всякий случай. Принадлежности для умывания идентичны. Однако у «Нины» там и паста начатая, и мыло кончается, и щетка зубная истертая. А у «Дарьи» все то же самое, только новенькое. Она купила себе на потом. Думаю, с девицей что-то случилось, иначе она забрала бы купленные вещи с собой.
– Ну да!
– Вот тебе и да. Все очень дешевое. А это говорит о том, что у нее нет лишних денег. В таких случаях покупками не разбрасываются.
– Да не случилось с ней ничего! – возразила Лайма. – Леджеры ведь почему взволновались? Потому что ни Нина, ни Дарья не приехали на дачу в день рождения Леонида. Но если девица одна, то совершенно ясно, почему «они не приехали». Одна девица на двоих братьев! И братья ни о чем таком даже не догадываются. С ума сойти. Может, она хотела их за что-то наказать? Какая-нибудь личная драма?
Корнеев достал телефонную трубку и позвонил Леониду. Поздоровался и спросил:
– Ваши отношения с Ниной ведь только зарождались, верно? Это было... было... платонически, да-да. А до этого у вас не было никаких, скажем, трагедий в личной жизни? Неприятностей с женщинами? Неожиданных расставаний? А развод как проходил? Понятно... Ясно...
Он долго слушал, что говорил Леджер, потом отключился и пожал плечами:
– Клиент в прострации. С Ниной – никакого интима, как я и предполагал. С женой разводились по обоюдному согласию.
– Девице что-то было нужно от Леджеров, – заявила Лайма. – Наверное, она все-таки хотела их ограбить. Леонид занимается антиквариатом и – с какой стороны ни посмотри – весьма лакомый кусочек.
– Почему бы ей тогда не попытаться выйти за него замуж? Или не стать его любовницей? Были все предпосылки. Да он бы ее озолотил!
– В самом деле... Так мы можем гадать до скончания века.
– У меня есть зацепка, – ответил Корнеев и постучал согнутым пальцем по газете. – Эта «Читалка» в киосках не продается.
– Разве? – удивилась Лайма, только сейчас заметив, какое количество бесхозных баб собралось вокруг их столика.
Они приходили и рассаживались концентрическими кругами, стараясь оказаться в поле зрения Корнеева. Закидывали ножку на ножку, качали туфельками и подкладывали под юные твердые подбородки загорелые ладошки. На Лайму тоже смотрели пристально. Она догадывалась, что без внимания не осталась ни одна мелочь, в том числе поехавшая петля на правом гольфе.
– На такие газеты оформляется подписка, или их еще можно купить в книжных магазинах, – развивал свою мысль предмет исступленного дамского вожделения. – В таком случае на уголок приклеивается ярлычок. Там есть название магазина. Смотри.
Он перевернул газету и показал Лайме белый квадратик. На квадратике было напечатано: «Аз, буки, веди».
– Так магазин называется? – удивилась она. – Что-то я никогда такого не видела.
– А мы сейчас все про него узнаем! – пообещал Корнеев и полез в карман за своим крошкой-компьютером. Включив его, он стал похож на человека, который долго сидел на диете, а потом махнул на все рукой и с огромным аппетитом сжевал пончик.
– «Аз, буки, веди», – прочитал он. – Магазин небольшой, один из пяти таких в Москве. Не слишком удачное место для книжной торговли, скажу я тебе. Судя по всему, это где-то за углом. Сейчас мы туда пойдем и поговорим с персоналом. Возможно, нашу Нину тире Дарью кто-нибудь запомнил.
– Запомнить посетителя магазина?!
– Почему бы нет? Она девушка видная, да и газету не один раз покупала. Кроме газеты, у нее из этого магазина было несколько брошюрок по прикладной психологии. «Как руководить мужчинами?», «Где взять лишний миллион?», «Обойди начальника» и так далее.
– Откуда ты знаешь, что она видная? – Лайма посмотрела на него искоса.
– Да я ведь опросил безутешных братьев. Действовала наша авантюристка простенько и со вкусом. Когда шла на свидание к Леониду, надевала очки и собирала волосы в «конский хвост». А Алекс встречался со светловолосой малышкой с пышной прической и, разумеется, с хорошим зрением. Все остальное совпадает: средний рост, стройная, с длинными ногами. Но окончательно мою версию подтвердила родинка на шее, которую заметил и один, и второй Леджер. Когда я попросил описать девушку, каждый из братьев вспомнил про эту родинку.
– С ума сойти! А в мусоре ты ничего стоящего не нашел? – с опаской спросила Лайма. – Может, копию паспорта с пропиской и подлинной фамилией?
– Тебя не впечатлили мои успехи частного сыщика? – обиделся Корнеев.
– Впечатлили, – ответила Лайма и нахмурилась. Некоторое время собиралась с духом, а потом выдавила: – Может быть, мы все-таки поговорим об этом?
– О трупе? – мгновенно среагировал он. – Я сам о нем постоянно думаю. Но у нас нет вообще никаких зацепок, чтобы понять, кто убил Абражникова. Думаю, когда мы найдем Сандру Барр, то найдем и преступника.
– Вот что мне непонятно. Как похититель, он же убийца, мог узнать, под какой фамилией Сандра Барр прилетит в Москву? Как он ее вычислил? Не думаю, что она об этом распространялась.
– Ну... Абражников ведь знал, кого будет встречать, верно? Значит, информация просочилась через него.
– Прямо к похитителям? Выходит, они заранее знали, кто из русских будет встречать актрису. Это сужает круг подозреваемых. Может быть, это кто-то из окружения Сандры Барр? Следовало оставить Медведя возле Фергюссона, – с сожалением заметила она. – Вдруг агент подстроил похищение?
– Ты шутишь! Фергюссон живет за счет Сандры Барр. Она для него – курочка, несущая золотые яйца. Он должен трястись над ней.
– В настоящий момент он делает вид, что курочка живет в отеле на Тверской, и повсюду сопровождает эту даму. Я предлагаю потрясти его как следует.
– Нет, с иностранцами лучше не связываться, особенно с американцами. Наступишь им на шнурок, они тут же принимаются вопить о правах человека.
– Судя по спокойствию официальной группы, там уверены, что с Сандрой все в порядке.
– Ну, что ж? – хлопнул ладонями по столу Корнеев. – Попробуем идти по тому следу, который у нас есть. Это записи Абражникова. А пока Медведь их исследует, забежим все-таки в книжный. Не нравится мне висеть на крючке у Леджера.
Они расплатились по счету и освободили столик. Девицы провожали Корнеева взглядами голодных волчиц и томными вздохами. Он откровенно этого не замечал, чем приводил Лайму в хорошее расположение духа. Редко удается найти такого мужчину, который, сопровождая одну женщину, не замечает, что ему строят глазки другие. Даже за Шаталовым водятся подобные грешки. Но Корнеев! Это кремень.
Вокруг магазина все оказалось разрыто. Здесь строили высоченное офисное здание, почти целиком состоявшее из стекла. Издали, пронзенное солнцем, оно было похоже на соляной столб. Вдоль стройки проложили мостки, которые вели прямехонько ко входу в «Аз, буки, веди». Внутри, возле единственной двери, перед турникетами, стоял заметный со всех сторон охранник и блудливым оком обозревал редких покупательниц. Прямо позади него высилась стойка с газетами, в том числе с той самой «Читалкой».
– Вот он, – удовлетворенно сказал Корнеев, положив руку Лайме на плечо. – Твой шанс.
И указал подбородком на охранника.
– Мой шанс?
– Шанс выяснить хоть что-то про Нину-Дарью. Ни одну бабу этот тип не пропустит. Народу здесь никого нет, как ты сама видишь, пустые залы. Если Нина-Дарья сюда захаживала, он мог ее запомнить.
– Не думаю.
– Ты совсем не разбираешься в мужчинах, – коротко ответил Корнеев. – Иди, пококетничай с ним. А я буду в отделе научно-технической литературы.
– Ни-ни-ни! – запротестовала Лайма. – Ты схватишь книжку о компьютерах и перестанешь следить за операцией. Даже если в меня выстрелят из базуки, ты и ухом не поведешь, я знаю!
– Ничего ты не знаешь, – буркнул Корнеев.
Но, чтобы ее успокоить, отправился к сентиментальной прозе и принялся разглядывать обложки с идиллическими картинками. На картинках были нарисованы губастые барышни и полуобнаженные дядьки с животом в шашечку. Корнеев взял одну книжку, перевернул и начал читать аннотацию: «Граф Виллингтон не собирался ни на ком жениться. Но юная и прелестная Маргарет, оказавшаяся внезапно у него на попечении, растопила его сердце».
«Нормально, – подумал Корнеев. – Почему это он не собирался ни на ком жениться? Был беззаветно влюблен в своего дворецкого? А тут эта Маргарет! Юная и прекрасная. Внезапно оказалась у него на попечении. Как это можно оказаться на попечении внезапно? Все ее многочисленные родственники плыли на одном и том же корабле и утонули в бурном море? И безутешная Маргарет свалилась на беднягу Виллингтона, как снег на голову! Шикарный сюжет».