– Это тарелка, – охотно пояснил Алекс. – В нее мы положим курицу.
– Где вы взяли тарелку?
– У тебя на кухне. В шкафчике.
– Молодцы, – похвалил Шургин.
Он улыбнулся, представив, как они вдвоем шерудили на его кухне. С каких это пор, интересно, ему стало нравиться делить квартиру с другими людьми? Он – волк-одиночка, всегда этим гордился. Видно, у него наступило размягчение мозгов. Или это годы дают себя знать? Сначала кризис среднего возраста, а потом сразу – бац! – и старость. Не успеешь и глазом моргнуть, как ты уже никому не нужен. Пожалуйте на свалку, сударь!
Прослушивание проходило в Доме культуры, застрявшем между двумя старыми домами на небольшой улочке в центре города. Шургин предполагал, конечно, что здесь будет много желающих пройти конкурс, но чтоб столько?.. Все фойе было забито девицами в парадном обмундировании. Стоял такой гвалт, что хотелось заткнуть уши. Имя Дианы на входе занесли в специальный реестр и присвоили ей порядковый номер.
Обозрев очередь, она немного оживилась и дернула Шургина за рукав:
– Они наверняка все с музыкальным образованием.
– Естественно. Все, как одна, – согласился он, серьезно кивнув головой.
– Честное слово, я не умею петь. Совсем. Даже мама советовала мне держать рот на замке. А учительница пения на своих уроках постоянно посылала меня за булочками. Мне-то ведь на самом деле петь и не нужно. А нужно произнести только кодовые слова: «Я вам песенку...»
– Я знаю, – перебил ее Шургин. – Вы видите, сколько тут претенденток? Охранник сказал, что прослушают всех. Для того чтобы это сделать, потребуется месяц. Значит, они будут останавливать каждую певицу как раз после первой строчки.
– А если меня не остановят?
– Сами говорите, что не попадаете в ноты. Значит, они ужаснутся и остановят.
– Но это же позор!
– Вы не о том думаете. Позор – это позволить каким-то бандитам манипулировать своей жизнью. А спеть песенку, не имея голоса, это не позор, а удовольствие. Как говорится, и людей посмотрела, и себя показала.
Диана некоторое время переваривала его слова, потом вздохнула и спросила:
– А нет ли какой-то другой возможности встретиться с этим Дэном? Тет-а-тет? Бывает же он когда-нибудь один? Не все время его пасут продюсеры.
– Другой возможности нет. Если только напасть на него?
– Нет, нет. Лучше так, – испугалась Диана. – Легально.
Через полчаса топтания в фойе Дома культуры они по достоинству оценили масштаб мероприятия и решили оставить вместо себя Алекса, чтобы он следил за очередью. Сами же вернулись в машину и стали молча смотреть через лобовое стекло на улицу. Курица пахла как сумасшедшая. Они купили ее горяченькой, завернули в кусок фольги и положили в пакет. У Шургина время от времени возникало желание отломить от нее что-нибудь и съесть. Он был голоден и не понимал, как Алекс с Дианой до сих пор не потребовали пищи. Он чувствовал себя взрослым, которого оставили приглядывать за двумя детьми. Дети были чужими, с незнакомыми привычками, и под них постоянно приходилось подлаживаться.
– Вашему мужу стало лучше, – напомнил он, надеясь, что у нее хоть немного поднимется настроение и она перестанет смотреть вдаль с такой обреченностью. – Возможно, он скоро придет в себя, и надобность бегать с курицей по Москве отпадет сама собой.
– Спасибо на добром слове, – сказала она. – Но врачи говорят, что Денис может находиться без сознания еще долго. А те люди, которые убили Невредимова, ждать, судя по всему, не намерены. Я так боюсь, Олег Павлович! Так боюсь! Если меня схватят снова, я буду знать, что они способны лишить меня жизни. Я тогда сама умру, и все.
Шургин хотел сказать, что никому не позволит ее схватить, но это слишком походило бы на мелодраму. Мелодрамы он считал самым глупым жанром на свете. Ты должен переживать вместе с героями, хотя точно знаешь, что все закончится хорошо. Страдальцы полюбят друг друга и в конце если не поженятся, то обязательно поцелуются.
Они успели сходить в соседнее кафе и напиться чаю с бутербродами, когда позвонил Алекс и велел им в срочном порядке возвращаться – и курицу не забыть.
– Я чувствую себя полной дурой, – призналась Диана, снимая очки и отдавая их Шургину на сохранение.
– Вы же без них плохо видите.
– Возможно, это спасет мое самолюбие – я не увижу лиц тех, кто сидит в зрительном зале.
* * *– Номер пятьсот пятьдесят восемь! – крикнул ассистент в волнистую темноту кулис.
В зале было душно, и все присутствующие изнемогали от жары. Дэн расстегнул рубашку до пупка и далеко вытянул ноги, обутые в массивные кроссовки, похожие на маленькие бульдозеры. Это был тощий юноша с нервным лицом и большими глазами, которые охотно впитали в себя ранний успех. Певец делал вид, что ему наплевать на происходящее. На самом же деле жестоко ревновал ко второй половине будущего дуэта. Может быть, следующая девица окажется как раз той, которая понравится продюсерам?
Продюсеры – Волков и Макеев, – похожие друг на друга, как братья, сидели в напряженных позах, обалдев от обилия талантов, которые сменялись с головокружительной быстротой.
– Давай возьмем кого-нибудь, кто уже засветился, – предложил Макеев, затянувшись сигаретой и выплюнув дым вверх в надежде, что он улетит под самый потолок. – Ну их к черту, этих свистушек.
– Да все равно с нуля начинать, – отмахнулся Волков и завопил, показав оба ряда зубов: – В чем там дело?! Выпускайте следующую!
На сцене было светло, как в образцовой теплице, где выращивают редиску. За роялем сидел аккомпаниатор – плотный мужчина, изнемогающий от скуки. Время от времени он закидывал руки за голову и с хрустом потягивался.
– Идите на сцену, – приказал ассистент невидимой претендентке и сделал резкий мах рукой. – Что вы тут затор образовываете? – Вздохнул и добавил: – Подтолкните ее кто-нибудь.
Претендентку подтолкнули, и она выкатилась на сцену, споткнувшись о первый же шнур.
– Полегче, полегче, – сказал из зала Волков. – Подходите поближе и начинайте.
На девице были джинсы и тесная футболка, украшенная философской надписью: «Небо принадлежит голубям». Волков прочитал и на пару секунд задумался. В это время аккомпаниатор громко спросил:
– Что исполнять будете?
Девица, которая вышла на сцену с пластиковым пакетом в руках, нервно переложила его из одной руки в другую. Потом кашлянула и неуверенно сказала:
– Я вам песенку спою про пять минут.
– Отлично, – похвалил Макеев. – Пойте.
Мужчина за роялем встрепенулся, на секунду задержал пальцы над клавишами, а потом мягко опустил их, позволив мелодии вырваться на волю.
– Ну, что же вы?! – закричал нетерпеливый Макеев, когда пятьсот пятьдесят восьмая пропустила вступление. – У вас язык отнялся?
Дэн наклонился в проход и недовольно заметил своим боссам:
– Да ей же лет тридцать!
Макеев отмахнулся от него и повысил голос еще на градус:
– Что вы для нас приготовили, родная?
Девица сощурилась, чтобы лучше его видеть, и громко повторила:
– Я вам песенку спою про пять минут. – Подумала и добавила: – Я – Диана Звенигородская.
– Мы так рады, – ехидно откликнулся Волков. – А почему вы с пакетом?
– В нем курица-гриль, – ответила девица.
Волков повернулся к Макееву и с удовлетворением констатировал:
– Она чокнутая.
Макеев вскочил на ноги и, подняв руки над головой, захлопал в ладоши:
– Все-все-все! Вы можете быть свободны, девушка.
Девушка не обратила на него никакого внимания. Вытянула шею в сторону зала и спросила:
– Это вы – Дэн? В сущности, курица для вас.
Дэн подобрал ноги под себя и громко фыркнул.
– Спасибо, родная, мы поужинаем позже, – ласково ответил за звезду Волков и сделал знак ассистенту вызвать охрану.
Чаще всего девицы рыдали. Некоторые, когда их отсылали прочь, начинали обзываться. Одна плюнула на ботинок Макееву, еще одна сделала неприличный жест в сторону Волкова. Курами же их до сих пор еще никто не кормил.
– Меня прислал Денис Звенигородский! – звонко крикнула Диана, увидев, что к ней широким шагом направляется дюжий парень. – Он просил передать Дэну курицу.
Волков нахмурил лоб и сделал отмашку охраннику:
– Погоди, дай разобраться. – Повернулся к Макееву и, понизив голос, уточнил: – Кто такой Денис Звенигородский? Может, ресторатор? Какой-нибудь модный хрящ, а мы не сообразили... Не хочется обижать тусовку, а?
Макеев тяжело вздохнул и принял решение:
– Ладно, давайте сюда птицу. Не понимаю, зачем вы вышли на сцену, как будто собираетесь петь?
– А меня по-другому не пускали, – объяснила Диана. Посмотрела на Дэна и спросила: – А конверт? В обмен на курицу я должна получить конверт.
– Она хочет денег, – догадался Макеев. – Сколько может стоить курица-гриль в хорошем ресторане?
– Сто баксов, – уверенно сказал Волков.
За день им приходилось решать столько всяких проблем, в том числе довольно глупых, что они уже давно перестали чему-либо по-настоящему удивляться.
– У тебя есть конверт?
Как это ни странно, конверт нашелся у Макеева в кармане пиджака. В конверте лежало приглашение на презентацию, которую он собирался посетить. Сердясь на непредвиденную задержку, они засунули в конверт сто баксов и подали Диане.
Она в ответ протянула им пакет, но потом отдернула руку и сказала:
– Только тарелку я заберу. Я ее на всякий случай захватила. Она чужая.
Макеев пошевелил бровями и растерянно оглянулся:
– Ну, ладно. Забирайте.
Волков, снова усевшийся на свое место, засмеялся. Диана вытащила из пакета довольно увесистое блюдо и прижала его к груди. Потом, не удержавшись, заглянула в конверт и нахмурилась. В конверте лежали деньги. Одна хорошенькая зелененькая купюрка.
– Что? – устало спросил Макеев, наблюдавший за выражением ее лица.
– Я совсем не то ожидала там найти, – призналась Диана.
– Холера на мою голову, – процедил несчастный продюсер, возвращаясь к своему компаньону и наклоняясь к нему. – Ста баксов ей мало.
Волков отпихнул его и крикнул, обращаясь к нарушительнице спокойствия:
– Девушка, скажите внятно, что просил передать этот самый Денис Звенигородский. Внятно, понимаете? Вот он дал вам курицу и напутствовал словами...
Диана моргнула, потом раскинула руки, в одной из которых была тарелка, а в другой конверт, и громко пропела:
– Я вам песенку спою про пять минут!
При звуках ее бодрого голоса аккомпаниатор очнулся от спячки, взмахнул руками и заиграл вступление. Поймав нужный момент, Диана еще раз пропела:
– Я вам песенку спою про пять минут!
Мысли в ее голове прыгали и путались. Может быть, нужно спеть всю песню?
– Эту песенку мою пускай поют, – неуверенно продолжила она. – Пусть летит она по свету...
– Перестаньте! – завизжал Макеев. – Прекратите сейчас же!
Аккомпаниатор сбился и оборвал музыку.
– Это невыносимо! Отдайте конверт обратно.
Диана подошла к краю сцены и протянула руку, щурясь изо всех сил. Ей хотелось как следует рассмотреть Дэна, чтобы по его реакции понять, хорошо складывается ситуация или не очень. Макеев с Волковым напряженно переговаривались, решая, выгнать девицу взашей или все же не рисковать репутацией и добавить в конверт наличных.
– Может, позвонить Надеждиной? – вслух спросил Волков. – Она всех знает. – Достал мобильный телефон, быстро набрал номер и проворковал в трубку: – Муся, привет, моя душенька. Хорошо, очень хорошо. А знаешь ли ты, душенька, ресторатора Дениса Звенигородского? Конечно, знаешь? Это круто, да? Очень круто?
Он отключил связь и, повернувшись к компаньону, обреченно повторил:
– Муся говорит, это очень круто.
– Тогда добавь еще двести баксов, – посоветовал тот. – Ну, триста баксов за холодную курицу – это предел! Даже утка по-пекински, если торговать ею навынос, будет стоить дешевле.
Торопясь, они вдвоем засунули в конверт еще двести баксов. Макеев подошел к сцене и протянул конверт Диане, предупредив:
– Это вам. Петь больше не надо. – И крикнул ассистенту: – Давайте следующую!
Прижимая к себе блюдо, Диана покинула сцену, протиснулась через душную толпу девушек, алчущих славы, и наконец очутилась на улице. Шургин и Алекс бродили возле входа. Алекс страшно нервничал – судьба алмаза решалась в эти самые минуты.
– Ну, что? – Он метнулся к Диане и схватил ее за руку. – Получила конверт?!
Она не успела и рта раскрыть, как он уже отогнул клапан и залез пальцами внутрь.
– Тут деньги, – растерянно сказал он. – Для чего тебе деньги?
– Я же говорила, что это будет позор, – простонала несостоявшаяся певица, тяжело переживая случившееся. Повернулась к Шургину и попросила: – Отдайте, пожалуйста, очки. Зря я их сняла, это не помогло.
– А кто вам дал триста баксов? – поинтересовался он, заглянув в конверт вслед за Алексом.
– Кто, кто? Продюсеры. – Она сунула ему в руки тарелку и прижала ладони к пылающим щекам. – Я как дура прыгала по сцене с этой курицей, а они дали мне конверт и сказали, что петь больше не нужно.
– Но курицу забрали?
– Я сильно настаивала, – плачущим голосом ответила Диана. – Я совала им эту курицу, и они ее приняли, наверное, только для того, чтобы я отстала.
– Выходит, тебе заплатили денег, чтобы ты ушла? – констатировал Алекс.
– И чтобы не пела больше.
– Вообще-то неплохая мысль, продуктивная. Мне приходила в голову подобная идея. Я ведь рассказывал вам, что умею страшно кричать?
– Да, не только рассказывал, но и показывал, – с чувством ответил Шургин. – Разве ты забыл?
– А, ну конечно! Значит, вы в курсе, что мой крик очень сильно действует на людей? Так вот, я решил, что за это тоже можно получать живые деньги. За то, чтобы я не кричал.
– Стоит ли? – сделав серьезное лицо, поинтересовался Шургин. – Ты же будущий пластиковый король. А королю не пристало подрабатывать всякой мелочью.
Разговаривая, они загрузились в машину, и Шургин повернул ключ в замке зажигания. Алекс все никак не мог успокоиться и вертел конверт с долларами в руках, словно прикидывая размеры возможного приработка.
– Так-то оно так, – согласился он, вздохнув. – С другой стороны, миллионеры не гнушаются ничем для того, чтобы пополнить свои счета.
Шургин улыбнулся. Похоже, наступил такой момент, когда Алекс перестал его раздражать. Теперь он казался ему страшно забавным. Главное, в который раз повторил он про себя, чтобы будущий король одноразовой посуды и контейнеров для крупы не вышел из-под контроля.
– Дайте мне письмо Дениса, – мрачным тоном потребовала Диана.
Шургин, который повсюду носил его с собой, одной рукой достал записную книжку, между страничками которой прятал эту важную улику, и протянул ей. Диана уткнулась в записку, которую она уже, кажется, выучила наизусть.
– Может быть, это просто шутка? – спросила она. – Или фальшивка. Вы не в курсе, можно профессионально подделать почерк? Вдруг это не Денис, а его враги написали записку? Пока мы разносим по Москве кур, бандиты ищут алмаз.
Шургин сунул записку обратно в книжку и снова спрятал ее в карман.
– Поставьте себя на место бандитов, – предложил он. – Допустим, вы готовите для меня наживку, чтобы я пошел по неверному следу. Станете ли вы так далеко и сложно прятать первую подсказку? Конечно, нет. Вы положите ее на самом видном месте, чтобы я ни за что не пропустил ее, верно?
– Подчеркнутая строка в книжке стихов! – поддакнул Алекс. – Это для продвинутых. Для каких-нибудь бакалавров...
– Диана могла догадаться заглянуть в словарь и без этой подчеркнутой строки, – сказал Шургин. – Письмо, адресованное ей, было подклеено к статье «Диана». Книжка – это так, для подстраховки.
– Я бы никогда не заглянула в словарь, – покачала головой Диана. – Мне бы это и в голову не пришло.
– Если бы вы ничего не искали, не пришло бы, – согласился он. – Но если бы искали и думали об этом ночи напролет... Не будьте так уверены.