– Я много думайт о вашей жизни, – сказал он, приложившись к моей ручке. – Ваши две развод произвел на меня болшой впечатление.
«Во-первых, один развод, – подумала я. – А во-вторых, какого фига тебя это так интересует?» Я решила прозондировать почву и попробовать понять, что же все-таки нужно этому типу. В «увидет и обалдет» я не верила категорически.
– Если хотите, проводите меня до метро, – разрешила я обрадовавшемуся Рейнолдсу.
– Куда ехат?
– Никуда, мне нужен телефон-автомат. Буду звонить первому мужу.
– О! – обрадовался Пол. – Я так ликоват!
Такое впечатление, что он поборник воссоединения разрушенных семей и именно с этой целью явился в Москву. Здесь он вылавливает понравившихся ему разведенных женщин и способствует восстановлению браков.
– Чему вы рады, Пол? – уточнила я.
– Что вы с первый муж снова стат друздья!
– Ну, не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово...
– Как зовут ваш первый муж? – строго спросил Пол.
– Егор.
– Вы хотет с Егор снова женится?
– Нет, у меня другой муж. Новый.
– А Егор хотет? Он вам звонит? Приходит?
– Нет, он не звонил и не приходил.
– А вы знает, где он ест?
– Надеюсь, что дома.
Однако дома Берингова не было. Молчал и его рабочий телефон. Впрочем, может быть, он уже давно уволился со своей прежней работы? Или фирма приказала долго жить? Я понятия не имела, что делать дальше. Пол Рейнолдс между тем заволновался, словно петух, завидевший соперника.
– Вы не должен бросат поиск! – горячо убеждал он меня, широко шагая рядом. – Со всеми нужно быт друздья!
Я завела Пола в скверик и, повернувшись к нему лицом, прямо спросила:
– Скажите честно, что вам от меня надо? Ведь вы придумали сказку про то, что увидели на улице симпатичную девушку! Некрасиво.
– Но я действително обалдет, – понуро сказал Пол. – И я не против сходит в ресторан.
– Зато я против. Значит, не скажете, зачем вы меня преследуете?
– Я не могу раскрывайт своих атлас.
– Своих карт, а не свой атлас.
– Я смотрет собрание карт в словар, оно ест атлас.
– Хорошо, оставайтесь со своим атласом. А мне пора.
– Ноу! – возразил американец, хватая меня за локоть. – Зис из плохой решение! Мы должен лучше узнат друг друга!
– Я уже узнала достаточно. – Я стряхнула его руку и решительно направилась к почтовому отделению. Разочарованный американец быстро отстал. По дороге я купила дешевую записную книжку и, пристроившись на скамейке возле чужого подъезда, быстро заполнила несколько страниц вымышленными именами и телефонами. Мне нужна была «пустышка», бутафория. Как предлог, чтобы позадавать вопросы.
В почтовом отделении обычных людей от служащих отделяли стекла. Вроде как в террариуме. Наверное, это было сделано из боязни, что одни покусают других. Впрочем, сегодня все было тихо-мирно, никто не шипел и не брызгал ядовитой слюной.
– Простите, не могла бы я повидать того человека, который разносит заказные письма? – с приторной вежливостью спросила я. – Он сегодня обронил возле моей двери свою записную книжку. – Я потрясла книжкой в воздухе.
– Знаете, а он уволился, – воскликнула женщина, похожая на булочку. – Вот только что позвонил и сказал, что срочно уезжает из Москвы к дочери на Дальний Восток.
– А положенные две недели отработки? – почти обиделась я.
– Ой, я вас умоляю! – Женщина понизила голос: – Сказать по правде, его даже не успели оформить. Он только-только начал работать. Кстати! – оживилась она. – А ведь про него уже спрашивали.
– Кто? – Я спросила это с таким жадным интересом, что служащая даже заерзала на своем стуле – так ей нравилось выступать в роли информатора.
– Не знаю, просто мужчина. Сказал, что постоянно получает письма от родственников, а его престарелая мать боится открывать дверь незнакомым почтальонам. Он уточнял, действительно ли дедушка числится у нас в штате и давно ли поступил на работу.
– Так что же мне делать с записной книжкой? – растерянно спросила я. – Может быть, дадите адрес дедушки, я отнесу? Наверняка он живет где-нибудь поблизости и еще не успел собраться в дорогу.
Женщина, похожая на булочку, охотно поднялась и убежала во внутреннюю комнату. Через некоторое время она появилась вновь, размахивая бумажкой, на которой был написан не только адрес, но и телефон, и имя, фамилия, отчество почтальона.
Я очень тепло поблагодарила женщину-булочку. От этого тепла она стала еще румянее и симпатичнее.
– Отвлекают тут, – визгливо сказала старуха, пристроившаяся за мной и заставшая самый конец обмена любезностями. – А старому человеку конверт надо купить! А оне свои дела в рабочее время решают! А вот я возьму и пожалуюсь...
– Бабка, – вполголоса сказала я, наклоняясь к ее уху. – А ты в курсе, что уже неделю как вышел президентский указ о том, что в общественных местах ругаться запрещено? Штраф – две минимальные пенсии.
Старуха захлопнула рот и испуганно покосилась по сторонам. Я вышла на улицу и отправилась домой. Сама не пойду к почтальону – отдам бумажку частным детективам. А то вдруг неизвестные перетащили труп по месту жительства? Второго обнаружения не перенесу ни я, ни сотрудники местного отделения милиции.
7
Итак, в моих руках была масса бесполезной информации. Два трупа, один из которых материализовался не в том месте, где был обнаружен, а второй вовсе бесследно исчез. Незнакомец, выдающий себя за моего мужа. Один подкупленный и один избитый частный детектив. Туманов, прячущийся в Питере. Идиотская записка с пометкой: «Лично. Срочно. Важно». Больше всего меня смущало «срочно». Что, если из-за своей тупоголовости я пропущу что-то ужасно серьезное? Но что я могу? Егор, который способен расшифровать записку, пока не обнаружен. Впрочем... Можно подойти к разгадке с другого конца и попробовать выяснить, кто является автором записки.
Что ж, вечер обещает быть интересным. Кстати, сейчас половина седьмого. Через полчаса закрывается тот самый книжный магазин, который доставил мне кулинарную книгу. Если я приду в службу доставки и начну интересоваться, кто и как подложил в предназначенное мне печатное издание записку, думаю, никогда ничего не узнаю. Надо прижать к ногтю того сопляка, который развозит заказы. Сдается мне, он за все в ответе. Но адрес пацана мне в магазине не дадут. Значит, придется его выследить.
Я села на троллейбус и проехала три остановки, которые отделяли меня от магазина. Хорошо, что позади магазина – стройка, значит, мой клиент не выскочит откуда-нибудь с тыла и не скроется в неизвестном направлении. Я стала бродить вдоль киосков, рассматривая шариковые ручки и обложки журналов. Ждать мне пришлось недолго. Буквально десять минут спустя пацан вышел через центральный вход вместе с еще одним столь же юным работником. Из их болтовни я узнала, что мальчишку зовут Гарик.
Гарик не воспользовался никаким видом транспорта, а пошел пешком вдоль по улице. Я отправилась следом, делая короткие перебежки от витрины к витрине. Понаблюдав за пацаном повнимательнее, я сообразила, что не такой уж он молоденький, каким показался мне вначале. Наверняка восемнадцать уже стукнуло. Что ж, даже лучше. Не люблю пугать детей. Да, но вот как к нему подобраться? У меня нет на него никаких рычагов воздействия. Вот разве что подкупить? Зарплата у него наверняка смехотворная... Так чего я жду?
Самое любопытное, что мы двигались в ту сторону, откуда я приехала, и прошли целых две троллейбусных остановки. Вот как надо поддерживать фигуру – ходить пешком! Я прямо чувствовала, что оставляю позади себя шлейф из калорий. Конечно, это не аэробика доктора Вайса, но все-таки. Гарик шел быстро и ни разу нигде не задержался. Окликнуть его, что ли? Впрочем, кажется, мы уже пришли. К моему великому изумлению, мы с Гариком оказались соседями. Его дом находился буквально в трех шагах от моего.
– Эй, Гарик! – громко позвала я, когда пацан уже протянул руку к двери подъезда. – Не уделишь мне пару минут своего драгоценного времени?
Он обернулся и тут же поморщился. Еще ни разу никто из представителей противоположного пола не делал при виде меня такую физиономию. Неужели я так сдала, что не могу вызвать улыбку радости на лице юноши? Надо срочно сходить в какой-нибудь салон красоты и попытаться что-нибудь сделать. Впрочем, в душе я знала, что во всем виновата нервотрепка. Стоит только улечься страстям, как мое лицо тут же вернет себе утраченную свежесть.
– Это вы! – удивленно воскликнул Гарик, после чего довольно самоуверенно добавил: – Если хотите поболтать, пойдемте вон туда, на детскую площадку. Там сейчас пусто.
Скамья в беседке оказалась сухой, и мы устроились на ней, развернувшись друг к другу вполоборота.
– Ну и чего вы хотите? – спросил юнец, доставая откуда-то из недр куртки плоскую коробку и зажигалку.
– Хочу поправить твое материальное положение.
– Так это смотря чего надо.
– Думаю, ты догадываешься.
– Не-а.
– Ну, хорошо. Почем будет узнать, кто вложил в книгу записку? – деловито осведомилась я.
– Полтинник, – ответил Гарик, закуривая. – Зеленью, естественно.
– Ничего себе, ну и аппетиты у тебя!
– Полтинник, – уперся Гарик. – Иначе я вряд ли что вспомню.
Меня до такой степени распирало нетерпение, что я внутренне готова была заплатить гораздо больше, лишь бы узнать хоть что-нибудь. Дурацкое дело! Прибавляются загадки и трупы, и ничегошеньки не разъясняется. Даже в общих чертах.
– Ладно, уговорил. – Я открыла сумочку, чтобы достать оттуда деньги, как вдруг Гарик схватил меня за руку.
– Шухер! – шепнул он. – Подождите с бабками, тут моя маман партизанит.
Действительно, к беседке сзади подкралась моложавая дама с длинным носом и рыжими волосами в паре с коренастым мужиком.
– Хватайте ее! – крикнула она, глядя на меня глазами злобной лисицы. – Она как раз полезла в сумку!
– Что-то мама у тебя какая-то агрессивная. А это кто, твой папа? – спросила я.
– Я лучше, чем папа, – ответил мужик. – Я представитель правопорядка. Итак, граждане, чем занимаемся?
– Болтаем, – ответил Гарик вполне беззаботно, но я видела, что в глазах его плещется беспокойство.
– А вы, дамочка, кто будете?
– Просто знакомая.
– Вы губите моего сына! – с надрывом сказала женщина, похожая на лисицу. – И грабите нас с мужем! Вытягиваете у мальчика деньги и губите его!
– Я из него вытягиваю? – тут же возмутилась я. – Да ваш мальчик сам работает, словно пылесос.
– Я давно вас выслеживаю! – не слушала меня женщина, охваченная яростным негодованием.
Она меня выслеживает! Ну не смешно ли?
– Вы меня с кем-то путаете, – возразила я убежденно и сделала резкий отрицательный жест рукой. Мол, все, разговор окончен.
Однако от мента мне отмахнуться не удалось. Он не спускал с меня глаз и, когда женщина выговорилась, будничным тоном заявил:
– Что ж, пройдемте в отделение, будем разбираться.
– За что?! – возмутились мы с Гариком хором.
– Парень – за употребление, а вы – за хранение и распространение наркотических средств.
Я от души рассмеялась. Поскольку мы находились неподалеку и от моего дома тоже, отделение должно было быть тем самым, куда я дважды сообщала о трупах. Если этот мужик действительно милиционер и доставит меня туда, думаю, будет весело. Главное, чтобы мой капитан оказался на месте.
Итак, плоскую коробку, под завязку набитую сигаретами с недозволенным содержимым, при досмотре нашли у меня в сумочке. – Что вы можете сказать на это? – спросил меня дежурный.
– То, что у Гарика ловкие руки, вот что, – не на шутку рассердилась я. У меня своих тараканов полно, не хватало мне еще чужих на себя навешать.
– То есть вы не признаете, что принесли с собой и продавали молодому человеку наркотические вещества?
– Нет, не признаю, – сказала я самым сварливым голосом.
Гарик сидел тут же, свесив голову так низко, словно вина сидела у него на горбу и гнула его к земле. Подсунув мне сигареты, он стал активно изображать наивную жертву, попавшую в лапы к опытной торговке наркотиками. Благо в коробке был не гашиш или что-нибудь в этом роде. Некоторые считают, что выкурить сигаретку, какими баловался Гарик, – все равно что выпить таблетку анальгина.
Мой любимый капитан, ни имени, ни фамилии которого я до сих пор не узнала, вышел из уборной, подтягивая ремень на штанах. Увидев меня, он замер на месте, несколько секунд молчал, потом как закричит:
– Кто ее сюда пустил?! Мне надоело ходить за ней и искать трупы!
Мать Гарика зажала рот двумя руками. Глаза ее поверх пальцев, окольцованных ювелирными изделиями, в ужасе глядели на меня. Сам Гарик тоже проявил повышенный интерес к моей особе и выпрямился на стуле.
– А! Это вы, капитан! – светским тоном сказала я. – Что, нервишки шалят?
– Нет, вы только подумайте! – не желал успокаиваться капитан. – Сначала профессор с двумя дырками от пуль, потом почтальон на лестнице с похожими телесными повреждениями. А виной всему, оказывается, дурь!
– Это вы несете какую-то дурь! – рассердилась я. – Да я даже дыма от сигарет, которые курит королева, не смогу вдохнуть, чтобы не раскашляться!
– Королева не курит, – сказал кто-то из милиционеров, столпившихся вокруг.
– Какая королева? – опешил капитан. – Что вы мне голову морочите?
– Английская, – пояснили ему. – Ну, та, которая правит Англией.
– Он не знает, где это, – подала я голос. – Когда другие дети учили географию, наш капитан зубрил уголовный кодекс.
– Ты тут мне не выеживайся, мать твою так! – рассвирепел тот. – Сейчас составлю протокол, этапируем тебя в «Бутырку», а там – поминай как звали!
– Это что, угроза?! Человеку, которому не предъявлено обвинения? У меня есть право на телефонный звонок! – Да? А это ты видела? – Капитан показал мне две фиги, чем привел Гарика и его маму в замешательство, а подчиненных в неописуемый восторг.
– Налили бы вы ему валерьяночки, – сказала я, заметив, что цвет лица капитана снова стал с катастрофической скоростью меняться с серого на бордо.
– Видишь, с кем ты связался, – зашипела мать обалдевшему Гарику. – С убийцей! Она оставляет позади себя трупы!
Воспользовавшись тем, что внимание присутствующих сосредоточилось на капитане, я вполголоса сказала:
– И оставлю еще один, если ваш сынуля немедленно не признается, кто подложил записку в книгу.
– В какую такую книгу? – удивилась женщина-лисица.
– Ваш сын за деньги согласился передать мне записку. Я хочу знать, от кого она.
– Скажи ей, – приказала мать, дергая свое чадо за рукав.
Гарик неохотно подчинился. Хлюпнув носом, словно двоечник на ковре у директора, он пробормотал:
– Это была женщина. В возрасте.
Я подозревала, что «в возрасте» в понимании Гарика – это старше двадцати. Поэтому уточнила:
– Что значит – в возрасте? Как твоя мама?
Женщина-лисица чуть не задохнулась от возмущения:
– Мне сорок лет! Всего лишь! Он, наверное, имеет в виду пенсионный возраст.
Я тут же подхватила подачу:
– Ей было сорок лет?
– Может, чуть меньше, – пробормотал Гарик смущенно. – Лет тридцать.
Мамаша недовольно выдохнула, поправив мизинцем помаду на губах.
– Как она выглядела, эта женщина?
– Как будто только что из деревни.
– От нее что, за версту несло навозом?
Гарик на мое подшучивание среагировал как маленький.
– Я к ней не принюхивался! Я только записку взял! – обиженно воскликнул он.
– Так поясни, что значит: только что из деревни?
– Ну... Лицо круглое, в веснушках, нос тоже круглый, из-под шапки коса торчала. В общем, не городской вид, не столичный.
– Не стильный, – подсказала женщина-лисица.
– Какого цвета у нее коса? – не отставала я.
– Светло-желтая, как солома.
– А роста женщина какого была?
– Маленькая, ниже меня. Примерно вот такая, – Гарик показал рукой, какая.
– Как она на тебя вышла?
– Ну... Подошла к машине еще возле магазина, когда я только собирался развозить первую партию заказов. Сказала, что купила книгу для подруги и хочет вложить в нее записку.