Дениса ее визг безумно воодушевил. Я поняла это по тому, как изменились его интонации. Теперь в его голосе слышалась настоящая угроза.
– Катерина, открой, иначе я разнесу весь дом!
Да-а... Засиделся мужик. Ему бы плаванием заняться или в поход сходить в горы с палаткой. Или сплавиться по реке на байдарке.
– Алло! – внезапно крикнул Денис, схватив трубку. – Кажется, я разозлился по-настоящему. Теперь держись!
– Нет! Денис! – Я поняла, что, если с дверью и в самом деле что-нибудь случится, мне несдобровать. Впоследствии, когда подробности произошедшего будут рассказаны Катерине мужем, она, естественно, решит, что во всех грехах виновата я. Впрочем, как всегда. – Я придумала кое-что получше.
– Говори, – разрешил тот.
– Приложи трубку к щелке в двери, я поговорю с ней так.
– В двери нет щелок.
– Ну, приложи куда-нибудь! – Эти мужчины могут своей тупоголовостью довести до истерики. Даже юристы. «Вне службы все мужчины всего лишь мужья», – решила я и, набрав в грудь побольше воздуха, закричала с невероятным усердием: – Катерина! Немедленно возьми трубку.
– Подожди! – проблеял Денис. – Я еще ничего не сделал! У меня чуть барабанная перепонка не лопнула, ты чего?
Время катастрофически утекало, а моя сестрица продолжала упорствовать. Надеюсь, на кухне ничего, кроме вермута, не завалялось. Я вспомнила себя и тот самый коньяк, с которого, собственно, начались все мои приключения, и завопила с утроенной силой:
– Катерина! Мне нужно новое платье! К вечеру! Ты должна мне его сшить! Возьми трубку!!!
Через полминуты моего непрерывного сиренообразного вопля в трубке раздался спокойный голос моей сестры:
– Ты чокнулась? Сшить платье к вечеру? Ты меня ни с кем не перепутала?
– Господи, слава богу! – выдохнула я. – Надеюсь, ты не пьяна?
– Я разве когда-нибудь решала проблемы с помощью алкоголя?
– Но Денис сказал, что ты заперлась с бутылкой вермута!
– Ну и что? Я хорошо закусила, и он уже выветрился из организма.
– Надеюсь.
– Так что там с платьем?
– Ты помнишь, я получила приглашение на художественный показ моделей?
Конечно, она помнила. Я рассказывала ей все подробности своих похождений. Переодевание в общественном туалете, поход в «Делифранс», приглашение, оставленное под пустой чашечкой на том самом столике, за который я села...
– Значит, ты все-таки решила пойти?
– Кто не рискует, тот не пьет шампанское!
– Ой, пожалуйста, не надо о спиртном.
– Вермут – это не спиртное, – возразила я, – а сладкая водичка.
– Да-да, сладкая водичка, которая выливается солеными слезами.
– Что ты оплакивала?
– Не смейся, я думала о тебе.
– Иными словами, завидовала моей полнокровной жизни и оплакивала свое никчемное существование домохозяйки?
– Как ты можешь так говорить? Нет, Лерка, ты совершенно недальновидная. Звонишь с нижайшей просьбой, а потом начинаешь меня же критиковать.
– А чего мне к тебе подлизываться, если ты не хочешь шить платье?
– Я не не хочу, а просто реально смотрю на вещи. Я не успею. И никто не успеет. У тебя уже есть отрез?
– Чего?
– Ну, материал?
– Откуда он у меня возьмется?
– А подходящая выкройка?
– А она откуда у меня возьмется?
– Ладно, жди, сейчас приеду.
Если я думала, что сестрица приедет с сантиметром, мелком и журналом выкроек, то глубоко заблуждалась. Она приехала с огромным желанием потрепать языком.
– А где твой муж? – спросила Катерина, ворвавшись в комнату и подозрительно посмотрев на валяющийся на диване галстук толщиной с мышиный хвост. Я уже заметила, что лже-Туманов считает стильным вешать на шею нечто похожее на шелковые веревки.
– Мой муж в Питере, – раздраженно ответила я. – А где тот тип, который ежедневно опустошает мой холодильник, я не знаю.
– Может быть, стоило бы за ним немножечко последить?
– Я пробовала. Но он хитрый, как сволочь. Мгновенно сбросил меня с «хвоста». И так стильно это проделал – я мысленно ему поаплодировала.
– Значит, ему есть чего опасаться, – заявила Катерина. – Раз он ведет себя подозрительно и отрывается от слежки.
– Надо же, какие речи! Он же тебе нравится! – Я обвинила сестрицу в непоследовательности.
– Нравится. Но, к стыду моему, мне часто нравятся нехорошие люди.
– Скажи проще – тебе нравятся безнравственные мужчины.
– Что ж, это мой единственный недостаток, – отрезала она. – Так что, тебе необходимо платье, сшитое вручную?
– Ты поняла правильно.
– Когда ты мне об этом сказала, я сразу же подумала о сестре твоего первого мужа. Ведь она всю жизнь работала в ателье и шила как сумасшедшая. Позаимствуй у нее какой-нибудь наряд, у нее их тучи, не забыла?
– Если честно, я уже подумывала об этом. Но она вряд ли расстанется хоть с одним из них добровольно. Они все заперты у нее в кладовке на висячий замок. Кажется, это единственное, чем она дорожит по-настоящему. Даже антикварный комод вызывает у нее меньше эмоций.
– А что, если тебе выйти на подиум в платье Барбары? – внезапно оживилась Катерина и так выпучила глаза, как будто внезапно пришедшая мысль в прямом смысле слова свалилась ей на голову.
Я мгновенно поняла, насколько это замечательная идея.
– Катерина! Ты просто чудо! Давай собирайся, поедем к Елене Бориславовне.
– Что-то ты как-то быстро воодушевилась. Я, например, не уверена, что старушка согласится дать нам это платье напрокат.
– Есть один шанс. Барбара недавно поставила пятно на подол.
– То есть, иными словами, Елена Бориславовна что-то пролила на нее. Мне кажется, она делает это специально, чтобы чувствовать, что она не одна в доме. А так Барбара вроде бы живет своей жизнью.
– Сейчас Елена Бориславовна и так не одна. Я же тебе рассказывала про ухажера.
– Так как ты выманишь у нее платье?
– Я предложу отнести его в чистку.
– Хочешь сказать, ты представишь на конкурс сшитый чужими руками да еще грязный наряд?! – возмутилась Катерина.
– У меня есть пятновыводитель, так что не переживай заранее. Времени полно. Мы успеем привести платье в порядок.
– И все же я не уверена, что Елена Бориславовна отдаст его добром.
– Если не отдаст добром, придется выкрасть.
– Ты сживешь старушку со свету.
– Каким же это образом?
– Она разволнуется, у нее подскочит давление, потом наступит гипертонический криз...
– Катерина, – зловещим голосом сказала я. – Если ты боишься, я все сделаю одна.
– Ни капельки я не боюсь, – неубедительно соврала сестрица.
– Тогда собирайся, поедем добывать наряд. Мой так называемый муж оставил машину возле подъезда, и ключи здесь, так что пешком нам таскаться не придется.
Дедок, из-за которого последняя моя встреча с Еленой Бориславовной закончилась скандалом, отворил дверь и, пропустив нас в коридор, чинно предложил раздеться, после чего аккуратно развесил наши пальто. Выглядел он словно дворецкий, который всегда держит в уме, сколь важным господам служит.
– А что, – не удержалась я от комментария, – в прошлый раз нельзя было поступить точно так же? Пригласить в дом, предложить чаю? А не прятаться в шкафу?
Дедок пожевал губами и серьезно ответил:
– Вопрос вызывает у меня искреннее недоумение. Неужели не понятно? Тогда мы не были расписаны. Мое нахождение с Еленой Бориславовной наедине могли неправильно истолковать.
– Кто? – c живостью поинтересовалась Катерина. – Кто мог неправильно истолковать?
Дедок удивился еще больше и, прежде чем ответить, неодобрительно пожевал губами:
– Родные, соседи...
– И вы из-за этакой-то мелочи побежали жениться? – не поверила та. – Чудак вы, братец.
– У Елены Бориславовны всегда была безупречная репутация, – оскорбился до невозможности молодожен.
– Вы ее подмочили, когда забрались в кухонный шкаф, – съехидничала я.
– Я уже иду! – донесся до нас голос милейшей сестры Егора.
Елена Бориславовна вплыла на кухню в шелковом китайском халате. В ушах у нее болтались серьги с громадными кусками бирюзы, небольшой голубой булыжник был также вставлен в перстень, украшавший ее указательный палец. Елена Бориславовна сдержанно поздоровалась и официально представила нас своему новоиспеченному супругу.
Имя у него было комическое – Пафнутий Ксаверьевич. У этого обломка прошлого века был здорово подвешен язык, и, пока мы пили чай, он повествовал о делах давно минувших дней, причем так увлекательно, что Катерина, поставив пустую чашку на стол, от всей души посоветовала ему писать мемуары.
– Огребете кучу денег. Ваши мемуары могут купить французы. Они любители всяких пикантных штучек!
Пафнутий Ксаверьевич был польщен. Елена Бориславовна посмотрела на нас благосклонно. Видимо, потрафив ее муженьку, мы подняли ей настроение.
– Может быть, пойдем в комнату, побеседуем? – предложила она.
Мы с Катериной с радостью согласились, потому что Барбары на кухне не было. Мы обнаружили ее в комнате на диване. Платье с пятном на подоле все еще было на ней. Барбара была очень похожа на живую женщину. Даже колени у нее сгибались, поэтому поза куклы, сидящей на диване, казалась достаточно естественной. У Барбары, кроме того, были прелестные золотистые волосы, которым могла бы позавидовать любая гостья хозяйки, и лупоглазые синие глаза, нарисованные эмалью на ее белоснежном и необычайно безмятежном лице.
– Ах, ах, Елена Бориславовна! – воскликнула я. – Вы так и не сдали платье в чистку! Барбара выглядит в нем просто неряхой. А ведь когда кто-нибудь появляется здесь, сразу же принимается ее разглядывать. Барбара – персона совершенно особенная, она привлекает к себе внимание.
– Ну, у меня теперь много других забот, – улыбнулась старушка, показав идеальные зубные протезы. – Кроме того, чистка – это дорого. Не забывайте, я только что вышла замуж. Всего стало нужно вдвойне. Столько расходов сразу навалилось!
– Лапочка, у нас достаточно средств! – мягко одернул ее Пафнутий Ксаверьевич. – Я не беден, ты не забыла?
– Все равно, – не согласилась Елена Бориславовна. – Двое людей должны быть вдвойне экономней.
– А давайте я сама сдам одежду Барбары в чистку! – обрадовалась я подходящему поводу утянуть платье из дому. – И сама заплачу.
– Не стоит, Лерочка, у меня есть пятновыводитель.
Катерина криво усмехнулась. Мы переглянулись и замерли, не зная, что говорить дальше. Пафнутий Ксаверьевич, почувствовав, что все притихли, снова принялся за свои байки. В разгар очередной достаточно фривольной истории, участниками которой были граф и его крестьянка, Катерина наклонилась ко мне и сказала:
– Придумай, как их удалить из комнаты.
– А что, может, еще по чашечке чая? – преувеличенно веселым голосом спросила я, хлопая ладонями по коленкам.
– Отчего же нет? – Елена Бориславовна была радушной хозяйкой и без колебаний готова была идти на кухню расставлять чистые чашки. – Может, вы проголодались, девочки? – обеспокоенно спросила она.
– Да! – хором воскликнули мы с Катериной, причем с таким оживлением, как будто все это время сидели и думали только о еде.
– Что же вы молчали?
Елена Бориславовна поспешила к холодильнику. Муженек, извинившись, посеменил за ней.
– Давай! – громким шепотом сказала Катерина, едва хозяева скрылись из поля зрения.
И мы кинулись на Барбару, словно два разбойника на беззащитную жертву. Катерина схватила ее за горло и повалила на диван. Тут и я подоспела. Выпрямив кукле ноги, мы принялись вертеть ее туда-сюда в поисках «молнии» или другой застежки, но ничего не обнаружили.
– Или я сошла с ума, или платье не снимается.
– Мне кажется, она зашила его прямо на Барбаре! – высказала предположение Катерина.
– Не может быть! – возразила я. – А эти ее походы в химчистку? Не могла же Елена Бориславовна каждый раз распарывать швы? Она ее чем только не обливала, инсценируя бурную жизнь манекена. И кетчупом, и вишневым соком, и какао!
– И все-таки платье зашито. Может быть, она действительно его без конца распарывает и зашивает. С нее станется!
– Но тогда один из швов выглядел бы неопрятно! – возразила я. – А я ничего такого не вижу.
Мы с новой энергией принялись крутить Барбару и так, и сяк, и наперекосяк. Без толку. Застежки не было.
– Может, она врала, что отдает чистить это чертово платье? А на самом деле с незапамятных времен пользуется пятновыводителем? Недаром же она сегодня про него заговорила!
– Придется украсть Барбару и раздеть ее где-нибудь в другом месте, – с неудовольствием констатировала я.
Надо сказать, воровками мы оказались никудышными. Да и то, что мы собирались утянуть, было вовсе не колечком с бриллиантом. Барбара оказалась здоровой и довольно тяжелой. Да еще подвела нас с Катериной воровская психология. Если бы, допустим, мы выносили Барбару из дому на законных основаниях, то вряд ли нам пришла бы в голову идея ее прятать. Разве что надели бы ей на голову полиэтиленовый мешок, чтобы не испортить волосы. Но поскольку эту чертову куклу мы решили выкрасть, то первым нашим позывом было во что-нибудь ее завернуть. Сдернув с дивана покрывало, я обмотала им куклу Елены Бориславовны, соорудив что-то вроде длинной колбасы. Пока я тащила ее в коридор, Катерина быстро оделась.
– Она все время разворачивается! – недовольно сказала я.
– Сейчас некогда привередничать!
– Я не люблю накладок.
– Тогда надо было купить платье на рынке, – огрызнулась Катерина.
– На рынке вряд ли продается что-нибудь эксклюзивное.
– А что, если, обнаружив пропажу Барбары, Елена Бориславовна распереживается слишком сильно? Так сильно, что с ней случится сердечный приступ? – с сомнением спросила Катерина.
Такая мысль уже приходила мне в голову, поэтому вместо того, чтобы спорить с сестрицей и доказывать ей обратное, я покладисто кивнула. Потом достала из сумочки листок и ручку и написала записку: «Ушла погулять с девочками, вернусь завтра утром. Барбара».
– Это должно ее успокоить, – сказала я, пристраивая записку под зеркалом.
– Ты думаешь? – усомнилась Катерина. – По-моему, с некоторых пор тебе нравится дурить людям головы. Чтобы они тоже думали, что сумасшедшие.
Я зашипела на сестрицу и вытолкала ее за дверь вместе со свертком, который она кое-как уместила под мышкой. Стоячая Барбара ростом была, пожалуй, повыше Катерины.
– Елена Бориславовна! – позвала я, надев верхнюю одежду. – Пафнутий Ксаверьевич! Мы раздумали пить чай. Дела зовут!
– А покушать? – удивилась Елена Бориславовна, появляясь в коридоре с ножом в одной руке и куском хлеба в другой. – Мы ведь бутербродов наделали!
– Съешьте за наше здоровье, – брякнула я и попятилась к двери.
– Что ж, до свидания, Лерочка! Приезжай еще! – Елена Бориславовна послала мне воздушный поцелуй. Видимо, сейчас, когда она обрела спутника жизни, бытовые мелочи больше не могли ее расстроить. Я надеялась, что и к пропаже Барбары она отнесется философски. А если нет, Пафнутий Ксаверьевич ее успокоит.
Я выскочила за дверь, чувствуя себя преступницей. Поскольку Елена Бориславовна жила на втором этаже, Катерина не стала связываться с лифтом, а потащила куклу по лестнице. На площадке первого этажа была только одна квартира. Как выяснилось позже, там жил ужасно склочный и подозрительный пенсионер, который многие часы проводил перед окном, выходящим во двор. У него было особенное хобби – он отслеживал перемещения соседей по подъезду. Когда на лестнице слышался шум, пенсионер приникал к глазку. Засек он и нас с Катериной. Пока она тащила сверток по ступенькам, покрывало с одной стороны размоталось, и волосы Барбары вылезли наружу. Увидев это, пенсионер чуть не упал с той стороны двери. «Труп выносят!» – подумал он и тут же позвонил в милицию. Потом снова метнулся к двери.
В милиции к его сигналу отнеслись очень серьезно. Но мы с Катериной этого, конечно, не знали. И, ни о чем не подозревая, пытались, стоя на площадке перед дверью бдительного пенсионера, подручными средствами закрепить проклятое покрывало так, чтобы оно не разворачивалось.