Стрельников тотчас схватил его и засунул в карман.
– Я натравлю на тебя братков, – пообещал он. – Утюга боишься?
– Как мне тебя убедить, что я уже отступилась? – спросила Глаша. – Ты меня страшно напугал, и я сама готова тебе заплатить за то, чтобы ты от меня отстал.
– Если мой парень вдруг тебе позвонит, ты поговоришь с ним так, чтобы он больше этого не делал.
– Клянусь, – сказала Глаша, понимая, что Стрельников здорово набрался и ей не остается ничего другого, как только поддакивать ему.
– Витя сегодня не ночует дома, – зачем-то сообщил тот. – Они с друзьями празднуют день рождения одной девушки. Я разрешил ему остаться до утра. Специально. Может быть, его заинтересует кто-нибудь из сверстниц до такой степени, что он перестанет болтать о тебе с утра до ночи.
«Вот где собака зарыта! – подумала Глаша. – Витя ему про меня что-то рассказывал, и папашу это напугало до смерти».
– Ладно, мне пора! – Она решительно поднялась на ноги. – Ты уверен, что тебя довезут до дому?
– А тебе-то что?
– Вообще-то я тоже умею водить машину.
– Да я не доверю тебе даже ботинки зашнуровать!
Он принялся с жадностью приканчивать водку, а Глаша огляделась по сторонам и подозвала официанта.
– Кто-нибудь поможет мне довести его до машины?
– Валерия Николаевича? Конечно!
– И часто он так надирается?
– Первый раз вижу. Он позволяет себе рюмочку, только когда у него серьезные неприятности.
«Ничего себе! – невольно загордилась Глаша. – Это каких же размеров неприятностью он считает меня! Пусть он в глаза и называет меня старой воблой, но в душе считает такой неотразимой, что готов даже заплатить, чтобы я исчезла с горизонта!» Настроение у нее исправилось. Она полезла к Стрельникову в карман пиджака, чтобы найти там ключи от машины.
– Прекрати меня обнимать! – проворчал тот, отпихивая ее двумя руками.
– Тихо, тихо!
Она подождала, пока буяна усадят на переднее сиденье и пристегнут ремнем, потом вставила ключ в замок зажигания. Никогда раньше она не водила иномарку, но ей всегда очень хотелось. Если бы не Кайгородцев со своим приказом явиться к нему в девять, она покаталась бы по городу просто ради удовольствия.
– Куда едем? – спросила она Стрельникова, который сидел так прямо, словно проглотил кочергу.
– Кутузовский проспект, – пробормотал тот и присовокупил к сообщению номер дома и квартиры.
– А ключи у нас есть?
Она хотела прибавить: «Или Витя дома?», но решила не произносить имя его сына без особой надобности. Вдруг надравшийся папаша впадет в ярость?
В доме на Кутузовском наличествовал привратник, толстый мужчина лет пятидесяти, и Глаша широко улыбнулась ему, протаскивая мимо полуживого Стрельникова. Одной рукой он обнимал ее за шею, другой держал себя за подбородок, будто бы глубоко задумался.
– На какой нам этаж? – спросила она привратника.
– На седьмой, – ответствовал тот, сохраняя бесстрастное лицо.
– Игорь, ты настоящий друг! – сообщил ему Стрельников и хотел похлопать привратника по плечу, но промахнулся и едва не упал.
В лифте он сполз на пол, и Глаша едва-едва доволокла его до квартиры. Прислонила его к стене и нажала на кнопку звонка. Никто не отозвался. Тогда она решила обыскать карманы своего спутника, но тот больше не разрешал до себя дотрагиваться и ожесточенно боролся за свою честь.
– Да мне нужен ключ, а не твое пьяное тело! – рассердилась она в конце концов.
– Ключ в тайнике! – важно сообщил тот.
– А где тайник?
– Вон, видишь, электрические счетчики? Открой дверцу, он висит на гвоздике под проводами.
– Ты, конечно, шутишь? – не поверила Глаша.
– Отнюдь, – он понизил голос, – никто об этом не знает.
Глаша полезла, куда было велено, и действительно обнаружила там ключ. Ключ был длинный, с шестью бороздками, явно от дорогого замка. Через пару минут они уже находились в квартире. Глаша решила завести своего подопечного в первую же комнату и свалить на диван или что там обнаружится из мебели.
Однако номер не прошел. Стрельников возжелал раздеться, почистить зубы и лечь в спальне как положено. Она стянула с него пиджак, и он отправился в ванну, где упал, гулко стукнувшись о раковину.
Когда он наконец угомонился, Глаша погасила повсюду свет и вышла, закрыв дверь и засунув ключ обратно в тайник. Привратник внизу был слишком занят, чтобы обратить внимание на ее уход: чей-то пес налил лужу возле почтовых ящиков, и шло бурное выяснение отношений, сопровождающееся задорным лаем.
4
– Вот ее комната, – сказал Кайгородцев, распахивая дверь в уютный кабинет с потрясающей высокой конторкой возле окна, какие Глаша видела только в кино.
– Спальня у нас общая, – смущаясь, объяснил Петя, – а кабинет у каждого свой. Сузи подсчитывала здесь свои доходы от продажи массажеров, проверяла коммунальные платежи, слушала музыку и читала. Я так полагаю. По телефону разговаривала, – добавил он, немного подумав. – Здесь ее записные книжки и вообще все бумажки. Наверное.
– А компьютер? – спросила Глаша, взирая на совершенный агрегат, занимавший большой письменный стол. – Зачем ей нужен был компьютер?
– Не знаю, – растерялся Петя. – Я не спрашивал.
«Значит, он считает, что стал для своей жены счастливым билетом? – раздраженно подумала Глаша. – Вот и вытяни такой счастливый билет! Если счастье в том, чтобы тобой не интересовались, то Сусанна одна из самых благополучных женщин на свете».
– Кстати, тебя соседи не видели? – неожиданно вскинулся убитый горем муж.
– А что? – Глаше второй раз явилась мысль, что Петя прикончил Сусанну и планирует прикончить ее. Но потом она увидела, как яростно он крутит мочку уха, и успокоилась. – Боишься, что они донесут твоей жене, когда она вернется?
– Я сегодня подумал: вдруг Сузи специально спряталась, чтобы проверить, как я буду вести себя без нее? Увидит, что ты пришла вечером, и решит, что у нас отношения?
– Думаешь, она уже неделю сидит в засаде?
Петя растерянно почесал макушку.
– Кстати, – небрежно спросила Глаша. – Если ты хочешь, чтобы я действительно нашла твою жену, то должен быть со мной откровенным до конца.
– А что такое? – насторожился Кайгородцев. – Я разве не откровенен?
– Почему ты не рассказал мне, что у тебя есть любовница?
– Какая любовница?
– Аня Волович.
– Волович? – ошарашенно переспросил Петя. – Надеюсь, ты шутишь?
– Отнюдь. Все знают, – соврала она, стараясь держаться уверенно, – что ты к ней неровно дышишь.
– Глупая ложь! – воскликнул Петя. – Именно глупая. Да, у Волович был любовник. Ее босс, Андрей.
– Нежный?
– Это между нами, конечно. Не знаю, какого рожна меня-то заподозрили?
«Почему он говорит – был любовник? – тут же отметила Глаша. – Он знает, что Аня пропала?»
– Петь, если ты хочешь, чтобы я тебе на самом деле помогла...
– Да не было у меня ничего с этой Аней! – не на шутку рассердился Петя. – Если уж я тебе про Сузи рассказал... Так что мне там какая-то интрижка с Андрюшкиной секретаршей, верно?
– Петь, я не просто так спрашиваю. Аня Волович исчезла в тот же самый понедельник, что и твоя жена, – решительно сообщила Глаша.
– Как это – исчезла? – обалдело спросил тот.
– Ну, как Сусанна исчезла, так и она.
– Сузи пошла на кладбище, а потом уехала оттуда на машине. Это-то я точно знаю.
– А Аня Волович ушла с работы после обеда и не вернулась в квартиру, которую снимает. И вот уже неделю о ней ни слуху ни духу.
– А что же Андрей? – удивился Петя.
– Они поссорились, и Андрей, скорее всего, просто ничего не знает. Думает, что его секретарша уволилась.
– Но при чем здесь Сузи?
– Вот и я думаю: при чем здесь Сузи? – эхом откликнулась Глаша.
– Так ты расследуй, расследуй! – неожиданно рассердился Кайгородцев. – А то ты все какие-то глупые теории разводишь. Любовница у меня... Чушь какая-то!
– Ну, ладно, Петь. Ты иди, а я тут в кабинете пошурую. Но ты уверен, что не хочешь заявить в милицию?
– Я же тебе все объяснил! – простонал Кайгородцев. – Какая милиция с таким скелетом в шкафу?
– Петь, ты только не вопи, а то соседи услышат, – съехидничала Глаша, и ее босс тотчас же заткнулся.
– Тебе чаю принести? – трусливо спросил он.
– Лучше кофе. С молоком и сахаром. Можно растворимый.
Петя принес кофе и ретировался, тихо-тихо прикрыв за собой дверь, словно в комнате находился больной, к которому пришел долгожданный доктор, и теперь их надо оставить наедине, чтобы дело пошло на поправку. «Ох, босс, – сокрушенно подумала Глаша. – Приглашать нужно было светило, а не шарлатана! Если, конечно, цель этого приглашения та, о которой ты говоришь».
Комната Сусанны выглядела уютной и вызывала у сыщицы чувство неконтролируемой зависти. Глаша долго копалась в счетах, но не обнаружила ровным счетом ничего стоящего. Записная книжка была почти пуста, но Глаша, как заправский сыщик, выписала все обнаруженные номера на отдельный лист. Что делать с ними дальше, она не знала. Звонить всем подряд и опрашивать? Но она же не милиция, ее просто пошлют и будут правы.
По-настоящему ее привлекла лишь книга, которую она обнаружила под диванной подушкой. Книга была заложена календариком с фотографией котенка и испещрена пометками на полях. «Интересно, что можно помечать в любовном романе? – подумала Глаша. – Умные мысли о любви?» То, что у нее в руках именно любовный роман, определить было несложно. Обнимающаяся парочка на обложке и название «Ревность и месть» не оставляли в этом никаких сомнений.
Книжку Глаша решила взять с собой, чтобы почитать в спокойной обстановке и вникнуть в то, что Сусанна писала карандашом против некоторых абзацев.
Закончив с документами, она пересела за компьютер. В дисководе обнаружился музыкальный диск, а из гнезда торчали наушники. Глаша тотчас надела их и включила музыку. Похоже, в вечер понедельника у Сусанны было романтическое настроение. Она слушала Стинга и читала книгу о любви. А потом ушла на кладбище. Поистине неисповедимы пути господни!
В компьютере не нашлось ничего интересного. Глаша зевнула и поглядела на часы. Половина первого ночи!
– Ничего себе! – пробормотала она. – Или Петя отвезет меня домой на машине, или придется ночевать тут.
Ночевать в чужих квартирах она не любила. Значит, надо упросить босса поработать шофером. Глаша сунула книжку «Ревность и месть» в свою сумочку, застегнула «молнию» и открыла дверь.
– Петь! – негромко окликнула она.
В соседней комнате работал телевизор, и какая-то женщина надрывно рыдала, перекрывая все шумы в квартире. Глаша пошла на звук, раздумывая, с какого боку подступиться к Кайгородцеву. Сказать разве, что она боится ездить одна в ночном транспорте? Но она действительно боится!
Петя сидел на диване спиной к двери, свесив голову набок. Кроме телевизора, здесь был включен еще только тусклый торшер на длинной журавлиной ноге.
– Петь! – снова позвала Глаша. – Просыпайся, я все закончила!
Петя не отзывался. Тогда она приблизилась к нему и осторожно, чтобы не испугать, постучала рукой по плечу. Кайгородцев качнулся и неожиданно свалился на диван вверх лицом. Глаша сразу поняла, что он мертв. Живой человек не будет равнодушно таращиться в потолок, когда к нему обращаются. Она пригляделась повнимательнее и зажала рот обеими руками – все вокруг было в бурых пятнах, хотя непонятно, откуда они взялись.
– Петя! – задушенно пискнула Глаша и на цыпочках обежала диван. Наклонилась над Кайгородцевым и взяла его за запястье. Пульс не прощупывался. Тогда она положила дрожащую руку ему на шею и перестала дышать. Пульса совершенно точно не было.
Но вдруг она ничего не понимает? Вдруг Петю еще можно вернуть к жизни? Глаша метнулась к телефону и позвонила в «Скорую».
– Человека ранили! Скорее приезжайте! – Она, заикаясь, продиктовала адрес и добавила: – Скажите бригаде, пусть сразу входят – в квартире никого нет. А я? А я... Так... Соседка.
Только тут Глаша заметила, что воротник рубашки Кайгородцева набух от крови. Она толкнула его двумя руками, перевернув на бок. Чуть ниже затылка виднелась глубокая рана. Вероятно, его ударили сзади чем-то тяжелым. И убили. А она сидела в наушниках в соседней комнате и ничего не слышала!
В этот миг взгляд Глаши наткнулся на нефритовую статуэтку, стоявшую возле дивана на журнальном столике – она была испачкана темным.
Глаша вскочила на ноги и попятилась. Ее пронзила жуткая мысль: что, если убийца все еще здесь? Прячется в ванной или в кухне? Или вообще – стоит за занавеской? Штора слегка шевелилась – то ли от ветра, залетевшего в окно, то ли от того, что ее кто-то только что трогал.
Не помня себя от ужаса, Глаша бросилась в коридор, сунула ноги в туфли, потянулась трясущейся рукой к замку и тут же замерла на месте. Если она сейчас поднимет шум...
В одну секунду перед ее мысленным взором пронеслось все то, что случится потом. Приедут врачи, милиция. Ее будут допрашивать, и что она расскажет? Эту глупую историю о том, что у Кайгородцева неделю назад пропала жена и он, вместо того чтобы обратиться к профессионалам, попросил своего референта поискать ее? Так, просто по дружбе? С целью найти хоть что-нибудь, она приперлась к нему на ночь глядя, а потом случайно обнаружила в соседней комнате труп хозяина?
– Меня посадят! – дрожащими губами пробормотала Глаша и тотчас вспомнила, как Петя трусливо спрашивал ее: «Кстати, тебя соседи не видели?»
Ее никто не видел. Никто. Можно сказать, что ее вообще здесь не было, и этих слов никому не опровергнуть. Надо только уничтожить следы своего пребывания, пока не приехала «неотложка». Стереть отпечатки пальцев и вымыть чашку.
Конечно, убийцы в квартире нет, убеждала себя Глаша, выливая на носовой платок туалетную воду. Что ему тут делать? Если бы ему требовалось срочно что-то найти, он прикончил бы и ее заодно. Она сидела в наушниках, не нужно было даже подкрадываться. Кроме того, он не дал бы ей позвонить, ведь верно?
Она судорожно повозила платком по всем поверхностям, до которых могла дотронуться, потом схватила чашку и засунула себе в сумку. Мыть посуду было выше ее сил. Ногой выдернула шнур из розетки, и компьютер погас. Потом на негнущихся ногах дошла до входной двери и, приоткрыв ее, выглянула на лестничную площадку. Там было тихо и пусто.
Глаша вышла и, оставив дверь незатворенной, на цыпочках отправилась вниз по лестнице. Она шла, словно во сне, и смотрела только себе под ноги. И слушала – не раздадутся ли шаги, не послышатся ли голоса.
На площадке между этажами прямо под носком ее туфли оказался окурок. Наполовину выкуренная сигарета, согнутая кочергой. Такие окурки оставлял после себя во всех пепельницах и свернутых вручную кулечках Саша Ашмаров.
Саша был тут? Курил на лестнице? Какая-то ерунда. А может, не ерунда? Может, это Саша Ашмаров убил Кайгородцева? А окурок – улика? Однако если подобрать его, то это ничего не даст. Она ведь не следователь, и у нее нет понятых, чтобы засвидетельствовать, что окурок этот найден именно в этом месте и именно в это время.
Глаша пнула его ногой и пошла дальше. Такой же точно окурок плавал в мелкой луже возле подъезда. Его швырнули сюда совсем недавно: он еще не размок окончательно, и было видно, что он имеет ту же характерную форму.
Именно сегодня Саша Ашмаров неожиданно предложил ей пойти вместе выпить. Почему? Раньше он никогда не проявлял к ней мужского интереса, а тут вдруг... Ему что-то надо было от нее. Может быть, он хотел узнать, каким расследованием она занимается для Кайгородцева? Она ведь спьяну проболталась Бабушкину. Так и сказала, дура: это Петя виноват в том, что я не сделала распечатки, я для него занимаюсь одним расследованием. А Бабушкин сболтнул Ашмарову, ведь они такие друзья!
Дом, в котором жил Кайгородцев, был высоким и длинным, и пока Глаша шла по двору, все время думала, что вот-вот кто-нибудь попадется навстречу. Выйдет припозднившийся хозяин погулять с собакой, или подъедет на машине какой-нибудь занятой бизнесмен, или высунется в открытое окно страдающая бессонницей пенсионерка. Но двор словно заколдовали – было пусто, и Глаша дошла до остановки, никого не встретив. Села на скамейку под козырьком и принялась мелко трястись.