Что, если она стерла в квартире не все отпечатки пальцев? Следователь вызовет ее на допрос, испачкает Глашины подушечки пальцев в чернилах и оттиснет на листе. А потом воскликнет: «Ага, гражданка! Вот вы и попались! Что вы делали в квартире вашего босса?» Как она сможет врать ему в глаза, когда видела мертвого Петю?
Алиби у нее нет. Правда, никто не знает, что она собиралась вечером к Кайгородцеву. Только Стрельникову она сообщила, что в девять у нее деловая встреча.
«Стрельников! – внезапно встрепенулась Глаша. – Стрельников, который встретил ее после работы и увез в своем „Опеле“. Это видели Бабушкин и Ашмаров. Те мускулистые парни из ресторана, которые посадили пьяного Стрельникова в автомобиль, могут подтвердить, что после ужина они уехали вместе, и Глаша была за рулем. И привратник в доме на Кутузовском, который впустил их в подъезд, подтвердит, что Глаша довела его до квартиры... Стоп!
Привратник не знает, что она вышла. Он думает, что она все еще там, в квартире Стрельникова. И ключ по-прежнему висит на гвоздике возле электросчетчика. И Вити сегодня ночью совершенно точно не будет дома. Если незаметно пробраться в квартиру, то у нее будет алиби. Причем такое, к которому не подкопаешься!
Глаша вскочила и, подбежав к кромке тротуара, замахала руками. Ее тут же подхватил бородатый тип, который согласился ехать на Кутузовский за смешные деньги. В салоне орала магнитола, и Глаша была рада-радешенька, что не нужно поддерживать разговор. Общительный шофер тотчас бы догадался, что с ней не все в порядке. А так они просто ехали и слушали, как Чеб Мами распевал свои упоительные песни.
Когда машина умчалась и Глаша осталась одна перед подъездом Стрельникова, она осознала, что задачка предстоит не из легких. Как пройти, не попавшись на глаза привратнику? «Надо выманить его наружу, – решила она, – и чем-то занять. А самой проскочить внутрь».
Идея была интересной, но трудно осуществимой. Выманить его, пожалуй, можно. Например, если начать кидаться в дверь камнями, он, без сомнения, высунется на шум. Но вряд ли выйдет на улицу, оставив вход без присмотра. Глаша вспомнила, что Стрельников назвал привратника Игорем. Она вошла в предбанник и, закрыв поплотнее наружную дверь, замогильным голосом простонала:
– И-и-и-го-о-орь!
Потом простонала еще раз. Ничего не произошло. Наверное, дверь слишком толстая, решила она, и застонала, что есть мочи:
– И-и-и-го-о-орь! Вы-ы-ыйди ко-о-о мне-е-е!
При этом встала так, чтобы Игорь, когда выйдет, ее не увидел. Как раз за распахнутой дверью она и останется. Поскольку привратник не подавал признаков жизни, ей пришлось напрячь голосовые связки. Она стонала и завывала на все лады до тех пор, пока на улице за ее спиной не раздался протяжный вой.
Глаша озадаченно замолчала и, повернувшись, выглянула из подъезда. Прямо перед ней сидела огромная собака и, задрав морду, выводила свои собачьи рулады.
– Пшла вон! – шикнула на нее Глаша. – Пшла! Фу!
Собака перестала выть, наклонила голову и громко гавкнула. Тотчас же неподалеку материализовался хозяин.
– Лорд, ко мне! – крикнул он. – Домой!
Лорд сунул нос в образовавшуюся щель, долго принюхивался, потом потрусил на зов. Глаша утерла пот со лба. Что этот привратник, глухой, что ли? Собаки на улице ее слышат, а он – нет.
Во внутреннюю дверь подъезда было вставлено толстое матовое стекло. Рассмотреть через него что бы то ни было не представлялось возможным. Глаша положила на стекло обе ладони и слегка двинула его в сторону. Сбоку образовалась крошечная щелка. Авантюристка тотчас же прильнула к ней жадным глазом.
Она увидела вполне мирную картинку – привратник сидел за своей конторкой и слушал плейр. Перед ним стояла дымящаяся чашка и лежала большая «Свердловская» булка, обмазанная вареньем.
– С-котина, – с чувством прошипела Глаша. – Я тут выступаю, а он набивает брюхо!
Она постучала по стеклу и снова провыла:
– И-и-иго-о-орь!
Привратник снял наушники и склонил голову к плечу.
Глаша понизила голос и провыла свой текст потише. Привратник отодвинул чашку и живо поднялся на ноги. По дороге к двери он достал из-за пояса дубинку. Потом открыл дверь, практически впечатав Глашу в стену, некоторое время постоял на пороге, зыркая по сторонам, потом втянулся внутрь и снова заперся.
Глаша была вне себя – номер с привидением явно не проканал. Но отступать она не собиралась. Слава богу, голова у нее еще варит как надо!
На скамейке возле подъезда Глаша еще раньше заметила большой моток черного провода. Повесив его на руку, она засунула один конец под дверь подъезда. Потом стала потихоньку отходить, разматывая свою находку, и в конце концов увела провод в палисадник перед окнами, в кусты боярышника. Но как только отпустила, он вздыбился и выскочил из-под двери.
– Надо чем-нибудь прижать! – пробормотала Глаша, озираясь по сторонам в поисках подходящего груза.
Как назло, нигде не валялось ни камушка, ни кирпичика. Кроме того, светло было только перед подъездом и под фонарями, а чуть в сторону все погружалось в непроглядную тьму. Наконец, возле колеса одной из припаркованных неподалеку машин Глаша обнаружила коробку из-под торта, перевязанную блестящей веревочкой. Коробка оказалась довольно увесистой, и Глаша тотчас же повторила процедуру с проводом, засунув остаток мотка все в тот же куст, только прижав его для верности коробкой.
Теперь надо было снова привлечь внимание привратника. Она постучала в стекло костяшками пальцев и прижалась спиной к стене. Через несколько секунд дверь распахнулась, и привратник, ворча, возник на пороге. Глаша высунула нос из-за двери и увидела, что он тупо смотрит на провод, убегающий из-под наружной двери на улицу. Как она и предполагала, страж порядка не смог остаться равнодушным и вышел вон.
Глаша тотчас же выскользнула из своего укрытия и ракетой влетела в подъезд, торопясь, чтобы дверь не захлопнулась. Промчалась по ступенькам и тут услышала, как где-то наверху загудел лифт. Чертыхнувшись, она побежала вверх по лестнице, оставляя за собой топот и сопение вернувшегося привратника. Вероятно, он уже проинспектировал куст боярышника и поспешно вернулся на свой пост.
Пока он находился в зоне слышимости, Глаше удалось узнать, что коробка из-под торта его страшно напрягла, и он по телефону вызвал саперную бригаду.
«Отлично! – подумала Глаша, добыв из-под электросчетчика уже знакомый ключ. – Мне удалось!» Она осторожно вставила свою добычу в замочную скважину и дважды повернула. Замок мягко щелкнул, и Глаша очутилась в темном коридоре. Она рассчитывала, что два графинчика водки уложили Стрельникова до самого рассвета.
Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, она тихонько тронулась в сторону спальни. Занавески были раздвинуты, и в комнату проникал свет с улицы. «Полнолуние! – поежилась Глаша, увидев идеально круглую луну, застрявшую в тюле. – Чего еще можно было ожидать в такую ночь?» Она подошла к кровати и наклонилась над своим будущим спасителем. Стрельников спал на боку, положив под голову ладошку. В лунном свете посверкивали пуговицы рубашки.
Глаша вспомнила, что сняла с него только пиджак, а для ее плана этого было мало. Тогда она откинула одеяло и принялась стаскивать со Стрельникова штаны. Даже сонный, он не желал оголяться и несколько раз брыкнул ногой, пребольно стукнув ее в плечо и в живот.
– Ш-ш! – шепотом успокаивала его Глаша. – Спи, птенчик, спи! Баю-бай!
Наконец с раздеванием было покончено. Поколебавшись, Глаша оставила на своем подопытном кролике трусы, хотя для ее плана лучше было бы обойтись без них. Теперь предстояло разоблачиться самой. Она скинула юбку и кофточку и небрежно бросила их на пол возле кровати, рядом с барахлом Стрельникова. «Должно создаться впечатление, что мы раздевались второпях, – решила она и добавила к мизансцене еще и туфли. – Нижнее белье оставлю. Утром наверняка разразится скандал. – Во время скандала ей не хотелось бегать по квартире голой. – Интересно, что сделает этот тип, когда увидит меня в своей постели?»
Прежде чем ложиться, она забежала в туалет, а потом собралась идти в ванную, когда услышала под окном рокот мотора, собачий лай и множество голосов. Внизу замелькали огни, и Глаша метнулась туда, чтобы поглядеть, что случилось.
Возле подъезда стояла спецмашина, и суетились люди в камуфляже. Громко лаяла большая немецкая овчарка. «Никак они мою коробку собираются разминировать?» – усмехнулась Глаша, и в тот же миг кто-то крикнул: «Ложись!» Все тотчас повалились на асфальт, а затем... Окрестности потряс мощный взрыв. Куст боярышника взорвался желто-красным пламенем и превратился в большой горящий шар. Где-то внизу посыпались стекла. Дом содрогнулся, и Глаша едва не свалилась на пол.
Глаза у нее полезли из орбит. Выходит, в коробке из-под торта действительно была взрывчатка? А она вот так вот просто таскала ее туда-сюда, да еще помахивала рукой? Нет, это было уж слишком.
Глаша слышала, как вокруг заскрежетали шпингалеты, захлопали окна. Люди проснулись и желали знать, что произошло. Самым ужасным было то, что Стрельников тоже проснулся. Он внезапно перестал сопеть и одним рывком сел на кровати. Глаша, которая стояла посреди комнаты, не могла остаться вне поля его зрения.
Стрельников встал, сделал два нетвердых шага в ее направлении, потом поднял руку и помахал ею перед собой, словно пытался разогнать туман. Глаша поспешно отступила в сторону. Стрельников прошел мимо нее в ванную, пустил воду, наклонил лохматую голову и некоторое время жадно пил в темноте, громко глотая. Потом на автопилоте вернулся обратно и повалился на постель, разметавшись по всей поверхности.
– Аут! – пробормотала Глаша и тоже заперлась в ванной. Сначала она хотела просто умыться, но потом решила, что, если примет душ, не произойдет ничего страшного. Даже лучше, если она оставит в ванной следы своего пребывания, развесив нижнее белье на видном месте.
На полочке с полотенцами обнаружилась стопка чистых футболок. Глаша выбрала самую просторную и облачилась в нее. Мысль о проспавшемся Стрельникове пугала. Но еще страшнее было вспоминать о мертвом Кайгородцеве.
Ей пришлось с боем отвоевывать место на кровати, потому что Стрельников никак не желал откатываться на свою половину. В конце концов он, ворча, все-таки улегся на бок и затих. Глаша юркнула под одеяло и сжалась в комочек. Она успела подумать, что после всего случившегося ей ни за что не уснуть, и уснула почти моментально.
* * *Проснувшись, она сразу все вспомнила. Повернула голову и посмотрела на Стрельникова. Он все еще спал, хотя солнце пробралось сквозь занавески и растеклось желтым пятном прямо по его лицу. Он ворочался и причмокивал губами.
Вставать первой нельзя, так можно только все испортить. Надо дождаться, пока он проснется сам и сообразит, что произошло. Чтобы не затягивать ожидание, Глаша изловчилась и ткнула своего «любовничка» кулаком в ребро. Он тихонько всхрапнул и неожиданно замолчал. Потом резко сел, зевнул и сладко потянулся, выбросив вверх мускулистые руки. Увидев его бугристую спину, Глаша содрогнулась и подумала: «Надеюсь, он не бьет женщин только за то, что не помнит, как с ними спелся».
Стрельников тем временем спустил ноги на пол и некоторое время сидел неподвижно. Глаша наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Вот он встал, сделал два шага и, наклонившись, поднял с пола ее туфлю. Повертел перед глазами и, снова уронив на пол, жалобно застонал.
Глаша представила, как ему сейчас плохо, и усмехнулась. Если он и в самом деле почти не пьет, ему можно только посочувствовать. Уж кто-кто, а она теперь человек опытный. Стрельников прямым ходом направился в ванную и принялся полоскаться там, словно слон в луже. Он фыркал и коротко вскрикивал, и Глаша догадалась, что он пустил ледяную воду.
Потом шум прекратился, наступила минута абсолютной тишины, после чего Стрельников снова появился в комнате. Он был в халате, с мокрой головой и нес в руке лифчик, держа его двумя пальцами, словно какую-нибудь отвратительную тварь. На лице его застыло выражение глубокой задумчивости.
Подойдя вплотную к кровати, Стрельников медленно перевел взгляд с Глашиного лифчика на нее саму. Вероятно, он не понял, кто перед ним, потому что процедил с досадой:
– Вот черт! Женщина. Как некстати.
И тут он ее узнал. Глаша поняла это по его физиономии, которая неожиданно вытянулась, словно отраженная в кривом зеркале.
– Не может быть, – пробормотал он и, встав одной коленкой на одеяло, наклонился пониже.
Глаша пыталась удержать на лице безмятежное выражение. Ей большого труда стоило не расхохотаться. Как раз в этот момент в замке повернулся ключ, и в квартиру ввалился Витя Стрельников собственной персоной.
– Пап, ты дома? – громко крикнул он с порога.
Стрельников-старший закружился по комнате, потом зачем-то начал ногами заталкивать под кровать сваленную кучей одежду. «Интересно, меня он тоже засунет под кровать?» – подумала Глаша.
– Пап, ты что, еще спишь? А ведь время уже... – Витя возник на пороге и тут же споткнулся на полуслове. – Ой.
– Привет. – Стрельников-старший откашлялся и шагнул вправо, вероятно, чтобы загородить собой Глашу. – Как погуляли?
– Пап, – пробормотал Витя, сделав шаг в другую сторону и впившись в Глашу глазами. – Это... Это ведь...
– Я сам вижу! – раздраженным шепотом ответил тот. – Это та твоя ужасная знакомая, которая кому-то сломала спину на пляже.
Витя некоторое время молчал, потом хмуро спросил, тоже шепотом:
– И как прикажешь это понимать?
– Сам не знаю, – огрызнулся Стрельников. – Ума не приложу, как она сюда попала! И, главное, зачем?!
– Зачем – это я тебе могу объяснить, – пробормотал Витя.
– Выйдем, – предложил провинившийся папаша и, вытащив его в коридор, пожаловался:
– Абсолютный провал в памяти!
– Но как вы с ней встретились, ты, надеюсь, помнишь? – ледяным тоном уточнил отпрыск.
– Как встретились? Да, это я помню. Она мне позвонила и потребовала встречи.
«Вот скотина!» – рассердилась Глаша.
– Клянусь, я не понимаю, как до этого дошло!
– Зато я понимаю. – Глаша по голосу слышала, что Витя сильно расстроен. – Ты поступил так мне назло. Ты понял, что она мне понравилась, и тебе это пришлось не по вкусу. А я, может, хотел за ней поухаживать.
– Витя! Что ты несешь? Ей ведь не меньше сорока!
«Не меньше сорока? – про себя возмутилась Глаша. – Ну, погоди же!»
– Ну и что? – хмыкнул сын. – Она бы занялась моим сексуальным воспитанием.
– Витя!
– Ну что – Витя? Пап, мне на твоем месте было бы стыдно.
– Сейчас я ее разбужу и выгоню, – заявил Стрельников. – Так что ты не беспокойся.
– Да уже поздно беспокоиться. И вообще. Что это значит – выгоню? – А что мне с ней делать? – удивился тот.
– Я думаю, надо накормить ее завтраком и подвезти до работы.
– С какой это стати?
– Теперь это твой долг.
– Я ничего ей не должен! – рассвирепел папаша. – И как я буду с ней завтракать? Я не знаю, о чем с ней разговаривать.
– А о чем ты с ней вчера разговаривал?
– О том, что... Так, вообще.
– Ну вот и за завтраком поговори с ней вообще.
– Послушай, может быть, просто оставить ей записку?
– Ты что, ее боишься? – догадался Витя.
– С чего ты взял? Я ее боюсь! Надо же... Велика честь.
– Тогда пойди и свари для нее кофе.
– Может быть, она не пьет кофе, – пробурчал Стрельников.
– Пап, так положено. Мужчина после ночи любви должен сварить женщине кофе.
– Где ты нахватался этой ерунды?
– Я уже взрослый. Ты вот даже боишься, что я со дня на день женюсь.
– В любом случае эта твоя знакомая не заслуживает ничего, кроме подзатыльника.
– Моя знакомая? – возроптал Витя. – Ничего себе ты сказал!
Глаша решила, что ей пора просыпаться. Вот уж она сейчас отомстит этому грубому, отвратительному типу! Хотела вести себя примерно, но теперь...
Она распахнула глаза и, потянувшись, позвала: