– О! – обрадовался тот. – А я что говорил! Вот этот мне денежку дал, а вон тот, падла, зажмотился. Чтоб его…
И Женя вкратце описал, какой бы он хотел видеть дальнейшую судьбу жмота. Бабкин его не слушал, хотя некоторые выражения были для него неизвестны. Он смотрел на фотографию «падлы», известной ему как Юрий Андреевич Воропаев.
Договорившись на следующий день о встрече с Женей, причем время было установлено бомжем весьма приблизительно («ну, ты так примерно к полудню подъезжай, а я ближе к обеду подойду»), Бабкин поднялся и пошел ловить такси. Предупредив водителя, что за деньгами поднимется к себе, Сергей мрачно смотрел на город за пыльным стеклом и размышлял.
Итак, что мы имеем? А ни хрена не имеем. Мало того что одного возможного исполнителя вообще не было в городе, так еще и у другого алиби подтвердилось самым неожиданным образом. На секунду мелькнула мысль о том, что Воропаев попросту подговорил бомжа рассказать всем интересующимся историю о трех приятелях на шашлыках, но Сергей сразу откинул ее. Во-первых, для этого мужичку актером надо быть первоклассным, чтобы так убедительно все задвинуть, а потом – вряд ли Воропаев такой предусмотрительный. Отловить бомжа и заставить его рассказывать свою сказку любому, кто ни спросит… Нет, очень сомнительно.
Получается, что Затрава все-таки нанял человека со стороны. Черт, чужого-то фиг выследишь – даже отпечатков обуви около входной двери милиция не нашла, что уж там говорить об отпечатках пальцев! Ну да, наш хитрый хохол решил не экономить. И правильно сделал – наверняка ни менты ни хера не найдут, ни я сам. Елки, как плохо-то…
Даже мысль об обещанном гонораре не утешила Бабкина – проигрывать он не любил. Размышляя о том, как же ему выйти на этого чертового исполнителя, сыщик не заметил, как машина остановилась.
– Товарищ, вы там уснули? – обернулся к нему водила. – Пять минут стоим уже. Приехали.
Бабкин вздрогнул и полез за бумажником. Пару секунд переживал неприятное ощущение человека, обнаружившего пустоту в заднем кармане брюк, но тут до него дошло: «Черт! Его же еще в метро украли!»
Оставив водителю в залог куртку, Сергей вылез из «пятерки», тут же освобожденно приподнявшейся, и отправился за деньгами.
Наташе Эдик не стал ничего рассказывать. Он едва ли не впервые в жизни чувствовал себя человеком, который сам принял решение и несет за него ответственность. Но та заметила, что с мужем творится что-то непонятное, и попыталась узнать, в чем дело. В магазине игрушек, где Тим долго и придирчиво выбирал себе динозавра, она начала было расспрашивать, но Тимофей ее отвлек, и Эдик облегченно вздохнул. Долго сопротивляться Наташе он бы не смог, а рассказывать о предложении и опасениях матери ему не хотелось.
После магазина Эдик завез Наташу и Тима домой, а сам поехал на сервис проверить машину. Довольный Тим быстро взбежал по лестнице, спрятался за любимой шторой напротив своей комнаты и закричал:
– Мам, смотри, кто это? Отгадай, только неправильно!
– Может, лев? – предположила Наташа.
Тим за шторой бешено замотал головой.
– Тигр?
Тим опять помотал, давясь от хохота.
– Неужели… – Она сделала театральную паузу. – Динозавр?!
– Да, да, да!
Мальчик выпрыгнул из-за шторы и повис у нее на руках, размахивая доисторическим чудовищем, оказавшимся почему-то зеленого цвета.
– Дино-дино-динозавр! Завр! Завр! Дино! Дино!
Резко хлопнула дверь, Наташа вздрогнула и обернулась. В конце коридора стояла Алла Дмитриевна, очень бледная, и смотрела на нее с нескрываемой ненавистью.
– Послушайте, – начала она медленно и отчетливо говорить еще издали, неторопливо приближаясь. – Мало того что вы шпионите за всеми в доме. Мало того что вы ведете себя как… как не знаю кто. Но вы даже не пытаетесь воспитывать своего сына. Вы! Понимаете! Что он! Нам! Мешает!
Последнее слово Алла Дмитриевна почти выкрикнула. Рыжие волосы ее сегодня казались полинявшими, но глаза горели. Тим притих и спрятался за маму.
– Простите, «нам» – это кому? – негромко спросила Наташа.
– «Нам» – это мне и Игорю Сергеевичу! Вы, моя милая, живете здесь со своим сыном без году неделя, а проблем принесли, словно за десять лет. С вашим сыном невозможно в одном доме находиться! Он же постоянно орет!
– Я не ору! – неожиданно басом сказал Тим, но Наташа осторожно закрыла ему рот ладошкой.
– Вы здесь на птичьих, можно сказать, правах, – продолжала взвинченная Алла Дмитриевна. – Вот и не забывайте об этом.
Она повернулась и пошла к своей комнате. Наташа пару секунд наблюдала, как утопают в ворсе ковра невысокие каблучки стильных туфель госпожи Бобровой, а потом бросила ей вслед:
– Не хочется вступать с вами в дискуссию по поводу птичьих прав. Но вы будете первой, кого я выставлю из дома.
Алла Дмитриевна остановилась и медленно обернулась. На лице ее были написаны презрение и насмешка.
– Что-о? – протянула она. – Вы кого-то выставите? Милочка моя, у вас мания величия.
– А у вас – полная дезориентация в пространстве, – спокойно парировала Наташа. – Евгения Генриховна держит вас при себе как домашних кошек. А я больше люблю собак.
– Ваши вкусы здесь никого не интересуют! – визгливо выкрикнула Алла Дмитриевна.
– Очень скоро единственное, что вас будет интересовать, это именно мои вкусы! – прошипела Наташа, схватила Тима за руку и заскочила в его комнату.
Внутри она свалилась на диван и расхохоталась.
– Мам, ты чего смеешься? – удивился Тим.
Наташа взглянула на него и подмигнула.
– Мы с тобой напугали тетю, – объяснила она. – Но только пускай это будет наш с тобой секрет, хорошо? Мама хулиганила.
– Ладно, – разрешил мальчик. – Мне тетя Алла не нравится.
«Мне тоже, признаюсь, – мысленно произнесла Наташа. – И еще кое-кто. И пусть только тот самый „кое-кто“ попробует моего сына обидеть!»
Степан Затрава, облокотившись на стол, смотрел на своих помощников. Алексей Козлов, по своему обыкновению, глядел куда-то в пространство с непроницаемым выражением лица, а Ботвинник задумчиво выдвигал и задвигал обратно нижнюю челюсть.
– Олежек, перестань, – попросил Затрава. – Ты меня пугаешь.
Ботвинник хмыкнул, но манипуляции с челюстью прекратил.
– Ну, дети мои, что новенького у нас?
Затрава вышел из-за стола и уселся в кресло рядом с помощниками. На стеклянном столике тут же возникли три стопки, запотевшая бутылка и разложенная на сочных листьях салата розовая семга.
– Ну и зачем ты все это поставил? – глядя на выпивку и закуску, спросил Затрава. – Нам пока, в общем-то, пить не за что.
– Не скажи, Степан Михайлович, – возразил Козлов. – У парикмахерши-то вон что творится!
– Да, страшные дела, страшные! – Затрава покачал головой и опрокинул в рот рюмку. – Хорошо, что милиция наша доблестная шуршит, ищет кровопийцу. Но ведь какое совпадение, а? Надо же – и убили, и волосы обстригли, да еще и ножницы сверху положили. Нет, как по заказу, ей-богу!
Ботвинник и Козлов переглянулись, но промолчали.
– Я вот что думаю, ребятки мои, – промурлыкал Затрава, наливая себе следующую стопку. – Один раз, как говорят умные люди, – это случайность, два раза – совпадение, три раза – закономерность. Так почему бы случайности не случиться, а? О, как сказал! – Он поднял рюмку и посмотрел на свет. – Может еще какая-нибудь ерунда случиться, Алексей Алексеевич?
– Вполне. Почему бы и нет? – пожал плечами Козлов.
– Вот и я о том же. Ну что, мужики, давайте-ка мы с вами выпьем за подходящие случайности. И чтоб они случались только с нашими врагами.
В наступившей тишине раздался негромкий звон трех стопок.
Макар доехал до указателя с надписью «Шатонино» и остановился. В предыдущих четырех деревнях жители либо ничего не знали, либо благополучно обо всем забыли, либо что-то скрывали. Макар полагал, что верно первое. Самое нехорошее заключалось в том, что, начиная с этого места, он не имел никаких ориентиров и вынужден был тыкаться вслепую, как щенок, пытаясь узнать хоть что-то о людях, проходивших здесь четыре года назад. Того, что рассказал ему батюшка Михаил, было вполне достаточно, чтобы понять: около церкви похоронена не Элина. Но куда же они пошли дальше, вот в чем вопрос?
Макар поговорил со священником, но тот только удивленно разводил руками: на ближайшие сорок километров вокруг не было ни одной святыни, которая могла бы заинтересовать верующих. Правда, в последние годы начали возводить на прежних местах церкви, но из них закончена была только одна, и к ней, как выяснилось, Данила не водил своих паломников. «Что же тебе, психу, взбрело на ум? – раздумывал Макар. – Ты ведь эти места не из головы своей больной придумывал, а искал реально существующие. Как родник святой, например. Может, здесь тоже есть какой-нибудь родник, о котором батюшка Михаил попросту не знает?»
Шатонино относилось к Рязанской области. Макар, посмотрев по карте, сколько он проехал, только покачал головой – как же они пешком шли? Хотя… за идею чего не сделаешь. Деревня оказалась неожиданно большой, разделенной посередине то ли прудом, то ли озерцом. Но, подъехав поближе, Макар обнаружил, что перед ним банальная лужа, разросшаяся по весне до неимоверных размеров. Попытавшись обогнуть ее сначала справа, а потом слева, он понял, что препятствие сие даже не для «Нивы», заглушил мотор и задумался, что делать дальше. В это время кто-то деликатно постучал в заднее стекло.
Макар выскочил из машины и увидел перед собой высокого старика, одетого не по погоде легко – в тонкую спортивную куртку и джинсы. «Внуки о деде заботятся, – понял Макар. – Старики в таком возрасте себе подобной одежды не покупают».
– Здравствуйте, молодой человек. Что, опасаетесь ехать-то, а? – ехидно поинтересовался старикан.
– Да, боязно, – признался Макар. – У меня все-таки не подлодка. Объезд тут у вас есть?
– Само собой, имеется. А он вам зачем?
– То есть как – зачем? Проехать.
– Да оно понятно, что проехать. Только вы к кому направляетесь?
Секунду подумав, Макар решил, что это обычное проявление деревенского любопытства, – людей мало, все друг друга знают, вот и интересуется человек.
– Я, честно говоря, ни к кому конкретно, – пожал он плечами, открыто улыбнувшись. – Хотел в магазине продуктами закупиться, вот и все.
К его удивлению, старик не только не улыбнулся в ответ, но словно подобрался. Окинув Макара внимательным взглядом, покачал головой и недобро сказал:
– Вот что, молодой человек, ехал бы ты без магазина. А то, неровен час, застрянешь в луже – и тащи потом тебя отсюда. Только тащить-то никто не будет. Так что разворачивай свою «Тойоту» и шуруй обратно.
– Это не «Тойота», а «Нива», – автоматически поправил Макар.
– А мне, молодой человек, без разницы – на какой железяке ты ездишь. Увози давай ее отсюда – вон, весь проезд перегородила!
Макар обернулся, хотя прекрасно знал, что увидит – ту же лужу, которая, конечно же, никуда не делась. Мельком бросив взгляд на соседние дома, он вдруг заметил, что почти в каждом стоит за окном кто-то и смотрит в их сторону. Где-то хлопнула дверь, где-то скрипнула калитка, и на улице стали показываться люди. Пока они были далеко, но Макар мог бы поклясться, что они выходили вовсе не затем, чтобы побазарить с приезжим.
«Попал, – понял он, – вот и искомая деревня. Только что-то непохоже, что аборигены с радостью будут делиться информацией». В бардачке у Макара лежал пистолет, но он подумал, что до такого абсурда, как необходимость отстреливаться от деревенских жителей, не дойдет. Потом вспомнил рассказ о том, как ребятишки нашли в лесу труп, и решил, что ничего абсурдного в такой возможности нет, а в следующий раз пистолет нужно будет положить в карман.
– Чего задумался, студент? – прервал его мысли голос старика. – Не хотят тебя люди здесь видеть. Не нужен ты нам со своим учением, ясно?
«Каким учением?» – хотел спросить Макар и тут все сообразил.
– Черт бы вас не видал! – воскликнул он с неожиданным раздражением, испытывая одновременно и облегчение, и злость. – Вы бы сначала спрашивали, а потом уже гнали из деревни. И какой я вам, на фиг, студент?
– А кто ты такой? – спросил дед, несколько растерявшись от Макаровой агрессии.
– Я – частный детектив. Разыскиваю девушку. Она должна была пройти здесь с паломниками четыре года назад. Я не знаю, появлялись они потом или нет. Знаю только, что группа была большая, человек пятнадцать, и вел ее парень по имени Данила.
Полчаса спустя Макар и еще семь человек деревенских сидели в избе и разговаривали. Старикан, которого звали Иваном Демидовичем, неторопливо рассказывал Макару про паломников, и в его повествование время от времени встревали остальные – с уточнениями и дополнениями. Старик отругивался, а потому рассказ затягивался, но Макар не перебивал. Он слушал очень внимательно, хотя об основных событиях уже догадался.
Четыре года назад паломники заявились в Шатонино последний раз. До этого они приходили три года подряд, и жители не обращали на них особого внимания. Они всегда останавливались за околицей, у мужика по фамилии Игнатов, недавно поселившегося в деревне, человека хмурого и неразговорчивого. Ночевали и шли себе дальше.
– Сначала, конечно, наш народ любопытствовал, что да как, – объяснял Иван Демидович, – но старшой их культурно разъяснил, что идут они поклониться святыне, а неразговорчивые – потому что обет на себя взяли, да и просто устали. Ну, чего тут непонятного? От них и отстали.
– Нет, не отстали, – вмешалась старуха в цветастом платке. – Марья Семеновна хотела с ними пойти. Просилась, да ее не взяли. И еще кто-то…
– Да не в том суть! – отмахнулся от нее хозяин дома. – Хотя правда, никого они с собой не брали. Но они ведь тихие были, вреда никому не делали. Переночуют себе – и дальше идут.
– Да уж, тихие, – покивал головой маленький юркий мужичонка. – В августе-то, четыре года назад…
– Ты, Витя, давай тогда уж сам рассказывай, – с раздражением предложил старик. – А я тебя послушаю. Хоть тебя об ту пору здесь и не было, но ты, видать, много знаешь. Не будешь? Тогда и не перебивай.
Макар слушал Ивана Демидовича, и перед его глазами вставала картина произошедшего.
Тем летом, когда Данила со своей группой пришел сюда в последний раз, на паломников и особого внимания не обратили – привыкли. Появились они ближе к вечеру, обошли деревню стороной и вышли сразу к дому Степана Игнатова – того самого, у которого и в предыдущие годы останавливались. И все прошло бы так же тихо, как раньше, не вздумай Игнатов посадить у себя в саду какой-то редкий сорт сливы – крупной и сладкой, да еще и похвастаться перед соседями. Пятеро ребятишек из деревни, оставленные у бабушек и дедушек на каникулы, решили наведаться в сад к Игнатову. Про паломников они то ли не знали, то ли решили, что те им не помеха. Ближе к полуночи ребятня ободрала несчастное деревце и собиралась уже убегать, но тут один из мальчишек заметил в огромном игнатовском сарае свет и решил посмотреть, кому это там не спится. Через пять минут он перелетел через ограду как ошпаренный, успев только крикнуть ребятам, что «там женщину какую-то убивают». Примчавшись домой, он выложил все деду с бабкой, и рассказ его так подействовал, что те разбудили соседей и пошли все вместе к Игнатову, потому что мальчонка рассказывал страшные вещи.
– И что же увидели? – нетерпеливо спросил Макар.
– Да в том-то и дело, что ничего, – покачал головой Иван Демидович. – Сначала Игнатов вообще пускать никого не хотел к себе, но те пацаны, которые сливы воровали, своим домашним тоже что-то рассказали, и в конце концов народу собралось немало. Ну, Степан ворота открыл, провел всех в сарай – а там и нет никого. Вот были – и нету. А на полу – следы крови, да много, словно и впрямь убивали кого. Пока шумели, пока по окрестностям с фонарем рыскали – уже и утро. Потом поняли, что паломники сразу, как крик пацана услышали, смылись. А поищи-ка их в наших-то лесах! Да и искать особо никто не стал. Пошли к участковому, рассказали все, да только участковый наш… – Старик махнул рукой с огорченным видом. – Пока он проспался, пока похмелился, тут уж и Новый год наступил. В общем, так все и закончилось.