-Всё нормально.-он похлопал меня по руке.-У тебя ничего не сломано? Ничего не разбила?
Я на всякий случай подвигалась, поёрзала в сидение.
Я была цела.
Я прижала руки в лицу, чувствуя, как под пальцами пульсируют глазные яблоки.
Меня поглощал нервный жар. Я отстегнула ремень.
Дяди Сигизмунд вышел из автомобиля. Я выбралась следом.
Вокруг нас валялись перевернутые, смятые, поломанные ящики.
Весь внедорожник был залит, забрызган разбитыми яйцами.
Липкие, скользки, слизкие пятна с белками и желтками влажно блестели на капоте, лобовом и ветровых стеклах, на крыльях и дверцах автомобиля.
Тоже самое творилось на асфальте вокруг.
Все было залито, забрызгано разбитыми яйцами.
Вокруг нас собирались прохожие. Всем было интересно.
Меня сотрясала небольшая дрожь. Дрожали пальцы рук, колени.
Я увидела пожилую женщину с детьми, в которых чуть не свернула.
Бабушка смотрела на нас с дядей сердито, осуждающе.
Я отвела взор.
Дяде Сигизмунду каким-то образом удалось уладить ситуацию, без привлечения полиции.
За испорченные продукты, он, само-собой заплатил, и не мало.
Домой мы возвращались на обгаженном, грязном автомобиле и с испорченным, гадким настроением.
Меня снедало, жалило и грызло не отступающее чувство вины.
Это всё я. Это всё из-за меня. Мне доверили вести чужую машину.
Доверил дядя Сигизмунд. Доверил машину, понравившейся ему женщины.
А я... я всё испортила. И чуть не сбила людей.
Я ненавидела себя в эти мгновения. И готова была поклясться вообще больше никогда не садиться за руль! Никогда! Никогда!.. Никогда?..
Федя, который встретил нас в мастерской так и замер, опешив и потеряв способность говорить.
-Федот, давай без вопросов.-угрюмо бросил ему дядя, выйдя из автомобиля.
Заикнувшийся было Федя, мгновенно умолк.
Я тоже вылезла. Снова оглядела автомобиль.
Я ждала, что мне скажет дядя. Я бы любое наказание восприняла как должное.
-Ника не переживай.-проворчал дядя.
Я боязливо посмотрела на него.
-Я чуть не сбила людей...
-Виновата не ты, а тот долбо** на сером форде.
-Да, но я могла сбить...
-Но не сбила же? Ну и всё.-раздраженно ответил дядя.-Все целы, и это главное. Но, машину мыть придется тебе. Уж, извини.
Я не возражала. Да, и что я могла сказать? Я виновата кругом.
Перед моими глазами всё ещё была там бабулька с двумя детьми.
Если бы... если бы я не успела... Если бы не повезло...
Я боялась представлять себе последствия.
Просто помыть машину пеной и шампунем, разумеется не вышло.
Автомобиль от колес до крыши весь был покрыт полу-засохшими пятнами яиц и осыпан липкими осколками скорлупы.
Отмывать все это пришлось долго, трудно и упорно.
Я с отвращением отдирала от поверхности автомобильного корпуса склизкие, влажные похожие на сопли, белковые и желтковые массы.
Пока я старательно приводила автомобиль в порядок, на улице стемнело.
Сумерки, превратились в вечер, вечер обернулся ночью.
Спать мне ночью не пришлось.
Ошметки чертовых яиц попали в глубь решетки радиатора, забились в колёса и рамы стекол.
Дно автомобиля, передняя его часть, тоже оказалось перепачканным.
В добавок ко всему я обнаружила что, неведомым образом, сырыми яйцами были обильно забрызганы арки колёс внутри.
-Да, этот день и эту ночь я на долго запомню.-проворчала я.
Я реально провозилась с тачкой почти до рассвета.
К этому моменту я её возненавидела. И ещё больше возненавидела яйца.
Я прервалась. Перекусила фруктовым салатиком. Выпила небольшую чашку кофе.
Вообще я не поклонница этого напитка, но в такие случаи можно себе позволить.
Потом я вышла во двор и покормила Леопольда и Каролину.
Это два, огромных, чёрных, тибетских мастифа. Не разлучная пара.
Здоровые, лохматые они напоминали не то львов, не то каких-то мифических чудовищ.
Но, на деле были весьма добродушными и милыми созданиями.
К своим, разумеется. Чужаков исполинские мастифы не жаловали.
Завидев меня собаки бросились ко мне.
Они всегда очень открыто демонстрировали мне свою любовь.
Толкались, скулили, лизали руки, норовили облизать лицо.
Леопольд иногда вставал на задние лапы и пытался положить передние мне на плечи.
Этот жуткий на вид пёс страстный фанат обнимашек.
Вот только у него такая масса, что удержать мне его не реально.
-Тише, тише. Лео не толкайся... я тоже рада тебя видеть.-хихикая говорила я.
Каролина была более спокойная, сдержанная. Она не часто лезла в лицо. Воспитанная и прилежная девочка.
Она частенько порыкивала на Лео, когда тот вёл себя не допустимо.
Собаки, как обычно с благодарностью облизали мне руки. А затем с чавканьем и аппетитом принялись за еду.
Я вернулась к автомобилю. Он всё ещё был не идеально чист.
А вернуть авто хозяину необходимо если не в совершенной чистоте, то хотя бы в близком к этому определению состоянии.
Не заметно прошли ещё два часа. Я выдраила, вычистила и фактически вылезала злосчастный внедорожник.
Было уже девять. В мастерскую начали приходить рабочие
-Привет, Ника.
-Привет, девчушка.
-Добрый день, Вероника Роджеровна.
-Здорова, киса.
Работники автосервиса обращались ко мне по-разному, относились примерно одинаково.
У меня с ними были вполне себе добродушные, дружеские отношения.
Дядя не редко ставил меня помощницей то к одному, то к другому.
Я поздоровалась в ответ, в такой же манере, как и они.
-Дядюшка припахал тебя мыть это корыто?-спросил один из автослесарей.
Чернобородый, в затасканной рубашке и темно-синих джинсах.
-Нет, Юрка, я сама вызвалась,-устало ответила я.
-Что, правда?-Юра был усердным работником, и довольно наивным.
-Ага.-вздохнула я.-Ночью вот не спалось. Решила, дай думаю, тачку помою...
Слышавшие наш разговор работники засмеялись.
-Ты стебёшься, да?-понял Юрий.
-Исключительно из добрых побуждений.-я покачала головой и улыбнулась.-Не обижайся.
-Ты похожа на своего дядю.-проворчал Юрка, пряча руки в карманах и удаляясь.
-Сочту это за комплимент.-пропела я.
Работники снова засмеялись.
С их появлением автомастерская наполнилась звуками голосов, работающей аппаратуры, перестуком, скрипением, жужжанием, лязганьем и скрипами.
Я убедилась, что вымытый мной Pajero выглядит примерно так, как выглядел до происшествия.
На всякий случай еще раз, придирчиво оглядела автомобиль.
И, зевая, поднялась наверх, на третий этаж, где и располагалась моя комната.
Свою комнату в доме дяди Сигизмунда я очень любила.
Длинная, с покатым, потолком.
На самом потолке белело широкое окно.
И лунными ночами свет из него падал аккурат на мою кровать, которая стояла у стены.
На кровати, на мятного цвета одеяле, валялось несколько цветных подушек, разной формы.
Стена над кроватью была заклеена постерами, картами, моими рисунками и фотками знаменитых фигуристов, сноубордистов, гонщиков.
Поверх фоток и постеров у меня тут же висела в два ряда праздничная электрическая гирлянда.
Повесила еще два года назад, решила не снимать. Теперь включаю иногда, когда грустно или тоскливо.
Возле окна, что выходило на фасад и внутренний двор автосервиса, стоял компьютерный стол и мой «Вилли».
Так я назвала свой компьютер. Да, да, да. Я даю имена некоторым неодушевленным предметам. Например, ещё мягким игрушкам, которые стоят у меня возле монитора или валяются на кровати.
В противоположной части комнаты у меня находиться зеркало в полный рост и белый шкаф.
Шкаф у меня реально огромный, крутой с великим множеством полок, вешалок, ящиков и двумя раздвижными дверцами.
Внутри шкафа у меня есть подсветка.
Стену, что под окном на крыше, сплошь занимали полки.
Они были заставлены книгами.
Литературу я предпочитала самую разную, от фантастики и фэнтези, до произведений известных философов.
Из последних, не буду врать, я прочла всего три книжки, пока, что.
Зато я с удовольствием читаю историю, биологию и психологию.
И изрядно поднаторела в этих науках.
Что, правда психологией я начала увлекаться из-за своих видений.
Я пыталась изучать сама себя, и понять, как мне справляться со всем этим.
Ведь кроме меня самой, мне в этом никто, никогда не поможет.
Да. Я обожаю свою комнату.
Тут не очень много места, на самом деле. Но зато уютно, мило и... как-то просто хорошо. И на душе тоже хорошо.
А уж когда я хочу спать, как сейчас, то вообще зашибись.
Главное, чтобы моя кровать была на месте.
Но, сперва надо в душ. Особо долго дрыхнуть времени у меня не было, но поспать пару-тройку (четыре-пять) часов я была бы очень не против.
Я взяла своё полотенце, свежее бельё и направилась в душ.
На третий этаж, никто кроме меня, дяди Сигизмунда и Феди никогда не поднимается.
Третий этаж отделен от всего здания крепкой, бронированной дверью с кодовым замком.
Поставил её дядя Сигизмунд.
А знаете когда? Правильно. Когда тут поселилась я.
Дверь в ванную комнату тоже была крепкой, металлической и закрывалась на два замка.
Это тоже было сделано ради моей безопасности, как мне сказал дядя.
Да. И решетка на окнах в ванной тоже.
Оказавшись в ванне, я разделась. Бросила взгляд на себя в зеркало.
Лерка мне говорила, что у меня всё Ок. И сверху и снизу.
И талия, и ноги, и задница, и грудь (которая никак не хочет становиться хоть не много больше). Но сама я считала себя всё-таки какой-то угловатой и не плоской. По крайней мере спереди.
Да, у меня стройная фигура, и ноги правда в порядке, равно как и осанка, и даже попа хороша.
Но... вот из-за того, что у меня до сих пор вместо груди два каких-то заостренных прыщика с сосками, становилось досадно и обидно.
Вон у Лерки и Оли Сливко (она же Сливка) уже всё выросло. Везде.
А я какая-то... не доразвитая.
Так, ладно. Хватит. Не хватало опять по этому поводу убиваться и реветь.
Раздосадованная, сердитая и обиженная сама на себя, я зашла в просторную, застекленную душевую кабину и включила душ.
Вода тёплыми струйками, ласково, приятно колотила по телу.
Шум воды нарастал. Душевую кабину медленно заполняли плавные тучи полупрозрачного пара.
Я чувствовала умиротворение. Теплая вода обволакивала, успокаивала, утешала.
Я закрыла глаза.
Взяла мочалку, намылила гелем для душа. Нанесла на тело.
Смыла.
Мою мокрую спину лизнул странный холод.
Я порывисто обернулась, испугавшись, что кто-то открыл дверь в ванную и заглядывает внутрь.
Я подошла к полупрозрачной дверце душевой кабинки.
Помешкав открыла её и застыла на месте.
Душ выпал у меня из рук, ударился об кафельный пол.
Передо мной находился ночной, мрачный лес. Дикие, непролазные заросли.
Но внезапно выступил живописный, мистический свет луны.
Я поняла, что нахожусь в саду с гигантскими, выше человеческого роста, пышными кустарниками.
На ветках кустарника покачивались алые бутоны роз.
Их были сотни, тысячи.
Сад был переполнен розами.
Я ощутила липкую влагу под ногами. Опустив взгляд, я увидела, что стою босыми ногами в грязной, размокшей земле.
Я ошарашенно смотрела себе под ноги.
Повеял промозглый ветер. Я поёжилась, задрожала. Обхватила себя руками.
Холод судорогами сковывал тело.
С ночного неба с шипением обрушился мощный, сильный дождь. Он за пару секунд превратился в свирепый ливень.
Я ахнула. Чуть втянула голову в плечи.
Капли воды неистово колотили по голове, плечам и спине.
От ударов капель качались мокрые листья кустарников и бутоны роз.
Я двинулась вперёд. Мною владело инстинктивное желание убраться из-под дождя, найти тепло.
Голая, мокрая от дождя, я босиком шла вперёд по вязкой, кашеобразной мокрой земле.
Я чувствовала, как грязь забивается между пальцев ног, липнет к подошве и пяткам.
Соприкосновение с мокрой, вязкой почвой вызывало отвращение.
Меня трясло от холода. У меня дрожали губы и трепетало сердце.
Сквозь серую, туманную завесу дождя я увидела впереди нечто похожее на человеческий силуэт.
Я остановилась. Я не знала кто это.
Это может быть кто угодно. Я не знала в чьем я воспоминании!
Меня начал охватывать и подчинять панический страх.
Страх который вселяла неизвестность. Страх от осязаемого чувства подкрадывающейся опасности.
Дождь начал стихать, слабеть. Пока не превратился в зыбкий, моросящий, слабый дождик.
А потом и вовсе прекратился, оставив после себя плотный, густой запах сырой земли и листвы.
Я вытерла дождевую воду с лица. Посмотрела вперёд.
В свете тускло горящего уличного фонаря я увидела девушку.
У нее были длинные, до пояса золотисто-рыжие волосы.
Она стояла ко мне спиной. Я, с тревогой вдыхая отсыревший послед дождя, прохладный воздух, наблюдала за ней.
Она оставалась неподвижной.
Я нервно сглотнула. Шагнула вперёд. Неизвестность и странность происходящего были слишком мучительными, чтобы оставаться на месте.
Рыжеволосая женщина всё так же стояла не шелохнувшись.
Я подошла уже достаточно близко, чтобы видеть, как её мокрое белое платье липнет к её спине.
Я была достаточно близко, чтобы видеть, как капли стекают по её плечам и рукам.
Я остановилась.
-Кто вы?!-громко и боязливо спросила я глядя на рыжеволосую.
Она молчала. И все так же оставалась неподвижной.
Вокруг нас бесшумно растекались бесформенные клубы белесого тумана.
Я огляделась. Туман поднимался выше. Он медленно и неотвратимо поглощал кустарники роз.
Мир вокруг словно таял в тумане.
Я услышала шлепанье босых ног. Я вздрогнула, мне на мгновение сдавило грудь.
Меня как будто резко проткнули длинной, ледяной иглой в спину, и столь же резко выдернули.
Я словно физически ощутила, как меня пронзил обессиливающий ужас.
Я замерла на месте. Я боялась пошевелиться. Я страшилась даже дышать.
Я не могла объяснить, что меня напугало. Я видела, как рыжеволосая женщина внезапно медленно поворачивается.
Её голова опущена. Мокрые, потемневшие от влаги рыжие волосы свисают вниз.
Я не выдержала. Отступила назад.
Рыжая резко подняла голову. Я застыла, не в силах отвести от нее взгляд.
Она посмотрела на меня.
Из-за спутанных волос, упавших на её лицо, я не сразу смогла её узнать.
А когда пригляделась увидела, что это та самая девушка из супермаркета, которая хотела пройти к кассе без очереди, а потом забыла свой телефон.
Она смотрела на меня выразительно, широко распахнув свои ореховые глаза.
Она молчала. Говорили её глаза. Они пытались, что-то сказать. Я видела это. Но я не понимала...
Я покачала головой.
Рыжеволосая девушка подняла руки, сняла с плеч лямки промокшего белого платья.
Она скинула его и осталась нагая передо мной.
Она вздохнула, снова глядя мне в глаза. Снова силилась что-то донести.
Я не понимала, что она хочет сказать.
Я с сожалением покачала головой. У меня выступили слёзы.
Я уже понимала, что с ней что-то случилось. Что-то ужасное, что-то отвратительное и мерзкое.
Я понимала... я осознавала, что её уже нет. Я четко понимала, что эта рыжеволосая девушка мертва.
Она вздохнула. Грустно. Печально. Обреченно.
Поднесла руки к лицу. У меня подскочило сердце.
Рыжеволосая сжала ногтями кусочек кожи на лице и рванула в сторону.
Я вскрикнула. Она оторвала два лоскута кожи от лица. Под ней проступила кровавая мякоть. Кровь заструилась по её лицу.
Она оторвала новые лоскуты. Снова. Затем ещё. Она полностью ободрала своё лицо. У нее больше не была лица.