Кровь обильно стекала по её лицу, на её грудь, живот и ноги.
Темно-алая кровь скапливалась у её ног.
Она начала «раздевать» свое тело.
Плечи. Руки. Живот, ноги, бедра.
Я не могла не отвернуться, ни закрыть глаза, ни издать даже звука.
Я только взирала на это кровавое безумие. Я смотрела на покрытую блестящей кровью устрашающую человеческую фигуру.
По её голым ногам поднимался туман. Быстро. Торопливо. Словно он намеревался скрыть её, до того, как она полностью «обнажиться».
Я услышала шаги сзади. Я порывисто обернулась.
Никого. Только туман и очертания кустарников.
Я повернулась обратно. Рыжеволосая девушка исчезла.
В тумане, передо мной чернел силуэт человека.
Темный, четкий, граненый силуэт мужчины. Он напоминал тень без владельца.
И глядя на этот силуэт, я осознавала, понимала, что смотрю во мрак.
Истинный. Бездонный. Безжалостный.
Эта тень была олицетворением бесконечного, порочного мрака.
Не того, что наступает с закатом.
А того, в котором погрязает одержимый низменными чувствами человек, познавший вкус чужой боли, вкус чужих страданий, упивающейся беззащитностью жертвы.
Человек попробовавший пьянящий вкус убийства.
И этой человекообразной тени не нужен был владелец и хозяин. Она сама была хозяином, властелином.
Она содержала внутри себя личную боль, страх, ненависть, злость и ещё целый сонм всевозможных, человеческих пороков.
Она была олицетворением мрака человеческой души.
Соткана из него. Создана им. Рождена в его недрах.
Я это чувствовала. Я ощущала исходящую от этого силуэта подавляющую, давящую, убийственную силу.
Сжимая кулаки, я онемев смотрела на угольно-чёрный, чернильный силуэт в тумане.
-Что т-тебе нужно... подонок?-шепнула я через силу.
Тень ринулась на меня. Он резко оказался рядом. Навис надо мной, занёс руку для удара.
Я отшатнулась назад, прикрываясь руками и истошно крича.
Я очнулась лежа на полу душевой.
Я в истерике и панике била рукой по полу, по воде.
Я замерла. Огляделась.
Шумела вода из душа. Я слышала басистые, гулкие удары в дверь. Я слышала голос дяди Сигизмунда.
-Ника!-ревел дядя.-Ника что случилось?! Открой дверь!.. Чёрт!
Душевую кабину заполняли густые, жаркие, молочно-серые тучи влажного пара.
Я слышала, как на дверь ванной сыплются неистовые удары.
Я с трудом поднялась.
Голова была тяжелой, как после долгого сна.
Я открыла кабинку и ужаснулась.
Пол в ванной комнате был залит водой. В воде почти плавали мои тапки.
Висел стойкий, мыльный запах.
Я услышала, как открывают дверь в ванную
Я едва успела, стремглав подбежать к сушилке.
Схватила большое, голубое полотенце и быстро завернулась в него.
В этот миг дверь в ванную с шумом распахнулась. Внутрь ворвались дядя Сигизмунд и взъерошенный Федя.
-Ника!-дядя Сигизмунд выглядел встревоженным и свирепым.
В руке он держал огромный, гаечный ключ.
Он остановился, недоуменно оглядел заполненную водой ванную комнату.
Посмотрел на меня. Я стояла босиком на полу, замотавшись в полотенце.
-Ника ты... ты кричала... Что случилось?
Тут он обернулся на Федю.
-Выйди отсюда!-рявкнул он на него.
Тот с трудом оторвал от меня взор, и поспешно ретировался.
Дядя посмотрел на меня. Снова взглянул на пол.
-Дядя Сигизмунд,-пролепетала я сбивчиво, виновато и расстроено.-Я... я не знаю, как так получилось. Я... кажется... уснула в душе...
Что за идиотизм я несу?! Что за дикий бред?!
Я не знала, что сказать. Адекватных оправданий и объяснений у меня не было.
Дядя кивнул, старательно не глядя на меня.
-Бывает.-глухо пророкотал дядя Сигизмунд и добавил.-Воду то выключи, а то здесь скоро бассейн будет.
Я обернулась. Вода из душа продолжала заливать пол душевой кабины.
Оказывается, водосток забился мочалками, не понятно каким образом.
Дядя Сигизмунд вышел из ванной, закрыл дверь.
Я вернулась в душевую кабину, закрутила краны. Повесила шланг душа на держатель.
Осмотрела ванную комнату.
Скопившийся в просторной душевой кабине пар, медленно вываливался в ванную комнату.
По запотевшим, прозрачным стенкам душевой сползали шустрые, юркие капли воды.
Я несколько раз вздохнула. Закрыла глаза.
Правой рукой чуть потёрла лоб.
Вспомнила рыжеволосую девушку из своего видения.
Вспомнила, что она стала делать. Я содрогнулась от отвращения и ужаса.
Это был какой-то сюрреалистичный, неправдоподобный кошмар!
Он отдирала от себя куски собственной кожи! Так, будто бы это была дешевая обёртка! Она...
Она... Она стремилась, тщилась мне что-то показать, что-то донести...
Что?! Что она хотела объяснить?! Почему я это видела? Почему?!!
Я вспомнила силуэт. Силуэт того мужчины. Я вспомнила ощущение от его силуэта.
Ощущение, как будто смотришь в глаза тьме. Тьме, которая подобно гнили поражает человеческое сознание.
Затмевает его. Поглощает его. Подчиняет его.
Этот силуэт неизвестного мужчины возник вместо рыжеволосой девушки.
А потом напал на меня. Он собирался ударить меня.
Кто он?..
Ответ был слишком очевиден. Слишком, чтобы сомневаться.
Я вышла из душевой. Прошла по коридору до своей комнаты.
Здесь я закрылась.
Снизу, из автомастерской доносились приглушенные звуки работ.
Я сняла полотенце. Оделась.
Села за компьютер.
Нужно посмотреть новости. Если было... если было убийство, о нём уже могли что-то написать.
Да. Наверное. Я включила комп.
В тревоге покусывая подушечку большого пальца правой руки, я наблюдала за загрузкой Винды.
Появилась заставка рабочего стола. Я открыла браузер.
Заорал звонок мобильника. Я вздрогнула.
Взглянула на дисплей. Звонила Лера.
Мне не очень хотелось сейчас с кем-то разговаривать.
Но, я знала, что сейчас еще девяти нет, а Лерка одна из главных любительниц поспать до полудня.
И если она звонит так рано, что-то стряслось.
Телефон продолжал звонить. Я задумчиво провела пальцем по корпусу и приняла вызов.
-Привет.-проговорила я.
-Привет!-к моему облегчению голос у Лерки был бодрый, радостный и довольный.
В последний раз она так радовалась, когда ей на последнее ДэРэ подарили МакБук.
-Как дела?!-судя по голосу Лерка задала этот формальный вопрос, чтобы ей задали такой же.
-Ну, скорее всего, не так прекрасно, как у тебя.-хмыкнув, усмехнулась я.-Рассказывай. Я же слышу, как ты горишь желанием поделиться своей радостью.
-Она у меня! Гитара! Та самая! Она теперь моя! Ща... Послушай!
-Лер...-проговорила я.
Но подруга меня уже не слушала. Я услышала в динамике мобильника какие-то шуршание, шорохи. Что-то упало. Тихо выругалась Лерка.
-Слушаешь?-спросила Логинова.
Не услышав моего ответа она выдала мощный, агрессивный аккорд.
Затем ещё один, ревущий, вибрирующий, продолжительный.
-А?!-звонко с восторгом спросила Лерка.-Слышала? Слышала, как звучит? Какая мощь? Какой звук!
-Д-да...-проговорила я осторожно.
Я пока, что не разделяла Леркин восторг.
-Лера, прости пожалуйста.-проговорила я деликатно, стараясь не показаться наглой или грубой.-Но, ты говоришь о той гитаре, которую мы тогда видели на витрине?
-Да! Да! Да!-с неугасающим, фанатичным восторгом прокричала Лерка.-Та самая! Gibson FireBird. Роджеровна, это просто мечта! Это, гребаное чудо! Я просто ахрене! Это шикарно! Шикардос! Шикарнючий шикардосный шикардос!
-Я п-поняла.-я попыталась остановить Леркин всплеск мегапозитивных эмоций.-Лер, но... прости, что я сую нос не в своё дело, просто эта гитара стоит очень не мало.
Лера замолчала.
Я понимала, что веду себя, мягко говоря не корректно и некрасиво. Но у меня были основания для опасения.
Гитара стоит несколько десятков тысяч рублей.
Просто так взять и купить вещь на такую сумму не получиться.
Во всяком случае еще неделю назад у Лерки таких денег не было.
-Лер, просто... пойми меня правильно.-я старалась подбирать слова, чтобы не казаться завистливой или не довольной её счастьем.-Я очень рада за тебя, правда, и гитара звучит очень круто. Но... откуда у тебя появились на неё деньги? Насколько я помню на ценнике число было около восьмидесяти тысяч.
Лера молчала. Я слышала её сопение в трубке.
Моя тревога, росла резкими скачками, словно прыгающий вверх резиновый мяч.
Тугим узлом, медленно стягивался живот, грудь и горло.
Мои опасения укреплялись с каждой секундой.
-Лера?-проговорила я настороженно.
-Слушай...-проговорила Логинова явно подыскивая правдоподобную причину.-Тут просто... Антон, ну я тебе рассказывала... Мамин ухажёр...
Я тихо вздохнула. Антон не просто ухажёр Лериной мамы, но и отец Леркиной младшей сестры. Но Логинова нового «папу» категорически отказывается признавать.
-Короче он купил мне гитару.-скомкано выкрутилась Лера.-Видать... пытается купить меня. Не знаю даже... Похоже у него получается.
Разумеется, я ей не верила. Лерина мама работает окулистом в одной из городских больниц. А Антон работает старшим менеджером в одной из крупных телекоммуникационных компаний, и зарабатывает не мало, но большую часть денег тратит на выплату ипотеки, содержание родителей в далёком Майкопе, и бытовые расходы в семье Логиновых. Я была бы невероятно и искренне рада за Лерку, если бы Антон действительно подарил бы ей гитару, которую она так хотела.
Но это была ложь. Не умелая и дурацкая.
-Лер,-проговорила я серьёзно.
-Что?
-Ты...-я не могла себя заставить это спросить.-Ты, что... ты... ты согласилась?
Лера молчала.
Я ждала. Мячик тревоги подскакивал всё выше. С ускоряющимся ритмом билось сердце.
-Лера ты согласилась на эту фотоссесию?-спросила я громко и испуганно.-Ты... ты согласилась, да?! Это он тебе заплатил?! Этот подонок, который к нам в кафе подходил?! Да?! Лера?!
Молчание. Короткий шорох. В трубке зазвучали частые, короткие гудки.
Я медленно, сокрушенно опустила руку с телефоном.
Я испытывала шокирующее потрясение.
Лера согласилась! Она согласилась! Она это сделала...
Мысль эта ввинчивалась, вбивалась в голову нервными толчками пульсирующих височных вен.
Осознание случившегося ошеломляло меня.
Я не могла в это поверить... Я не могла это принять!
Истина произошедшего казалась какой-то паранормальной, невероятной, невозможной.
Но, Лерка... Лера согласилась... Решилась... Осмелилась...
-Зачем?-прошептала я в тишину своей комнаты.
Я вспомнила того наглого, самодовольного козла из кафе.
Это всё он!
Внушил Лерке, что она может заработать на гитару быстро и легко.
Что ей совсем не нужно напрягаться, стараться, трудиться.
Я негодующе цокнула языком.
Скотина!
Я ощутила растущее внутри яростное возмущение. Против моей воли, меня брал гнев.
В эти мгновения, стыдно признаться, но я искренне желала тому порнофотографу Игорю, или подавиться или споткнуться и разбить нос.
Я закрыла глаза.
За последние сорок минут на меня свалился целый шквал шокирующих событий.
Мне надо это переварить, пережить.
Я вздохнула.
Леркин поступок вызвал у меня угнетенное смятение.
Я посмотрела на монитор компьютера.
Вспомнила, что собиралась сделать.
Я выбрала поисковую строку Google и набрала: Убийство, новости.
Поисковик в первой же строчке выдал мне следующее:
«Новое убийство Романтика! Полиция скрывает подробности».
Далее, «Зверское убийство в цветочном магазине! Ещё одна жертва Романтинка!», «Серийный убийца не останавливается! Новая жертва! Почему бездействует полиция?», «МВД срочно удаляет эти фотографии из сети! Смотреть всем! 22+»
Я щелкнула по последней ссылке. Но тут меня ждало разочарование.
«Данная страница не существует».
Но я нашла ещё несколько подобных ссылок. Как я поняла, Романтик, о котором Москва заговорила в начале апреля, снова выложил фото убийства в интернет!
У нас в школе последние два месяца только о нём и разговоры. Все шушукаются, шепчутся, пересылают друг-другу его фотографии. И мне показывали... Пытались.
Я отказалась смотреть на это. По понятным причинам, я старалась держаться подальше от любых новостей, связанных с Романтиком.
Я боялась. Я боялась воспоминаний. Такое уже было.
Я уже страдала кошмарными видениями другого серийного убийцы и его жертв.
Видения настигали меня регулярно. Повсюду. В любое время суток.
Они часто накатывали по ночам.
Я боялась спать ночью. Спала днём.
Меньше вероятность увидеть кошмарные видения.
Я не знала куда от них спрятаться. Я тогда помогала Стасу и его группе отыскать скрывающееся под личиной школьного учителя жестокое чудовище, что пытало и казнило мальчишек от семи до десяти лет.
Пока Стас его поймал он успел забрать шестерых.
Шестерых обычных мальчишек.
Московский Живодёр успел поселить бесконечное горе в шести обычных, русских семьях.
Шесть матерей тот ублюдок, обрёк на пожизненные, душевные страдания. На пожизненную, мучительную боль, которую уже не прекратит даже время.
И теперь этот... Романтик.
Я закусила губу, глядя на ссылку, на которой лежали запретные фотографии, которые МВД удаляет с сайтов.
Я в нерешительности убрала руку от мыши, сжала кулак.
Мне было страшно представлять, что я там увижу.
Я вспомнила видение. Вспомнила, как рыжеволосая девушка сдирала с себя кожу.
Я вспомнила ту тень.
Я отвернулась от монитора. Поджала колени, с ногами забралась на кресло, спрятала лицо в ладонях.
От неизбежного ужаса, который теперь будет меня преследовать, у меня нахлынули слёзы.
Меня ни куда от этого не деться. Я буду это видеть. Я буду на это смотреть.
Это никуда не денется, не прекратится пока... Пока Романтик не будет пойман. Или внезапно убит.
Я всхлипнула. Нервно, тяжело сглотнула. Тёплые слёзы скользили по щекам. Я ощутила их привкус на губах.
Меня раздирали душевные, навязчивые опасения, страхи, пугающие представления о том, что я буду видеть, с чем мне придется столкнуться.
Я уже ныряла в такое дерьмо. Я уже тонула в чужой боли, страданиях, муках и ужасах. Я проживала последние мгновения чужой жизни. Я видела, как отнималась эти жизни.
Я боялась видеть и чувствовать это вновь. И знала, что выбора у меня нет.
Нет. Нет! Нет! Нет!!!
Я судорожно вздохнула.
Чуть прикусив большой палец левой руки, я все-таки перешла по ссылке.
Это оказался паблик в соцсети. Назывался он «Антифакты».
Я нервно усмехнулась. Оригинальное название.
Перед тем, как открылись фотографии выскочил предупреждающий банер, типа эти снимки могут шокировать людей с неокрепшей психикой.
Господа, мою психику уже ничего не спасёт, с невеселой улыбкой подумала я и нажала «подтвердить».
Открылась первая фотография. Я закрыла глаза, отвернулась.
Мне хватило одного взгляда, чтобы детально разглядеть изуродованное, окровавленное человеческое тело.
И заплетенные в несколько тонких кос золотисто-рыжие волосы.
Я заставила себя посмотреть на фотографию.
Это была она. У меня не было ни каких сомнений.
Та девушка из супермаркета. Та обладательница желтого Сузуки Свифт.
Она напоминала освежеванную тушу. Романтик обошелся с ней, как со скотом.
Глядя на красивый антураж из белых роз вокруг, я поняла, что его показательное стремление обставить сцену убийства красиво, лишь издёвка.
Он измывается над ними и над нами.
Он воплощает собственное извращенное, превратное понятие о красоте в этих убийствах.
Но, ему нравиться, что у нас это вызывает ужас. Ему нравиться, что нам это противно.