Я оглядываюсь.
В квартире темно. Сейчас поздняя ночь. Я крадусь в полумраке. Захожу в комнату.
Это спальня. Я подхожу к широкой, двуспальной кровати.
Несколько мгновений я смотрю на спящую женщину.
Я знаю эту женщину... я следила за ней...
Он следил. Романтик. Это его воспоминание. Я в его воспоминании. И я вижу... сейчас увижу, кого он собирается убить на этот раз.
Он осторожно, чтобы не разбудить спящую женщину садиться на край кровати.
Гладит её по плечу. Она вздрагивает. Просыпается.
-Боря?-сонно пробормотала она.
Он молча качает головой. А затем резко наклоняется вперед, зажимает рот женщине.
Она начинает сопротивляться. Пытается ударить его.
Он быстрым, ловким движением вонзил шприц ей куда-то возле шеи.
Женщина вздрогнул, судорожно вдохнула, и обмякла.
Романтик, подождал несколько мгновений. Он поглаживал её по руке, по животу и по груди.
Затем, когда женщина потеряла сознание, осторожно и понёс в зал.
Он вернулся в коридор. Зашел в следующую комнату.
Тут спала полная, пожилая женщина.
Она не успела даже понять, что произошло.
Он не поднимал её. А как мешок, выволок из комнаты и тоже положил в зале. Когда он вышел в коридор, открылась дверь четвёртой комнаты.
-Мама?
Меня охватила паническая дрожь. Я узнала голос этой малышки.
Это была та девочка. Ирина. Я подарила ей куколок.
Воспоминание испарилось.
Я приподнялась. С недоумением осмотрелась.
Я лежала на влажной, густой траве.
А надо мной возвышался раскидистый кустарник роз.
Сияющий лунный свет пробивался через его листья и ветви.
Кустарник роз казался чёрным на фоне яркого света луны.
Он зашелестел листвой. Шумно, агрессивно. Он словно прогонял меня. Он не хотел, чтобы я была здесь.
Я встала с травы. Пошатнулась.
Меня тошнило и знобило. Частое ощущение после того, как мой мозг был измучен видениями.
Но мне некогда приходить в себя.
Я набрала Стаса.
-Да?-через мгновение раздался его голос.
-Стас.-выдохнула я и горько всхлипнула.-Что вы наделали...
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Среда, 18 июня. Поздняя ночь.
Вопрос Ники поставил Стаса в тупик и заставил напрячься.
Их группа, усиленная нарядами полиции и затаившегося подразделения специального назначения, уже четыре часа ожидает в засаде.
-Ника ты о чём?-проговорил Стас.
Сидевший вместе с ним в фургоне Николай Домбровский обернулся.
Стас щелкнув пальцами указал ему на мониторы камер наблюдения: не отвлекайся.
Тот кивнул. Отпил из термочашки кофе.
-Ника?-повторил Стас.
Тревожное чувство шустрым волчком завертелось в его сознание.
У Корнилова возникло неприятное ощущение студеного воздуха, прилегающего к коже спины и лица.
-Я о вашей дурацкой идее...-Ника явно была очень раздосадована.
Стас давно не слышал у неё такого голоса.
Слёзного, сердитого и измотанного. Он услышал, как он всхлипнула.
-Ника где ты сейчас?-спросил он.
-На кладбище.-всхлипнув, ответила девушка.
-Что?-Стас не сдержал удивление.-Что... Какого черта ты там забыла посреди ночи?!!
-Я... сюда приехала... не сама.-Лазовская вздохнула в трубку.
Стас сжал челюсти.
-Я приеду за тобой.
-Хорошо, спасибо. Но сначала отправь людей на Твардовского.
Стас на мгновение затаил дыхание.
-Он... там?
-Он был там.
-Чёрт...
-Вы его разозлили Стас.-с сожалением и грустью произнесла Ника.-Очень разозлили. Прости, но идея была дурацкая.
Стас и сам это уже понял. Он понял, что Романтик не придёт, не собирался приходить.
Он давно это понял. Но не хотел признавать. Надеялся...
-На каком ты кладбище?
Сидевшие в фургоне офицеры обернулись с недоумением на лицах.
-На Алексеевском.
-Не бойся, я постараюсь побыстрее...
-Я не боюсь,-устало ответила Ника.-Я у сторожей, меня тут угостили чаем и вареньем.
Стас усмехнулся.
-Ладно, давай.
-Пока.
Корнилов опустил телефон.
Домбровский снова обернулся, вопросительно кивнул.
-Ну, что у неё?
-Сворачиваемся.-приказал Стас.-Две машины отправь на Твардовского. Спецназ держи наготове.
Стас вышел из фургона, и спешным шагом направился к своему внедорожнику, припаркованному на соседней улице.
-А ты куда?!
-На кладбище.-буркнул Стас.
Он забрался в автомобиль, завел двигатель, выкатил на дорогу.
И надавил на газ.
Гнать по полупустым улицам было одно удовольствие.
Это в центре, даже глубокой ночью, можно умудриться попасть в небольшие пробки.
А здесь, в это время, ежедневная и перманентная проблема с пробками не действует.
До Алексеевского кладбища Корнилов добрался не так скоро, как ему хотелось.
Ника вышла ему навстречу из одноэтажного, кирпичного домика, возле металлических ворот.
Девушка помахала ему рукой. Стас усмехнулся, глядя на неё издалека.
Её пышные волосы отливали белым, лучистым серебром под светом необычайно яркой луны.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Среда, 18 июня.
Я села в автомобиль к Стасу.
-Привет.-произнёс он.
Мы сразу поехали.
-Привет.-я пристегнулась и откинулась на сидение.
Он посмотрел на меня. Заботливо, обеспокоенно.
Впереди, перед светом фар тянулась пустая дорога, к ней тянули ветки деревья.
Я пересказала Стасу свои видения. И про маленькую Иру с её мамой тоже.
Услышав последнее Стас не сдержал ругательства.
-Ты знаешь точный адрес их проживания?
Я сокрушенно покачала головой.
-Знаю только номер квартиры, и то, что они иногда гуляют по улице Твардовского.-Я пожала плечами.-Полагаю они должны жить, где ни будь неподалёку.
-А эти женщины... которых ты видела... Думаешь они его жертвы?
Я уверенно кивнула.
-Скорее всего.
Корнилов досадливо скривился. Он подумал о том, о чем и я.
Что Романтик начал не сейчас, не два месяца назад. А достаточно давно. Во всяком случае он успел убить ещё четверых, прежде, чем добрался до Богуславы Мартыновой, официальной, первой жертвы.
Я увидела, что Стас помрачнел. Пересказ моего видения сильно ухудшил его настроение. А оно у него и так было подорвано из-за провалившейся засады.
-А что ты скажешь своему дяде?-спросил внезапно Стас.-Его не мучают вопросы, почему его племянница шатается по ночам, чёрт знает где?
-А ему сейчас не до меня.-усмехнулась я.-У дядюшки появилась женщина, и ещё он сейчас увяз в делах со своими клиентам. С Воскресения дома не ночевал.
Я вздохнула.
-Опять собирается лететь в Японию.
Корнилов на это хмыкнул.
-И ты всё это время одна...
-Его друзья помогают, присматривают за мастерской.-я пожала плечами.
-А ты?-спросил Стас.-Как ты сама? Одна... без дяди... без отца...
Я невесело усмехнулась, покачала головой.
-А что я?
-Ника, извини, что лезу, но...-Стас подобрал слова.-Тебя не смущает отношение твоего дяди к тебе?
Я внимательно посмотрела на Стаса.
-Когда я сбежала из Польши, и оказалась на пороге его дома, он пустил меня к себе. Более того специально оборудовал для меня помещение, переделал жилой этаж, сделал мне комнату. Дал мне дом. Даёт мне карманные деньги, и не маленькие.
Я пожала плечами. Скромно улыбнулась.
-Я ем и живу за его счёт, под его крышей.-я пожала плечами.-И я благодарна ему за это. А если ты говоришь о уровне семейственности... Мы семья, Стас. Он моя семья. Но-о... он понимает это по-своему.
Я очень постаралась, чтобы мой голос не звучал обиженно, грустно или жалобно.
Да я и не чувствовала всего этого.
Я никогда не требовала от дяди Сигизмунда родственной теплоты и ласки, домашнего уюта и семейственности.
Дядя Сигизмунд, как по мне, так просто олицетворяет собой противоположность примерного семьянина.
Проще говоря, он для этого не создан.
Знаете, как он жил до моего появления?
Работа, женщины, выпивка в любимом баре, покер по Пятницам и Вторникам, с друзьями, опять работа, снова женщины и так далее... Я ему и так до крайности благодарна, что ради меня он иногда пытается измениться. Иногда пытается быть заботливым родителем.
Но он никогда мне не заменит отца. Да он и не пытается.
И, наверное, это к лучшему.
-К тому же,-заметила я.-Я даже рада, что он иногда уезжает.
-Что?-удивился Стас.-Почему?
-Потому, что родительский и воспитательский долг, большей частью, мой дядя понимает только в осуществлении контроля и пенитенциарных действий в отношении подопечного лица, то есть меня.
Стас усмехнулся, кивнул. Он знал характер моего дяди.
А я сменила тему.
-Слушай, а что у Богуславы, Яны и всех остальных матери родились в восемьдесят втором?-спросила я настороженно и удивленно.
Корнилов вдруг довольно ухмыльнулся.
-Ты чего?-не поняла я.
-Я знал, что ты рано или поздно задашь мне этот вопрос и именно с такой интонацией.-пояснил он.
-Ну, просто...Кхм,-я прочистила горло.-Их матерям сейчас лет по тридцать шесть, значит... Мать Богуславы родила дочку где-то в двадцать один... Мать Яны, в девятнадцать, а Диану Егорову мама, что... в тринадцать родила?!
Мне было тяжело усвоить такие факты.
Разумеется, я знаю о том, что нравственность в наше время не цениться, и валяется где-то на дне сознания современного общества.
Не у всех, но у многих. Тоже самое касается воспитания. Даже элементарного.
Но, ёлки-палки зачем бежать кому-то отдаваться в двенадцать лет, и в тринадцать уже... А потом отдавать дочку в детдом.
Как будто ребенок виноват в твоей глупости!
-Такое впечатление,-пробормотала я,-Что там, где они живут, вообще делать больше нечего, и заняться тоже нечем.
Стас понимающе ухмыльнулся.
Через минут тридцать с лишним, на горизонте показались знакомые дома улицы Твардовского.
Мы заехали во двор, возле дома Оли Сливко.
Вокруг чернела ночь, свет уличных фонарей и вывесок круглосуточных заведений освещал пустынные, тихие улицы.
Стас заглушил двигатель. Я первой выбралась из автомобиля, ринулась на площадку.
Под рыжим светом уличных фонарей пустая детская площадка, где я встретила Иринку, выглядела жутковато и безжизненно.
В листве растущих во дворе деревьев заворочался, зашуршал ночной ветер.
Я перемахнула через забор площадки, не спеша, медленно прошлась по ней.
Сердце отбивало настойчивый и частый, монотонный ритм.
Меня подгоняла вновь разросшаяся, разбухшая внутри тревога.
Она гнала меня вперёд. Требовала, чтобы я помчалась вперёд сломя голову.
Неизвестно куда, неизвестно зачем.
Хотелось просто что-то предпринять. Что-то сделать, чтобы спасти Ирку и её семью от Романтика.
Тревога толкала меня, хлестала мои мысли, пугала страшными предположениями.
Я обошла площадку по кругу.
Стас стоял за забором площадки. Молча ждал. Он знал, что меня нельзя отвлекать и дёргать.
-Ну, давай же...-процедила я отчаянно.
Я покрутилась на месте. Нашла то место, где я передала маленькой Ире коробку с куклами.
Я встала туда.
Воспоминание накатило уже привычной, захлестывающей, утягивающей волной.
Сначала я увидела, как какие-то дети играют в песочнице, затем как ругаются две молодые женщины, потом я стала свидетельницей того, как целая команда бабушек напустилась на мужика, что сидел на детской площадке и пил пиво из горла полулитровой бутылки.
Я пережила несколько дней, несколько десятков воспоминаний, и вот наткнулась на воспоминание Ирки.
Мне удалось увидеть, где они живут.
Видение исчезло не сразу. Я увидела ещё несколько эпизодов из чужой жизни.
А когда я вернулась в реальность, Стас перед четырьмя полицейскими раздавал указания.
Экипажи полицейских машин заняли позиции, которые им указал Стас.
-И вызовите подкрепление.-услышала я.-Район нужно оцепить, а в соседних усилить патрулирование. Выполнять.
-Есть.-почти единодушным хором, не громко ответили сотрудники патрульно-постовой службы.
Стас повернулся ко мне.
-Нашла?
Я молча кивнула.
Мы поспешил к дому, который я указала. Ирка и её мама жили совсем неподалёку от дома Оли Сливко.
Мы зашли в подъезд, Стас спросил у консьержки заходил ли кто-то или выходил в последние несколько часов.
Консьержка, низенькая, пугливая бабушка, честно призналась, что то и дело отлучалась, присмотреть за своей кошкой.
-Понятно.-кивнул Стас.
Мы поднялись на четвёртый этаж. Именно здесь находилась квартиры Ирки и её мамы.
Узнав коридор, который я видела в воспоминании Романтика, я поторопилась вперёд.
Но, Стас удержал меня, и качнул головой. Я увидела, как он достал своё оружие, жуткого вида револьвер.
Как по мне, с таким только на слона ходить. Но, Стас неразлучен со своим оружием. Любит и ценит его.
Он прошел вперед, я следовала за ним.
У меня в такт сердцебиению ощутимо пульсировали глазные яблоки.
Я боялась того, что мы можем увидеть в квартире Иры и её мамы.
Я боялась, что мы опоздали.
Меня раздирала бурная тревога. От накатывающего ужаса стыла кожа, внутренности судорожно сжимались.
Паника брала верх, хотелось сорваться и помчаться вперёд. Просто оказаться там. Просто увидеть и узнать.
Неизвестность была невыносима.
Но мы осторожно подкрались к двери квартиры номер двести шестьдесят четыре.
Стас коснулся двери, легонько толкнул. Дверь бесшумно качнувшись, приоткрылась.
Из квартиры смотрела темнота. Зловещая, затаившаяся.
Стас достал фонарик. Включил, запустил луч света в квартиру. Я обошла Стаса, взглянула на него. Он кивнул. Я толкнула дверь и отскочила назад, он быстро вошел, обернулся в обе стороны.
Луч света заметался по стенам и потолку квартиры.
Свет вырвал из темноты мебель прихожей, обувь на полу, зеркало, одежду в незакрытом шкафу.
Затем мы услышали шаги в комнате.
Я оторопела от нахлынувшего кошмара, попятилась.
Скрипнув открылась дверь зала.
-В-вы кто?!-выдавил светловолосый мужчина в рубашке и брюках.
Он был вооружен хоккейной клюшкой.
Лицо у него было свирепое.
-УГРО.-ответил Стас.
-Документы!-мужчина ничуть не испугался направленного ему в лицо револьвера.
Стас недовольно выдохнул. Обе руки у него были заняты револьвером и фонариком.
Я подступила к нему, сунула руку во внутренний карман его куртки, достала удостоверение в мягкой, кожаной корочке.
Затем развернула и показала мужчине в рубашке и брюках.
-Станислав Корнилов?-удивился мужчина и опустил клюшку.-Начальник особой оперативно-следственной группы... Вы тот, кто отвечает за поимку серийного убийцы...
-Да.-суховато ответил Стас.-А вы кто? Представьтесь.
Мужчина вздохнул. Свирепый вид уступил бессильной печали.
-Я хозяин... ну, муж Елены... И отец моей дочери...
-Вы отец Ирины?-уточнила я.
-Да.-кивнул мужчина.
Взгляд его заметался между мной и Стасом.
-Где они? Вы знаете? Я приехал час назад... буквально с самолёта... А их никого дома... Ни жены, ни дочери, ни моей матери... Я нашел только это...
К моему ужасу он показал нам три розы.
Тело словно обдали горячим, душным, сырым паром.
А затем повеяло щекотным, леденящим воздухом.
Дыхание застряло в моем горле. В висках резкими, частыми толчками билась кровь.
Панический шок словно подхватил меня, подбросил и снова резко опустил.
Корнилов опустил пистолет, спрятал в кобуру.