– Боюсь, что кабинет не одобрит вашего предложения, – проговорил Асквит.
У Уолдена упало сердце. Желая скрыть смущение, он решил прибегнуть к резкой, прямой манере.
– Почему же нет?
– В основном, возражает Ллойд Джордж.
Уолден недоуменно посмотрел на Черчилля. Тот кивнул.
– Вы вероятно думали, как, впрочем, и другие, что Ллойд Джордж и я всегда голосуем одинаково. Ну, теперь вы знаете, что это не так.
– На чем основано его возражение?
– Это вопрос принципа, – ответил Черчилль. – Он говорит, что мы раздаем Балканы, как предлагают коробку с конфетами: пожалуйста, угощайтесь, выбирайте, что вам по вкусу – Фракия, Босния, Болгария, Сербия. «У маленьких стран есть свои права», – утверждает он. Вот что происходит, когда в кабинет министров попадает валлиец. Валлиец и адвокат, не знаю, что хуже.
Его неуместная веселость вызвала раздражение Уолдена. «Это ведь настолько же его проект, как и мой, – подумал Уолден. – Почему же его это не огорчает так, как меня?»
Сели обедать. Их обслуживал один лишь дворецкий. Асквит ел очень мало. А Черчилль, по мнению Уолдена, слишком много пил. Мрачный Уолден с каждым глотком проклинал про себя Ллойд Джорджа.
В конце первой перемены Асквит проговорил:
– Нам необходим этот договор. Рано или поздно между Францией и Германией вспыхнет война, и если русские останутся в стороне, Германия захватит Европу. Нельзя этого допускать.
– Что же следует предпринять, чтобы Ллойд Джордж изменил свое мнение? – спросил Уолден.
Тонкие губы Асквита изогнулись в улыбке.
– Если бы я получал по фунту всякий раз, когда мне задают подобный вопрос, я стал бы богатым человеком.
Дворецкий подал каждому по куропатке и налил кларета.
– Надо предложить нечто умеренное, такое, с чем бы Ллойд Джордж согласился, – сказал Черчилль.
Спокойный тон Черчилля буквально взбесил Уолдена.
– Вы отлично понимаете, что это будет не так легко сделать, – резко бросил он.
– Конечно, нет, – мягко произнес Асквит. – Все же, следует попытаться. Что-нибудь вроде того, что Фракия будет независимой страной под протекторатом России.
– Я целый месяц потратил на то, чтобы уговорить их, – устало проговорил Уолден.
– Тем не менее, ситуация такова, что после убийства бедняги Франца Фердинанда все изменилось, – заметил Асквит. – Теперь Австрия снова проявляет агрессивность на Балканах, а русским, как никогда, нужна эта опорная территория, которую, собственно, мы и пытаемся отдать им.
Забыв о своем разочаровании, Уолден начал обдумывать услышанное.
– А как насчет Константинополя? – через минуту спросил он.
– Что вы имеете в виду?
– Предположим, мы предложим русским Константинополь – будет ли Ллойд Джордж против этого возражать?
– Он может сказать, что это все равно, что отдать Кардифф ирландским республиканцам, – отпарировал Черчилль.
Игнорируя его выпад, Уолден посмотрел на Асквита. Асквит отложил в сторону приборы.
– Что ж. После того, как он изложил свои принципы, ему может захотеться продемонстрировать разумную гибкость в случае, если ему предложат компромисс. Думаю, он может пойти на такое предложение. Но устроит ли это русских?
В этом Уолден не был уверен, но сама идея необычайно воодушевила его.
– Если вы сможете уговорить Ллойд Джорджа, то и я смогу убедить Орлова, – воскликнул он.
– Превосходно! – произнес Асквит. – А что там с этим анархистом?
Радость Уолдена несколько утихла.
– Они делают все возможное, чтобы уберечь Алекса, и ситуация остается напряженной.
– А я думал, что Безил Томсон хороший профессионал.
– Отличный, – сказал Уолден. – Но боюсь, Феликс еще более искусный.
– Не думаю, что следует позволять этому типу запугивать нас, – возразил Черчилль.
– Но мне действительно страшно, джентльмены, – перебил его Уолден. – Трижды Феликс ускользал от нас, а в последний раз арестовывать его отправились тридцать полицейских. В данный момент я не представляю себе, как бы он смог добраться до Алекса, но это не значит, что и он не представляет себе такой возможности. А мы знаем, что произойдет в случае убийства Алекса – рушится наш союз с Россией. Сейчас Феликс самый опасный человек для Англии.
Асквит кивнул, лицо его было серьезно.
– Если вас не будут удовлетворять меры, принимаемые для обеспечения безопасности Орлова, связывайтесь непосредственно со мной.
– Благодарю вас.
Дворецкий предложил Уолдену сигару, но тот почувствовал, что здесь его дела завершены.
– Жизнь должна идти своим чередом, а я должен поспешить на прием к миссис Гленвил. Там я и выкурю свою сигару, – объяснил Уолден.
– Только не говорите им, где вы обедали, – промолвил Черчилль с улыбкой.
– Никогда бы не осмелился – ведь в таком случае они перестанут со мной разговаривать.
Допив вино, Уолден поднялся.
– Когда вы выскажете Орлову ваше новое предложение? – поинтересовался Асквит.
– Утром же отправляюсь в Норфолк.
– Прекрасно.
Дворецкий принес Уолдену пальто и шляпу. Он попрощался и вышел.
У ворот сада стоял Причард, беседуя с дежурным полицейским.
– Возвращаемся домой, – распорядился Уолден.
«Я говорил слишком необдуманно», – размышлял он по дороге домой. – «Обещал уговорить Алекса согласиться на предложение о Константинополе, но не представляю себе, как этого добиться».
Все это очень тревожило его. Он мысленно начал подбирать слова, которые завтра адресует Алексу.
Не успев как следует ничего придумать, он уже оказался у ворот своего дома.
– Через несколько минут нам снова понадобится автомобиль, – сказал он Причарду.
– Хорошо, милорд.
Войдя в дом, Уолден направился наверх помыть руки. На лестнице он встретил Шарлотту.
– Мама собирается? – спросил он.
– Да, будет готова через несколько минут. А как твоя политика?
– Все идет очень медленно.
– Почему вдруг ты снова всем этим занялся? Он улыбнулся.
– Если коротко, то для того, чтобы помешать Германии завладеть Европой. Но пусть твоя хорошенькая головка не беспокоится о...
– Я и не буду беспокоиться. Но куда ты задевал кузена Алекса?
Он заколебался. Не будет вреда, если она узнает об этом, но, с другой стороны, зная эту тайну, она случайно может выболтать ее постороннему. Для нее же лучше оставаться в неведении.
– Если тебя спросят, скажи, что не знаешь, – проговорил он.
Улыбнулся и пошел наверх к себе.
Бывали моменты, когда очарование английской жизни переставало радовать Лидию.
Обычно она любила приемы, на которых в чьем-либо доме собирались сотни гостей для абсолютного ничегонеделания: ни танцев, ни специального угощения, ни карточной игры. Вы просто здоровались за руку с хозяйкой, выпивали бокал шампанского, а потом расхаживали по огромному особняку, болтая с друзьями и восхищаясь нарядами друг друга. Сегодня же ее поразила бессмысленность подобного времяпрепровождения. Она с тоской стала вспоминать о России. Ей начало казаться, что уж там красавицы несомненно были бы более блистательны, интеллектуалы острее, разговоры значительнее, а вечерний воздух не так сладок и усыпляющ. Но на самом-то деле она слишком нервничала – из-за Стивена, из-за Феликса и Шарлотты – чтобы получать удовольствие от общения.
Она спустилась по широкой лестнице в сопровождении Стивена и Шарлотты. Тут миссис Гленвилл выразила восхищение ее бриллиантовым ожерельем. Они двинулись дальше. Стивен отошел от них перемолвиться несколькими словами с одним из своих приятелей из палаты Лордов. Лидия услышала, как кто-то из них произнес: «Дополнение к законопроекту». Дальнейшее ее уже не интересовало. Они пошли дальше, улыбаясь и раскланиваясь с гостями. «Что я тут делаю?» – все время думала про себя Лидия.
– Кстати, мама, а куда подевался Алекс? – вдруг спросила Шарлотта.
– Не знаю, дорогая, – рассеянно ответила Лидия. – Спроси у отца. Добрый вечер, Фредди.
Но Фредди явно интересовала Шарлотта, а не Лидия.
– Я думал над тем, что ты сказала на обеде, – проговорил он. – И пришел к выводу, что все дело в том, что мы англичане, мы другие.
С этим Лидия и оставила их. «В мое время, – вспоминала она, – мужчин завоевывали не разговорами о политике, но, возможно, теперь все по-другому. Впечатление такое, что Фредди готов говорить с Шарлоттой на любые, интересующие ее темы. Собирается ли он сделать ей предложение? О, Боже, я бы тогда смогла спокойно вздохнуть».
В одной из гостиных, где тихо играл струнный квартет, она столкнулась со своей невесткой Клариссой. Они заговорили о своих дочерях, и Лидия испытала тайное удовлетворение оттого, что у Клариссы были поводы ужасно беспокоиться за Белинду.
– Я не против того, что она покупает себе сверхмодные одежды и демонстрирует лодыжки, и не возражала бы против ее курения, если бы она не выставляла этого напоказ, – сказала Кларисса. – Но ведь она ходит в самые злачные заведения слушать этот негритянский джаз, а на прошлой неделе даже отправилась на боксерский матч?
– Разве ее никто не сопровождает?
Кларисса вздохнула.
– Я сказала ей, что она может ходить безо всяких дуэний, если идет куда-то в обществе знакомых нам девушек. Теперь я понимаю, что допустила ошибку. А Шарлотту, вероятно, всегда кто-то сопровождает?
– Теоретически, да, – сказала Лидия. – Но ведь она ужасно непослушна. Как-то раз даже потихоньку выскользнула из дома и отправилась на митинг суфражисток.
Лидия вовсе не собиралась рассказывать Клариссе всю постыдную правду, а выражение «митинг суфражисток» показалось ей более приемлемым, чем «демонстрация». – Шарлотта проявляет интерес к самым неподходящим для светской леди вещам, например, к политике. Не понимаю, где она набирается таких идей? – пожаловалась Лидия.
– И меня то же самое беспокоит, – проговорила Кларисса. – Белинду всегда воспитывали на самой лучшей музыке, самых полезных книгах, в строгости и дисциплине... просто диву даюсь, откуда в ней эта тяга к вульгарному? А хуже всего то, что я не могу убедить ее, что волнуюсь о ее счастье, а не о своем.
– О, я так рада слышать от тебя эти слова! – воскликнула Лидия. – Я чувствую абсолютно то же самое. Шарлотте кажется, что в том, как мы стараемся оградить ее от всего дурного, есть нечто фальшивое и глупое.
Она вздохнула.
– Надо скорее выдать их замуж, пока они не натворили бед.
– Совершенно верно. У Шарлотты уже есть поклонник?
– Фредди Шалфонт.
– О, да, я слышала об этом.
– Он даже готов говорить с ней о политике. Но боюсь, он ее мало интересует. А как с Белиндой?
– Проблема прямо противоположная. Ей нравятся все эти молодые люди.
– О, Боже!
Рассмеявшись, Лидия прошла дальше. Настроение ее немного улучшилось. Ведь Клариссе, как мачехе, было в каком-то отношении труднее, чем Лидии.
«Наверное, я должна за многое быть благодарной Господу», – подумалось ей.
В следующей гостиной она увидела графиню Мидлсекс. На подобных приемах обычно люди стояли, графиня же предпочитала сидеть, допуская до себя людей ее круга знакомых. Лидия подошла к ней как раз в тот момент, когда от нее удалялась леди Гей-Стивенс. – Полагаю, Шарлотта оправилась после головной боли? – задала вопрос графиня.
– Да, вполне. Благодарю вас за участие.
– О, не стоит благодарности, – заметила графиня. – Дело в том, что мой племянник видел ее в четыре часа в Национальной Галерее.
В Национальной Галерее? Боже, что она там делала? Значит, дочь снова удрала. Но Лидия вовсе не собиралась давать понять графине, что Шарлотта столь непослушна.
– Она всегда любила искусство, – сымпровизировала Лидия.
– Она была там с мужчиной, – съехидничала графиня. – Должно быть, у Фредди появился соперник.
«Ну, негодная девчонка!» – Лидия с трудом сдерживала ярость. Вслух же проговорила:
– Да, именно так.
– Кто же он?
– Так, один из их компании, – в отчаянии выдавила из себя Лидия.
– О, нет же, – возразила графиня с коварной усмешкой. – Это был мужчина около сорока в твидовой кепке.
– В твидовой кепке!
Лидия понимала, что ее сейчас унизили, но ей было все равно. Кто это был за мужчина? О чем вообще думала Шарлотта? Что станет с ее репутацией?
– Они держались за руки, – добавила графиня с насмешкой, обнажая гнилые зубы.
Лидия больше не могла делать вид, что все в порядке.
– О, Боже! Что еще натворила моя дочь! – воскликнула она.
– В мое время традиция дуэний как раз и помогала предотвращать подобное, – заявила графиня.
Внезапно Лидия почувствовала злость из-за того, что старуха так радовалась произошедшей катастрофе.
– Это было сто лет тому назад, – резко бросила она графине и ушла.
Мужчина в твидовой кепке! Держались за руки! Сорокалетний! Все это было слишком ужасным. Кепка означала, что он из рабочего сословия, возраст выдавал в нем распутника, а то, что они держались за руки, говорило о том, что дело зашло далеко, может быть, слишком далеко.
«Что я могу поделать», – горестно думала она, – «если ребенок уходит из дома без спроса? О, Шарлотта, Шарлотта, ты даже не представляешь, что ты с собой творишь!»
– Так на что же похож матч по боксу? – спросила Шарлотта Белинду.
– Ужасно захватывающее, но и страшное зрелище, – ответила Белинда. – Двое здоровенных мужчин, одетые только в трусы, стоят там и пытаются избить друг друга до смерти.
Шарлотта не могла представить себе, что это может быть захватывающим.
– По-моему, это отвратительно.
– Я так разволновалась, – тут Белинда понизила голос, – что почти позволила Питеру Зайти Слишком Далеко.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты понимаешь. После матча, в машине, по пути домой. Я позволила ему поцеловать меня и все такое прочее.
– Что значит: все такое прочее?
– Он поцеловал мне грудь, – прошептала Белинда.
– О, – Шарлотта недоуменно нахмурилась. – И это было приятно?
– Божественно!
– Ну, ну.
Тут Шарлотта попыталась представить себе, как Фредди целует ей грудь, и ей стало ясно, что ничего божественного она бы при этом не испытала. Мимо прошла маман со словами:
– Мы уезжаем, Шарлотта.
– У нее сердитый вид, – заметила Белинда. Шарлотта пожала плечами.
– В этом нет ничего необычного.
– Вечером мы отправляемся послушать музыку черных. Поедем с нами, хочешь?
– Что за музыка черных?
– Джаз. Это потрясающе.
– Мама мне не позволит.
– Твоя мама слишком старомодна.
– Я и сама это знаю! Но мне уже пора.
– Ну, пока.
Шарлотта спустилась по лестнице и взяла в гардеробе свою накидку. Ей казалось, что внутри нее жило два существа, подобно доктору Джекиллу и мистеру Хайду. Одно существо вежливо улыбалось и болтало с Белиндой о девичьих секретах, а другое – задумывалось о похищении и предательстве, и с невинным видом задавало провокационные вопросы.
Не дожидаясь родителей, она вышла из особняка и отдала распоряжение лакею:
– Машину графу Уолдену.
Через пару минут ко входу подъехал «Ланчестер» и Причард опустил верх. Потом вышел из авто и открыл Шарлотте дверь.
– Причард, где князь Орлов?
– Это должно держаться в тайне, миледи.
– Но мне вы можете сказать.
– Вам лучше спросить об этом у вашего отца, миледи. Ничего не получалось. Слуги, знавшие ее с детства, просто не слушались ее.
Сдавшись, она проговорила:
– Тогда пойдите в холл и скажите, что я жду их в машине.
– Хорошо, миледи.
Шарлотта откинулась на кожаную спинку сиденья. Она уже троим задавала вопрос об Алексе, и ни один из них ей не ответил. Они не верили, что она сохранит этот секрет, и, что самое ужасное, все они были правы. Тем не менее, она еще не решила, станет ли помогать Феликсу или нет. Теперь же, если ей не удастся добыть нужную информацию, ей не придется принимать столь мучительного решения. Каким это было бы облегчением.
Она договорилась встретиться с Феликсом послезавтра на том же месте и в то же время. Что он скажет, когда она сообщит, что ничего не узнала? Станет ли презирать ее? Нет, он не таков. Но разочаруется страшно. Возможно, он найдет какой-то другой способ разузнать, где находится Алекс. Ей не терпелось вновь его увидеть. С ним было так интересно, она столько узнала от него, что вся остальная жизнь казалась ей теперь скучной и пресной. Даже этот пугающий выбор, перед которым он поставил ее, был предпочтительнее нудной дилеммы, какое же надеть платье для очередного пустопорожнего светского приема.