– Натан здесь?
– Наверху, – ответила она, продолжая работать.
Выйдя из комнаты, Феликс поднялся по узкой лестнице. В каждой из двух маленьких спален было по четыре кровати. Почти все они, наверное, предназначались для работающих в ночную смену. В углу комнаты на краю кровати сидел Натан, застегивая рубашку.
Увидев его, Натан спросил:
– Феликс, что случилось?
– Мне надо поговорить с тобой, – ответил Феликс на идиш.
– Так говори.
– Выйдем наружу.
Натан надел пиджак, и они вышли на Сидни-стрит. Встали на солнце, у самого окна мастерской, так что голоса их заглушались шумом доносившимся из нее.
– Вот ремесло моего отца, – сказал Натан. – За пару брюк, а это целый час работы, он платит девушке пять центов. Еще три цента тем, кто кроит, гладит и пришивает пуговицы. Затем относит эти брюки торговцу на Уэст-Энд и получает девять центов. Итак, доход один пенс – как раз достаточно, чтобы купить ломоть хлеба. Если же он попросит у торговца с Уэст-Энда десять пенсов, то его вышвырнут из магазина, а работу отдадут одному из дюжины еврейских портняжек, бродящих по улицам с машинкой под мышкой. Я не желаю так жить.
– Поэтому ты и стал анархистом?
– Эти люди шьют самую прекрасную одежду в мире, а ты видел, как они одеты?
– И как же изменить все это – насилием?
– Думаю, что да.
– Я был уверен, что ты так думаешь. Натан, мне необходимо оружие. Натан спросил с нервным смешком:
– Зачем?
– Зачем вообще анархистам оружие?
– Ну, так объясни мне, Феликс.
– Чтобы грабить грабителей, подавлять тиранов и убивать убийц.
– Что из этого собираешься делать ты?
– Я могу тебе сказать, если ты действительно этого хочешь...
Подумав секунду, Натан сказал:
– Иди в паб «Сковородка» на углу Брик-лейн и Трол-стрит. Спроси карлика Гарфилда.
– Спасибо, – проговорил Феликс, едва сдерживая радость. – Сколько же это будет стоить?
– Самый простой пистолет – десять шиллингов.
– Мне бы хотелось что-нибудь понадежнее.
– Хорошее оружие дорого.
– Придется поторговаться, – Феликс пожал Натану руку. – Спасибо.
Натан смотрел, как он уселся на велосипед.
– Может, когда-нибудь потом ты мне расскажешь. Феликс улыбнулся:
– Прочтешь об этом в газетах. – И, помахав ему рукой, умчался.
Проехав по Уайтчепел-Роуд и Уайтчепел-стрит, он повернул на Осборн-стрит. Внешний вид улиц резко изменился. Это был самый запущенный район Лондона, из виденных им. Узкие, ужасно грязные улочки, в воздухе дым и шум, жалкого обличья люди. Но несмотря на все это, жизнь вокруг прямо кипела. Носились взад и вперед люди с ручными тележками, вокруг уличных лотков толпились покупатели, на всех углах стояли проститутки, а на тротуарах красовались изделия находящихся тут же плотницких и сапожных мастерских.
Феликс оставил свой велосипед у входа в паб «Сковородка». Если его и украдут, он просто стащит еще один. Чтобы войти в паб, ему пришлось перешагнуть через останки дохлой кошки. Внутри была лишь одна комната, пустая, с низким потолком и баром в углу. На скамьях вдоль стен сидели пожилые мужчины и женщины, а молодежь стояла в середине зала. Подойдя к бару, Феликс попросил стакан пива и холодную колбаску.
Оглянувшись, он увидел карлика Гарфилда. Раньше он его не заметил, так как тот стоял на стуле. Ростом он был в четыре фута, большеголовый, немолодой. На полу около его стула сидела здоровенная черная собака. Он разговаривал с двумя огромными, грубыми парнями, одетыми в кожаные жилеты и рубашки без воротничков. Вероятно, это были его телохранители. Отметив их толстобрюхость, Феликс усмехнулся про себя: да я их съем живьем. Оба парня пили по кварте пива, но у карлика, по всей видимости, был налит джин. Бармен подал Феликсу заказанное пиво и колбаску.
– И стакан лучшего джина, – сказал Феликс.
Женщина у стойки посмотрела на него:
– Это для меня? – она кокетливо улыбнулась, обнажив гнилые зубы. Феликс отвернулся.
Получив свой джин, он подошел к группке людей, стоявших у выходящего на улицу маленького оконца. Феликс занял место между ними и дверью.
– М-р Гарфилд? – обратился он к карлику.
– Кто его спрашивает? – скрипучим голосом проговорил Гарфилд.
Феликс протянул ему стакан джина.
– Могу я поговорить с вами о деле?
Гарфилд взял стакан, осушил его и сказал:
– Нет.
Феликс продолжал потягивать пиво. Оно было мягче и не такое пенистое, как швейцарское.
– Я хочу купить оружие.
– Тогда не понимаю, почему вы пришли сюда.
– Я слышал о вас в клубе на Джубили-стрит.
– Так ты анархист? Феликс промолчал.
Гарфилд оглядел его с ног до головы.
– А что за оружие ты бы хотел, если бы оно у меня было?
– Револьвер. Притом хороший.
– Может, браунинг с семью зарядами?
– Это было бы отлично.
– Такого у меня нет. А если бы и был, я не стал бы его продавать. А если бы продавал, запросил пять фунтов.
– Мне сказали, максимум фунт.
– Тебе сказали неправильно.
Феликс задумался. Этот карлик, видимо, решил, что, как иностранца и анархиста, обдерет его как липку. Ладно, подумал Феликс, примем эти правила игры.
– Больше двух фунтов не потяну.
– А я не могу просить меньше четырех.
– Включая и патроны?
– Идет, четыре фунта, включая коробку с патронами.
– Договорились, – сказал Феликс. Он заметил, как один из телохранителей криво улыбнулся. После того, как Феликс расплатился за выпивку и колбаску, у него оставалось три фунта, пятнадцать шиллингов и пенни.
Гарфилд кивнул одному из приятелей. Тот зашел за стойку и вышел через заднюю дверь. Феликс спокойно доедал колбаску. Через минуту-другую человек вернулся, неся нечто, похожее на сверток с тряпьем. Взглянул на Гарфилда, тот кивнул ему. Человек передал сверток Феликсу.
Развернув тряпье, Феликс обнаружил там револьвер и маленькую коробку. Вынув оружие, стал внимательно разглядывать его.
– Не поднимай высоко, незачем показывать его всему чертову свету, – сказал Гарфилд.
Револьвер был чист и хорошо смазан, механизм исправен. Феликс произнес:
– Если я не рассмотрю его, откуда мне знать, что он в порядке?
– Ах ты Ирод, где, ты думаешь, ты находишься?
Открыв коробку с патронами, Феликс быстрыми, умелыми движениями зарядил револьвер.
– Убери эту чертову штуку, – прошипел карлик. – Выкладывай побыстрей монеты и проваливай отсюда. Ты совсем сдурел, черт возьми.
Внутри Феликса так и поднималось раздражение, он с трудом сглотнул. Сделал шаг назад и наставил револьвер на коротышку.
– О, Иисус, Мария и Иосиф, – только и вымолвил Гарфилд.
– Так мне проверить револьвер? – спросил Феликс.
Двое телохранителей разошлись в разные стороны, так чтобы Феликс не смог держать их обоих на мушке. У Феликса упало сердце: он никак не ожидал от них такой сообразительности. Теперь они бросятся на него. Весь паб замер. Феликс понял, что ему не добраться до двери, пока один из охранников не прыгнет на него. Почувствовав напряжение, завыла огромная собака.
Феликс улыбнулся и выстрелил в пса.
Шум выстрела в небольшом зальчике был оглушителен. Все замерли. Истекая кровью, пес распластался на полу. Охранники карлика словно застыли, где стояли.
Сделав еще один шаг назад, Феликс нащупал рукой дверь. Открыл ее, продолжая целиться в Гарфилда, и вышел.
Захлопнув дверь, сунул револьвер в карман пальто и вскочил на велосипед.
Он слышал, как за ним открылась дверь паба. Оттолкнувшись, начал вертеть педалями. Кто-то схватил его за рукав. Сильнее крутанув педали, он вырвался от преследователя. Услышав выстрел, инстинктивно уклонился. Кто-то закричал. Он пролетел мимо мороженщика и свернул за угол. Вдали раздался свисток полицейского. Он оглянулся. Никакой погони.
Еще полминуты и он уже затерялся в муравейнике Уайтчепела.
Осталось шесть пуль, подумал он.
Глава 3
Шарлотта была готова. Платье, вызывавшее так много переживаний, получилось превосходным. Корсаж его был украшен одной единственной красной розой, в руке букетик их таких же роз, укутанный в шифон. Алмазная тиара и белый плюмаж, прочно укрепленные в волосах, венчали высокую прическу. Все было безукоризненно.
Страх переполнял ее.
– Когда я войду в тронный зал, – сказала она Марье, – шлейф моего платья оторвется, тиара налезет на глаза, плюмаж свалится, а я сама наступлю себе на подол и плюхнусь на пол. Все гости разразятся хохотом, и Ее королевское Величество будет смеяться громче всех. Я выбегу из дворца в парк и брошусь в озеро.
– Вам не следует так говорить, – сказала Марья. Затем, смягчившись, добавила, – Вы будете там самой хорошенькой.
В спальню вошла мать Шарлотты. Слегка отстранив Шарлотту, она придирчиво оглядела ее.
– Дорогая моя, ты прелестна, – сказала она и поцеловала дочь.
Обвив руками шею матери, Шарлотта щекой прижалась к ее лицу, как делала это в детстве, восхищенная бархатистостью ее кожи. Когда она разняла руки, то с удивлением увидала в глазах матери слезы.
– Мама, ты тоже прелестна, – сказала она.
На Лидии было платье из мягкого шелка цвета слоновой кости со шлейфом из желтоватой парчи на подкладке из фиолетового шифона. В волосах, как у замужней дамы, в отличие от Шарлотты, три пера. Букет ее был составлен из цветов сладкого горошка и лиловых роз.
– Ты готова? – спросила она.
– Я давно готова, – ответила Шарлотта.
Подними свой шлейф.
Шарлотта подняла шлейф так, как ее научила мать. Та одобрительно кивнула. – Нам пора.
Марья открыла дверь. Шарлотта пропустила было мать вперед, но мать сказала:
– Нет, дорогая, сегодня твой вечер.
Так они и прошествовали по коридору к лестнице, с Марьей, замыкающей процессию. Оказавшись на верхней ступени огромной лестницы, Шарлотта услышала взрыв аплодисментов.
Там внизу, вся челядь была в сборе: экономка, повариха, лакеи, горничные, конюхи, рассыльные. На нее, с гордостью и восхищением, смотрело целое море лиц. Их чувства тронули Шарлотту до слез: она поняла, что и для них это был знаменательный вечер.
В центре всей этой толпы стоял ее папочка. Он выглядел просто великолепно в своем черном бархатном фраке, бриджах до колен и шелковых чулках, со шпагой у бедра и треуголкой в руке.
Медленным шагом Шарлотта спустилась вниз.
Отец поцеловал ее со словами «моя маленькая девочка».
Повариха, знавшая ее достаточно давно, чтобы позволить себе некоторую вольность в обращении, дернула ее за рукав и прошептала:
– Вы выглядите восхитительно, миледи.
Пожав ее руку, Шарлотта сказала:
– Благодарю вас, миссис Хардинг.
Алекс отвесил ей поклон. Вид его в морской форме российского адмирала был великолепен. Как он красив, подумала про себя Шарлотта, в него непременно кто-нибудь сегодня вечером влюбится.
Два лакея распахнули входную дверь. Взяв Шарлотту под локоть, отец мягко повел ее вперед. За ними маман, поддерживаемая под руку Алексом. В голове у Шарлотты была лишь одна мысль – если бы мне удалось весь вечер ни о чем не думать и механически идти, куда меня ведут, все бы обошлось.
Карета уже ждала их. Кучер Уильям и лакей Чарльз в ливреях с гербом Уолденов стояли по обе стороны двери. Крупный, седеющий Уильям держался спокойно, но Чарльз был явно взволнован. Отец помог Шарлотте войти в карету, и она с изяществом уселась там. Пока еще я не споткнулась, подумала Шарлотта.
Остальные трое также сели в карету.
Перед тем, как закрыть дверцы экипажа, Причард принес корзину с провизией и поставил ее там на пол.
Карета тронулась.
Шарлотта взглянула в корзину.
– Пикник? – спросила она. – Но ведь мы проедем не более полмили.
– Вот погоди, увидишь очередь, – сказал отец. – Нам придется прождать около часа, чтобы проехать внутрь.
Тут Шарлотте пришло в голову, что этим вечером ей, скорее, будет скучно, чем тревожно.
Так оно и вышло, карета их остановилась у Адмиралтейства, в полумиле от Букингемского дворца. Открыв корзину, папочка вынул из нее бутылку шампанского. Еще в ней были бутерброды с курицей, персики из оранжереи и пирог.
Шарлотта отпила немного шампанского, но есть ничего не могла. Она выглянула в окно. На тротуарах толпились зеваки, разглядывающие процессию из сильных мира сего. Среди них она увидела высокого мужчину, с худым красивым лицом, опирающегося на велосипед и пристально глядящего на их карету. Что-то в его внешности вызвало в ней дрожь и она отвернулась.
После столь торжественного выхода из собственного дома, сидение и ожидание в карете как-то успокоило ее. К тому времени, когда их экипаж въехал в ворота дворца и оказался перед парадным входом, она уже чувствовала себя почти такой же, как обычно – полный скептицизма, непочтительности и нетерпения.
Тут карета остановилась, и дверцы ее раскрылись. Левой рукой собрав шлейф, а правой приподняв юбки, Шарлотта вышла из экипажа и вошла во дворец.
Огромный, с красным ковром, зал блистал от света и красок. При виде множества женщин в белых платьях и мужчин в блестящих мундирах она, несмотря на весь свой скептицизм, почувствовала прилив волнения. Сверкали бриллианты, звенели шпаги, раскачивались плюмажи. По обе стороны дверей стояли лейб-гвардейцы.
Шарлотта с маман оставили свои накидки в гардеробе, а затем, в сопровождении отца и Алекса, медленно двинулись через зал к великолепной лестнице и поднялись по ней между шпалерами дворцовых стражников с их алебардами и красными и белыми розами. Оттуда они прошли в картинную галерею, а через нее в одну из трех парадных гостиных с гигантскими люстрами и зеркальным паркетным полом. Здесь процессия остановилась, и люди разбились на группки, принявшись болтать и восхищаться нарядами друг друга. Шарлотта увидела свою кузину Белинду с дядюшкой Джорджем и тетушкой Клариссой. Семьи обменялись приветствиями.
На дяде Джордже был такой же костюм, что и на папочке, но так как он был слишком толст и краснолиц, то выглядел в нем ужасно. Шарлотта подивилась, как же могла чувствовать себя Кларисса, такая молодая и хорошенькая, будучи замужем за таким вот увальнем.
Папа оглядывал зал, будто ища кого-то.
– Ты не видел Черчилля? – спросил он дядю Джорджа.
– Бог мой, зачем он тебе понадобился?
Папа вынул часы.
– Мы должны занять наши места в Тронном зале – с вашего позволения мы поручаем вам Шарлотту. – Он, маман и Алекс удалились.
– Твое платье просто великолепно, – сказала Белинда Шарлотте.
– Оно ужасно неудобное.
– Я так и знала, что ты скажешь это.
– Ты, как всегда, прелестна.
– Благодарю. – Белинда понизила голос. – Послушай, а князь Орлов такой бравый.
– Он очень мил.
– Мне кажется, он более, чем мил.
– Что у тебя за странное выражение лица?
Белинда почти перешла на шепот.
– Нам с тобой вскоре надо будет как следует поговорить.
– О чем же?
– Помнишь, о чем мы говорили там, в тайнике? Когда взяли те книги из библиотеки?
Шарлотта посмотрела на дядю и тетку, но они были заняты разговором с каким-то темнокожим мужчиной в розовом шелковом тюрбане.
– Конечно, помню.
– Вот об этом.
Внезапно воцарилась тишина. Гости сгрудились по стенам, образуя в середине зала проход. Оглянувшись, Шарлотта увидела, как в зал вошли король и королева, сопровождаемые пажами, несколькими членами королевского семейства и телохранителем – индийцем.
Все гостьи-женщины присели в реверансе, шурша своими шелковыми платьями.
В это время в Тронном зале оркестр, скрытый в Галерее министрелей, заиграл «Боже, храни Короля». Лидия посмотрела на огромные двери, охраняемые блещущими золотом гигантами. Спиной к присутствующим прошли два служителя с золотым и серебряным жезлами. Торжественным шагом, чуть улыбаясь, прошествовали король и королева. Взойдя на помост, они встали перед двойным троном. Остальные придворные расположились вблизи них, продолжая стоять.
На королеве Марии было одеяние из золотой парчи и корона из изумрудов. Красавицей ее назвать нельзя, подумалось Лидии, но говорят, король ее обожает. Когда-то она была помолвлена со старшим братом теперешнего короля, вскоре умершего от пневмонии, и в те времена ее брак с новым престолонаследником казался лишь холодным политическим расчетом. Однако, теперь все сходились на том, что из нее вышла хорошая королева и хорошая супруга. Лидии захотелось узнать ее поближе.