За столом они какое-то время молчали.
— Я понимаю, что вы экономите слова, — сказал наконец барон. — Вам ведь почти месяц быть в пути. Это похвально, что вы сейчас молчите. Александрин, на господина Рожера можешь во всем положиться. Он тебя защитит от кого бы то ни было.
— Я не так уж беззащитна, Эрвин, как ты думаешь. Когда мы выезжаем?
— Если графиня не возражает, то мы ускорим отъезд, — вступил наконец в разговор и месье Рожер. — Через три дня.
— Как вам будет угодно, — сухо сказала Александра.
Она уже смирилась, что поедет не одна. Спорить с бароном Редлихом бесполезно. Но пропасть, лежащую между ней и ее спутником, она смогла прочувствовать гораздо позднее. Да еще и исходящую от него опасность.
Глава 10
Решено было взять с собой камеристку графини и кучера, которого порекомендовал Арман Рожер. Александра согласилась на его кучера, который по виду был настоящий головорез, но настояла на том, чтобы с ними поехала ее девушка, Адель. Находиться долгое время наедине с мужчиной, пусть даже Эрвин доверял этому мужчине, как себе, Александра считала неприличным.
Накануне отъезда у нее с господином Рожером состоялся разговор, который полностью прояснил ситуацию. Они были еще не врагами, но не приятелями.
— Вы полагаете, что будете меня оберегать и защищать во время этой поездки? — сказала она.
— Да, мадам, именно так, — кивнул месье Рожер.
— На деле же это я буду вашим советчиком. Вы не знаете России. Вы даже представить себе не можете, насколько она отличается от вашей родины.
— Чем таким особым вы хотите меня удивить? — спросил Арман, всем своим видом выражая неприязнь.
— Дорога будет длинной и чрезвычайно утомительной. До границы с Россией, или с Царством Польским, которое является одной из ее губерний, мы можем добраться дней за пять. Это самый легкий участок пути.
— За четыре дня, мадам.
Она удивленно подняла брови:
— Вы уверены в этом, месье? Я повторяю: это самый легкий участок пути. И следует приготовиться к трудностям, а не искать их в первый же день.
— Вы, видимо, хотите меня напугать. Я солдат, мадам. И походные условия для меня не новость. А вот в вас я сомневаюсь.
— Вы месье не знаете разницу между русской женщиной и французским солдатом.
— И в чем же эта разница? — напряженно спросил Арман Рожер.
— В том, что русская женщина гораздо выносливей, да еще и детей способна рожать, — с усмешкой сказала она.
— Мадам в чем-то хочет меня упрекнуть? — вскинулся месье Рожер. — Мы еще так мало знакомы… Кто знает? Может, после этой поездки вы перемените мнение относительно французских солдат?
— А вы — относительно русских женщин.
— О русских женщинах у меня нет никакого мнения. Я их не знаю. Вы — первая.
— Вы их не знаете, но уже порицаете.
— С чего вы взяли, сударыня, что я вас порицаю?
— Вы не считаете меня подходящей женой для барона Редлиха.
— Мадам, я не стану лукавить. Да, это правда. Но отговаривать его от этого брака я не стану. Это не мое дело.
— Вот именно, не ваше, — резко сказала она. — Поэтому мы оставим эту тему. Что касается нашего путешествия… Итак, за четыре дня мы доберемся до пограничной заставы. Если все пройдет благополучно, а это ваша забота, мы отправляемся в Петербург. Дорога там хорошая, так что, я думаю, недели за две мы туда доберемся. Может быть, даже за десять дней. Если бы мы ехали на почтовых, времени на дорогу ушло бы гораздо меньше. Но у нас нет подорожной. Зато у нас есть деньги.
— В тратах ограничения не будет, — заверил ее месье Рожер.
— Это хорошо. Потому что станционный смотритель и шагу не ступит без взятки. Меньше рубля ему не давайте, не получите ничего.
— А что именно я должен от него получить?
— Господи, лошадей!
— Но мы едем в своем экипаже! На своих лошадях!
— Вам придется его оставить на одном из постоялых дворов. А лучше на почтовой станции, поскольку это учреждение государственное. Там имущество сохраняется гораздо надежнее, потому что оно охраняется законом. Надо лишь заплатить смотрителю, чтобы он хорошенько приглядывал за нашим экипажем. С лошадьми же может делать все, что ему вздумается.
— Но это отличные лошади! — возмутился Арман Рожер. — Барон Редлих заплатил за них огромные деньги!
— Эти лошади годятся для путешествия по Европе. А как только хорошая дорога закончится, мы купим орловских рысаков. И не спорьте, если не хотите остаться в России до лета!
«Какая упрямая женщина! И какая надменная!» — с неприязнью подумал Арман Рожер.
Александру же он привел в бешенство.
— Мне так необходимо ехать с ним? — спросила она вечером у Эрвина.
— Арман — надежный человек, он мой друг.
— Но какая от него польза мне?
— Он тебя будет защищать. У вас при себе будет довольно крупная сумма денег. Я хочу, чтобы вы ехали как можно скорее, и понимаю, что с этим связаны большие траты. И я не хочу, чтобы вас по дороге ограбили. Арман этого не допустит.
— Но он упрямый, самодовольный болван! — в сердцах сказала Александра. — Надеюсь, ты не очень дорожишь своими лошадьми?
— А что такое с моими лошадьми? — удивленно спросил барон.
— Я хочу их продать.
— Продать?! Но зачем?!
— Затем, что у меня на родине зимой они непригодны.
— Ты можешь делать с ними все, что пожелаешь.
— И пусть месье Рожер прислушается к моим советам. Он понятия не имеет о стране, куда завтра отправляется!
— Его отец погиб в России. У Армана есть его письма. Так что о твоей стране он знает достаточно.
— Как так, погиб в России?!
— Жюль Рожер был полковником в армии Бонапарта. Арман сказал, что его отца убили в одном из сражений. Мой друг — отъявленный бонапартист. Не забудь об этом, и, если ты не разделяешь его убеждений, лучше об этом не говорить.
— Хорошенького спутника ты мне навязал! — рассердилась она. — Мало того что он малоприятный человек, так он еще и бонапартист!
— Чем тебе так неприятен Арман?
— Я не знаю. Но у меня дурное предчувствие.
— Оставь свои сомнения и положись на моего лучшего друга. Я уверен, что со временем ты его оценишь по достоинству.
Она хотела продолжить разговор о своих сомнениях, но барон ее мягко прервал:
— Ты завтра уезжаешь, любовь моя, и надолго. Не будем терять время на споры. Помнишь нашу первую ночь? Не зови горничную. Разреши мне побыть вместо нее.
— Эрвин, я… Я буду очень скучать.
— Это все?
— Я… Я люблю тебя.
— Не слишком убедительно. Будем считать, что фраза для тебя новая и ты со временем ее выучишь. Я научу тебя, как она правильно произносится… — он обнял ее и привлек к себе. Она почувствовала, как его руки провели по ее волосам, потом погладили плечи и заскользили по спине, расстегивая крючки на платье. — Я люблю тебя… — прошептал ей на ухо Эрвин. — Я так сильно тебя люблю, что, если ты не вернешься, я уговорю короля начать войну с твоей страной. Я завоюю ее, а заодно тебя.
— Ты меня уже завоевал, — улыбнулась она. — И без единого выстрела, как это умеешь только ты…
…Рано утром они отправились в путь. Экипаж, который выбрал для них барон, казался надежным. Главное, что он был крепким и у него имелись отличные рессоры, так что на ухабах их почти не трясло, да и ухабы эти оказались не столь существенны. Дорога была в отличном состоянии, как и все дороги в Германии, а многочисленные гостиницы и харчевни, встречающиеся на пути, радовали уютом и хорошей кухней.
Эта часть пути, как и предполагала Александра, оказалась самой спокойной. Месье Рожер молчал, за окном был хоть и зимний, но вполне приятный для глаза пейзаж, Адель запаслась провиантом, так что они экономили время, не останавливаясь по нескольку раз в день для того, чтобы перекусить.
На ночь они занимали две комнаты, мысль о том, что придется делить помещение с Арманом Рожером, пусть и в присутствии горничной, за ширмой, приводила Александру в ужас. Она еле терпела Армана днем и с радостью отдыхала от его общества по ночам. Он тоже не выказывал ей свою приязнь, но и от неприязни воздерживался. Пока они как-то терпели друг друга.
«Я выполняю свой долг. Долг перед Эрвином», — думал Арман Рожер.
«Если Эрвину так удобнее, я это вытерплю», — думала Александра. Они должны были притерпеться друг к другу на пути туда, потому что обратно с ними будет маленький ребенок. И кто знает, как месье Рожер относится к детскому плачу? Возможно, он его раздражает.
На границе с Польшей, уже являющейся частью России, Александра заволновалась. По документам она была француженкой, мадемуазель Мадлен Рожер. У Армана и в самом деле было три сестры, все три замужем, и никакой необходимости путешествовать у них не было.
«А вдруг что-то пойдет не так?» — заволновалась Александра, прислушиваясь к тому, как Арман объясняется с офицером пограничной службы.
Но все прошло гладко. Она делала вид, что по-русски не понимает ни слова, да и по-французски старалась не говорить.
— Мадемуазель, какова цель вашего путешествия? — спросил офицер, отдав ей честь.
Дама была красивой, и он с большой охотой побеседовал бы с этой француженкой подольше.
— Я сопровождаю брата, — улыбнулась она. — Он здесь хочет поступить на службу. Надеемся, что Россия станет нашим вторым домом.
— Счастливого пути, мадемуазель!
Арман Рожер бросил неприязненный взгляд на русского офицера и торопливо закрыл дверцу кареты.
— Я не советую вам улыбаться мужчинам, мадам, — сурово сказал он.
— Почему это, сударь?
— Они и так вас запомнят. А ваша улыбка дает им надежду. Не забывайте о том, что на обратном пути нас будет на одного человека больше.
Что будет на обратном пути, она вообще старалась не думать. Видимо, эта забота лежит на Армане: как и что говорить, когда с ними будет годовалый ребенок. Александра была вынуждена положиться на месье Рожера.
— Вы утверждали, мадам, что в России все ужасно, — сказал ей тот после того, как пограничная застава осталась позади. — Меж тем дорога мало изменилась. Я не думаю, что стоит продавать наших замечательных лошадей и менять экипаж.
— Подождите делать выводы, месье. Вы пока еще едете по Европе. Или по тому, что еще недавно было Европой, пока мы, русские, не победили в войне с… — она осеклась. Б?льшая часть Польши отошла России после того, как была разгромлена армия Наполеона.
Арман Рожер мрачно молчал. из-за этого они не остановились, как обычно, на обед. Адель со вздохом достала из корзины с провизией остатки вчерашней курицы и пирог.
— Не желаете ли глоток вина, месье? — предложила она Рожеру.
Тот отрицательно покачал головой.
— А вы, мадам?
— Да, пожалуй, — кивнула она.
Разговор не завязывался. К счастью, и ссора не вспыхнула, месье Рожер удержался от комментариев по поводу неосторожного высказывания русской графини. Зато им удалось проехать гораздо больше, чем они рассчитывали. Почтовая станция, где они остановились на ночлег, была похожа на маленький дворец. В крайнем случае, на дачу богатого помещика. Ворота украшал российский герб, за ними находился прекрасный особняк с белоснежными колоннами и портиком. Окна были готической формы. Посреди фасада — вход, высокое крыльцо.
Они остановились во дворе, широком и просторном. Здесь были колодец, а также навесы для лошадей и экипажей. Судя по тому, с каким проворством их разместили на ночлег и как заботились об их лошадях, Арман Рожер не поскупился на взятку.
Александра прекрасно знала, что должность станционного смотрителя очень маленькая, а жалованье у него весьма скудное. Вдобавок ко всему, он постоянно становился помойным ведром для проезжающих чиновных лиц, статских и военных. Те сразу принимались кричать на станционного смотрителя, будто именно он был виноват в их усталости и плохих дорогах, а то и могли побить. Жалобы станционных смотрителей рассматривались неохотно, хотя закон обязан был их защищать. Они не знали ни минуты покоя, все время тряслись от страха, опасаясь, что какой-нибудь важный чиновник умыкнет последнюю тройку, а потом явится фельдъегерь со срочной депешей и швырнет на стол подорожную, срочно требуя лошадей. И попробуй ему отказать!
По положению на почтовой станции должно было находиться двадцать пять лошадей, да десять кибиток. Реально же иногда нельзя было сыскать ни одной. А почта не должна была ждать, в особенности важные донесения. И крайним оказывался станционный смотритель, поэтому сюда и шли только неудачники и изгои, то есть люди, отчаявшиеся сделать карьеру. Чин у них был самый маленький, жалованье скудное, зато бессонных ночей в избытке. Единственное, что скрашивало их жизнь, были поборы, которым подвергались проезжающие, если они, разумеется, не занимали высокое положение в обществе. А еще водка. Редкий смотритель не был горьким пьяницей. Что касается людей, то опасных или выгодных для него буквально через пару месяцев своей нелегкой службы смотритель мог отличить с первого взгляда. Перед месье Рожером смотрители лебезили, благодаря красоте его спутницы и золоту барона Редлиха. В графине сразу же распознавали знатную даму и спешили ей угодить.
Порядок на почтовой станции и условия проживания для проезжающих полностью зависели от станционного смотрителя. Он мог дать лучшие комнаты, а мог и вовсе не накормить, потому что жена его была ленива, а сам он почти уже спился.
Хвала Господу, эта почтовая станция содержалась по самому высшему разряду. По обеим сторонам сеней располагались просторные комнаты, мебель повсюду была обтянута кожей, а плетеные стулья весьма сносны. Расписные потолок и стены говорили о том, что хозяева не без претензий на итальянский стиль.
— Не советую садиться на диваны, — шепнула Александра своему спутнику.
— Это еще почему?
— Эти звери вам вряд ли знакомы, — ехидно сказала она. — Но помните: они кусаются не больно, почти незаметно, зато потом эти укусы невыносимо зудят.
— Какие еще звери? — уставился на нее месье Рожер.
— Клопы, сударь. Без них на постоялых дворах и на почтовых станциях у нас, в России, которую вы, как утверждаете, хорошо изучили, никак. Надеюсь, что вы также изучили и ее фауну. Так что привыкайте.
Что касается Александры, она запаслась ароматными травами, отпугивающими насекомых, и внимательно осмотрела кровать перед тем, как лечь. Она прекрасно знала, что такие почтовые станции, как эта, им еще вряд ли встретятся. Потому что эта — лучшая. Но хорошая жизнь, равно как и хорошая дорога, скоро закончится. Большая удача, если условия езды и проживания будут сносными, а не на редкость отвратительными.
Поэтому сегодня она наслаждалась чистыми белоснежными простынями и мягкой постелью. Из окна открывался прекрасный вид, а, когда она попросила, ей в комнату подали отличный ужин.
— Я хотела бы отдохнуть, — сказала она месье Рожеру. — Надеюсь, сударь, вы не станете возражать, если я поужинаю одна, у себя?
Тот мрачно кивнул. Внизу было несколько комнат, где путники могли скоротать время за ужином или в непринужденной беседе. Если бы не месье Рожер, Александра охотно поболтала бы с дамами, судя по голосам, среди них были и ее соотечественницы. То есть русские. Приятно было бы узнать новости о России из первых уст. Но общество Армана Рожера ее тяготило.
Зато она хорошо отдохнула и выспалась. Была бы ее воля, она осталась бы на этой почтовой станции еще на день. Условия оказались прекрасные, еда вкусной, а комната уютной. Да и лошадям необходимо было хорошенько отдохнуть. О чем она и сказала рано утром, спустившись к завтраку. Но месье Рожер ее не поддержал.
— Не будем терять времени, — сухо сказал он.
— Потом не говорите, сударь, что я вас не предупреждала! — разозлилась она. — С каждым днем дорога будет только хуже, и почтовые станции не через каждые двадцать верст, а через сорок! А постоялые дворы в российской глубинке такие, что далеко не всякий захочет там остановиться!
— Мадам, вы меня постоянно пугаете! В то время как я еще не встретил на нашем пути ничего дурного! Кроме… — он внезапно замолчал.
— Ну же! Договаривайте! Кроме меня?
— Вы сами все сказали, — он отвел глаза и вышел в сени.