Значит, она, Лена, ненормальная. Или живет в своем, особом мире. Вернее, в мире реалий, несколько отличных от тех, с которыми сталкивается наша средняя женщина. Кстати, кое у кого из наших людей Аргентина ассоциируется с шубами – челноки туда летают, правда, не из Питера, из Москвы. У кого-то – небедных дам после сорока, например, – тоже «пластические» ассоциации. Лене, кстати, аргентинская работа нравилась больше, чем швейцарская, не говоря уж о нашей.
– Где это ты видела работу аргентинских пластических хирургов? – удивился Седых.
Лена видела ее на лицах. Вдруг замечаешь, как какая-нибудь женщина, с которой относительно регулярно приходится сталкиваться, ни с того ни с сего резко помолодела. Догадываешься, что не господь бог же ниспослал ей благодать. Но тело, например, и в Москве неплохо научились делать. Может, уже и в Питере, но Лена про это не знала.
– Ну и что, посоветуешь, если потребуется вдруг внешность изменить, в Аргентину податься? – спросил Седых с улыбкой.
– А может возникнуть такая необходимость?
Святослав опять на несколько секунд замолчал. Потом кивнул:
– Может и возникнуть.
– Ну ты и влип, милый друг.
– Даже больше, чем ты думаешь.
Теперь пришел черед Лены молчать. Она обвела взглядом двор, в дальнем конце которого гуляли три мамаши с детьми. Дети лепили снежки, раскапывали и закапывали ямки своими лопатками, мамаши что-то бурно обсуждали. «Девятка» продолжала спокойно стоять на том же месте. Периодически появлялись какие-то прохожие. На Ленин «БМВ» никто не обращал никакого внимания: иномаркой теперь людей не удивишь.
– Ладно, давай рассказывай, – повернулась Лена к Святославу. – Каких дров наломал.
– Только я очень тебя прошу никому…
«Знал бы ты, милый, что сейчас пленочка крутится».
– Слава, хватит вступлений, – перебила его Лена, не давая никаких обещаний. – Если решу, что смогу тебе помочь – с выгодой для себя, естественно, – возьмусь. Если нет, так и скажу, что нет. Я терпеть не могу людей, для которых главное – пообещать. По мне, так лучше скажи: не могу или просто – не хочу, но если уж сказал, что сделаешь, – разбейся и сделай. Выкладывай, что там у тебя. И давай полную картину, без прикрас и полутонов. Чтобы я представляла, на что иду.
Седых заговорил.
…В 1994 году Святослав Седых вместе с другом своим Пашей Жировецким отправились на отдых в экзотический Таиланд. Чартеры тогда туда еще не летали, паломничества такого наших людей не наблюдалось, появлялись лишь первые ласточки. Туры были индивидуальные.
В первый вечер в Бангкоке Славик с Пашей Жировецким отправились на ночное секс-шоу. Мужчин на представлении было много, кто-то пускал слюни, кто-то с живейшим интересом наблюдал за происходящим и обсуждал с соседом, как это тайкам такие номера удаются; арабы же сидели молча и с суровыми лицами глядели на экзотических женщин; пьяные немцы выскакивали на небольшой подиум и пытались заглянуть туда, откуда тайки извлекали орхидеи с бритвами; пошатывающийся двухметровый швед изъявил желание выпить колы из открытой тайкой бутылки.
Славик с Пашей следили за происходящим на сцене, периодически обмениваясь репликами.
– Ты смотри, тут и бабы есть, – заметил Паша.
Жировецкий, естественно, имел в виду женщин-зрительниц.
– Ну, им же тоже интересно, – равнодушно пожал плечами Седых.
Славик посмотрел в сторону группы женщин лет сорока и увидел рядом с ними двух мужчин, в одном из которых узнал Арнольда Альмашинского, своего давнего знакомого, контакт с которым был потерян какое-то время назад, когда тот переехал в Москву.
Седых пробрался между рядов к Альмашинскому и тронул его за плечо. Арнольд был очень рад видеть старого друга и вместе со своим приятелем, представившимся Гурием Лавровым, пересел к питерцам.
Дальнейший отдых в Бангкоке, а потом в Патайе проходил совместными усилиями четырех мужчин. Дамы, приехавшие вместе с Альмашинским и Лавровым, дулись на своих попутчиков за то, что те не обращали на них никакого внимания. Но мужчинам было не до них: во-первых, развлекались они с местными леди, во-вторых, обсуждали дела и строили совместные планы на будущее.
Арнольд Альмашинский в годы их знакомства с Седых занимался комсомольской работой в университете, потом, после происшедших в стране перемен, перебрался в столицу и занялся финансовой деятельностью в одной из компаний, основной целью которой было изъятие денежных знаков у населения. У компании возникли кое-какие проблемы, в описание которых Альмашинский вдаваться не стал, и крупные начальнички, остававшиеся в тени, решили сделать его, Арнольда, козлом отпущения и отправить отдохнуть в «Матросскую тишину». Но не тут-то было, не на того напали. Арнольд испарился в воздухе и всплыл в Белорецке, где давно уже проживала его родная тетка, сестра отца.
Тетка трудилась главбухом в ИЧП своего бывшего мужа, с которым оставалась в прекрасных отношениях. Дела делать вместе они могли великолепно, а вот под одной крышей жить не получилось. Пока раньше вместе работали – ладили отлично, поженились – и с работой пошли нелады, развелись – опять дело пошло в гору. Теткин бывший муж занимался производством мебели и имел собственный магазин, через который ее продавал. Тетка пристроила племянника Арнольда в этот самый магазин заместителем директора. Грузчиком там трудился Гурий Лавров. Арнольд с Гурием быстро нашли общий язык. У Лаврова имелся какой-то выход на левый металл. Альмашинский никогда не вникал в суть этого выхода, Седых с Жировецким тем более не стали этого делать.
Металл успешно продавался и приносил неплохую прибыль. Вот только на Питер и Москву Арнольд не хотел выходить напрямую – много там дров наломал, и многие его там знали и поминали, скорее всего, не только и не столько добрым словом.
Альмашинскому требовался кто-то в Питере, чтобы толкать его металл: благо что спрос на него есть, и немалый. Прибыль шла бы всем.
Славик с Пашей пораскинули мозгами и выступили со встречным предложением. У Славика имелся давний друг детства, некий эстонец Томас, в пятнадцать лет ставший шведом. Славик в юности занимался лыжным спортом, тем же увлекался и Томас, живя в Эстонии, а затем в Швеции. Они много раз пересекались на детских соревнованиях, летом даже дважды жили в одном лагере в Пярну. Потом мать Томаса вышла замуж за шведа и перебралась вместе с сыном в Мальме. Славик с Томасом на какое-то время потеряли друг друга из виду: связи с иностранцами в те годы не приветствовались, в особенности у комсомольских работников, одним из которых вскоре стал Славик.
Однако в прошлом году друзья случайно встретились на пароме «Силья Лайн». Отношения возобновились. Томас хоть и жил уже много лет в Швеции, не утратил советскую закваску и срубить денежку левым путем всегда был не прочь. Зачем платить шведскому государству непомерные налоги, если этого можно не делать? Томас вообще лучше чувствовал себя в Таллине, чем в Мальме, где и проводил в последнее время большую часть года. Законная жена и дочь у него жили в Швеции, в Таллине тоже имелась семья – русская женщина по имени Света и их общий сын.
Седых обратился к Томасу с предложением участвовать в совместном металлическом бизнесе. Томас тут же согласился. Питерские и московские клиенты охотнее общались с гражданином Швеции (каковым Томас давно являлся, к тому же он взял фамилию отчима – Юханссон), пахнущим дорогой туалетной водой и обладающим прекрасными манерами, чем со своими соотечественниками.
Металл пошел через шведа. В частности, на метизное производство, находящееся в Петербурге, владельцем которого был один серьезный человек, он же – хозяин «Инвест-Девелопмент», где трудились Славик с Пашей. В общем, дело у великолепной пятерки закрутилось.
Металла требовалось все больше, а для его закупок – большое количество налички: поскольку шел конвейер, деньги не всегда успевали дойти к моменту новой закупки. Альмашинский выступил с предложением взять кредит, возвращать его или не возвращать – это был уже другой вопрос. Вообще в постперестроечные времена первоначальный капитал многих структур был создан весьма своеобразным, так сказать, исконно русским способом: в каком-нибудь банке брался кредит процентов этак под двести, а потом его не возвращали. Фирма растворялась в воздухе, и тут же, теми же людьми создавалась новая.
Совместная компания чуток подумала и придумала хитрый план: за кредитом решили неофициально обратиться в «Инвест-Девелопмент» – не ставя в известность истинного хозяина, а только управляющего – лицо нанятое, как и Седых с Жировецким. При поддержке начальника кредитного отдела (Жировецкого) и одного из замов (Седых) управляющий должен был дать кредит – чтобы самому срубить левую денежку.
Тетка-бухгалтер подготовила все нужные цифры, Жировецкий их тщательно проверил, чтобы все смотрелось правдоподобно. На самом деле реального проекта не существовало – но на бумаге он выглядел внушительно.
Управляющему «Инвест-Девелопмент» объяснили, что господин Альмашинский, с которым Святослав Седых знаком уже много лет, ныне проживающий в городе Белорецке, намерен построить у себя под Белорецком завод по производству гвоздей, болтов, гаек и т. д. – в некоем поселке городского типа Тупасове. Господину управляющему было сказано, что местечко это маленькое, поэтому в справочниках не значится. Рентабельность проекта во многом основывалась на том, что неподалеку от планируемого предприятия находится металлургический комбинат, то есть сырье для производства, на доставку которого не потребуется тратить дополнительные ресурсы. В Тупасове, как объяснили управляющему, в советские времена подобный завод строить уже начинали, но бросили, однако часть работ произведена. То есть и строить не от нуля нужно. К тому же безработица, посему местные власти всецело за – документ за липовой печатью, изготовленной одним народным умельцем, а именно Альмашинским-старшим, к которому в дальнейшем неоднократно обращались сын с приятелями, выглядел убедительно, как, впрочем, и остальные бумаги.
Управляющий поверил честной компании и выдал средства.
Когда время возврата кредита стало приближаться и компания уже ломала голову над тем, что делать – говорить, что проект завалился по не зависящим ни от кого обстоятельствам, посыпать себе голову пеплом или, может, даже шепнуть господину Дмитриеву, что у него утекает прибыль (только как тогда уберечь Арнольда?), – им помогла сама Ее Величество Судьба.
Управляющий, по всей вероятности, давал неофициальные кредиты не только Альмашинскому по рекомендации Седых с Жировецким, а и еще кому-то, кто мог обещать и сто процентов годовых. Возможно, эти самые клиенты не хотели эти кредиты возвращать и, решив, что управляющий может создать для них проблемы, пришли к традиционному выводу: нет человека – нет проблемы. Мог и господин Дмитриев прослышать про левые дела управляющего. А вора бьют не за то, что украл, а за то, что поймали.
Короче, однажды вечером, когда управляющий возвращался к себе домой с телохранителем, на лестнице их уже ждали. Убийц, конечно, не нашли. Как и заказчиков.
Дмитриев назначил нового управляющего: бывшего первого зама, а его место занял Седых. Славик, Паша и Арнольд вздохнули свободно: про кредит никто не знал, а денежки уже неоднократно были прокручены, и кое-что, а точнее, весьма кругленькая сумма осела на их личных счетах в тихих европейских странах.
Добрые молодцы решили повторить успешный опыт, причем с тем же самым проектом, только поменяли числа в документах. Новый управляющий опять же кредит выдал – и опять неофициально.
Ребятам понравилось. Аналогичная процедура была проделана в Москве. Никто из банкиров даже не думал лично ехать в Тупасов, искать его на карте, связываться с кем-то из администрации. Деньги давались под «стоящий проект», обещавший не баснословную, но реальную прибыль. Этим они и брали.
Томас Юханссон тоже не сидел сложа руки, вовсю прокручивая сделки через свой оффшор. Будучи в Лихтенштейне, он познакомился с какой-то хитрой швейцарской мадам (похоже, дама тоже имела советские корни или по духу была нашим человеком), которая могла помочь в получении кредита в швейцарском банке. Однако мадам требовались гарантии одного из трех названных ею российских банков. Это было сложнее. В крупные структуры компания никогда не обращалась и предполагала, что там, скорее всего, их будут по-настоящему проверять, даже если и дадут средства неофициально.
Орлы задумались над непростой проблемой.
Выход нашел Жировецкий. План Паши был грандиозным. Он предлагал вернуть половину с набежавшими по ней процентами последнему обдуренному ими коммерческому банку «Москва Кредитинг» – управляющий будет счастлив до беспамятства. Увидит, что ребята работают, что есть надежда на получение больших прибылей, если и дальше сотрудничать с милым человеком Альмашинским. Небольшой коммерческий банк «Москва Кредитинг» находился, как выяснил Альмашинский по своим старым московским связям, под той же «крышей», что и один из гигантов – «Анналбанк». С рекомендацией пусть маленького, но крепенького банка можно обратиться и к гиганту. Это должно сыграть свою роль.
– Но ведь никакого завода нет! – закричал тогда Седых. – Подо что мы будем запрашивать кредит у швейцарцев? Надо же, чтобы мы всем: и мелким, и крупным москвичам, и швейцарцам – говорили одно и то же: вдруг состыкуются? И ведь точно состыкуются!
– Завод есть, – сказал Паша. – У нас в Питере.
– Но у нас же по всем документам…
– Вначале вышлем фотографии питерских мощностей. Образцы продукции с «Болт-Балта» приложим. Проверять нас будут швейцарцы, не москвичи. «Москва Кредитинг» никуда не поедет. Там наш друг просто описается от радости, что половину с процентами получил. Чего ему проверять, если ему деньги с процентами возвращают?
Остальные участники совещания согласно кивнули.
– «Анналбанк» в первую очередь послушает управляющего «Москва Кредитинг» – в неофициальной беседе. А уж тот распишет, какие мы хорошие ребята. В «Аннале», конечно, просмотрят все бумаги. Тут нам, несомненно, нужно кое-что подновить. Займемся этим. Но думаю, что ребята из «Аннала» тоже не захотят дуть куда-то в тьмутаракань под Белорецк производство смотреть. Ты еще скажешь, что гостиниц приличных поблизости нет, сам в двух с половиной часах езды живешь, можно только в частном секторе останавливаться. В общем, красок не пожалеешь. Не поедут. Ты им цифирь подложишь и фотки. Фотки производства – с «Болт-Балта», а уж с белорецкими реалиями ты сам постараешься: выедешь в какую-нибудь деревеньку – вроде как окружающий пейзаж твоего действующего производства. Грязи побольше. Дорог стоящих нет. Москвичи – наши люди, поймут, что там зарплаты не столичные, ты и на этом прибыль делаешь, гарантию дадут. А нам больше ничего и не надо.
– Давайте рассматривать худший вариант, – сказал Альмашинский. – Куда мы повезем этих швейцарцев, если все-таки припрутся? А мне лично кажется, что припрутся. Ну, Паша, развивай идею.
Паша развил. Предложил везти швейцарцев на «Болт-Балт».
– Ты очумел! – заорали все сразу.
Паша объяснил свою идею.
Во-первых, Дмитриев сам хочет взять кредит под «Болт-Балт» и тоже в Швейцарии. Но в другом банке. Они же там между собой не согласовывают, подо что и кто дает. В Швейцарии, в смысле. Там ведь тоже конкуренция. Документы сейчас находятся в процессе подготовки в кредитном отделе «Инвест-Девелопмент». Жировецкий лично их попридержит. Однако скажет Дмитриеву, управляющему и кто там еще будет интересоваться, что первую часть уже выслал. Приезжают швейцарцы. За прием делегаций отвечает Славик. Переговоры от банка ведут или Славик, или Жировецкий. Может, управляющий сколько-то там поприсутствует, но разговор же пойдет о метизах и о заводе. Заподозрить никто ничего не должен.
На заводе будут только специалисты. Фотографии совпадут с реальным производством.
Когда приедут следующие швейцарцы – к Дмитриеву, – нас они уже не волнуют. Дмитриев, управляющий, заводские решат, что у швейцарцев принято посылать несколько проверяющих команд (что, кстати, соответствует действительности). Ну и что с того, что будут задавать те же вопросы? Ведь совсем другие люди приедут. К тому же Слава с Пашей все проконтролируют.
– Но в документах же разные адреса! – воскликнул Альмашинский. – Ты считаешь, что швейцарцы такие дубы? Это наши, как услышат про свою большую левую прибыль, обо всем забывают. А здесь-то… Завод по документам в каком-то Тупасове, а реально стоит в Питере!