Туманов помолчал немного. А потом попросил рассказать, что Сергей успел передать Дмитриеву. Валентин Петрович прекрасно понимал, что Куприянов просто не помнит всего, что прошло через его руки за два года, но тем не менее настаивал:
– Говори все, что помнишь.
Сергей начал рассказывать. Туманов то и дело задавал наводящие вопросы, помогая тем самым Сергею восстановить в памяти детали.
Куприянов не копался ни в каких папках: к ним бы его просто не допустили, но по «Бифпорк Продакшн», где Куприянов трудился коммерческим директором, Прокофий Васильевич, судя по всему, получил полную информацию. Что касается остального, Сергей передавал все, что слышал про тумановские дела от Окорока, несколько раз ему приказывали установить «жучки».
– А взрывные устройства? – спросил Туманов.
– Нет, – покачал головой Сергей Викторович. – А разве из ваших кто-то…
Он не закончил фразу, ужаснувшись.
– А установил бы, если бы приказали?
Куприянов задумался. Встретившись взглядом с Тумановым, решительно заявил, что отказался бы. Все-таки передавать сведения – это одно, а человеческая жизнь…
– Дурак ты, Сергей, – вздохнул Туманов. – Они же тебя привязывали все больше и больше. Еще бы чуть-чуть – и пришлось бы что-нибудь посерьезнее сделать. Видимо, пока не было особой необходимости. А возникла – тебе бы сказали: не выполнишь то-то и то-то – дочерью займемся. Продадим куда-нибудь в Европу, если не в Латинскую Америку. Ведь Прокофий уже понял, что дочь – твое слабое место. Ею тебя можно держать. И заставить сделать все, что угодно. Представь: ее хватают на улице, доставляют в какой-то загородный домик, тебя везут на смотрины и предлагают выбор. Что бы ты выбрал?
– Дочь, – опустил голову Куприянов.
– Так вот, Сережа, – продолжал Валентин Петрович, – если вдруг дмитриевские или кто-то еще снова попытается на тебя давить, сразу же иди ко мне. Немедленно. В противном случае помочь тебе я уже не смогу. Даже пытаться не стану. Я ясно выражаюсь?
– Куда уж яснее.
Валентин Петрович поинтересовался, не пытался ли Сергей прекратить работать на Дмитриева. Ведь, насколько Туманов понял, мужик-то Серега, в общем, порядочный.
Сергей кивнул, снова потупившись.
– Так что тебе отвечали?
Он один раз заикнулся: может, хватит? Они орать стали, заявили, что тут же сдадут его Валентину Петровичу – если уж все равно потеряют. Бумагу-то о сотрудничестве он в свое время подписывал, и кранты ему. Туманов не простил бы. В лучшем случае живым оставил бы. А ни работы не будет, ничего… Все заберут…
Туманов усмехнулся и спросил, чьи разговоры Прокофия интересовали больше всего.
Интересовали, конечно, тумановские, но к его кабинету Куприянову было не подобраться, как и к его машине. По крайней мере, он Валентину Петровичу ни разу не установил ни одного подслушивающего устройства.
– А кому устанавливал?
– Лене.
– Что?!
Куприянов посмотрел в глаза Валентину Петровичу и кивнул.
– То есть ты ее знал до того, как вы встретились в том купе?
Знаком Сергей с ней не был, да и не сразу признал тогда – в купе. Все силился вспомнить, когда же и где он ее видел. Ему просто назвали марку машины: темно-синяя «пятерка» «БМВ». Сергей, откровенно говоря, думал, что на этой тачке кто-то из мужиков ездит, а то, что Лена, узнал после возвращения из Москвы… Он редко с ней сталкивался, думал, что это чья-то подружка…
То есть Прокофий Лену постоянно слушал. Слушал то, что говорилось в ее машине.
– Так… – медленно произнес Туманов. – Еще кем интересовался Прокофий Васильевич?
– Олегом Леонидовичем.
– К его машине ты подобрался?
Куприянов кивнул.
– Дальше.
К красной «Тойоте» Кильдеева не подойти. Кажется, на нее дунешь – сразу же орать начинает, словно свинью режут. Куприянов посоветовал бы всем поставить такую же сигнализацию, как у Равиля. Туманов усмехнулся и сказал, что учтет это.
То есть у Равиля ничего не было. Только у Лены и Рысина. Но у них – постоянно.
Туманов матерился про себя, что у них не было заведено ежедневно проверять машины, но ведь стояли они во дворе, за воротами, куда пускали только своих. Да и кому бы пришло в голову проверять Ленин «БМВ»? Кабинеты Туманова и Рысина кто-то из парней Равиля исследовал постоянно, да и охрана тут была – будь здоров. То-то Куприянов не подобрался.
– И что там были за записи? – спросил Туманов.
– А я-то откуда знаю? – искренне удивился Куприянов. – Мне же не давали слушать. Да и сам я особой инициативы не проявлял.
Туманов напряженно размышлял. Он решил, что Лена, пожалуй, если сама садится за руль, то ездит одна, но придется уточнить. Но разве вспомнит все за два года? Но раз Прокофий приказывал постоянно держать у нее подслушивающее устройство, значит, с кем-то точно разговаривала. Да и по телефону тоже… Главное, наверное, по телефону.
– Так, с этим более-менее ясно, – сказал Туманов. – А теперь объясни-ка мне, как такая милая компания собралась в одном купе? Это Дмитриев организовал вам всем совместную поездку – или как?
Сергей не знал. Действительно, не знал. Но предполагал, что Прокофий Васильевич.
– И каким образом? Давай, выкладывай свою версию. А я послушаю.
Сергей помолчал несколько секунд. Затем снова заговорил.
Ему было приказано сообщать про все свои командировки – он же часто мотался. Дмитриевские должны были знать, что его нет в городе. Он позвонил, как обычно. Примерно через час перезвонил Граф – это он курировал Сергея – и заявил, что на обратную дорогу билет Куприянову возьмут они. И сказал, что сообщит позднее, когда с ним встретиться, чтобы этот билет забрать. Куприянов, разумеется, обалдел. Они ему билеты никогда не брали. И появилось нехорошее предчувствие: он уже знал, что такое щедрость Прокофия Васильевича.
– Тебе приказали убить попутчика? – спросил Туманов про Жировецкого.
– Нет, я же говорил вам, что мне убивать никого не приказывали. Я вот только что подумал – после ваших объяснений – про то, как они могли меня привязать. Наверное, именно таким образом они и хотели…
– Ты его знал раньше?
Куприянов покачал головой.
Сергей Пашу ни разу в жизни не видел. И Веру Григорьевну тоже. А когда Лену узнал – и узнал-то только утром, когда они у проводника сидели, – несколько удивился.
– Что тебе было велено делать в купе?
– Что и обычно, – кисло улыбнулся Куприянов.
– И ты…
Сергей кивнул.
Запись у Прокофия. Только… Насколько Куприянов понял тогда, Вера Григорьевна с Леной впервые увидели друг друга в этом поезде. Сергей лежал в полудреме и слушал их болтовню. Обычный бабский треп. Ни о чем. Поддавали, довольно громко смеялись. Сергей вообще тогда подумал, что пленка-то зря крутится, но потом решил: а плевать ему, пусть Дмитриев это все слушает, если ему не лень. Ну а когда тот с полки свалился… Тут уже Сергею всякие мысли в голову полезли.
Дмитриевские, конечно, расспрашивали его про труп, но он им толкового ничего сказать не мог. Сергей не представлял, когда его кокнули. Наверное, попутчики все отключились на какое-то время. Женщины вообще хорошо поддали. А Сергей устал здорово в Москве на выставке. Тут Жировецкого и пришибли.
«До сих пор искренне верит, что привели живого, – промелькнуло в голове у Туманова. – Вот что значит непрофессионал. Ленка-то сразу определила».
– Менты, естественно, не обыскивали? Записывающих устройств у тебя не нашли?
– Нет, – улыбнулся Куприянов. – Не обыскивали.
– Почему ты вызвал на перрон Окорока?
Кого-то Сергей должен был вызвать, в особенности после того, как услышал, что женщин будет встречать целая делегация. Дмитриеву же он не мог позвонить. Что бы было: Туманов и Прокофий Васильевич на перроне.
– Он бы тебя встречать не поехал, – заметил Туманов.
– Да, я понимаю, просто оговорился. Кто-то из его людей, кого вы знаете, мог бы появиться, проверить. Или Равиль Кильдеев. Я же не представлял, с кем вы будете. И… я подумал: раз женщины с адвокатами окажутся, за Леной даже вы сами приедете, а я – один, тут менты меня в оборот и возьмут. Позвонил Косте, чтобы вытаскивал.
Туманов молчал. Он считал, что Сергей ему не врет. Использовали дурака. Может, и убийство думали на него повесить, кто знает? Мог Дмитриев послать в одном купе Куприянова и Жировецкого? Вполне. Но вот кто брал билет Лене? Это надо выяснить у нее самой.
Валентин Петрович посмотрел на Куприянова долгим испытующим взглядом:
– Вот что, Сергей, дам я тебе шанс. Только искупать свою вину будешь долго…
Куприянов уже открыл было рот, чтобы начать благодарить, но Туманов жестом остановил его.
– И помни: если еще когда-нибудь услышу что-то – я уже ни на что не посмотрю. Дочь твою не пожалею. Хоть и не склонен я детей трогать, но… Это единственный способ держать тебя в руках. Я ведь правильно понял? Ты, наверное, не ожидал, что я на этот раз прощу. Объясняю, почему даю тебе еще один шанс: была у меня когда-то дочь, погибла она по милости одной сволочи. Чувства твои отцовские понимаю. И, как правильно заметил Окорок, за одного битого двух небитых дают. Но учти: если что – и ее, и тебя… больше не пожалею.
Сергей кивнул. Он все понял.
– И если вспомнишь еще что интересное или орлы дмитриевские с тобой свяжутся – заходи, гостем будешь.
Туманов улыбнулся.
– Спасибо, Валентин Петрович. – Куприянов вышел из кабинета.
* * *Туманов связался с Леной, чтобы узнать, кто брал ей билет на Москву и из Москвы – в то злосчастное купе.
– Сама брала. Я всегда сама беру. А в чем дело?
Она явно удивилась вопросу.
Туманов в задумчивости молчал.
– Шеф, что случилось-то? – Лена начала беспокоиться.
– А ничего необычного тогда не заметила?
Теперь пришел черед Лены замолчать.
Она вспомнила, что к ней клеился какой-то парень. В кассах на Грибоедова. Стоял за ней и пытался познакомиться, когда ей билеты выписывали. Мог и в другую кассу пойти: соседняя свободная была, а он к Лене клинья подбивал. Лена решила, что просто так…
Туманов заметил, что просто так в нашей жизни ничего не случается, а уж Лене-то пора эту истину усвоить.
– Но, шеф…
– К тебе на улице часто мужчины подходят знакомиться?
– Да я по улице не хожу, – улыбнулась молодая женщина.
Она помолчала и добавила, что вообще-то давно ни с кем не знакомилась.
– И тебе не показалось необычным, что парень вдруг ни с того ни с сего стал к тебе назойливо клеиться? Лена, ты живешь не той жизнью, что сотни и тысячи твоих ровесниц, ты должна на все обращать внимание. На все мелочи. Слава богу, мужским вниманием не обделена. И про любое свое знакомство должна говорить, по крайней мере, Равилю. Чтобы он человека проверил.
– Да я же с тем мужиком не познакомилась! Взяла билет и ушла! Я тогда куда-то торопилась. Телефон не дала, хотя он просил. Парень остался у кассы.
– Куда он брал билет?
– Да не слышала я! Я сразу же отошла!
– Узнаешь его, если снова увидишь?
Лена задумалась.
– Наверное, – наконец сказала она. – Но стопроцентной гарантии дать не могу.
* * *Лена с Равилем долго разбирали все имеющиеся у Кильдеева в архиве фотографии дмитриевской братвы. Время не было потеряно зря: Лена узнала своего несостоявшегося поклонника.
Глава 18
– Прокофий Васильевич? – спросил Туманов, когда на другом конце провода сняли трубку.
– Здравствуй, Валя, – ответил Дмитриев. – Долго ж ты собирался. Давненько, давненько жду твоего звонка. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Туманов молчал, напряженно размышляя.
«То есть Прокофий считает, что все организовал я? Значит, он решил…»
Его размышления прервал Дмитриев, предложивший встретиться нынешним же вечером и поговорить по-стариковски, обсудить все до капельки, чтобы вопросов никаких больше не возникало.
– Где? – спросил Туманов.
– Предлагаю в одном тихом ресторанчике на Васильевском. Вывески там никакой нет…
Прокофий Васильевич описал, как найти то местечко.
– В ресторанчике небось будут твои люди, – заметил Туманов. – Я предпочел бы на нейтральной территории.
– Валя, я всегда считал тебя умным человеком. Ты что, хочешь в «Пулковской» сесть у всех на виду? Зачем? Чтобы быть уверенным, что нас никто не пишет? Так записать везде можно, насколько тебе известно. У Лены у своей проконсультируйся, она тебе объяснит. Я сам не заинтересован в записи разговора, потому что собираюсь обсудить с тобой кое-что интересненькое. Да и ты, уверен, потом все равно все сотрешь.
Дмитриев хмыкнул в трубку.
Туманов молчал.
Прокофий Васильевич предложил Валентину Петровичу привозить своих орлов, чтобы ему поспокойнее было. Трое посидят в общем зале, остальные могут в машинах во дворе. Двор тихий, неприметный. Дмитриевские там сами за порядком следят, чтобы у жильцов не возникло желания кому-нибудь на них ябедничать. Все молчат, и все довольны. Никакие пьянчуги теперь по параднякам не ютятся с пузырями, естественные надобности не справляют, бомжи переселились в другие подвалы и чердаки. А дмитриевские один подвал переоборудовали. Только для своих, естественно. Туманов как раз посмотрит, оценит.
– Во сколько?
– Может, в восемь?
– Хорошо. Буду.
* * *Тумановские ехали на трех машинах. Еще две следовали сзади – для прикрытия. Две машины остались во дворе с людьми, две притормозили недалеко от въезда во двор и припарковались так, чтобы можно было смотреть в разные стороны. Естественно, везде – включенные рации. Сигналы для таких случаев давно отработали.
Валентин Петрович в сопровождении двух обычных телохранителей и Равиля проследовал к неприметной двери. Их определенно ждали. Исключительно вежливый молодой человек, под строгим костюмом которого выделялись накачанные мышцы, а на боку бросался в глаза внушительных размеров бугорок, проводил их в общий зал.
Каким-то образом охранник у входа успел уже подать сигнал, и Прокофий Васильевич собственной персоной встречал Туманова широкой улыбкой. Они трижды поцеловались – словно «вожди народа», и Дмитриев повел Валентина Петровича в отдельную комнатку – «для избранных».
Равилю, Диме и Мише-Медведю предложили остаться в зале, практически пустом. За самым первым столиком, как бы охраняя вход, сидели бойцы Прокофия Васильевича. Их тоже было трое. Равиль с ребятами пристроились у двери, за которой скрылся Туманов. В помещении было тихо, даже не играла музыка, свет был неярким и ровным, не мигающим.
Кильдеев специально сел так, чтобы держать в поле зрения весь ресторан. Столики стояли относительно далеко друг от друга, так что места для маневрирования (если потребуется) оставалось достаточно.
Помещение нельзя было назвать большим, но и маленьким – тоже. По центру стены, справа от входа возвышалась сцена с дверью, из которой должны выходить исполнители эстрадных номеров. Сейчас никто не выступал, и появления актеров никто не ждал. На оформление интерьера, похоже, потратили немалые деньги.
Ребята у входа, казалось, не обращали на тумановских никакого внимания.
Появился вышколенный официант и остановился перед столиком Равиля. Он принес три меню и карту вин.
– Что вы посоветуете? – обратился к нему Кильдеев.
Молодой человек ответил, что у них все блюда фирменные, и рекомендовал салат «Фантазия» и мясо, показав название в меню. Имелся также великолепный шашлык, осетрина… Если господа желают суп, могут предложить французский луковый, троичную уху, солянку… Официант был уверен, что господам понравится все. Это, как они видели, закрытый ресторан, только для своих, поэтому…
Официант улыбнулся, не закончив фразы: посетители должны были понять, что он имел в виду.
Равиль с телохранителями Туманова сделали заказ и принялись ждать, изредка перебрасываясь между собой фразами. Равиль держал под наблюдением весь зал в целом и, в частности, вход, через который они сами попали сюда и откуда появлялся официант. Дима следил за дверью, за которой скрылся Туманов, Миша-Медведь – за сценой. Других дверей здесь не было.