Виталик встал с пуфика и пошел на кухню.
Платье, на которое Марина положила глаз, было цвета пудры. Узкое, с вырезом-лодочкой и молнией на боку, оно предназначалось, чтобы обхватывать тело, как вторая кожа. Размер был меньше, чем нужно, но Марина углядела в этом не недостаток, а перспективы.
«Ничего, похудею, – подумала она. – Вот и стимул».
Сбросив одежду, Марина принялась натягивать платье.
– Выдыхай, дорогая, выдыхай, – подбадривала она саму себя.
Зазвонил телефон, который лежал в сумке, брошенной на пуфик в примерочной. Марина застыла с поднятыми вверх руками и затрепыхалась. Рукава платья болтались, как ушки у зайчика, и вся она была похожа сейчас на туго запеленутую личинку. Телефон все звонил. Марина повернула голову, и ее физиономия уперлась в расстегнутую молнию платья, которая в обычном состоянии должна была быть сбоку. Выглядывая в проем, как в окошко, и согнувшись в три погибели, Марина попыталась схватить молнию на сумке зубами и расстегнуть. Ушки-рукава свесились и болтались, как белый флаг при виде неприятеля.
– Смирительная рубашка, – сказала Марина сама себе, приняв решение платье не покупать, но не в силах из него выпутаться.
Телефон замолчал. Марина почувствовала, как по лицу стекают капли пота.
– Ну отпусти меня, а? – обратилась она к платью, которое крепко сжимало ее со всех сторон.
Оно, казалось, охватило еще плотнее, рукава крепко держали руки.
– Я знаю, ты в меня влюбилось. Стивен Кинг, блин, – сказала Марина.
Ткань, которая недавно ласково обнимала тело, теперь давила, врезаясь швами, и мешала дышать. Извернувшись, наконец Марина сбросила платье. По разгоряченному телу прошел легкий сквознячок. Девушка расстегнула сумку и вытащила наконец телефон.
– Я хочу сдать это и это, – сказала Жанна, положив на прилавок две коробки с обувью. – Не подошли по размеру.
В одной коробке лежали красные босоножки. Во второй – белые лаковые туфли.
– Чеки есть? – спросила кассирша, жестом подзывая продавщицу.
– Да.
Консультант подошла, взглянула на Жанну, потом на туфли и не удержалась от улыбки.
«Одну пару обуви ей покупает муж, вторую, точно такую же, – любовник. Затем она какую-то пару сдает и забирает себе деньги. Все гениальное просто. А уж если две пары хорошей обуви, то и деньги получаются неплохие», – подумала консультант, привычно заполняя нужные бумаги.
Жанна ждала, рассматривая перламутровые ногти. Вечером ее ждал показ Вивьен Вествуд.
Консультант подняла голову. В ее глазах Жанне почудилась насмешка.
По магазинам Виталик ходить любил. Он безошибочно находил в бутике одежды самую дорогую вещь, ему нравилось сминать ткань, ощущая фактуру. В обувных магазинах он рассматривал кожу, из которой были сделаны туфли, сапоги и ботинки, на предмет ее толщины, плотности и качества выделки.
– В корень зришь, – говорила мужу Марина.
– Да, – кивал Виталик. – По крайней мере, стараюсь.
Они шли по торговому центру. Белый мраморный пол сиял под яркими лампами, витрины отбрасывали блики, вообще все было чисто и ярко, как в операционной.
– Что ты хочешь купить? – спросила Марина.
– Пиджак, – ответил Виталик, – завтра к нам приедет вице-президент головной компании из Ирландии. Он, ходят слухи, любит зеленый цвет. А я хочу обратить на себя его внимание.
Маринины каблуки громко стучали, создавая эхо. В половине девятого вечера торговый центр выглядел совершенно безлюдным.
– Давай зайдем сюда, – вдруг сказал Виталик, останавливаясь. – Тут бывают неплохие платья. А я хочу тебе что-нибудь купить.
– С удовольствием, – сказала Марина. – Моя последняя попытка не удалась. А душа просит.
Они зашли. В бутике светил мягкий желтый свет – в отличие от голубовато-белого в коридорах. На прилавке лежало хорошенькое шелковое бирюзовое платье. Консультант – девушка со смоляными волосами и молочно-белой кожей – подняла голову, увидела Марину и расплылась в широкой улыбке.
– Здравствуйте.
Марина кивнула и обвела глазами бутик. Виталик посмотрел направо и налево, а потом прямо по центру, на бирюзовое платье.
– Шелк? – спросил он, делая шаг вперед.
– Да, – кивнула продавец. – Причем самого высокого качества. Только что девушка сдала – говорит, не садится по фигуре. Тут вот шнуровка на спине, на любой размер можно…
Виталик подошел, взял платье в руки и посмотрел ткань на свет, потом провел рукой.
– Да, шелк хороший, – сказал он.
– Блондинкам идет голубой, – сказала продавщица, глядя на Марину.
– Мариночка, примерь, – кивнул Виталик. – Думаю, тебе пойдет. Точнее, чувствую.
– Мне не нравятся кармашки впереди, – сказала Марина, – как-то странно. Я лучше померяю вот это черное в мелкий цветочек, вон то вишневое и, пожалуй, еще то, что висит у вас за спиной, цвета сливочного мороженого.
– Зря, кармашки – это пикантная деталь, сейчас очень модная, – сказала продавец.
– Их можно отпороть, – пожал плечами Виталик. – Примерь.
Марине платье не нравилось, но она взяла его и пошла в примерочную. Консультант с ворохом одежды стала у примерочной по стойке «смирно». Марина сбросила с себя все, оставшись в одном белье, и оглядела себя в зеркало.
Мышц почти не было видно. Марина вздохнула. А ведь еще с десяток лет тому назад она была тонкой, гибкой, сильной и меткой. На секунду перед ее внутренним взором мелькнула белая снежная трасса, лыжи, плечо ощутило тяжесть винтовки… Марина махнула головой и принялась надевать платье. Ласковый прохладный шелк охватил тело и гладко скользнул по коже. Сидело идеально. Марина провела руками по бокам, посмотрела, как красиво подчеркивается грудь, повернулась спиной, а потом сунула руки в карманчики.
Там что-то лежало.
«Только не „Смерть близка“,» – подумала Марина, холодея.
Но это оказалось всего лишь приглашение на показ Вивьен Вествуд.
Жанна бегала по квартире и пыталась найти приглашение. Она дважды перетряхнула сумку, трижды проверила все карманы и ящики, косметичку и страницы журналов.
Его нигде не было.
Бирюзовое платье висело на плечиках, белые туфли стояли в углу, вечерняя сумочка лежала на столе, сама Жанна благоухала духами Gucci Envy. Все готово, но приглашения нигде не было.
Отчаявшись и перевернув вверх дном всю квартиру, Жанна позвонила Диме.
– Димочка, – заплакала она в трубку, – я потеряла приглашение. То, что ты мне дал. На показ Вивьен Вествуд.
Еще семь минут понадобилось ей, чтобы объяснить, что за приглашение, потому что Дима давно о нем забыл. Он положил трубку, пообещал разобраться и перезвонил через пять минут, сообщив, что другого приглашения у него, конечно, нет, но ее имя внесли в список VIP-гостей.
Жанна тут же вытерла слезы и принялась прыгать по квартире, благодаря Диму и называя его «моим любименьким», но он тут же положил трубку.
В шесть Жанна принялась одеваться.
– А почему бы и нет? Съезди, развейся, – сказал Виталий.
– А ты?
– Я поработаю. У нас же завтра приезжает вице-президент из Ирландии.
Виталик махнул головой в сторону шкафа, где висел новый темно-зеленый пиджак, серый галстук в тонкую полоску и белоснежная рубашка.
– Может, меня повысят хотя бы до старшего менеджера, – вздохнул Виталик.
– Да ладно, – махнула рукой Марина, – я тебя все равно люблю, какую бы ты должность ни занимал.
Виталик промолчал. Марина подошла и поцеловала его в крепкое мускулистое плечо.
– Ты точно не хочешь съездить со мной? На показ Вивьен Вествуд? – спросила она.
Он покачал головой.
– Буду готовиться к завтрашней встрече. Английский вспомню, учебник по грамматике почитаю.
Марина надела бирюзовое платье, черные босоножки, слегка пригладила салонную прическу, пышную, с ровным пробором, придирчиво оценила свою кожу и красивые светлые глаза и вышла из дома. За ней тянулся шлейф духов La Perla.
Жанна, внесенная в список VIP-гостей, сидела в первом ряду. Показ ей нравился, хотя она и не была поклонницей хулиганской моды Вествуд. В частности, несколько лет назад Жанна пыталась купить юбку этого дизайнера, но невероятный косой крой, края, завязанные большим узлом, поразили ее воображение настолько, что Жанна так и не приобрела ни одной вещи.
Вокруг было много звезд, но Жанна не робела. Она, конечно, была не оперной солисткой, а всего лишь хористкой, но известных людей – в основном артистов и музыкантов – повидала предостаточно.
Справа от нее сидела главный редактор Marie Claire, слева – эстрадный певец, известный своей нетрадиционной сексуальной ориентацией. А напротив…
– О майн гот, – сказала Жанна по-немецки.
С другой стороны подиума, в третьем ряду, сидела девушка в точно таком же бирюзовом шелковом платье, что и на ней. Сердце у Жанны застучало быстро и мрачно.
«Ну все, конфуз, – подумала она, – откуда же оно у нее?»
Думать долго не пришлось: Жанна догадалась, где именно взяла гостья и платье, и приглашение.
«Лучше бы я завтра сдала его, – размышляла Жанна, – дернуло же меня двинуться в магазин именно сегодня утром».
Она присмотрелась – платье на девушке сидело как влитое. Секунду спустя обе женщины встретились взглядами. Все четыре глаза были полны досадой до краев.
По подиуму ходили модели, одетые в форму заключенных Гуантанамо, которых сменили девушки в замшевых костюмах с рваными краями, похожими на одежду неандертальцев. Но Жанна в основном смотрела на девушку напротив, а та – на нее.
«Ну вот, – думала Марина, – мало того, что у нас одинаковые платья, так еще и сидит она в первом ряду и ее лучше видно».
По подиуму прошла манекенщица в колготках, шортах хулиганской расцветки, больше похожих на трусы, черном топе, сером кардигане и с симпатичной сумочкой в руках. Сумка была сделана в виде мешочка, лежащего в корзине, и Марина вытянула шею, чтобы лучше видеть. Затем настал черед длинных платьев – самых неожиданных форм и расцветок.
«Красиво, елки-фиалки», – решила Марина, разглядывая платье желто-зеленого цвета, из-под которого виднелась розовенькая рогожка с рваным краем. Расцветка была просто колоссальной: сверху зеленые пятна, в середине – красные змейки, внизу – черные скарабеи, нарисованные вкривь и вкось.
Созерцание даже временно отвлекло Марину от мыслей о девушке напротив. В конце показа на сцену вышла сама старушка Вествуд под ручку с неприлично молодым мужем, и все утонуло в овациях.
– Вам положить креветок? – какой-то полный господин пытался ухаживать за Жанной.
Та благосклонно кивнула. Они с Мариной старались держаться в разных концах фуршетного зала, не выпуская друг друга из виду. Марина положила в свою тарелку пару ломтиков лосося и немного салата.
«Смерть близка», – вспомнилась ей фраза, напечатанная на листе бумаги. Марина огляделась. Зал был полон людей. Они переговаривались, перемещались с тарелками в руках, комментировали увиденное, планировали покупки. Вилки и ножи легонько позвякивали по фарфору, негромко играла музыка Sex Pistols – с помощью продюсера этой группы, отца ее сына, Вествуд открыла в свое время первый магазин. Марине становилось неуютно. Она незаметно встала на цыпочки, ощутив мышцы на ногах, потом напрягла руки, слегка подвигала шеей. Все это происходило рефлекторно, помимо сознания. Интуиция подсказывала: надо готовиться к бою – или к побегу.
У Марины в сумочке зазвонил телефон, но она не стала брать трубку, вместо этого отошла в затемненный угол и прислонилась к стене.
Как жаль, что в руках у нее нет винтовки и она не на лыжах.
Девушка в таком же, как у Марины, платье разговаривала с невысоким и полным господином, держа в руках тарелку. В открытую дверь зала вошел курьер с прекрасной розой в руках, перевитой красной лентой. Галантно поклонившись, он протянул розу девушке.
Жанне полный господин давно наскучил. Ей хотелось есть, а не разговаривать. К тому же она обратила внимание на высокого и мускулистого парня и планировала познакомиться с ним поближе, но тюфячок не отставал.
– Хотите анекдот? – болтал он. – Журналист в Нью-Йорке идет по Манхэттену и видит мужчину, который стоит, смотрит на небоскреб и курит. «Сколько лет вы курите?» – спрашивает он мужчину. «Да уже почти тридцать, по пачке в день. А когда нервничаю, и полторы». Тогда журналист достает калькулятор: «А вы знаете, что если бы не курили, то смогли бы за тридцать лет сэкономить достаточно денег, чтобы купить вот этот небоскреб?» Мужчина выбросил сигарету и повернулся к журналисту: «Вы курите?» – «Нет». – «А небоскреб у вас есть?» – «Нету». – «А у меня есть».
Полный господин громко захохотал. Жанна вежливо улыбнулась.
– Хотите еще один? «В далекий аул приезжает журналист, чтобы взять интервью у долгожителя. Видит дряхлого деда, который с трудом идет по дороге в сопровождении двух красоток и тащит в руках бутыль вина. „Расскажите о своем образе жизни“, – пристал к нему журналист. „Да как… утром просыпаюсь, выпиваю бутылку пива, потом до обеда занимаюсь сексом, потом во время обеда хорошо наедаюсь, выкуриваю пару трубочек, потом снова до ужина занимаюсь сексом, вечером выпиваю бутыль вина и до утра опять занимаюсь сексом“. Журналист снимает шляпу: „Вот это да! А сколько же вам лет, дедушка?“ – „Через месяц будет тридцать пять“.»
Жанна улыбнулась и съела креветку. Красавчик, на которого она положила глаз, переместился к десертам и завязал разговор с коротко стриженной брюнеткой в сером платье до колен, открывающем плотные икры.
В зал вошел курьер с розой. Толстая, длинная, с большим цветком, она дышала свежестью. Сверху донизу роза была перевита красной лентой.
– Красивая, – сказал толстячок.
– Да, – искренне согласилась с ним Жанна. – Очень.
Курьер приблизился к Жанне и протянул ей розу.
– Ой, – сказала Жанна, когда роза оказалась у нее в руках.
Острый шип проколол кожу на пальце. На руке медленно наливалась кровью большая алая капля.
– Как жаль! Я сейчас дам вам салфетку, – сказал тюфячок.
Жанна промокнула кровь и залюбовалась цветком, несмотря на боль в пальце. Никаких карточек или открыток к ней приложено не было.
Телефон в сумочке Марины звонил еще и еще. Наконец она взяла трубку.
– Марина Владимировна? – спросил чей-то голос. – Это вас беспокоят из больницы. У нас в реанимации находится Виталий Генкин… двадцать вторая палата.
Сердце ухнуло куда-то вниз, замерло, потом снова застучало.
– Что с ним? – спросила Марина.
Паники не было. Раз в реанимации – значит, жив.
– ДТП, – сказала трубка. – Состояние средней тяжести.
Марина пошла к выходу, и в этот момент девушка, одетая в такое же платье, пошатнулась и схватилась за сердце. Роза выпала из ее рук.
– Воды! – закричал кто-то.
Девушку подхватили на руки, потом уложили на ковер. Кто-то наступил на розу, она осталась лежать под ногами. Кто-то лил воду.
– Обморок? Тут очень душно, я же говорила, – сказала пожилая дама с крючковатым носом.
На девушку брызгали. Ее подняли на руки и отнесли на диванчик. На спине ослабили шнуровку. По прекрасному молодому телу пробежала судорога.
– Нужен врач, – сказала женщина с решительным лицом, – это не просто обморок. Я медсестра по первому образованию, мне симптомы не нравятся.
Кто-то принялся звонить в «Скорую». Люди шептались и толпились. Марина вытащила из крошечной сумочки платок, обернула, подняла розу и вышла. На нее никто не смотрел.
Виталик лежал под капельницей. На лице расплывались чудовищные синяки.
– Жить будет, – сказал врач. – Вывихнуто запястье и сломано ребро. Молодой здоровый мужчина. Поправится.
– Мне нравится ваш оптимизм, – сказала Марина.
Она посмотрела на руки травматолога. Почему-то именно у травматологов и хирургов руки самые красивые, всегда сухие и теплые, с гибкими и сильными пальцами.