– Так чего же тебе еще надо? – удовлетворенная произведенным эффектом, спросила она. – Золушку захотелось? – И, глядя на расстроенное лицо супруга, со вздохом добавила: – Ладно уж, тащи коробки в столовую. Мальчишки уже заждались.
– Мальчишки?! – брякнул он, но тут же пожалел об этом.
На лицо жены набежала туча.
– Ты что, забыл про своих сыновей? Ох, не зли меня лучше…
Он зашел в столовую, где его дожидались два великовозрастных лба. Ростом они превосходили его, а рыжие волосы могли поспорить по оттенку с париком клоуна.
– О, пап! – заорали они. – Наконец-то. Как ты здорово придумал – дарить подарки летом. Если подумать, до Нового года еще пропасть времени!
Тут они переключились на коробки, забыв о предках. Сдирая многослойную оберточную бумагу и развязывая банты, они переговаривались друг с другом.
– Как ты думаешь, что там? – спрашивал один из них.
– Судя по размерам коробки, там может быть даже стереосистема, – хмыкнул другой, запутавшись в завязках. – Ну, вот это лишнее, пап! Что мы, девчонки, что ли, любить всякие бантики и обертки?
Наконец на полу скопилась куча разноцветного мусора, а две коробки высотой более чем в метр, были извлечены на божий свет.
– Что это? – раздался возмущенный вопль двух молодых глоток, и отец превратился в соляной столб. Две красивые куклы с шелковыми ресницами и длинными белокурыми волосами стояли на полу рядышком, как две родные сестры.
Жена, конечно, тут же. Издевательски улыбаясь, она взяла в руки одну из сказочных принцесс и пощупала подол ее шелкового платья. Кружевная шляпка упала на пол.
– Это что-то из Фрейда, – сказала она, многозначительно глядя на супруга. – Ваш отец переводит мысленные образы в реальность.
– Причем тут Фрейд, мам? – завопил один из братьев. – Нам были обещаны новые плееры. Куда они, черт возьми, делись? Не запихал же он их им под юбки в качестве сюрприза!
– Вопросы задавайте отцу, – ушла от ответа мать.
Все уставились на Романа, а он как ни в чем не бывало пожал плечами. На лице возникла какая-то странная улыбка, противоречивая смесь вины и детской невинности.
– Я тут решил, что вам неплохо задуматься о вашей роли в жизни, – сказал он внушительно. – Вам почти двадцать три. Значит, не за горами то время, когда вы станете мужьями, а потом и отцами. Кончился период игры в стрелялки и машинки. Становитесь, наконец, взрослыми. Это подарки со смыслом!
Сыновья потупили головы и поплелись прочь, оставив кукол на полу в гостиной.
– Папа хочет, чтобы мы качали на руках этих крошек, – бросил один из них. – Тогда бы уж лучше приобрел кукол из секс-шопа. От них хоть какая-нибудь польза!
– Нет, он просто зажилил деньги, – проговорил другой. – Не понимаю, зачем тогда было обещать?
Жена насмешливо взглянула на Романа.
– По-моему, тебе опять пора показаться доктору Левицкому, – сказала она, и в этот раз Роман Александрович не стал с ней спорить…
– Я запутался в своей жизни, – говорил Роман Александрович, лежа на кушетке в кабинете доктора. – Иногда я не понимаю значение своих поступков. Вот, например, вчера, я подарил своим пацанам по огромной кукле. Зачем я это сделал? Ведь им уже по двадцать три.
– Ну что же, люди делают иногда неожиданные подарки, – заметил Левицкий. – Так, чиновнику преподносят набор оловянных солдатиков, а престарелой матроне фарфоровую куклу. В этом нет ничего странного. Даже взрослые любят играть. Детство каждого из нас приходилось не на самые лучшие времена: голод, война, разруха, а потом еще период застоя, жуткий дефицит и пустые полки. Можно ли упрекать пожилого мужчину, если, становясь на коленки, он гоняет по полу яркие машинки, которых у него никогда не было? А женщина, вспоминая о целлулоидном пупсе, у которого руки и ноги было намертво прикреплены к телу, с восторгом рассматривает одежки своей внучки и играет с ней в куклы. Все объяснимо…
– Примерно такую же чепуху я нес им вчера утром, – довольно невежливо перебил Роман Александрович. – Но дело в другом, доктор. У меня действительно было ощущение, что я покупал куклы для дочерей, которые якобы у меня где-то есть. Сыновья же мечтали о плеерах, которые я собирался им приобрести.
– А еще какие-то необычные вещи с вами происходили? – поинтересовался доктор.
– Конечно! – с жаром ответил пациент. – Еще у меня чувство, что мою жену каким-то непостижимым образом подменили. У меня всегда была тяга к красивым, стройным женщинам с роскошными рыжими волосами и точеными ножками. Но вместо этого на пороге дома меня встречает странное злобное существо в замызганном фартуке. Фигурой она напоминает баллистическую ракету, а волосы ее похожи на ржавую проволоку. Доктор, я сошел с ума?
– Это не сумасшествие, – усмехнулся Левицкий. – А если даже и так, то подобной напастью страдает большая часть мужского населения после сорока. Увы, все мы стареем, но только женщины это делают в несколько раз быстрее.
– Да, еще о возрасте… – задумался он. – Понимаете, иногда кажется, что мне нет еще и тридцати. Лет двадцать семь, не больше. Я молод, привлекателен, люблю спорт. Физически я ощущаю себя в чужом теле, подвижном и быстром. Но когда я подхожу к зеркалу… Ну, вы понимаете, о чем я…
– Да, интересный комплекс иллюзий, – произнес Левицкий. – Молодой человек, красивая молодая женщина рядом с ним, другие дети. Я бы сказал, совершенно иная жизнь.
– Да-да, доктор, – обрадовался пациент. – Совсем другая жизнь, в которой я ощущаю себя счастливым. Она как сон. Явь для меня ужасна. Нет, конечно, я люблю сыновей и никогда не брошу семью, но мне все чаще не хочется просыпаться. Я бегу от реальности.
– Скажите, а у вас есть связь на стороне?
– Что вы, доктор! Я так дорожу своей семьей, что даже представить не могу, как бы я…
– Вы можете говорить совершенно спокойно, – заверил его Левицкий. – Ваша откровенность поможет мне лучше понять проблему, а сохранность вашей частной жизни я гарантирую. Есть же профессиональная этика и врачебная тайна.
– Но мне не о чем рассказать, – сказал Роман Александрович. – Решительно не о чем. У вас есть соображения по поводу того, что со мной? Такое лечится?
– А вы хотите излечиться? – спросил его Левицкий.
– Что за вопрос?! – воскликнул пациент. – Конечно, хочу.
– Вы хотите, чтобы исчезли те мимолетные видения, в которых видите себя молодым и красивым, – сказал доктор. – Вы хотите, чтобы та красивая женщина, мужем которой вы являетесь, ушла в небытие. Вы хотите, чтобы она забрала туда ваших маленьких дочерей…
– Стоп, стоп! – воскликнул Роман Александрович, скуксившись. Он схватился за голову, а потом испустил крик отчаяния: – Нет, конечно же, я хочу быть молодым. Ах, если бы можно было закрыть реальную жизнь насовсем, а отправить меня туда… – Он махнул рукой. – К молодой жене и детям.
– Но как же ваши мальчишки-близнецы?
– Они уже взрослые и обойдутся без меня, – махнул рукой мужчина. – В конце концов, у них же останется мать.
– Дорогой мой пациент, – мягко сказал доктор. – Давайте все-таки мыслить реальными категориями. Я не волшебник, способный превратить зрелого мужчину в наивного юношу. Я – психотерапевт, который поможет вам победить недуг. Но для этого мне надо ваше твердое согласие на лечение, полную откровенность ну и готовность подвергнуться некоторым методам воздействия.
– Что за воздействие? – облизнул пересохшие губы клиент. – Мне будет больно?
– Нет, что вы, – ободрил его доктор мягкой улыбкой. – Некоторые мои пациенты находят это даже забавным. К вам никогда не применяли гипноз?
– Гипноз?!
– Ну да! Очень эффективный способ проникнуть в те уголки вашей памяти, которые сознание отчаянно держит под контролем.
– То есть вы хотите узнать то, о чем я вам не говорю? – подозрительно спросил Роман Александрович. – Но я же сказал, что я абсолютно откровенен. К чему тогда все эти штуки?
Левицкий вздохнул.
– Видите ли, – произнес он, подумав. – Некоторые описанные вами симптомы навели меня на мысль, что ваше сознание проявляет признаки расщепления. Не делайте такие страшные глаза! – воскликнул он, видя, что лицо пациента становится похожим на маску. – Диагноз весьма спорный и нуждается в уточнении. Если у вас и есть нечто подобное, то в весьма специфичной форме. При таком недуге пациенты, говоря о своей искренности, просто не ведают, какие сюрпризы таит их подсознание, вытесняя некоторые пережитые душевные травмы в дальние тайники памяти. Вы можете быть поражены тем, что удастся узнать о вас и вашей жизни.
– Признаться, это меня и пугает, – пробормотал мужчина. – Я буду лечиться, но только в сознании. Надеюсь, вы не загипнотизируете меня помимо моей воли?
– Это нецелесообразно, а иногда может быть даже опасно, – сказал Левицкий, и пациент был удовлетворен…
– Что вы думаете, о вчерашнем заявлении Агента? – спросил доктор, когда Роман Александрович пришел к нему на очередной прием.
– Об убийстве профессора? – уточнил мужчина, как само собой разумеющееся. – Я думаю, это заявление не лишено смысла. Слишком уж вовремя произошла его смерть. Стоило ему сорвать с себя маску и заявить, что он решительно настроен поменять свою жизнь, как сразу же последовала расплата. Вы знаете, в тот последний вечер он напоминал мне актера, играющего последний акт драмы. Было что-то трагическое в его лице. Я бы сказал даже, скорбная печать, что-то вроде поцелуя смерти.
– Интересные рассуждения, – заметил Левицкий. – Но, думаю, и вы обратили внимание на намек, который Агент сделал в конце своего выступления. Насчет возможных виновников.
– Конечно, он говорил про нас, – усмехнулся он. – Кстати, и в этом заявлении есть своя доля правдоподобности. Судите сами, именно мы на последнем сеансе увидели революционный настрой старика, и спустя час профессор уже испустил дух. Вопрос в том, кого испугало такое поведение профессора?
– Наверное, того, кому было невыгодно, – заключил доктор. – Были ли у кого-то из нас личные счеты по отношению к ученому?
– На первый взгляд нет, – заметил пациент. – Но только на первый взгляд. Каждый из нас мог стать передаточным звеном, которое и сообщило полученную информацию заинтересованному лицу. Кроме того, у каждого из нас должно быть алиби.
– Ну, и как у вас обстоит с этим дело? С алиби, конечно.
Роман Александрович развел руками:
– Увы! У меня его нет. Этот отрезок времени кто-то словно вырезал из моей памяти. Я помню только окончание сеанса и начало грозы. Я гулял всю ночь по улице и вернулся домой под утро.
– Наверняка вы ужасно промокли. Буря бушевала всю ночь, – сочувственно заметил Левицкий.
– В том-то и дело. Моя одежда оказалась совершенно сухой, словно я был в другом месте, – признался клиент еле слышно…
Глава 11
Адвокат Дубровская сидела за столом в юридической конторе и пыталась набросать текст кассационной жалобы. Работа шла черепашьим шагом, потому что именно в этот день у Лизы не было вдохновения. Конечно, кто-нибудь мог ей возразить, заметив, что в документах адвоката, которые он составляет на стадии следствия и судебного разбирательства, нет и намека на высокий слог: юридические термины, казенные сухие обороты, ссылки на статьи закона. Никакой лирики! Стало быть, все дни в календаре хороши для этой нудной работы. Но Елизавета придерживалась совсем иного мнения. Срок подачи жалобы истекал на следующий день, а листок бумаги перед ней оставался девственно-чистым.
– Дубровская, к тебе пришли! – оповестил ее коллега Ромашкин, кивнув в сторону двери, где на пороге стояла бледная молодая женщина.
– Кристина?! – почему-то удивилась Елизавета, увидев свою бывшую клиентку. – Что же ты стоишь? Проходи. У тебя что-то случилось? На тебе лица нет.
Последнее замечание было справедливо, поскольку перемены, произошедшие с девушкой за тот месяц, пока они не виделись, казались разительными. Она заметно похудела, личико теперь казалось восковым. Под глазами залегли тени, что придавало ей болезненный вид. Но ко всему прочему, она была еще и взволнована. «Судя по всему, Левицкий не слишком-то преуспел на поприще благотворительности, – подумала Лиза. – Даже во время процесса девчонка выглядела куда лучше!»
– Вы должны мне помочь! – взмолилась Кристина, после того как поведала адвокату обо всех событиях прошедшего месяца. – Эти люди у доктора… Они все психи. Вы, конечно, сейчас меня не понимаете. Я и сама соображаю с трудом…
Выслушав сбивчивый рассказ девушки, Дубровская и вправду мало что поняла. Какой-то психоанализ, клиенты в масках, агенты, фиалки… В общем, полная околесица! И среди всего этого – бредовая идея, озвученная одним из сумасшедших: профессора Каменева, оказывается, убили!
– Подожди, Кристина! – воскликнула Дубровская, получив возможность вставить в суматошный рассказ клиентки собственную реплику. – Давай по порядку. С чего ты взяла, что все это правда? Твоего отца сбила машина. Обычный несчастный случай. В тот вечер шел дождь, и водитель просто не справился с управлением. Такое происходит сплошь и рядом, как ни жаль!
– Это официальная версия, – упрямо заявила девушка. – На самом деле все было по-другому. Отца швырнули под колеса.
Дубровской на мгновение показалось, что она смотрит какой-то старый фильм, где персонажи гримасничают и ведут себя абсурдно только для того, чтобы вызвать смех у зрителей. Напротив нее сидела девушка, которую еще недавно было сложно упрекнуть в отсутствии здравого смысла, несла бессмыслицу и, похоже, верила в нее.
– Ну же! Все сходится, – говорила Кристина с фанатичным блеском в глазах. – Отец вел себя в тот вечер очень странно. Помните, он звонил нотариусу? Затем, на групповом сеансе у психотерапевта, он сорвал с себя маску и заявил, что намерен изменить свою жизнь. После этого пошел домой и попал под машину. Все произошло слишком своевременно, вы не находите? Если бы он дожил до следующего дня, то наверняка навестил бы нотариуса и нам не пришлось бы оспаривать в суде его абсурдное завещание.
– И все-таки я не понимаю, – проговорила Елизавета. – В чем ты видишь странности? Может такое статься, что твой отец в один прекрасный день понял, что Ника, его прелестная молодая жена, вовсе не ангел, а расчетливая баба с душой продавщицы? С его глаз наконец пала пелена, и он решил стать благоразумным. А то, что погиб, не успев исправить свои ошибки, это всего лишь совпадение. Такое в жизни бывает.
– Мой отец не воспользовался пешеходным переходом, который был в десяти метрах от него, а двинулся прямо через магистраль, что равносильно самоубийству. Неужели это не странно?
– Я и это помню, – кивнула головой Дубровская. – К сожалению, люди иногда совершают опрометчивые поступки, последствия которых оказываются фатальными. О чем думал твой отец? Мы знаем, что он ужасно торопился. Ему не терпелось рассказать тебе о своих планах. Быть может, он пытался сократить путь и выиграть время. Кто знает? Неужели только из-за этого ты сделала вывод о возможном преступлении?
– Это немало, – возразила Кристина. – Вы не знали моего отца. Он мог быть рассеянным и недисциплинированным, но в некоторых вещах был аккуратен до абсурда. Например, он был необыкновенно пунктуален, по нему можно было сверять часы. Каким-то невероятным способом его математический мозг просчитывал расстояние до нужного объекта, время, затраченное поездкой на общественном транспорте, включая интенсивность дорожного движения в определенный час дня. В его голове был заложен целый ряд программ, как в компьютере, и он никогда не сбивался с установленного раз и навсегда маршрута. Если он переходил дорогу через подземный переход, то заставить его действовать по-другому было невозможно. Поверьте, мне доводилось сопровождать его, в том числе и через ту злополучную магистраль. «Сбережешь минуту – потеряешь жизнь», – повторял он, как робот, и послушно тащился к переходу.