– Согласна, – кивнула головой Лиза. – Потому-то у меня и возникла мысль о чьем-то преступном умысле. Но эта версия получит право на существование только тогда, когда я смогу доказать присутствие на шоссе еще одного человека, кроме вас и профессора. Пока, как вы видите, это у меня не получается.
– Если я никого не видел, это не значит, что там никого не было, – заметил водитель. – Конечно, к тому моменту, когда я отошел от первоначального шока и решил наконец посмотреть, что произошло, рядом с телом посторонних не было. Но ведь преступник вряд ли стал бы дожидаться милиции. Он мог легко скрыться в парк. А там – ищи ветра в поле!
– В таких случаях всегда собирается толпа зевак, – предположила Елизавета. – Не было ли среди них того, кого вы запомнили? Может, этот кто-то проклинал всех водителей или, наоборот, держался в сторонке, стараясь не высовываться.
– Вы забываете, что бушевала буря, – напомнил банкир. – На тротуаре было пусто. Конечно, зрители все же появились. Но это были водители, которые из-за ливня притормаживали рядом и опускали стекло. После протяжного свиста или реплики: «Ну, ты влип, приятель» они проезжали мимо. Ну а сотрудникам ГИБДД, понятно, было не до лирики. Наспех зафиксировав следы происшествия, они отправили тело в морг, меня же забрали с собой туда, где по крайней мере было сухо и светло. Так начинался для меня тот кошмар…
Мужчина замолчал, весь во власти неприятных воспоминаний, а Дубровская совсем повесила нос. Ничего в этом деле не предвещало сенсации, разве что…
– Алло, я так понимаю, что вы проводили вскрытие профессора, – прокричала она в трубку и тут же спохватилась. – Простите, это адвокат Дубровская, – запоздало представилась она.
– Очень мило, адвокат, – проскрипел голос следователя. – А у вас часы есть?
– Есть, – подтвердила Елизавета. – Восемь вечера. Что-то не так? Вы же еще на работе. У вас ведь ненормированный рабочий день.
– Спасибо, что напомнили, – огрызнулся мужчина. – Что надо-то?
– Результаты вскрытия профессора Каменева. Там все нормально?
– Если не учитывать перелома основания черепа, все в полном ажуре, – зло отозвался собеседник. – Сердце и желудок профессора в порядке. Гемоглобин в норме.
– Нет, я хотела знать, не найдено ли в крови следов каких-нибудь лекарственных препаратов…
– Алкоголя, наркотиков? – продолжил за нее собеседник. – Представьте себе, ничего! Ничего! Вы поняли? Не считайте других глупее себя, заканчивайте это свое адвокатское расследование. Не сомневаюсь, что уже десяток мерзавцев дожидается от вас помощи. Так идите же к ним и позвольте нам, скромным сыщикам, делать свое дело.
– Хорошенькое же у вас мнение о работе адвоката! – с обидой произнесла Елизавета. Нет, определенно, у этого человека не было и малейшего представления об этике общения с людьми.
– Я могу вернуться к своим делам? – сердито поинтересовался следователь. – Или же мы еще проверим версию про инопланетян?
– Пожалуй, это все, что я хотела узнать, – пробормотала Лиза. – Вы можете вернуться к своим делам. Я…
– Премного вам благодарен!
В трубке раздались короткие гудки…
Глава 12
Кристина вернулась домой раньше обычного. В этот день консультации к последнему экзамену летней сессии заканчивались около половины девятого, но ей удалось, сославшись на нездоровье, улизнуть с последней пары. Впрочем, во лжи ее заподозрить было сложно. Она и в самом деле чувствовала себя так, словно нуждалась в помощи доктора. Преподаватель, взглянув на бледное осунувшееся лицо и глаза с неестественным лихорадочным блеском, только кивнул головой и посоветовал больше думать о своем здоровье, а не о том, удастся ли получить красный диплом. Отличница Каменева была на хорошем счету.
Конечно, сердобольный доцент не мог знать, что выпускницу тревожат вовсе не тенденции современной литературы, а проблемы семейного плана, и что ее, известную поборницу классики, взял сейчас в оборот крутой детективный жанр с элементами мелодрамы. Кристина знала, что разгадку гибели отца ей придется взять на себя. Адвокат Дубровская после короткого расследования встала на сторону скептиков, заявив, что умывает руки и надеется, что ее клиентка все-таки оставит в покое расследование и возьмется наконец за ум. Кристина советы защитника выслушала, но выводы предпочла оставить на потом.
Она чувствовала себя разбитой и морально, и телесно. Ее охватило состояние полнейшей апатии, когда вся жизнь превращается в спячку, и даже бодрствование не дает ощущения полноты жизни. Ей хотелось, как некогда бедняжке Эмме Бовари из любимого Флобера, или совсем не жить, или спать, не просыпаясь. Но жизнь упрямо шла вперед и теребила ее, как завязки старого чепчика, заставляя двигаться, что-то говорить, с кем-то встречаться, выполнять десяток ненужных ежедневных дел и, конечно, ждать. Ждать, когда наконец забрезжит хоть какой-нибудь свет в конце туннеля, в который она загнала себя добровольно…
В общем, в тот самый вечер ей удалось незаметно от мачехи прошмыгнуть в спальню и, свернувшись калачиком под старым клетчатым пледом, затаиться, как зверек в своей норе. Из кухни тянуло сигаретным дымом. Судя по шарканью комнатных туфель и негромкому монологу, Ника расхаживала сейчас по кухне с сигаретой в одной руке и телефонной трубкой в другой.
– Наша Золушка сейчас на занятиях. Где же, спрашивается, еще быть профессорской дочери?
Кристина прислушалась. Похоже, речь шла о ней. Странно, что у нее с Никой появились общие знакомые, которым небезразлично, где она проводит вечер.
– А тебе, насколько я помню, сейчас надо быть на занятиях по групповой терапии. Ты что, их уже прогуливаешь? – раздался смешок. – Конечно, я все знаю, я в курсе всех твоих дел.
Кристина сползла с кровати и, стараясь не шуметь, приблизилась к двери кухни. Тут в монологе мачехи образовалась длинная пауза. Похоже, инициативу в разговоре перехватил собеседник. После минутного перерыва раздался возмущенный возглас.
– Что значит – не держу свои обещания? Я все помню и не отказываюсь от своих слов… Когда передам деньги? Ну, послушай… Сейчас у меня их нет. Почему, почему! Как почему? Я же не работаю! У старика тоже, знаешь, амбары долларами не набиты. Конечно, у меня есть кое-что на хлеб и тряпки, но полностью расплатиться я смогу только позже…
Опять наступила пауза, во время которой Ника продолжила свой бег по кухне с сигаретой и телефоном. Похоже, ее собеседник не принадлежал к числу людей, от которых можно так просто отделаться. Он испытывал ее терпение, так что в какой-то момент она, не сдержавшись, пнула ногой по табурету, но трубку все же не бросила.
– Тебе легко говорить! «Любую вещь в его доме можно превратить в деньги», – передразнила она, похоже, подражая голосу невидимого собеседника. – Ты наверняка думаешь, что квартира профессора напичкана антиквариатом – коллекционными картинами, золотыми подсвечниками и сундуками с бриллиантами. Если хочешь, свою долю можешь получить мебелью и прочим барахлом из его лаборатории… Я не заговариваю тебе зубы. Но подумай, что можно взять у ученого фанатика? Колбы, реторты, всякие там вольтметры и кучу пыльных книг в придачу. О чем ты говоришь… Ах дача… Ну да, дача есть…
Под ногой Кристины заскрипела старая половица. Сердце пропустило удар. Мачеха могла услышать. Но Ника, должно быть, слишком сильно увлечена и раздосадована, чтобы замечать еще что-то, кроме своих собственных шагов да голоса собеседника в телефонной трубке.
– Не-ет! Это не дворец, но кое-что стоить будет. Ищу ли я покупателей? Нет, конечно. Пока еще очень рано. Чего я жду? – Она замолчала на мгновение и еще раз поддела ногой табуретку. – Ты мне угрожаешь? Нет? Тогда не нужно говорить со мной таким тоном… Черт возьми, я всегда думала, что люди от психологических тренингов становятся спокойнее. Выслушай, наконец… Я была у адвоката. Между прочим, очень хорошего специалиста, Лещинского. Фамилия знакома? Вот-вот. Вернешь мне потом, кстати, рублики за консультацию. У него почасовая оплата. Так вот, он мне сказал, что мне придется подождать шесть месяцев. Да-да, полгода… Я не выдумываю! Так в законе написано…
Хлопнула форточка. Похоже, Ника закурила очередную сигарету.
– Мне откуда знать? Таков этот чертов закон. Шесть месяцев, и точка! Только после этого я стану хозяйкой треклятой дачи. Так что тебе придется подождать… Я не виляю хвостом. Иди и спроси у защитника, если не веришь. И что у тебя за манера срываться? Ну ладно, если хочешь, часть суммы я верну тебе монетами… Ну, у старика есть небольшая коллекция. Не знаю, сколько это стоит, но в ближайшее время оценю. Обещаю. Вдруг ты опять обведешь меня вокруг пальца… Да ладно, не шуми. Мы же с тобой в одной лодке. Ты и я. Если я пойду ко дну, ты тоже ничего не получишь, верно? Значит, останемся друзьями? Ну, вот так-то лучше…
Раздался переливчатый смех. Похоже, к Нике вернулось хорошее настроение. Тембр голоса изменился. Исчезли грубоватые нотки, из-за двери доносилось теперь лишь голубиное воркование. Разговор мог окончиться в любой момент.
Кристина, аккуратно ступая по скрипящим половицам, проследовала в прихожую. Конечно, она не поняла всего того, о чем вела речь ее мачеха, и даже не выяснила, кто был ее собеседник, мужчина или женщина. Очевидно, было лишь то, что этот кто-то совместно с Никой обстряпал некое сомнительное дельце, за которое и требовал теперь вознаграждение. Вряд ли этот таинственный собеседник был бы рад, узнав, что его разговор стал известен третьему лицу, особенно Золушке, о которой шла речь в самом начале. Понятно, что и сама Ника в разглашении секрета заинтересована не была. Значит, стоило все выводы и размышления оставить на потом, а теперь срочно убраться из квартиры, чтобы не вызвать подозрений.
Кристина была уверена, что случай предоставил ей отличную возможность узнать то, о чем бы ей не поведал ни адвокат, и ни следователь. Она подошла к двери и, что было силы, хлопнула ею. Когда мачеха выглянула из кухни, она как ни в чем не бывало снимала с ног пыльные босоножки…
– Как групповая терапия? – спросила Ника, оглядывая ее с головы до пят. – Вид у тебя не слишком жизнерадостный. Слушай, я знаю еще один анекдот. «Поцелуйте меня, доктор», – говорит пациентка своему психотерапевту. «Не могу, – отвечает тот. – Есть правила врачебной этики. Собственно говоря, мне и спать с вами не следовало». Смешно, правда?
Кристине было не до смеха. Ее сознание ухватилось за первую фразу Ники: «Как групповая терапия?» и то, что прозвучало еще раньше, во время того странного телефонного разговора: «Тебе надо быть на занятиях по групповой терапии? Ты что, прогуливаешь?» Стало быть, этот кто-то имел отношение к занятиям у психолога Левицкого!
Вывод был столь внезапным, что Кристина застыла на пороге с таким выражением на лице, что даже мачеха всплеснула руками.
– Говорю тебе, бросай эту лабуду! Ты похожа на привидение. Надеюсь, ты не втюрилась в этого своего психолога?
Кристина непонимающе уставилась на нее.
– Ну, это всем известная вещь, – пояснила Ника. – Очень часто пациентки переносят на мужчин-докторов самые нежные чувства. Я не особо сильна в психологии, но, думаю, с этим все просто. Доктор обходителен и вежлив, аккуратно одет и интеллигентен, к тому же интересуется здоровьем так, что в один прекрасный момент дамочка начинает воображать, что она ему не безразлична. А если ко всему еще прибавить все эти его касания, осмотры мягкими, нежными руками, то бедных женщин вполне можно понять!
– Полная нелепица! Ты забываешь, я лечусь не у гинеколога, – отмахнулась Кристина. – Мне нет нужды обнажаться.
– Тело – нет, зато обнажаешь душу, – напомнила ей мачеха. – А это куда сильнее. Подумай, ну какой здоровый мужик будет тебя на протяжении сорока минут выспрашивать о том, что тебя тревожит и что означает розовый слон, который приснился тебе прошлой ночью? В лучшем случае он, набравшись терпения, выслушает твои жалобы, пялясь одним глазом в телевизор. Не думаю, что выдержит больше пяти минут, а потом запустит в тебя пультом или отошлет к маме, лучшей подруге, толкователю снов, к кастрюлям, наконец. Мужское внимание расслабляет и заставляет нас иногда делать глупости. Надеюсь, у тебя с этим доктором все строго?
– Какой странный разговор! – удивилась Кристина. – Ты что, решила заняться моей нравственностью?
– Да. С некоторых пор я несу за тебя ответственность, – заявила Ника с самым серьезным видом. – Я не доверяю этому чертовому доктору и не хочу, чтобы ты с ним связывалась! Тебя не удивляет, что он не берет с тебя денег?
– Некоторые люди могут оказывать помощь, не думая о выгоде, – произнесла Кристина. – Боюсь, тебе этого не понять.
– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке! – усмехнулась Ника. – Впрочем, это твое дело. Ты уже давно взрослая девочка.
– Хорошо, что ты это понимаешь!
– Ну вот, как всегда, грубости! – развела руками Ника. – А потом еще жалуется на мачеху. Хочешь еще один анекдот? «Доктор, у меня депрессия!» – жалуется пациент своему аналитику. «В вашем случае самое лучшее – с головой окунуться в работу», – отвечает тот. «Но, доктор, я же замешиваю бетон!»
– Ну, и как это относится ко мне?
– Замешивай бетон, дорогая! – насмешливо произнесла Ника. – И не слушай советы всяких там шарлатанов…
Дубровская выслушала новости без особых эмоций.
– Послушай, Кристина, – произнесла она наконец. – Все, что ты мне рассказала, безумно интересно, но я не знаю, как это касается судьбы профессора. Что имела в виду твоя мачеха? Зная ее, я не удивлюсь, если она проигралась в карты или поспорила с кем-то на деньги, а теперь ищет возможность, чтобы не возвращать долг.
– Но что значат эти шесть месяцев? – вспомнила Кристина. – О чем шла речь?
– Вот с этим как раз все очень просто, – ответила она. – Шесть месяцев дается по закону для того, чтобы принять наследство. Твоя мачеха сможет распоряжаться всем, что оставил профессор, только после того, как получит свидетельство о праве на наследство. Это произойдет где-то в декабре.
– Значит, до этого времени она не может продать нашу дачу?
– Нет, – заверила ее Дубровская. – Можешь быть спокойна. Кстати, адвокат Лещинский – вполне реальный персонаж, и твоя мачеха не лгала, когда говорила о том, что получала у него консультацию. Значит, она действительно нуждается в деньгах, чтобы расплатиться со своим кредитором. Наблюдай, может, она начнет делать глупости, выдаст себя. Но, откровенно говоря, я бы посоветовала тебе выбросить из головы все твои затеи и заняться наконец поисками работы. Это отвлечет тебя.
«Замешивай бетон, дорогая!» – опять прозвучал в ушах голос мачехи, и Кристина упрямо тряхнула головой. Отступать было не в ее характере…
Администратор Марина была озадачена.
– Вы просите рассказать вам, кого не было на последнем сеансе групповой терапии? – спросила она с таким выражением ужаса в голосе, словно Кристина пыталась выяснить у нее характеристики новой подводной лодки. – Я не уверена, можно ли мне об этом говорить. Вы же помните о врачебной тайне?
– Я помню, – кивнула головой девушка. – Но полагаю, для меня это не было бы загадкой, если бы я посетила последний сеанс. К сожалению, я была на консультации в университете.
Конечно, администратор не могла знать, насколько важен для Кристины ответ на поставленный вопрос. Тот, кто отсутствовал на последнем групповом занятии, и был тем таинственным собеседником, с которым ее мачеха пока еще не свела финансовые счеты. Итак, кто же им был? Фиалка, Агент или Супруг?
– Не знаю, не знаю, – хмурилась Мариночка, решая для себя непростую задачу. – Признаться, доктор не всегда доволен мной, а когда сравнивает меня с Вероникой…
– А кто такая Вероника?
– Девушка, которая работала тут до меня, – пояснила Марина. – Признаться, я ее ненавижу. «Вероника делала то! Вероника делала это! У Вероники все папки были в полном порядке! Ее любили пациенты! Она не болтала языком, а все поручения выполняла в срок!» – изобразила она, коверкая назидательный тон психотерапевта Левицкого. – Тьфу ты! Конечно, если бы на моем месте сейчас была Вероника, она определенно знала бы, что вам ответить. А я не знаю! Почему бы вам самой не поинтересоваться у Игоря Всеволодовича?