– Немного. Мне кажется, процентов десять или двадцать. Я точно не знаю. Это просто не мое дело.
Врет, подумал Дронго, но не стал уличать собеседника. Вместо этого спросил:
– А какое отношение «Орфей» имел к нефтяному бизнесу? Почему клуб «Орфей» решил приобрести пять процентов акций компании Салима Мурсаева?
– Ах вы и это знаете, – усмехнулся Мальгасаров. Он чуть расслабился, ослабил широкий узел своего галстука.
– Президент клуба «Орфей» Георгий Шенгелия был близким знакомым семьи Мурсаевых, – улыбнулся Мальгасаров, – я думал, что вы об этом знали. Шенгелия выделил часть акций «Орфея» супруге Мурсаева, а тот в свою очередь уступил часть акций своей компании. Вот такой обмен.
– Это неравнозначный обмен, – возразил Дронго, – оборот нефтяной компании исчислялся в десятках миллионов долларов, а оборот вашего клуба в лучшем случае миллион долларов в месяц. Если Мурсаев был в своем уме, то почему он согласился на подобный обмен?
– Такие вопросы меня не интересуют, – снова разозлился Мальгасаров, – я рассказал вам все, что я знал. И больше того, что было нужно. Вы не официальные следователи, а я не обязан вам все рассказывать.
– Вы ведь прекрасно понимаете, что факт обладания акциями скрыть было невозможно, – возразил Дронго, – достаточно проверить списки акционеров в нефтяной компании и в вашем клубе. Это не секрет. Секрет в том, почему Мурсаев и Шенгелия пошли на подобный обмен?
– Не знаю, – резко ответил Мальгасаров, – я ничего больше не знаю. Я вас принял, ответил на все ваши вопросы, рассказал все, что знал. Больше я ничего не знаю, – он первым поднялся из своего кресла, нависая над гостями, – я думаю, нам не о чем больше разговаривать.
– Да, – согласился Дронго, поднимаясь и оказываясь гораздо выше Мальгасарова, – спасибо за ваш прием и ваши откровенные ответы.
– До свидания, – Мальгасаров поправил галстук и протянул руку. Такие ладони бывают у борцов, подумал Дронго. И уже направляясь к выходу, спросил:
– Вы раньше борьбой не занимались?
– Занимался, – усмехнулся Мальгасаров, – я даже был чемпионом Москвы.
Дронго и Кружков вышли из здания клуба. Леонид озадаченно смотрел на своего наставника.
– И вы ему поверили? – тихо спросил Кружков. – Вы думаете, он говорит правду?
– Насчет акций – да. Врать не имеет смысла. Всегда можно проверить список акционеров. А вот насчет обмена... Я не верю в дружеские чувства, при которых отдаются такие деньги. Салим Мурсаев не стал бы просто так предлагать пять процентов акций своей компании кому попало. Значит, был конкретный интерес. И нам теперь нужно собрать все сведения не только о Сушкове, но и об этом Шенгелия.
– Мне теперь заниматься этим грузином? – поинтересовался Кружков.
Дронго остановился. Строго взглянул на своего молодого напарника.
– Значит, так, – серьезным тоном сказал он, – если хочешь со мной работать, запоминай мои принципы. Первый, и самый главный принцип – это абсолютная порядочность. По отношению не только к другим людям, но и к себе самому. С этим у тебя, кажется, проблем нет. Второй принцип, не менее важный, уважение всех людей независимо от их имущественного положения, национальности или религиозной принадлежности. Чтобы я никогда не слышал от тебя таких слов – «про этого грузина». У грузина есть имя и фамилия. Как у каждого человека. Мир для нас с тобой делится на порядочных людей и подлецов, против которых мы боремся. Но ни в коем случае ни на русских, грузин, евреев или азербайджанцев. Ты меня понял? Кстати, еще немного о принципах. Ты ведь сейчас работаешь на меня. А я получил аванс, который мне выдала Мурсаева. Десять тысяч долларов. Значит, часть из них – твой гонорар. Справедливо?
– Не очень, – выдавил Кружков, – я пока ничего не сделал.
– Ты дурака не валяй, – строго сказал ему Дронго, – сейчас поедешь со мной и получишь свои деньги. И давай договоримся раз и навсегда. Пока ты работаешь со мной, я сам решаю, сколько и когда тебе платить. Не понравится, можешь увольняться. Договорились?
– Да, – улыбнулся наконец Леонид, – только я согласен с вами работать и просто так. Вы такой человек...
– Все, – прервал его Дронго, – и давай без подхалимажа. Поехали ко мне. А насчет Шенгелия можешь не беспокоиться. Я сам постараюсь проверить его досье через свои каналы.
Глава 13
После того как уехал Кружков, Дронго сел к телефону. Ему нужно было получить как можно больше сведений о Георгии Шенгелия, владельце клуба «Орфей». У Дронго было много знакомых не только среди руководителей преступного мира, но и среди бывших сотрудников ФСБ и СВР. Через час он уже знал некоторые подробности жизни владельца клуба «Орфей». Шенгелия было тридцать восемь лет, он родился в Тбилиси, закончил Московский институт радиоэлектроники и автоматики в восемьдесят пятом году. Учился в аспирантуре, защитил кандидатскую диссертацию в восемьдесят восьмом. Полтора года работал в научном институте, затем ушел в бизнес. В девяносто втором занимался продажей алюминия, в девяносто четвертом стал одним из крупнейших поставщиков металла в Прибалтику. В девяносто восьмом потерял брата, которого убили неизвестные в Санкт-Петербурге. Акции клуба «Орфей» перешли к Георгию Шенгелия от его убитого брата, и он стал фактическим владельцем клуба весной девяносто восьмого года. Один из знакомых Дронго вспомнил, что Шенгелия был родственником самого Рашковского. А это уже было очень серьезно. Рашковский был королем преступного мира, своего рода «каппо ди тутти капи», настоящим «крестным отцом», о влиянии которого ходили легенды.
Тем не менее самого Шенгелия в преступных связях никто не обвинял. Хотя клуб «Орфей» был местом, в которое, кроме известных людей, любили приезжать и некоторые главари преступных группировок. Получив все эти сведения, Дронго заодно узнал, что сам Шенгелия был не только владельцем клуба, но и совладельцем престижного модельного агентства, в котором отбирались девушки для работы на Западе.
В десятом часу вечера позвонила Эльза Мурсаева.
– Я только недавно приехала домой, – призналась она, – меня вызывала следователь, которая ведет дело о гибели Аллы.
«Кажется, Валентина Олеговна достаточно рьяно взялась за это дело, – подумал Дронго, – она сегодня провела на работе больше двенадцати часов. Интересно, почему она так торопится. Ведь могла перенести разговор с Мурсаевой на завтра. Неужели хочет устроить со мной негласное соревнование? Первой найти преступников. Иногда бывает трудно понять логику женщины. Напрасно феминистки считают, что мы одинаковые. Мы все-таки разные. Для нее важно найти преступника, чтобы самоутвердиться и доказать мне свой профессионализм. Для меня важно найти убийцу, чтобы убедить прежде всего себя в своем профессионализме. Вот такие разные подходы».
– О чем она вас спрашивала? – устало спросил он.
– Обо всем, – ответила Мурсаева, – о наших отношениях, о их жизни с Салимом, о их совместных доходах. Вы знали, что Алла имела акции клуба «Орфей»?
– Нет, – ответил Дронго.
– Пять процентов, – сообщила Мурсаева, – следователь уже успела все проверить.
Мальгасаров говорил про десять-двадцать. Значит, он сознательно завысил проценты. Понимал, что даже двадцать процентов акций «Орфея» не равнозначны пяти процентам, нет, даже одному проценту акций нефтяной компании Мурсаева.
– Вы тоже об этом не знали? – поинтересовался Дронго.
– Откуда? Я думала, она поэтому и продает дачу, что у нее нет денег. А она, оказывается, еще имела акции. И мне ничего не говорила. Да мне и Салим ничего не говорил. Я даже не могла представить себе такое.
– Зато «Орфей», в свою очередь, имел пять процентов акций компании вашего брата. Вернее, не «Орфей», а его президент Георгий Шенгелия. Вы знаете такого человека?
– Знаю, – чуть помолчав, ответила Мурсаева.
– Почему вы мне о нем не говорили?
– Что говорить? Он обычный бизнесмен. Кажется, он еще владеет каким-то модельным агентством, где работал этот Головин. Они были хорошо знакомы с Салимом, но я не думала, что нужно перечислять всех знакомых моего брата.
– У вас есть его телефон?
– Это так важно?
– Мне нужно будет с ним встретиться, – сказал Дронго, – да, это очень важно.
– Подождите, я сейчас посмотрю. У меня где-то записан его номер... – она отошла от телефона, и через некоторое время снова послышался ее голос.
– Запишите. У меня два номера, один, очевидно, мобильный.
Дронго записал номера телефонов и уточнил:
– О чем еще спросила вас следователь?
– Об их отношениях, о наших отношениях с Аллой. Наверно, Головин успел рассказать, что мы иногда ссорились. Я не стала скрывать, что недолюбливала Аллу. Хотя мне искренне жаль, что все так произошло.
– А Юрия Мальгасарова? Вы знаете директора клуба?
– Конечно. Салим там часто бывал. Мальгасаров – очень интересный человек. Он бывший борец, был чемпионом Москвы. Кажется, он сидел в конце восьмидесятых за какую-то драку.
Дронго сделал у себя пометку, чтобы проверить этот факт. А его собеседница продолжала:
– Мы часто бывали в этом клубе. Хотя Мальгасаров мне лично не нравился. Он все время пытался за мной ухаживать. Есть такой тип мужчин. Они почему-то думают, что если женщина одна, то обязательно страдает из-за этого и нужно ей помочь.
Он вдруг поймал себя на мысли, что она точно объясняет его отношения с Линовицкой. Почему он считает, что Валентина страдает из-за своего одиночества? Может, ей не так одиноко. Может, ей не все равно, с кем именно встречаться и она хочет встречаться именно с ним?
– Но в общем он был нормальным человеком, – продолжала Мурсаева, – кстати, он приходил недавно к Алле, предлагал ей участие в каком-то проекте.
– А он сказал, что приходил к Алле выразить соболезнование.
– Верно. И ко мне приходил. И на четверги ходил...
У мусульман было принято поминать покойного каждый четверг в течение сорока дней. Она говорила об этом траурном ритуале...
– Что он предлагал Алле? Какой проект?
– Не знаю. Она мне говорила об этом две недели назад. Я тогда не придала этому значения. Думала, что она врет, чтобы меня позлить. Я ведь знала, что она продает дачу.
– А если ей нужны были деньги, чтобы принять участие в этом проекте? – вдруг спросил Дронго.
– Не знаю, – смутилась Мурсаева, – я об этом не думала. Мне казалось, что она все время врет, чтобы оправдать продажу дачи. Не знаю.
– Она дала часть денег Головину, – напомнил Дронго, – может, как раз для того, чтобы начать это дело?
– А если он ее просто убил и взял деньги? – предположила она. – У Аллы не было способностей вести какие-нибудь дела.
«Она не меняется», – подумал Дронго, усмехнувшись.
– Шенгелия и ваш брат дружили? – спросил он.
– Нет, скорее были деловыми партнерами.
– А с Мальгасаровым?
– Нет. Конечно, нет. Это не человек нашего уровня.
– О чем еще вы говорили со следователем?
– О вас, – неожиданно ответила она.
– Интересно, – улыбнулся Дронго, – неужели я был предметом вашего разговора?
– Представьте себе. Она узнавала, кто именно нанял вас для расследования убийства моего брата. И, кажется, была несколько смущена, узнав, что я попросила вас заняться этим делом и даже выплатила аванс. Вы знаете, мне даже показалось, что вы ей нравитесь. Она чуть-чуть нервничала, когда говорила со мной о вас. Вы раньше знали этого следователя?
– Нет, – соврал Дронго, – не знал. Мы сегодня впервые познакомились.
– Как странно, – сказала она, – неужели вы произвели на нее такое неотразимое впечатление за несколько минут разговора? Хотя, наверно, она слышала о вас.
– Может быть, – согласился Дронго, – вы приехали к ней на моей машине?
– Да. Но можете не беспокоиться, я уже стараюсь найти себе водителя. Мне рекомендовали одного человека, и сегодня я с ним познакомилась. Если все будет нормально, то завтра мы с ним поедем выбирать новый автомобиль.
– Кажется, у вас уже есть один автомобиль, – напомнил Дронго, – зачем вам второй?
– Для водителя, – ответила она, – или вы думаете, что он должен уезжать домой на метро? В таком случае он будет добираться до меня часа два. Он живет в Черемушках. Моя машина будет стоять в гараже, а он будет возить меня на другой. По-моему, так все делают.
– Вы знаете своего водителя? Кто вам его рекомендовал?
– Мои друзья. Не нужно сразу подозревать что-то плохое. Этому человеку уже шестьдесят лет, и он всю жизнь проработал в гараже Госплана, а потом в Госдуме. Я тоже достаточно подозрительный человек.
– Очень хорошо. И все равно познакомьте меня с вашим новым водителем.
– Хорошо, – согласилась она. Затем добавила: – Кажется я не совсем верно оценила ситуацию. Не думала, что с Аллой произойдет что-нибудь подобное. Иногда я начинаю бояться, мне кажется, что на лестничной клетке меня кто-то ждет.
– Может, вам лучше куда-нибудь переехать? – предложил Дронго.
– Куда? – горько спросила она. – У меня никого нет. Сын в Англии и родных никого. Куда я могу переехать?
– Может, ко мне? – неожиданно предложил он. Неожиданно даже для самого себя.
– Что? – не поверила она услышанному.
– Я сказал, что вы можете переехать ко мне, – предложил Дронго, – и это, кажется, единственно приемлемый вариант после убийства Аллы.
Она молчала. – Вы меня слышите? – Он делал предложение абсолютно искренне, не задумываясь о том, как это он будет жить рядом с красивой женщиной в одной квартире. Но, с другой стороны, он умел реально оценивать чувство опасности. После того как он чудом спасся в Сыктывкаре, после того как он узнал о существовании Сушкова, после того как убили жену ее брата, опасность, грозившая женщине, казалась слишком велика.
– Нет, – наконец сказала она, – это неудобно. Завтра я беру себе водителя и постараюсь как-нибудь обойтись. Спасибо вам за ваше предложение.
Он попрощался и положил трубку. Затем быстро набрал номер Леонида Кружкова.
– Слушай меня внимательно, – приказал Дронго, – завтра в восемь утра подъезжай к дому Мурсаевой и постарайся реально оценить обстановку. Когда она выйдет из дома и сядет в мою машину, посмотри, нет ли за ней наблюдения. В общем, постарайся все заметить.
– Хорошо, – согласился Кружков, – я все понял.
Дронго прошел в свой кабинет. Значит, Мальгасаров ему соврал. Почему он соврал? И какой проект предлагал он Алле? Итак, на сегодняшний день кто-то последовательно убрал Салима Мурсаева, его компаньона и его супругу. Если это личная месть, то при чем тут Юрий Авдеечев? А если Мурсаева и его компаньона убили из-за их коммерческой деятельности, то зачем убрали Аллу? Получается, что она так или иначе была связана с бизнесом своего мужа. Тогда выходит, что Эльза Мурсаева знала не все подробности жизни и работы своего брата.
Среди подозреваемых, конечно, Мальгасаров. И Георгий Шенгелия, который, отдав пять процентов акций своего клуба, вдруг получает пять процентов акций крупной нефтяной компании. А это несопоставимые вещи. Не нужно сбрасывать со счетов и Сушкова, который почему-то так заинтересован в компании «Прометей». И, конечно, сыктывкарские власти, которые получали солидную мзду за деятельность компании. Действительно, работать бизнесменом не так легко. Неожиданно раздался телефонный звонок. Он взглянул на часы. Почти десять. Интересно, кто это может звонить? В этот момент включился автоматический автоответчик.
– Мне нужен господин Дронго, – раздался уже знакомый голос неизвестного.
– Я вас слушаю, господин Стервятник.
– Мы хотим с вами встретиться, – неожиданно сказал позвонивший.
– Когда?
– Прямо сейчас. Вы можете приехать на встречу?
– Не могу и не хочу. Сделаем по-другому. Если вам нужно со мной поговорить, то вы можете приехать ко мне. Это будет, во-первых, гарантия того, что вы меня не обманываете. А во-вторых, вам придется пройти мимо охранников в нашем доме, которые запомнят, кто именно приходил ко мне в столь поздний час. И вам нужно будет долго объяснять, почему после вашего ухода меня найдут убитым.
Позвонивший молчал. Очевидно, он с кем-то советовался, закрыв трубку. Наконец сказал: