– Будь любезен, – кивнул Дронго, – и пока пойдем пообедаем.
В течение следующих нескольких часов Кружков навел справки о вечернем рейсе на Москву, о небольшой компании – провайдере Интернета, успел взять билет на рейс в Москву и снять копию с ленты, чтобы оставить основную запись самому Дронго. Последний успел побывать в компании, осуществляющей связь с Интернетом, и вернуться к дому. Уже возвращаясь домой, где они остановились, Дронго привычно проверил, нет ли за ним наблюдения и убедился, что молодой человек с прыщавым лицом неотступно следует за ним по пятам.
Он решил проводить Леонида. Остановили попутную машину и поехали в аэропорт. Дронго обратил внимание, что прыщавый парень оказался в коричневой «Волге», в которой был еще один человек. «Волга» следовала за ними до аэропорта. Убедившись, что Кружков благополучно прошел регистрацию, Дронго вернулся к своей машине и попросил водителя отвезти его в город, к зданию, где размещалась исполнительная власть республики.
В шесть часов вечера он уже стоял около дежурного милиционера, объясняя ему, что хочет увидеться с вице-губернатором Мясниковым. Офицер не пропускал незнакомого посетителя и не собирался объяснять причин подобного решения. Тогда Дронго решил позвонить в приемную Мясникова. Он успел дозвониться до секретаря, которая еще не ушла. И попросил передать вице-губернатору, что приехавший из Москвы гость, который сегодня встречался с Гавриловым, хочет срочно переговорить с вице-губернатором.
Через минуту ему сообщили, что пропуск на его имя выписан. И еще через две минуты он уже сидел в приемной вице-губернатора. Секретарь недовольно смотрела на него. Это была женщина лет двадцати пяти. Наверно, она уже собиралась домой, когда он позвонил, понял Дронго. Из-за него ей пришлось задержаться. Но кроме скрытого раздражения, в ее глазах было некое любопытство, словно она уже знала нечто такое, чего не знал Дронго. Раздался вызов селектора, и она сняла трубку.
– Можете войти, – коротко сообщила она Дронго.
Он не заставил себя долго упрашивать. Поднявшись, он вошел в большой кабинет вице-губернатора. За огромным столом сидел мужчина с большой головой и оттопыренными ушами. У него были круглые, глубоко посаженные глаза, выступающая вперед нижняя челюсть.
– Кто вы такой? – гневно спросил вице-губернатор, не вставая со своего места. – Откуда вы взялись? Зачем вы ко мне явились?
– Хочу с вами поговорить, – Дронго не смутил такой прием. Он взглянул на часы. По его расчетам, самолет с Леонидом Кружковым уже поднялся в воздух. Значит, можно было начинать серьезную беседу с Мясниковым.
– Не нужно так волноваться, – успокоил он вице-губернатора, – говорят, что это вредно для нервной системы. Вам ее нужно беречь.
– Я сам позабочусь о своем здоровье, – огрызнулся Мясников. – Итак, что вам нужно?
– Думаю, что в ближайшие несколько лет именно государство будет заботиться о вашем здоровье, – усмехнулся Дронго, – даже если вам дадут не максимальный срок.
– Вы имеете в виду тюрьму? – взвизгнул вице-губернатор. – Кто ты такой? Я тебя в порошок сотру. – Он вскочил и, выбежав из-за стола, направился к Дронго. Несмотря на свою большую голову, он был довольно низкого роста. Не больше метра шестидесяти. И когда он оказался рядом с Дронго, который тоже поднялся со своего стула, зрелище получилось комическим. Мясников был чуть не по пояс своему гостю. Поняв, насколько смешно он выглядит, вице-губернатор вернулся на свое место.
– Я тебя сам посажу, – гневно пообещал он, – ты у меня не отвертишься.
– Только перед этим прослушай одну запись, – посоветовал Дронго и включил магнитофон, вытащив его из кармана.
Раздался испуганный голос Гаврилова:
– Ко мне приходили. Они приехали из Москвы...
Выслушав запись, хозяин кабинета сложил руки домиком, мрачно размышляя.
– Вы незаконно установили «жучки» в кабинете представителя государственной власти, – прокомментировал он, снова переходя на «вы». – Вы знаете, что на это есть соответствующая уголовная статья?
– Кто вы по профессии? – спросил Дронго, демонстрируя ответную вежливость. – Юрист?
– Это не важно, – повысил голос Мясников.
– Значит, не юрист. А у меня высшее юридическое образование. И я вам скажу, Мясников, что вы ошибаетесь. Микрофоны были установлены не в вашем кабинете, а у Гаврилова. А он уже не является государственным чиновником. Он всего лишь руководитель частной фирмы, которого вы туда и внедрили...
– Хватит, – стукнул кулаком по столу Мясников, – решил спектакль мне здесь устроить? Думаешь, тут Москва. Я тебя в тайге закопаю, и никто следов не найдет. Тысячу лет искать будут и не найдут.
– И вот опять ты грубишь, – покачал головой Дронго, – нехорошо, Мясников, некрасиво. Я думал, ты солидный человек, а ты, как шпана блатная, разговариваешь. Если вспомнить, сколько событий произошло вокруг Северной нефтяной компании, то, может, такая шпана, как ты, и нужна была для того, чтобы убрать Юрия Авдеечева и посадить туда своего человека? Как думаешь, прокуроры заинтересуются твоей беседой с Гавриловым? Интересно, какой «кровью» вам это место досталось?
– Ты закончил? – сухо поинтересовался Мясников. – Теперь меня послушай. Все, что ты сказал, вранье. И неправда. Ты пришел ко мне в кабинет предложить мне взятку. А я тебе отказал. Вот эти деньги ты пытался мне дать, – и Мясников достал из ящика стола пачку долларов, бросив ее на стол.
Дронго сидел не двигаясь. Мясников нажал кнопку и спросил секретаря:
– Федор уже приехал?
– Они здесь, Алексей Алексеевич, ждут вас, – доложила секретарь. Дронго понял, почему она смотрела на него таким недовольным и вместе с тем понимающим взглядом. Очевидно, узнав, кто именно к нему приедет, вице-губернатор распорядился позвать того самого Федора, которому он должен был поручить наблюдение за приехавшими гостями. И который, очевидно, послал прыщавого парня с напарником следить за Дронго.
Дверь отворилась, и в кабинете появился высокий грузный мужчина в форме полковника милиции. За ним вошли трое, среди которых Дронго узнал и прыщавого.
– Вот, Федор, полюбуйся, взятку мне предлагает, – Мясников показал на пачку денег, – я отказываюсь, а он настаивает.
Полковник милиции тяжело уселся на стул напротив Дронго. Форма сотрудника милиции была ему мала, казалось, она сейчас лопнет.
– Мы протокол составим, – кивнул полковник, – девочки здесь сидят, подпишут. А этого типа мы с собой заберем.
– У меня дипломатический паспорт, – невозмутимо сказал Дронго, – вы не имеете права меня арестовывать.
– Мне на твой паспорт наплевать, – гаркнул полковник и стукнул кулаком по столу, – дача взятки должностному лицу. Загремишь в тюрьму и отсидишь весь срок в наших лагерях. Здесь знаешь какие мужики загибаются? Ты у меня и трех лет не протянешь. Ребята, наденьте на него наручники.
Трое подошли к Дронго. Сопротивляться было глупо и бессмысленно. Он поднял руки, и они надели наручники.
– А теперь подождите нас в приемной, – распорядился полковник, и его люди по одному вышли из кабинета.
Полковнику Федору Савичеву было сорок девять лет. До тридцати пяти это был образцовый сотрудник уголовного розыска, на счету которого было немало задержанных преступников. К тридцати пяти годам он дослужился до майора. Если бы все шло своим чередом, уже через пять лет он стал бы полковником, через десять, возможно, и генералом. И, выйдя на заслуженную пенсию, встречался бы со школьниками-пионерами и рассказывал им о своем героическом прошлом. Но все сломала перестройка.
Сначала разрешили легализоваться всем проходимцам, коих полковник знал в лицо. Раньше это были воры, мошенники, фарцовщики, спекулянты. И вдруг в одно мгновение стали очень уважаемыми людьми. Некоторые сказочно разбогатели. Некоторые выходили из колонии и сразу шли в депутаты, разрабатывать новые законы для таких, как они. Майор Савичев не понимал, что происходит. А дома сидели жена и двое детей. В девяносто первом уже не было хлеба. Потом стало лучше, но зарплаты хватало только на еду. Расплодились бандитские группы, воровские шайки, вспомнили про «малины». И никто не мог понять, чем все это кончится. С одной стороны – бандиты, а с другой – государственные воры, которые открыто, нагло воровали нефть. На нефти и газе делались огромные деньги, которые уплывали к неизвестным, а также к слишком хорошо известным личностям.
Когда его руководителем назначили парня, который ни одного дня не работал в милиции, а был известен только своими «демократическими убеждениями», Савичев не выдержал. Он написал заявление и ушел из милиции в службу безопасности Северной нефтяной компании. Но и там оказалось не лучше. Разворовывание государственных энергоресурсов шло в таких масштабах, что Савичев ужаснулся.
Он и здесь собирался подать заявление, но дома сидели нигде не работающая жена и двое детей. Поэтому Савичев скрепя сердце в первый раз в жизни взял взятку. Это оказалось легко и просто. Нужно было только плюнуть на все прежние понятия. Задушить в себе остатки совести и жить как все остальные. Вторую взятку он брал уже более спокойно. Деньги не жгли ему руки. А потом научился и вымогать взятки. Через некоторое время ему предложили вернуться в милицию. Вице-губернатор Мясников предложил ему должность заместителя начальника уголовного розыска области. И сразу Савичев получил звание подполковника. А еще через год стал полковником и уже заместителем начальника всей областной милиции. Он располнел, раздобрел, стал пить, превратился в малоподвижного человека. Иногда пошаливало сердце. Зато теперь он мог не думать о хлебе насущном. Деньги, которые платили ему Мясников и компания, в сто, нет в тысячу раз превышали его официальную зарплату. Но иногда, когда сердце болело немного сильнее или когда он бывал сильно пьян, в глазах сквозила тоска. Тогда он зверел, и все сослуживцы знали, что в таком состоянии он ни с кем не разговаривает и к нему лучше не подходить.
– Самым умным себя считаешь? – спросил полковник, тяжело дыша, когда его сотрудники вышли из кабинета. – Чего ты ваньку валяешь? Приехал к нам и решил себя показать. Паспорт у него дипломатический. Я тебя в тайге выброшу без паспорта, ты у меня год до жилья добираться будешь.
– Вы знаете, почему у англичан нет хамов? – вдруг спросил Дронго.
– Чего? – удивился Савичев.
– Они не умеют переходить с «вы» на «ты». «Ты» у них вообще нет. У них и королеву, и собственную жену, и даже проститутку нужно называть на «вы».
– Ну и что? – подозрительно спросил полковник. – Чего ты этим хочешь сказать?
– Ничего. Поэтому у них и нет хамов. Они не могут переходить на «ты».
Даже Мясников усмехнулся. А полковник побагровел, ударил кулаком по столу.
– Ты у меня не шути, – заорал он, – я тебя быстро «поставлю». Ты у меня будешь как паинька.
– Подожди, Федор, – прервал его Мясников, – он пленку принес. Магнитофон у него. И там мой разговор записан с Гавриловым. Я этому кретину сколько раз говорил, чтобы был осторожным.
– Где пленка? – нахмурился Савичев, поворачиваясь к Дронго.
– В кармане, – невозмутимо ответил Дронго, – но это вам ничего не даст. Копию пленки я отправил со своим помощником в Москву. Поэтому весь этот спектакль с «колонией, взяткой, тайгой» на меня мало действует. Снимите с меня наручники и постарайтесь спокойно отвечать на мои вопросы.
Полковник взглянул на Мясникова.
– Он в аэропорт ездил, – сообщил Савичев, – напарника своего провожал. Самолет два часа назад улетел. Он еще в Москву не прилетел.
Вице-губернатор взглянул на своего собеседника и понимающе кивнул головой. Затем посмотрел на Дронго и скривил губы в усмешке.
– Дурак ты, – издевательски сказал он, – дурак, если решил с нами связаться.
– Вера, – приказал он своему секретарю, – соедини меня с начальником аэропорта.
И, торжествующе глядя на Дронго, поднял трубку.
– Это Алексей Алексеевич говорит. Здравствуй. У тебя когда последний самолет на Москву вылетел? Примерно два часа назад. Значит, пока еще до Москвы не долетел? Очень хорошо. Передай ему по рации, чтобы повернул назад. Да, да, чтобы вернулся назад. Тут одно важное дело возникло. Оказывается, не те документы послали в Москву, какие нужно было. Поэтому надо вернуть самолет. Я тебе говорю, надо.
Очевидно, начальник аэропорта спрашивал, как он сможет объяснить подобное изменение курса.
– Как хочешь, так и объясни, – разозлился Мясников, – скажи, что в самолете бомба была. Или еще что-нибудь. Немедленно разворачивай. Чтобы самолет вернули в аэропорт. Федор Савичев сам к тебе приедет и все объяснит. Да, полковник Савичев. Я же говорю, что очень важное дело.
Он положил трубку и почти весело взглянул на невозмутимо сидевшего Дронго.
– Вот и все, – улыбнулся он, – через два часа копия твоей записи будет у нас. А потом можешь рассказывать все, что тебе нравится. Никто тебе не поверит. Это еще в том случае, если мы захотим тебя отпустить.
– Зачем его нам держать, – вставил полковник. – Сейчас медицина хорошая. Один укол сделаем, и у него память начисто отшибет. Даже имя свое забудет.
– Слушайте, полковник, ну не считайте меня таким наивным, – неожиданно сказал Дронго, – у вас в госпиталях МВД на раненых офицеров лекарств и уколов не хватает. Откуда у вас такие уколы для задержанных?
– Ты посмотри, как он разговаривает, – снова разозлился Мясников, – ладно, Федор, он мне надоел. Забирай его с собой и скажи, чтобы твои ребята не очень старались. По лицу пусть не бьют. Но поучить нужно. Чтобы больше к нам не ездил.
– А мне северный климат нравится, – усмехнулся Дронго, – воздух сухой, хороший. И скоро тепло у вас будет.
– Блефуешь, – покачал головой Мясников, – героя из себя строишь? Ты ведь уже понял, что все кончено. Ты проиграл, никакой пленки в Москве не будет. Мы и твоего напарника заберем.
– Пошли, – поднялся полковник со стула, – поговорим у меня.
Дронго продолжал неподвижно сидеть на стуле.
– Он уже обделался, – грубо произнес Савичев, – пошли, говорю.
– Мало того, что вы хам, – сказал Дронго, – вы еще и дурак, полковник.
– Что? – Савичев сжал кулаки.
– Пленка уже в Москве, – сказал Дронго, обращаясь к вице-губернатору, – позвоните в аэропорт и отмените ваше дурацкое распоряжение. Неужели вы думаете, что я такой наивный человек и не мог предусмотреть ваших действий?
Мясников вскочил со своего места. Он был гораздо ниже ростом обоих мужчин, находившихся в его кабинете.
– Он врет, – сказал полковник, – мы следили за ним весь день. Он ни с кем не встречался и никому ничего не отдавал. А в аэропорт они поехали вместе. Если даже пленка у другого человека, все равно он в самолете. Другие два самолета были сегодня утром.
– Ну конечно, – Мясников подбежал к Дронго, – хочешь выиграть время? Боишься в милицию ехать? Ничего, там с тобой быстро разберутся. Взяточник ты, взятку мне предлагал, – неожиданно закричал он.
– Идем, – шагнул к Дронго полковник, – или позвать ребят, чтобы тебя за шиворот тащили?
– Ваши ребята такие же придурки, как и их руководитель, – продолжал спокойно Дронго, – лучше позовите их и спросите, где я был, до того как поехать в аэропорт. Я отправился в вашу компанию, которая работает с Интернетом, и через компьютер отослал запись беседы в Москву. Через Интернет. Она уже давно там, в Москве.
Мясников замер на месте. Обернулся на полковника. Нахмурился. Савичев ошеломленно раскрыл рот, пытаясь что-то сказать. И, ничего не сказав, повернулся, выбежал из кабинета. Мясников медленно прошел к своему креслу, опустился в него. Это был сильный удар. Прошла минута, вторая, третья. Дронго с интересом следил за хозяином кабинета, который старался не смотреть ему в глаза. Они ни о чем не говорили. Оба ждали, чем кончится разговор полковника с его подчиненными. Говорить было бессмысленно, пока не вернется Савичев. Если Дронго сказал правду, это сразу меняло ситуацию. А если соврал, значит, прибегнул к своему последнему шансу.
Наконец двери открылись, и в кабинет вошел Савичев. Он сильно покраснел, задыхался. Верхняя пуговица рубашки была расстегнута. Мясников взглянул на него и спросил, уже заранее зная ответ:
– Это правда?
– Сволочи, – прошипел Савичев, усаживаясь на стол, – они даже не думали, что через Интернет можно отправлять и звуковые сообщения. Они даже этого не знали...