Речь шла о работе третьего отдела, по которому в последнее время у руководства ПГУ были наибольшие претензии. Третий отдел курировал традиционно не только Великобританию и Скандинавию, но занимался также вопросами Австралии и Новой Зеландии. И подобная фактическая раздвоенность очень мешала его офицерам работать на конкретном направлении. Перед Крючковым лежал небольшой список фамилий, которые мог видеть только он. Прочитав список, уже подготовленный для него Грибиным, Крючков, ничего не сказав, аккуратно сложил лист бумаги пополам и переложил в стол.
Это был список резидентов советской разведки, работавших по линии третьего отдела. За этот очень секретный список любой агент иностранной державы отдал бы полжизни, не задумываясь. Это были подлинные имена и фамилии резидентов ПГУ КГБ СССР. В списке было всего семь фамилий:
1. Аркадий Васильевич Гук – резидент в Великобритании.
2. Николай Александрович Шацких – резидент в Дании.
3. Геннадий Яковлевич Севрюгин – резидент в Норвегии.
4. Николай Сергеевич Селиверстов – резидент в Швеции.
5. Лев Сергеевич Кошляков – резидент в Австралии.
6. Сергей Сергеевич Будник – резидент в Новой Зеландии.
7. Михаил Сергеевич Смирнов – резидент в Ирландии[17] .
Крючков, обладавший исключительной памятью, знал всех семерых. И сознавал, что все пятеро офицеров, сидевшие перед ним, знают в той или иной степени обо всех резидентах в этих странах. Но, приученный не доверять абсолютно никому, Крючков, часто говоривший, что «в разведке возможны любые варианты», сразу убрал список в свой стол, чтобы потом его уничтожить. Кроме него, фамилии резидентов не должен был видеть никто. Это было абсолютным правилом многолетнего руководителя советской разведки.
Недавно назначенный начальником третьего отдела, переведенный из Дании Грибин чувствовал себя не совсем уверенно. Сидевший напротив него мрачный Грушко, наоборот, чувствовал себя достаточно компетентным в этих вопросах. В свое время, в начале семидесятых, он был резидентом советской разведки в Осло и с тех пор считал себя специалистом именно по работе третьего отдела. Но теперь, когда столь явно начались провалы именно на этом направлении, он, демонстративно отделившись от сотрудников, был первым, кто требовал жесточайшего разбирательства всей ситуации.
– Что у нас по Великобритании? – строго спросил Крючков. – Почему Гук не сообщил о начале учений на базе Гринэм-Коммон?
– Мы сейчас все проверяем, – ответил Грибин, – видимо, там произошла какая-то ошибка.
– Слишком много ошибок в последнее время происходит там, – жестко заметил Крючков. – Если он будет по-прежнему так ошибаться, нужно будет его просто отозвать из Великобритании. И вместо него поставить человека, который ошибается гораздо меньше.
– Мы все проверим, – послушно согласился Грибин.
– У меня были сведения, что он злоупотребляет спиртным, – сказал Крючков, – проверьте все сами. Если подтвердится, немедленно отзовите. Только этого нам не хватало.
– У нас нет таких сведений, – решил все-таки вмешаться Грушко. – Аркадий Васильевич очень толковый специалист. Вы же знаете, как он работал в Прибалтике.
– Я помню, – раздраженно заметил Крючков, – но у нас слишком частые провалы именно на этом направлении. И англичане последовательно высылают из своей страны всех наших резидентов. Это мне очень не нравится.
– Мы проанализировали всю работу Гука. Он абсолютно вне подозрений, – сообщил генерал Голубев.
– Только этого нам не хватало, – нахмурился Крючков, – чтобы еще и резиденты были на подозрении. Но проверить все нужно тщательно. В чем причины наших неудач? Почему за последнее время именно по линии третьего отдела у нас наиболее большие промахи? Что это? Результат злого умысла или просто досадные совпадения?
– Мы проверяем все операции и всех сотрудников, – пробормотал Голубев.
– Значит, плохо проверяете, – ответил Крючков, – нужно еще раз проанализировать все наши операции. Постараться установить возможный источник утечки информации, если он, конечно, действительно имеется. Давайте послушаем Дроздова.
Все посмотрели на сидевшего в самом конце кабинета генерала. Дроздов достал какие-то бумаги и начал говорить. По разрешению самого Крючкова старшие офицеры не вставали во время совещаний. Он не любил показухи и армейской дисциплины. Пришедший в КГБ из партийного аппарата, он отличался чрезмерной требовательностью, сочетавшейся с некоторой мягкостью по отношению к кадровым офицерам ПГУ. Понимавший, что стал руководителем советской разведки лишь благодаря Андропову, Крючков таким своеобразным путем словно возвращал часть долга настоящим профессионалам.
– Мы в нашем управлении также проанализировали некоторые совпадения последних двух лет, – сказал немного напряженным голосом Дроздов, – и вышли на интересные результаты. В основном информация, которая оказывалась не совсем верной, шла из Америки и Англии. Но в первом случае это была информация, касающаяся работы именно третьего отдела. Все данные наших нелегалов по Америке, касающиеся собственно американского направления, почти не становятся известны американцам. И, наоборот, все данные по Англии, переданные нам другими нелегалами из третьих стран, почти всегда становятся известными американской и английской разведкам. Поэтому мы считаем, что на этих направлениях у английской или американской разведки есть достаточно крупный источник информации, который мы до сих пор не можем вычислить. Таковы вкратце наши выводы.
– Согласен, – сказал генерал Голубев, – с поправкой на то, что искать нужно среди ваших нелегалов.
– Нет, – возразил Дроздов, – мы проверили всех наших людей. Ни у одного не было стопроцентного попадания, но ни один не имеет даже пятидесятипроцентных неудач. Искать скорее всего нужно среди старших офицеров разведки, имеющих доступ к нашей оперативной информации.
Грибин деликатно промолчал, не решаясь ввязываться в спор, но Грушко не мог молчать. И не стал.
– Что вы хотите сказать, Юрий Иванович, – неприязненно посмотрел он на Дроздова, – что среди наших старших офицеров есть американский агент?
– Скорее английский, – пробормотал Дроздов.
– Не говорите глупостей. – Грушко был заместителем Крючкова и мог позволить себе говорить любому из сидевших в этом кабинете, кроме самого хозяина, любые дерзости.
– Простите, товарищ генерал, – возразил упрямый Дроздов, – мы постарались проанализировать все возможные варианты. И настаиваем на своем. Среди наших нелегалов нет ведущих двойную игру. В этом вы можете сами убедиться.
– Виктор Федорович, – примиряющим голосом произнес Крючков, – вы можете сами проверить результаты работы их управления. Если будут какие-то сомнения, повторим проверку.
– Хорошо, – сразу согласился генерал.
– А вы, товарищ Дроздов, – обратился к нему Крючков, – подготовьте для меня справку обо всех ваших офицерах на этом направлении.
– Хорошо, Владимир Александрович, – сразу отозвался Дроздов.
– Кажется, наши специалисты-контрразведчики тоже имеют какие-то наработки? – спросил Крючков у полковника Буданова.
– Да, товарищ генерал, – неторопливо ответил Буданов, – по нашему мнению, этот неизвестный может работать в одном из наших посольств за границей даже в должности резидента.
Все шестеро офицеров, сидевшие за столом, мрачно переглянулись.
– Почему вы так решили? – спросил Крючков.
– Анализ перехваченной информации свидетельствует о том, что агент английской разведки работает либо в руководстве третьего отдела ПГУ КГБ, либо в одном из наших посольств под прикрытием. Но конкретно мы пока установить не можем, – сообщил Буданов.
Крючков достал свой список, развернул его и для себя еще раз перечитал фамилии всех семерых резидентов: Гук, Шацких, Севрюгин, Селиверстов, Кошляков, Будник, Смирнов. Он хорошо знает всех семерых. Неужели один из них враг? На такой должности – и враг? Он в это верить не хотел и не мог. Но на всякий случай сказал:
– Ищите замены резидентам, которые сидят слишком долго. Или допускают крупные ошибки. В Лондон Гуку передайте, чтобы активизировал работу, но без ненужного риска. А в Ирландии Смирнова давно нужно было заменить. У вас есть какая-нибудь кандидатура? – спросил он у Грибина.
– Отдел рассматривает кандидатуру Владимира Васильевича Миндерова на этот пост. И еще две кандидатуры. Пока решаем.
– Долго решаете. А в итоге мы не всегда получаем то, что нам нужно. Возьмите под свой личный контроль и эту работу. Мы просто обязаны все выяснить без привлечения к этим утечкам сотрудников Второго управления. Они начнут действовать топорно, без должного прикрытия. – Крючков, уже столько лет проработавший в разведке, с обычным высокомерием разведчика относился к грубым и прямолинейным действиям контрразведки.
– Мы постараемся выбрать лучшего, – заверил его начальник третьего отдела.
– Тогда подведем итоги, – сухо сказал Крючков, – с этого момента мы создаем специальную группу в составе: Грушко, Голубев, Буданов. Нам нужно точно выяснить, откуда и почему идет информация к англичанам. Спасибо. Все свободны. Дроздову остаться.
Когда все вышли, он мрачно посмотрел на Дроздова.
– Теперь рассказывайте про вашего Юджина. Что у вас с ним?
– Пока ничего. На связь с нашими людьми в Нью-Йорке его связной не вышел. Матвеев передает, что обнаружил за собой наблюдение. И наблюдение за Сюндомом.
– Они вышли на шведа? – сердито спросил Крючков.
– Да, – ответил генерал.
– В результате чьей ошибки? Связного, самого шведа или Матвеева?
– Этого мы пока не знаем, – чуть виновато сказал Дроздов.
– Может, Юджин провалился?
– Мы проверяли. Там все нормально.
– А его связной?
– Пока работает, как и раньше.
– Значит, вы потеряли связь с Юджином? Я вас правильно понял?
– Не совсем. Просто его связной, очевидно, узнал или сумел просчитать, что за шведом наблюдают, и не вышел на связь. Сам Юджин пытается выйти на связь через резервный вариант. Но у нас там проблемы. Умер наш связной.
– Как умер? – не понял Крючков. – Его ликвидировали? Почему мне об этом не докладывали?
– Он умер в больнице. Мы проверяли, связной действительно болел. Там все в порядке. Перед смертью он сообщил пароль своей соседке и попросил ее принимать приезжающих гостей. Мы послали человека, и все подтвердилось.
– И вы верите в случайную соседку? – желчно поинтересовался Крючков. – Нас просто переиграли американцы.
– Не думаю, – набрался смелости возразить Дроздов, – мы проверяли достаточно тщательно. Там все совпадает. У связного была обнаружена тяжелая форма рака. Он сам об этом не знал. Но успел сообщить и нам в Центр, и предупредить свою соседку. Он предполагал, что не вернется. Его увезли на операцию, и он умер в больнице. Все совпадает, такое подстроить просто невозможно. Мы даже обнаружили его страховой полис, выдаваемый в случае смерти владельца. Наш человек сумел попасть в его дом после смерти и даже побеседовать с этой хозяйкой.
– Ваш человек вернулся? – быстро спросил Крючков.
– Да, конечно. Он уже в Москве. В Чикаго он ездил как рядовой турист.
– За ним не следили?
– Он допускает, что следили. Но на встречу он шел без наблюдения. В этом он убежден. Его прикрывал другой наш сотрудник, и он тоже подтверждает, что на встречу проверяющий поехал без обычного наружного наблюдения. Вернее, им удалось оторваться, и они часа два все проверяли.
– Значит, Юджин остался без связи?
– Практически да.
– Что думаете предпринять?
– Мы готовим нового связного. А старого будем отзывать. Он работал с Юджином уже много лет.
– Согласен, – кивнул Крючков, – вы всегда помните, что главное для нас – это работа самого Юджина. Где мы еще сумеем получить такую легенду и такое прикрытие? Кстати, его информацию вы тоже проверяли? Вы ведь работали раньше резидентом в Нью-Йорке?
– Конечно, – кивнул Дроздов, – картина одинаковая. Все его сообщения по Великобритании стали известны англичанам и американцам. А сообщения по Америке оказались верными, и о них пока неизвестно ни ЦРУ, ни Сикрет интеллидженс сервис.
– И здесь то же самое, – понял Крючков.
– Да, Владимир Александрович. Мы проверяли все совместно с людьми генерала Голубева. Сомнений почти нет. У нас действует агент английской разведки. И действует скорее всего на линии нашего третьего отдела.
– И он может подставить Юджина, – негромко подвел итоги Крючков, уже понявший, чем это может грозить лично ему. И вдруг Дроздов сказал как раз те слова, которых больше всего боялся начальник советской разведки:
– Он это уже сделал. Он уже выдал Юджина американцам. Просто он не знает, кто именно наш агент. А американцы уже ищут Юджина. Мы получили сообщение сегодня утром из Нью-Йорка. За Матвеевым и Сюндомом следят сотрудники ФБР.
ГЛАВА 8
Он смотрел на нее, словно они не виделись целую вечность. Она покачала головой и неожиданно спросила:
– Вы так и собираетесь стоять в коридоре? Или, может, лучше зайдете в номер?
– Если вы меня пригласите, – пробормотал он.
– У вас особая манера напрашиваться в гости, – сразу парировала Сандра, – заявляетесь ко мне в полночь и еще ждете приглашения. Придется вас впустить. Заходите. – Она прошла в глубь номера, и он, оторвавшись наконец от стены, вошел следом, осторожно закрывая за собой дверь. У нее был двухкомнатный сюит, и она закричала из спальни:
– Входите, я сейчас к вам выйду.
Он прошел к стоявшему у столика креслу и, опустившись в него, неслышно перевел дыхание. Выпитый алкоголь несколько непривычно бил прямо в голову. Он давно уже не позволял себе так расслабляться. Вернее, не позволял никогда, если не считать того единственного случая в Измире. Но тогда подобное пьянство было скорее расчетом, а не просчетом, в отличие от сегодняшнего вечера.
Сандра вышла из спальни.
– А вы не изменились, – ровно произнесла она и сразу спросила: – Что будете пить?
– Минеральную воду, – пробормотал он.
Кажется, она не удивилась. Достав из холодильника бутылку минеральной воды для него и бутылку апельсинового сока для себя, разлила по высоким стаканам напитки и протянула своему гостю один из них.
И только после этого уселась во второе кресло.
– Вы тоже мало изменились, – пробормотал он, чуть пригубив из стакана. – У вас служебная командировка? Или по личным вопросам?
– Бизнес, – покачала она головой. На английском языке это могло означать и служебную командировку, и личный вопрос. Он не стал уточнять.
– Вы по-прежнему вице-губернатор?
– У нас будут выборы только в восемьдесят шестом, – напомнила она, – а пока я по-прежнему вице-губернатор штата.
– Да, я помню, как вы вели заседание сената в Батон-Руже, – обреченно сказал он, – вы были просто великолепны.
– Благодарю вас. Как ваша супруга?
– Мы живем теперь отдельно. Нет, мы официально не развелись. Но живем отдельно. Я в Нью-Йорке, она в Хьюстоне.
– Вы перебрались в Нью-Йорк? – удивилась Сандра.
– Уже несколько месяцев. Теперь в Хьюстоне лишь филиал моей компании.
– Понимаю, – кивнула Сандра, – как ваш сын?
– Как будто хорошо. Но я его редко вижу, к сожалению. А как ваша дочь? Кажется, тогда были какие-то проблемы?
– У кого их нет, – улыбнулась Сандра, – но пока все хорошо.
Он снова выпил воды. Его мучила непонятная жажда, словно в присутствии этой женщины он чувствовал себя не совсем уверенно, и у него постоянно пересыхало в горле.
– Хотите еще воды? – спросила она, увидев, что его стакан почти пуст.
Он кивнул, и она пошла к мини-бару доставать следующую бутылочку минеральной. Он поднялся, принимая у нее бутылочку, и случайно коснулся ее пальцев. И снова та обжигающая искра, которая проскочила между их ладонями несколько часов назад, возникла на стыке их пальцев. Он не стал убирать руку. Просто поставил бутылочку на стол и смотрел в глаза женщине. Что-то в ней было особенное, отличавшее ее от всех остальных женщин на свете. Ему даже на мгновение показалось, что она похожа на его мать.