– Пропустите, пропустите! – раздались крики сотрудников полиции.
В гостиную вошли сразу пятеро. Полицейские оттеснили остальных от дверей. Эксперты сразу бросились к убитой, а пожилой комиссар – невысокого роста мужчина с проседью в красиво уложенных волосах, с небольшими темными усиками и усталыми, покрасневшими глазами – прошел следом за ними. Возможно, его подняли с постели.
– Добрый вечер, – пробормотал он, обращаясь к Андреа, – я хотел бы знать, почему здесь так много народу. Кто этот человек? – спросил он, показав на Марка Лабунского.
– Муж убитой, – понизил голос Андреа, – мы поднялись сюда вместе с ним.
– Мои соболезнования, сеньор, – пробормотал комиссар, – надеюсь, все остальные не имеют родственных отношений с убитой?
Дронго понимал итальянский язык и поэтому мог оценить степень иронии комиссара.
– Нет, – торопливо сказал Андреа, – это его помощник, сеньор Обозов.
– Очень хорошо, – кивнул комиссар, – но будет лучше, если сеньор Обозов подождет в коридоре. Или освободите для них соседний номер. А кто этот плачущий сеньор. Надеюсь, не брат убитой? Или он друг семьи?
– Это известный певец Олег Торчинский, – сказал Дронго на итальянском, – они были очень дружны с покойной.
– Судя по акценту вы не итальянец, – заметил комиссар, – хотя я думал, что вы тоже из службы охраны.
– Это сеньор Дронго, он эксперт по вопросам преступности, – быстро пояснил Андреа.
– У нас свои эксперты, – усмехнулся комиссар, – я прошу всех покинуть номер и подождать в соседнем, до тех пор пока мы вас не позовем. Здесь может остаться только муж убитой.
– Хорошо, – кивнул Дронго, – но вы напрасно так торопитесь. Может, мне тоже лучше остаться?
– Я сказал все, – упрямо повторил комиссар. – Когда вы понадобитесь, мы вас позовем.
– Здесь произошло убийство? – раздался громкий голос Хеккета, и Дронго поморщился.
– Я так и думал, – сказал Хеккет входя в гостиную, – все это должно было плохо кончиться. Добрый вечер, Дронго. Вы в своем амплуа, пытаетесь вычислить виновного? Здравствуйте, комиссар Террачини.
– Здравствуйте, Хеккет, – недовольно ответил комиссар. – Вы тоже здесь? Не думал, что и вы окажетесь в этом отеле. Надеюсь, вы мне поможете разобраться с этим убийством.
– В присутствии великого и ужасного Дронго? – спросил, явно ерничая, Хеккет. – Ни в коем случае. Пусть расследование проводит самый лучший эксперт ООН. Между прочим, комиссар Дезире Брюлей считает его одним из лучших экспертов в мире. Я бы на вашем месте не упускал такой возможности.
– Вы действительно эксперт? – спросил комиссар.
– Да, – кивнул Дронго.
– Тогда можете остаться. Остальных прошу удалиться. Всех, кроме супруга покойной. А вы, Андреа, проследите, чтобы гостей разместили в соседнем номере. Мне нужно будет поговорить с каждым.
– Хорошо, – кивнул Андреа.
– Это комиссар Филиппо Террачини, – обращаясь к Дронго, сказал Хеккет. – Между прочим, имеет на своем счету массу раскрытых преступлений и считается одним из лучших специалистов по расследованию подобных дел.
Дронго кивнул комиссару. Когда Обозов и Торчинский вышли в коридор, комиссар Террачини прошел в спальную комнату и спросил у криминалиста, работавшего с трупом:
– Как у нас дела?
– Ее задушили, – сообщил эксперт, – набросили какую-то ленту на шею и задушили. Смерть наступила примерно полчаса назад.
– Есть какие-нибудь отпечатки пальцев, следы?
– Пока нет, но мы ищем.
Хеккет, войдя в спальню, равнодушно посмотрел на труп. Затем вышел в гостиную и обратился к Дронго:
– Я всегда считал, что красивые женщины не бывают счастливы. Бог не дает всего и сразу. Либо красоту, либо счастье. Так и получилось.
– Говорите потише, – одернул его Дронго, – в кабинете муж покойной.
– Даже если я начну говорить шепотом, мы не сможем ее оживить, – цинично заметил Хеккет. – И кто, по-вашему, мог совершить убийство?
– Любой из присутствующих, – заметил Дронго, – любой из тех, кто сейчас находится в соседнем номере.
– Вы меня поражаете, коллега. Обычно у вас более стройная версия. И более убедительная.
– Пока нет. Но нам нужно проанализировать поведение собравшихся и прийти к определенному выводу.
– Вывод, по-моему, и так ясен. Либо муж, либо любовник, либо отвергнутый любовник. Рядом с такой красивой женщиной обязательно должны быть отвергнутые мужчины. Это нормально.
– Я не очень хорошо говорю по-английски, – сказал комиссар. – Иногда путаю слова, но полагаю, что нам нужно вместе обсудить мотивы возможного преступления. И очертить круг подозреваемых.
– Конечно, комиссар, – согласился Дронго, – но сначала нужно успокоить мужа убитой, а потом мы поговорим более обстоятельно.
– Я плохой утешитель. – пробормотал Террачини.
Дронго прошел в кабинет Марк сидел в кресле. Пиджак валялся где-то в стороне. Галстук лежал рядом. У него были всклокоченные волосы. Когда Дронго вошел в кабинет, он поднял голову и, растерянно посмотрев на вошедшего, тихо сказал:
– Не могу поверить, что она умерла.
– Она была красивой женщиной, – сказал Дронго.
– Да, – кивнул Марк. – очень красивой. У нас не все было хорошо, но я ее очень любил, очень.
– Вам лучше сейчас побыть одному, – сказал Дронго.
– Спасибо, – кивнул Лабунский.
– Не беспокойтесь, я постараюсь найти убийцу, – уверенно сказал Дронго и вышел из комнаты в гостиную.
Там уже находились комиссар Террачини и Уорд Хеккет. Они расположились в креслах, дожидаясь, когда эксперты закончат работу.
– Убийца вошел в номер и задушил ее, – сказал комиссар, – значит, убийца сумел открыть дверь и войти незамеченным.
– Верно, – кивнул Хеккет, – получается, что у убийцы был ключ от входной двери.
– Подождите, – прервал их Дронго, усаживаясь на диван, – а каким образом убийца мог попасть на этаж? Как он прошел к двери?
– Что вы хотите сказать? – нахмурился комиссар.
– Я понял, что он хочет сказать, – вставил Хеккет, – сюда невозможно попасть, не пройдя мимо дежурной. На этих этажах, где находятся апартаменты для особо важных гостей, у выхода из лифта сидит дежурная, которая могла видеть убийцу.
– Сейчас мы ее позовем, – кивнул комиссар. – А другого выхода здесь нет?
– На этот этаж нельзя попасть так просто, – пояснил Хеккет, – только с помощью специальной карточки, которую выдают постояльцам именно этого этажа.
– У кого могла быть такая карточка? – спросил комиссар.
– Только у гостей отеля, – твердо сказал Хеккет.
– Получается, что она могла быть только у мужа, – комиссар пожал плечами, – тогда все наше расследование закончится через десять минут.
– Не думаю, – задумчиво возразил Дронго, – судя по всему убийца заранее подготовился к совершению подобного преступления и вряд ли стал бы подставляться таким нелепым образом.
– Сначала мы поговорим с дежурной, – сказал комиссар, – а потом побеседуем с мужем убитой. Может, мы выясним, кто последним входил к ней номер.
– А карточка-ключ? – напомнил Хеккет. – Она могла быть только у мужа. Или у жены. И больше ни у кого. Хотя нет. Она могла дать свою карточку любовнику, но наш друг Дронго не верит в порочность женщин.
– Я верю только в конкретные факты, – сухо заметил Дронго, – и не люблю домыслов в отношении женщин. Об этом я вам уже говорил, Хеккет. Постарайтесь вести себя уважительно хотя бы по отношению к покойной.
– Она вам явно нравилась.
– Тем более не нужно говорить гадостей. Давайте сначала во всем разберемся.
– Может быть, мы начнем с ее мужа, – вздохнул комиссар, – в таких случаях лучше сразу допрашивать близких родственников. Позовите мужа, – попросил он одного из своих сотрудников.
Тот поспешил пройти в кабинет. Через некоторое время оттуда вышел Лабунский. Он был в расстегнутой рубашке и в брюках. Пройдя к дивану, он сел рядом с Дронго.
– Вы можете говорить? – спросил комиссар.
– Да, – кивнул Марк, – кажется, могу.
– Извините, что вынужден быть таким настойчивым, – продолжал комиссар, – если вы не сможете говорить по-английски, говорите по-русски, ваш знакомый поможет нам понять вас, – показал он на Дронго.
– Ничего. Я постараюсь ответить на вопросы, – вздохнул Лабунский.
Террачини крикнул своему помощнику, чтобы принесли диктофон. Помощнику было лет сорок. Очевидно, он давно работал с комиссаром, так как даже по тембру голоса мог определить, в каком он настроении. Он сразу принес диктофон и передал его комиссару. Тот включил диктофон и положил на диван рядом с Лабунским.
– Вы не возражаете? – уточнил комиссар.
– Нет, – ответил Марк, – мне все равно.
– У вас были с женой хорошие отношения? – сразу спросил Террачини.
– Нормальные. Конечно, мы иногда ссорились, но в общем отношения были нормальными. Сегодня исполнилось пять лет со дня нашей встречи, – напомнил Марк, – впрочем, ваши коллеги об этом знают.
– Как вы думаете, кто мог совершить это убийство?
– Не знаю, господин комиссар. Из тех, кто был с нами, – никто. Это все ее родные и близкие друзья. Не знаю. Может, кто-то посторонний.
– Вы проверяли, деньги и ценности на месте?
– Нет, пока не проверял. Но меня это мало интересует. Разве можно в такой момент думать о деньгах?
– У вас были крупные суммы? У сеньоры были бриллианты, украшения, дорогие часы?
– Были. У нее были бриллиантовое колье и кулон. И еще золотые часы. Вернее, у нее были две пары часов: «Картье» и «Шопард» с плавающими бриллиантами.
– Вы можете сказать, где лежат эти вещи?
– Да, конечно. Они лежат в спальне.
– Не в сейфе? – удивился комиссар.
– Нет, – ответил Лабунский, – если залезут грабители, то они первым делом полезут в сейф. Обычно мы оставляем ценности в шкатулках и кладем их в свои чемоданы, которые запираются на кодовые замки. Вряд ли умный вор потащит через весь коридор такой заметный чемодан, как наш.
– Вы можете проверить чемодан вашей супруги? – спросил комиссар. – Я распоряжусь, чтобы его принесли из гардеробной.
– Пусть принесут все наши чемоданы, – попросил Марк, – я не помню, в каком именно чемодане лежат украшения.
Комиссар распорядился принести чемоданы. Их сложили в гостиной, и Марк, присев перед одним из них, набрал знакомый ему код и открыл чемодан. Затем покачал головой. Очевидно, это был не тот чемодан. Он присел перед вторым, начал набирать код, но неожиданно поднял голову:
– Чемодан почему-то открыт.
– Не трогайте ничего, – попросил комиссар, – возможно, остались отпечатки пальцев.
– На убитой тоже нет украшений, – вставил Дронго, – а мы видели, что на ней было колье и крупные серьги с бриллиантами.
– Да, – кивнул Хеккет, – точно были.
– На ней нет никаких украшений, – вспомнил комиссар, – никаких.
– Я не обратил на это внимания, – вздохнул Марк, – я не могу на нее смотреть в таком виде. Это так ужасно.
– Значит, драгоценности пропали, – невесело констатировал комиссар.
В гостиную вошел сотрудник полиции. Он что-то тихо сказал комиссару, и тот, извинившись, поднялся, выключил диктофон и прошел в спальные комнаты апартаментов. Кроме большой спальни, здесь была и своеобразная комната отдыха – вторая спальня. Комиссар вошел туда и громко позвал Дронго и Хеккета. Оба обнаружили сложенные на столике коробки. Комиссар открыл одну из них. Она была пуста. Он осторожно открыл следующую. В ней тоже ничего не было. Комиссар попросил своего помощника позвать Марка Лабунского. Когда тот вошел, Террачини спросил у него, показывая на пустые коробки:
– Это ваши?
– Да, – кивнул Лабунский, – это были коробочки, в которых она хранила свои ценности.
– Там уже ничего нет, – сухо констатировал комиссар, – они пустые.
Лабунский молчал. Он смотрел на комиссара и молчал. Потом повернулся и вышел из комнаты в гостиную. И тяжело опустился на диван.
Глава пятая
Они вернулись в гостиную, чтобы продолжить допрос Марка Лабунского. Комиссар был не в настроении. Если произошло убийство, связанное с грабежом, то это грандиозный скандал. В отелях такого уровня давно не случалось подобных происшествий. Одно дело, когда происходит убийство на бытовой почве, совсем другое, когда оно связано с ограблением. Он снова включил диктофон и задал следующий вопрос:
– Когда ваша жена поднялась наверх, вы тоже поднялись?
– Нет, – глухо ответил Марк, – я остался с гостями. Я не мог их оставить.
– Вы не поднимались в течение вечера в свой номер? – уточнил комиссар.
– Поднимался, – вспомнил Лабунский, – мне понадобился текст договора, и я поднялся наверх, чтобы забрать его из сейфа. Но я поднялся один, Катя осталась с гостями.
– Да, – кивнул Хеккет, вмешиваясь в разговор, – все так и было. Мистер Лабунский поднялся наверх и спустился с текстом договора. А его супруга сидела вместе с нами. Мы с Дронго можем подтвердить этот факт.
– И больше вы не поднимались в свой номер? – спросил комиссар.
– Нет, – покачал головой Марк, – больше не поднимался. А Катя поднялась потому, что официант опрокинул на ее платье бокал с шампанским или с вином, я сейчас уже не помню. Она пошла наверх, чтобы переодеться.
– С ней поднимался кто-нибудь? Или она была одна?
– Одна, – ответил с некоторой запинкой Лабунский, – да, конечно, одна.
– И все остались на своих местах? – спросил комиссар, уловив секундное замешательство в голосе Марка.
– Да, кажется, все, – ответил неуверенно Лабунский.
– Нет, – вмешался Хеккет, – не все. Господин Торчинский покинул нас еще до того, как ваша супруга вышла из-за стола.
– Верно, – кивнул Лабунский, – он вышел немного раньше.
– И быстро вернулся? – нахмурился комиссар. – Это тот самый певец, который был другом вашей семьи?
– Да, – холодно ответил Марк, – он известный певец, и я бы не хотел слышать, как это по-английски, иронию в вашем голосе, сеньор комиссар.
– Я только уточняю, – ответил Террачини. – Он жил на одном этаже вместе с вами?
– Нет, – подумав, ответил Марк, – кажется, на соседнем этаже, на девятом. А почему вы спрашиваете?
– Чтобы подняться в кабине лифта на девятый и десятый этажи, нужна специальная карточка, без которой кабина лифта не останавливается на этих этажах, верно?
– Все правильно, – снова вмешался Хеккет, – здесь два экзекютив-этажа. Девятый и десятый. Гости, живущие на этих этажах, получают специальную карточку, с помощью которой они могут подняться сюда.
– У сеньора Торчинского была такая карточка? – спросил комиссар у Лабунского.
– Не знаю. Спросите у него. Наверно, была. Такой известный артист не может позволить себе жить в обычных номерах.
– Сколько времени не было Торчинского?
Лабунский пожал плечами, взглянул на Дронго и Хеккета.
– Минут тридцать-сорок, – вспомнил Хеккет, – и мне это сразу показалось подозрительным.
– После того как ваша жена вышла из-за стола, кто-нибудь еще выходил из ресторана?
– Некоторые выходили, – поморщился Лабунский, – у нас была вечеринка, а не тюремная прогулка. Никто ни за кем не следил. Некоторые выходили.
В этот момент в гостиную вошел помощник комиссара и снова что-то тихо сказал. Тот согласно кивнул головой, и помощник удалился.
– Чтобы подняться на ваш этаж, нужна специальная карточка, – продолжал комиссар. – У кого, кроме вас и вашей жены, была такая карточка?
– Больше ни у кого, – ответил Лабунский, – вчера вечером мы приехали в отель, и нам выдали две карточки от дверей номера и две карточки от кабины лифта.
– Значит, никто, кроме вас, не мог подняться на десятый этаж? – мрачно осведомился комиссар.
– Получается, что только я мог ее убить? – невесело спросил Марк.
– Я этого не говорил. Карточки были у вас весь вечер, или вы их кому-нибудь отдавали?
– Нет. Их вообще у меня не было. Я вернулся к столу с проектом договора, и мы обсудили один вопрос, который показался мне важным. Потом Катя ушла переодеваться. А я передал свои карточки помощнику и попросил его подняться наверх, чтобы положить документы в сейф.