Он покачал головой, доставая свой. Правая ладонь действительно была в крови, пуля скользнула по руке, лишь содрав кожу. Женщина посмотрела в сторону лежавшего на земле тела.
– Как он?
– Мы ему вряд ли поможем, – мрачно пробормотал Богданов, – он мертв.
Она посмотрела на толпившихся людей.
– Вы успели запомнить номер? – спросила Миронова.
– Успел, конечно. Вы идете? Или у нас будут очень неприятные объяснения с немецкой полицией.
– Да-да, конечно. – Она снова посмотрела на толпу. – Может, он еще жив?
– В него попали по крайней мере раза четыре, это я ручаюсь. После таких ранений трудно рассчитывать на что-либо. Он мертв, уверяю вас. А нам нужно спешить.
– Идемте, – согласилась она, – вас все-таки ранило довольно сильно. Видите, кровь уже проступает и через платок. Возьмите и мой тоже.
На этот раз он не стал возражать, взяв ее платок, приложил к ладони и затем поспешил в сторону вокзала, увлекая спутницу за собой. Тело связного осталось на тротуаре. А прибывшая полиция принялась добросовестно опрашивать свидетелей, среди которых не оказалось почему-то двух самых важных, стоявших, по свидетельству очевидцев, совсем недалеко от места убийства. Уже когда они подошли к зданию вокзала, он произнес:
– Ну и нервы у вас, сеньора Изабелла. Обычно женщины в таких случаях визжат, как сумасшедшие.
Она взглянула на него, но ничего не сказала. Только спросила:
– Как ваша рука?
– Придем в отель, и я займусь своей рукой.
– У вас хорошая реакция.
– Стараюсь, – усмехнулся он, – должен соответствовать своему начальству.
Они вышли из здания вокзала с противоположной стороны. Справа находился отель «Интерсити».
– Может, мы зайдем сюда? – предложил Богданов.
– Зачем? – удивилась она. – Наш отель совсем рядом.
– Они могут заметить мою руку, – пояснил он, – мне бы не хотелось, чтобы у нас были объяснения с полицией.
– Кажется, теперь я начинаю верить, что вы были неплохим специалистом. Вы всегда обращаете внимание даже на такие мелочи?
– Это не мелочь, – мрачно возразил он, – это то, от чего иногда зависит наша жизнь.
– Давайте, я возьму вас за руку, и никто ничего не увидит, – предложила она, – так будет лучше.
– Вы можете испачкаться, – предупредил он.
– Ничего, – ответила Миронова, – не испачкаюсь. И потом, будет лучше, если мы прямо сейчас вернемся в наш отель. Долгое отсутствие как раз во время убийства связного может свидетельствовать не в нашу пользу. Кто-то мог запомнить нас в лицо, кто-то мог видеть нас в нашем отеле. Так будет вернее.
Теперь он изумленно посмотрел на нее.
– У вас довольно оригинальное мышление, – восхищенно сказал он, – мне даже кажется, что вы правы. Берите меня за руку, и мы идем.
– Договорились.
Они шли по привокзальной площади по направлению к собору. У светофора свернули направо. Уже подходили к отелю, когда он спросил:
– Это, конечно, не мое дело. Но он успел вам что-либо рассказать или его убрали в самый неподходящий момент?
– Не все, – честно призналась она. – Я расскажу вам вечером в ресторане.
Он понимающе кивнул. Конечно, она не станет рассказывать ни о чем в их номере. Он вполне может прослушиваться, а у них и без того хватает неприятностей.
– Вы хорошо держитесь, – снова сказал он уже перед самым входом в отель.
– Просто делаю вид, – хладнокровно произнесла она, первой входя в здание.
Глава 5
Эксперты не могли ошибиться. Левая шина машины Штенгеля была пробита разрывной пулей, и это меняло всю картину. Развороченный левый бок автомобиля, в который врезался грузовик, не позволял увидеть разрыв в шине до того, как произошла авария. Но самолюбивый Мюллер сильно переживал, ему казалось, что он просто обязан был обнаружить эту деталь и заметить, как потерявший управление автомобиль совершил аварию. Вдобавок ко всем неприятностям оказалось, что водитель грузовика Гюнтер Вайс был отпущен под денежный залог до передачи дела в суд. Никто не мог предполагать, что происшедшая авария была результатом столь тщательно подстроенной ловушки.
В дом к Вайсу были посланы полицейские, но его там не оказалось. Это еще не свидетельствовало о дурных намерениях парня, он мог отлучиться из дома и уйти для встречи с подружкой либо своими друзьями, что было естественно для человека, испытавшего столь сильный шок, но само по себе отсутствие Вайса создавало ряд проблем, и полицейским был дан приказ дежурить у дома до его возвращения.
Крюгер поехал к себе в офис, надеясь получить требуемые материалы по Ирине Шварц, работавшей в Калининграде и столь трагично окончившей свое вчерашнее путешествие.
К чести российской милиции, справка была уже передана в Мюнхен. Из нее следовало, что тридцатитрехлетняя Ирина Шварц была ранее дважды судима. В городе ее знали как владелицу небольшого косметического салона, открытого два года назад. Ничего криминального за последние два года сообщить не могли, но предыдущие преступления были достаточно характерны: мошенничество и участие в убийстве банкира. Тогда двадцатисемилетняя Шварц получила пятнадцать лет тюрьмы, но по непонятным причинам уже через три года вышла на свободу, а через несколько месяцев перебралась в Калининград, где открыла свой салон. В сообщении не было данных, объясняющих, почему получившая столь большой срок Ирина Шварц была отпущена на свободу раньше времени. Даже с учетом всех амнистий три года вместо пятнадцати было слишком мало. Крюгер отметил это место в их сообщении. Он был специалистом именно по преступникам из бывшего Советского Союза и неплохо знал советское законодательство. Выйти так быстро на свободу после убийства заключенная не могла, должна быть веская причина для ее освобождения.
Пришло сообщение и из посольства Германии в Москве. По неясным причинам визу ей выдавали не в Калининграде, где было германское консульство, а в Москве, в немецком посольстве, так как в Германию ее пригласила некая фрау Виммер, проживающая во Франкфурте-на-Майне. Но, вопреки приглашению, Ирина Шварц полетела не во Франкфурт, куда были прямые самолеты из Москвы, а в Мюнхен, сделав для этого пересадку в Венгрии. Крюгер отметил и это место, решив выяснить, где именно брала билеты убитая. И наконец, из копии анкеты, заполненной Шварц для получения визы и присланной германским посольством, было ясно, что она была в Германии за последние два года четырежды. Детей и мужа она не имела, а о родителях написала, что давно умерли.
Крюгер собрал своих помощников. Эрнст Дитц был высоким, долговязым молодым парнем, лишь недавно переведенным в его отдел. Франц Нигбур был, наоборот, полноватым, рыхлым, лысеющим человеком, сорока с лишним лет. Нигбур родился и вырос в Восточной Германии, в Лейпциге, и проработал более двадцати лет в криминальной полиции ГДР. Он хорошо знал русский язык и понимал специфику работы их отдела. После объединения обеих Германий он переехал в Мюнхен, где все эти годы жил его родной дядя, и стал работать у него в известной туристической фирме. Во время одного из расследований Крюгер узнал, что в Мюнхене живет столь ценный специалист, хорошо знавший и советское уголовное право, и русский язык. Более того, оказалось, что Нигбур учился в бывшем Советском Союзе и знал даже особенности работы российской милиции. Несмотря на огромные трудности и традиционное недоверие местных чиновников ко всем выходцам из Восточной Германии, Крюгеру удалось доказать ценность Нигбура и взять его на работу. Так Нигбур в девяносто третьем году, спустя четыре года после своей неожиданной отставки, вызванной ликвидацией существовавших в ГДР правоохранительных органов, снова оказался в полиции уже объединенной Германии.
Дитц приехал от патологоанатомов с протоколом вскрытия тела погибшей. Все было, как предполагал эксперт. Сначала две пули с расстояния более чем пять метров. И обе смертельные. Затем контрольный выстрел в уже мертвое тело с очень близкого расстояния. Никаких интимных контактов перед убийством у жертвы не было. В этом эксперт был убежден.
Нигбур, пославший запрос в Калининград, также обратил внимание на необычно короткий срок пребывания в заключении Ирины Шварц. Заметив, что этот пункт Крюгер выделил, он кивнул, ничем другим не выдавая своего одобрения.
– Вы уже слышали об убийстве Штенгеля? – мрачно спросил Крюгер.
– Конечно, шеф, – ответил Дитц, – хороший урок для самовлюбленного Мюллера. Пусть лучше осматривает место происшествия, а не дает нравоучительных советов всем вокруг себя.
– Думаю, нам нужно объединить наши усилия, – осторожно предположил Нигбур, – оба эти убийства, конечно, связаны. Сначала Штенгель заказывает убитой номер в столь роскошном отеле, затем убирают фрау Шварц. И в этот же день погибает Штенгель. Связь очевидна.
– Какая связь? – спросил Крюгер. – Я все пытаюсь понять, какая связь между дважды судимой хозяйкой косметического салона в Кенигсберге (немцы не любили говорить этого чужого слова – Калининград, а продолжали называть старый прусский город Кенигсбергом) и руководителем местного бюро Интерпола в Мюнхене. Вообще, что общего между бывшей преступницей и полицейским с такой безупречной репутацией, как у Штенгеля? И не могу найти ответа.
– Я запросил его досье, – сообщил Нигбур, – мне обещали прислать его из Франции. Звонили из Лиона, руководство европейским сектором Интерпола, говорили о нем много хорошего. Его хотели перевести в Берлин, возглавлять все региональное отделение по всем местным бюро нашей страны.
– Пока не узнаем, что было между ними общего, не сумеем установить, почему их убили одновременно. Какую тайну они могли знать? Слушай, Нигбур, тебе придется звонить в Москву и все выяснять. Вспомни свои старые связи. Найди там кого-нибудь в руководстве их тюрем и лагерей. Как у них называется эта система?
– Управление исправительно-трудовых учреждений, – сообщил Нигбур. – Оно считается учреждением Министерства внутренних дел России и подчиняется министру.
– Раз ты так все хорошо помнишь, тем лучше. Позвони и постарайся узнать, во-первых, почему эту заключенную так быстро освободили, а во-вторых, какая могла быть связь у этой женщины с Интерполом. Может, она проходит по каким-то их данным.
– Не введенным в общий европейский компьютер? – скептически спросил Нигбур. – Этого не может быть. Это просто не в интересах русских.
– В наших компьютерах ничего нет, – сообщил Крюгер, – я попросил заместителя погибшего Штенгеля проверить все данные. Никакой информации на Ирину Шварц в компьютерной сети Интерпола нет. Значит, концы нужно искать в Москве. Где она была осуждена?
– В Москве.
– А где отбывала срок?
– Этого нет в сообщении.
– Нужно выяснить, почему она так быстро вышла. Вообще все про нее выяснить и очень подробно. Стрелял в нее явно профессионал. Да и убийство чиновника Интерпола тоже кое о чем говорит. Нужно все рассчитать, чтобы прострелить шину автомобиля как раз в тот момент, когда машина может врезаться в идущий навстречу грузовик. Представляете, какой мастер там действовал.
– Мюллер, наверно, снова поехал туда искать место, откуда стрелял этот неизвестный убийца, – предположил Дитц.
– Вряд ли там остались какие-нибудь следы, – покачал головой Крюгер, – да и в семью Штенгеля соваться не следует. Пусть этим занимается Мюллер. Кроме того, я не думаю, что такой служака, как Штенгель, мог сообщить что-либо о своей работе в семье. И тем более его жена не могла знать ничего о столь красивой женщине, как Ирина Шварц.
– Может, она была просто его любовницей, – предположил Дитц.
– И приезжала из своего города специально в Мюнхен, чтобы с ним встречаться, – улыбнулся Крюгер. – В таком случае она обходилась ему очень недешево. Только номер в отеле «Рафаэль» за несколько дней мог бы съесть его месячную зарплату. Нет, подобная версия нам явно не подходит.
– Я просто подумал, что Штенгель мог и раньше знать эту фрау. Она ведь четыре раза приезжала в Германию, – пробормотал Дитц. – К кому она приезжала?
– Это уже лучше. Вот ты и выяснишь, к кому именно она приезжала. На ее документах, которые она оформляла при получении германской визы в Москве, есть адрес фрау Виммер, проживающей во Франкфурте-на-Майне. Найди ее телефон и поговори. Узнай, откуда она знала фрау Шварц, сколько раз с ней встречалась, почему ее пригласила. В общем, все, что можно узнать про нее.
– Сделаю, – кивнул Дитц.
– А я поеду в отель. Мне очень не понравилось, как убийца вошел в номер убитой. Если это был ее знакомый, значит, она сама должна была открыть ему дверь, и тогда все в порядке. Но почему тогда он стрелял из другой комнаты? Боялся к ней подойти ближе? Не может быть. Потом он подошел и сделал контрольный выстрел, стоя совсем рядом. Для этого нужно иметь крепкие нервы. Если бы он был в номере достаточно долгое время, он бы успел подойти к женщине поближе и сделать выстрелы не из другой комнаты. Но характер выстрелов и местоположение трупа указывают, что он вошел в номер и, пройдя в комнату, неожиданно увидел свою жертву. А она – его, и в этот момент он дважды выстрелил, применив оружие с глушителем, после чего и сделал контрольный. Но если это так, как он сумел войти в номер? Шварц сама отдала ему свою карточку? Не похоже. Мы нашли магнитную карточку-ключ на ее тумбочке.
– Может, убийца потом положил карточку на тумбочку, – предположил Дитц.
– А как тогда вошла сама фрау Шварц? – возразил Крюгер. – Не получается. Я уже проверял внизу. Она выходила после оформления и возвращалась снова. И не просила дать ей запасную карточку. Если бы она потеряла свою, шифр в замке был бы моментально изменен, а этого не было сделано.
– Действительно, не получается, – согласился Нигбур. – Может, кто-то успел снять копию там, где она была.
– И сделать такую карточку? – кивнул Крюгер. – Ты представляешь, какая это работа? Здесь работали настоящие профессионалы. И карточка, и убийство с контрольным выстрелом, и расчетливо пробитая шина – никаких других доказательств больше не нужно. Раз работали профессионалы, значит, им очень важно было устранить и Штенгеля, и фрау Шварц одновременно. Что-то такое знали эти двое. Это нечто было причиной их смерти. И наша задача состоит в том, чтобы найти это что-то. Иначе мы убийц никогда не обнаружим. Это заказные убийства, так, по-моему, говорят сами русские.
– Так, – кивнул Нигбур, – такие преступления, как правило, не раскрываются.
– Из какого оружия стреляли? – спросил Крюгер у Дитца. – Идентификацию провели?
– Конечно. «Вальтер», но с глушителем. Это как раз последний вариант. Такие есть на вооружении наших спецподразделений. Я проверял, оружие у нас не зарегистрировано, такого оружия нет и в наших компьютерах. Может, нужно проверить в Интерполе?
– Вот и поезжай в местное бюро Интерпола, – согласился Крюгер, – там есть герр Хетгесс, он был заместителем Штенгеля. Он тебе и поможет. Но только после того, как найдешь и поговоришь с фрау Виммер. Если понадобится, свяжись с полицией Франкфурта, пусть окажут содействие.
– Сначала нужно ей позвонить, – буркнул Дитц, выходя из кабинета.
– Молодой еще, – проводил его взглядом Нигбур.
– Будешь звонить в Москву? – спросил Крюгер.
– Конечно, буду, там, правда, всех поменяли. Но постараюсь узнать про эту Шварц. Если пошлем запрос через посольство, ответ придет через год. Может, мне лучше полететь?
– Думаешь, мне дадут такие деньги? – спросил Крюгер. – Чем я объясню твою командировку?
– Особых денег не нужно. Я могу на поезде проехать через Польшу в Москву и обратно. А там за два дня постараюсь узнать, почему эта фрау так быстро вышла на свободу. Иначе ничего не выйдет. Я с ними работал много. Если будут официальные каналы, наше расследование затянется на несколько лет. Эти дипломаты будут переписываться по поводу каждого слова в письмах и затянут нам все дело.
– Может, ты и прав, – согласился Крюгер, – но пока у нас нет реальных оснований для этой командировки. Вышла раньше срока. Ну и что? У них была амнистия, и ее выпустили. Это мы с тобой понимаем, что так не бывает. Знаем их правила, их законы. Никому другому этого объяснить нельзя. На основании этого тебе просто не подпишут документов и не дадут разрешения на выезд в Москву. Иди и ищи телефон Министерства внутренних дел России. Постарайся объяснить им, в чем дело. Если надо, мы дадим официальный запрос по факсу. Хотя не думаю, что им очень понравится такой запрос.