– В том-то все и дело, – пробормотал Нигбур.
И в этот момент в кабинет вошел Мюллер. На него жалко было смотреть. Он, очевидно, выехав на место происшествия, лазил под дождем, ища следы неизвестного убийцы. И не скрывал своего разочарования неудачной поездкой. Мюллер прямо в плаще сел за стол.
– Начальство приказало объединить наши усилия, – пробормотал он устало, – ты уже знаешь?
– Мне никто не говорил, – равнодушно ответил Крюгер.
– Еще скажут. – Мюллер достал платок, вытер мокрый лоб. – Черт бы их всех побрал! Два часа лазил под дождем на месте аварии, и ничего. Там давно все размыло, а рядом несколько домов, и жители клянутся, что ничего не видели.
– Вполне возможно, – кивнул Крюгер, – рано утром все спешили на работу. Никто особенно не приглядывался.
– Я пойду, шеф, – сказал Нигбур.
– Как он работает? – спросил Мюллер после ухода Нигбура.
– Нормально, – сделал непроницаемое лицо Крюгер.
– Не доверяю этим коммунистам, – презрительно произнес Мюллер, – все они там, на Востоке, были советскими агентами.
– Он никогда не был членом партии Хонеккера, – возразил Крюгер, – и не все там были агентами, иначе они не стали бы рушить Стену с той стороны. И, самое главное, он хороший полицейский, это важнее всего.
– Черт с ним, – махнул Мюллер, – он твой помощник, а не мой. Сейчас тебе позвонят и сообщат о решении объединить две наши группы.
– Значит, будем работать вместе, – ровным голосом произнес Крюгер, хотя подобная перспектива его не могла радовать.
– Вот именно. Они считают, что все эти убийства связаны друг с другом и с русской мафией. Поэтому тебя делают старшим группы, а меня – твоим заместителем.
– Просто на меня возлагают больше ответственности, – заметил Крюгер, взяв карандаш, – а мы до сих пор не знаем, как убийца попал в номер Ирины Шварц.
– Вообще эти преступления – гиблое дело, – оживился Мюллер, – я так и сказал прокурору. Русские приезжают к нам и сводят свои счеты, а гибнут хорошие немецкие парни.
– Штенгель не очень подходил под определение «хорошего парня», – улыбнулся Крюгер, вертя карандаш в правой руке, – он, по-моему, был старше нас с тобой. Ты лучше допроси еще раз того водителя, с машиной которого он столкнулся.
– Так ты действительно ничего не знаешь? – удивился Мюллер.
– Опять что-нибудь случилось? – нахмурился Крюгер.
– Полиция нашла труп Гюнтера Вайса в ста метрах от его дома. Кто-то пристрелил его сегодня утром, через полчаса после того, как он был выпущен под залог, – мрачно сообщил Мюллер, – кажется, мы потеряли последнего свидетеля.
Карандаш в руках Крюгера переломился пополам.
Глава 6
В этот вечер они не пошли в ресторан. Подполковник настояла, чтобы ужин был заказан прямо в номер. Он согласился. Не стоило устраивать демонстрацию своей раненой руки, оставляя столь характерный штрих в памяти обслуживающего персонала. Вполне возможно, что полиция уже искала незадачливых туристов, случайно оказавшихся на месте преступления и так нелепо подставившихся под выстрелы неизвестных преступников, едва не став их жертвой. Они поужинали в полном молчании, и лишь затем Миронова, пригласив своего спутника вниз, в небольшой бар, начала рассказывать все, о чем ей успел поведать связной.
С самого начала было ясно, что это крайне рискованная и авантюрная акция, из-за чего и была послана такая невероятная пара – профессиональный «ликвидатор» и бывшая разведчица, нелегал, долгие годы проработавшая на Западе. В Москве, в руководстве Службы внешней разведки, стало известно, что некий господин Халлер предлагает чудом уцелевшие документы из архивов восточногерманской разведки. При этом документы предлагаются американской разведке, которая изъявила горячее желание приобрести столь ценные манускрипты.
В Москве не нужно было гадать, чем грозит подобная акция агентуре российской разведки в Германии. Глубоко законспирированная сеть бывших восточногерманских агентов, начавших работать на Советский Союз и Россию после краха ГДР и образования единой Германии, была слишком важным стратегическим капиталом в Европе, чтобы позволить себе так просто рисковать этими людьми. Один из резидентов СВР сумел передать в Москву сообщение, что Халлер действует через своего посредника, который и убедил американцев пойти на встречу с неизвестным агентом. Срочная проверка всех имеющихся материалов не позволила установить его действительной роли в органах разведки бывшей ГДР. Из этого следовало, что данный господин скрывается под псевдонимом и, самое страшное, готов действительно передать документы ЦРУ.
В Москве не знали ни подлинного имени загадочного Халлера, ни имени его таинственного посредника, сумевшего выйти на ЦРУ и даже убедить американцев в подлинности материалов непонятно откуда взявшегося Халлера. У руководства СВР не было никаких данных по участникам столь неприятной для Москвы сделки. Известно было только одно обстоятельство – время и место встречи агентов, которая должна была состояться на далеком южном Маврикии, на самом краю Индийского океана.
И тогда было принято решение отправить сразу двух агентов. Агента-нелегала, который должен суметь вычислить Халлера и вступить с ним в контакт раньше, чем это сделают американцы, и агента-»ликвидатора», который должен помешать посреднику выполнить свою миссию и при необходимости убрать и посредника, и представителя ЦРУ, прибывшего на встречу. Задача обоих была предельно четко сформулирована, за исключением того момента, что искать неизвестных должны были они сами, своими силами и возможностями. И ошибаться оба агента не имели никакого права.
Связной, с которым должна была встретиться Миронова, был бывшим высокопоставленным сотрудником разведки ГДР. Он и должен был сообщить об имевшихся у него подозрениях в отношении Халлера. Связной успел рассказать о характере документов, которые могли быть у неизвестного, косвенно подтвердив, что часть архивов, которые уничтожались по приказу руководства восточногерманской разведки, могла уцелеть. И ими мог воспользоваться кто-либо из бывших руководителей секретной службы Восточной Германии. Самое неприятное состояло как раз в том, что связной был убит, еще не успев назвать ни одной фамилии. И его убийство само по себе говорило о многом. Во-первых, становилась ясна цена документов, если за нее не было жалко отдавать человеческие жизни, пусть даже чужие. Во-вторых, четко вырисовывался контур будущей организации посредников, сумевших провернуть столь сложную операцию по контакту с ЦРУ почти в полной тайне, в том числе и от западногерманских спецслужб. И наконец, в-третьих, убийство могли совершить сотрудники Центрального разведывательного управления, не заинтересованные в достижении истины по столь важному для них делу. Во всех случаях убийство, случившееся несколько часов назад у отеля «Людвиг», делало путешествие «супругов де ла Мендоса» на Маврикий и неприятным, и чрезвычайно опасным.
Богданов понимал, как сложно будет действовать без оружия, однако за годы своих командировок научился почти всегда обходиться без пистолета, применяя подручные технические средства, никогда не подводившие его. Трудность состояла как раз в другом. Вычислить нужного человека и опекавшего его посредника. И постараться не ошибиться. Иначе легко можно было убрать агента, имевшего столь ценные документы, дав возможность, в свою очередь, посреднику беспрепятственно продать эти документы сотрудникам ЦРУ. Наконец, нужно было вычислить по возможности и самого сотрудника из Лэнгли, приехавшего на Маврикий за документами. Это делало их задачу очень сложной, но никаких других вариантов не существовало. Встреча должна состояться через несколько дней на Маврикии, и они оба должны успеть попасть на этот благословенный остров до начала намеченного срока.
Судя по бурному началу в Кельне, их ожидало не менее трудное продолжение на Маврикии. Оба офицера понимали это без лишних слов. Именно поэтому разговор в баре шел вполголоса. Выбранный в конце небольшого зала столик вполне соответствовал теме их беседы.
– Откуда они могли знать о нашей встрече? – хмурилась Миронова. – Ведь это было не в интересах убитого – рассказывать всем о предстоящем контакте.
– Они были знакомы с этим Халлером, – тихо произнес Богданов.
– Видимо, да, – согласилась Миронова, – и не просто знакомы. Кто-то очень умело просчитал, что именно этот связной может вывести наше ведомство на Халлера. Нужно передать запрос в Москву, чтобы проверили всех людей, близко знавших нашего убитого друга. Халлер был из числа его знакомых.
– Вы правильно рассуждаете, – согласился Богданов, – а нам нужно будет на Маврикии обратить внимание и на то, как посредник будет вести себя в отношении самого Халлера. Он вполне может решить сам начать свою игру. Или от имени своей организации. Сумел же этот посредник выйти на ЦРУ без помощи Халлера, хотя тот наверняка крупный профессионал из бывших разведчиков ГДР.
– Если бы наши имели доступ к Маркусу Вольфу, – пожалела Миронова, – но к нему нельзя даже подойти. Он находится под постоянным наблюдением контрразведки ФРГ.
– Из этого ничего не выйдет, – согласился Богданов, – он ведь много раз заявлял, что не выдаст ни одного агента, ни одного своего товарища. Как бы мы смогли доказать бывшему шефу восточногерманской разведки, что неизвестный Халлер хочет продать документы? Может, мы просто хотим сдать его властям ФРГ, как сдали в свое время самого Вольфа. Если мы выдали даже Хонеккера.
– Я помню, как это было. – Миронова посмотрела по сторонам, хотя разговаривали они по-испански. – Видела по телевизору. Целый день показывали эти кадры. Как его ведут по лестницам, как подводят к машине и как он поднимает свой кулак. Такой позор на весь мир. После этого один из наших агентов просто отказался с нами сотрудничать, заявив, что не хочет иметь дело с беспринципными людьми. Представляете?
– Он был уже завербованный агент? – удивился Богданов.
– Почти. Еще не успел приступить к активной деятельности, мы его только завербовали. И сразу отказался. Такое откровенное предательство очень действует на психику любого агента. Если выдали лучшего друга страны, человека, с которым целовались все наши лидеры от Хрущева и Брежнева до Горбачева, то что можно говорить о простом агенте. Его сразу сдадут, как только появится малейшая опасность. Так примерно рассуждают агенты.
– У вас своя специфика, – осторожно заметил Богданов, – вы имеете дело с агентами, поставляющими вам ценную информацию, с нелегалами, с чиновниками, согласившимися на сотрудничество. У меня несколько другая специфика.
– Вы, очевидно, считаетесь хорошим специалистом? – спросила Миронова, посмотрев на его волосатые руки.
Он не смутился. Не стал прятать их.
– Да, – сказал он, – очевидно, хорошим, если послали с вами, подполковник. Просто у каждого свои задачи. Я выполняю свои в меру своих возможностей.
– Простите, – мягко произнесла она, – я не хотела вас обидеть.
– После вчерашнего вечера это вряд ли возможно, – улыбнулся он, – вы уже сказали все, что хотели сказать.
– По-моему, вы сексуальный маньяк, – сказала она без прежнего энтузиазма.
– Спасибо.
– Нет, правда. Вас действительно так задели мои вчерашние слова?
– А вы как думаете?
– Ну, вы тоже были хороши. Влезть в постель женщины, даже не спрашивая ее согласия. Согласитесь – это предел хамства.
– Смотря к какой женщине. По легенде вы – моя жена. А по делу – мой напарник. И хотя я часто работал один, но если бывали напарники-женщины... Вы меня понимаете?
– И ни одна не отказала?
– Во всяком случае, не в такой форме.
– Хорошо, – улыбнулась она, – будем считать, что вчера я неадекватно прореагировала на ваше предложение. Кстати, примите мою благодарность за ваши сегодняшние действия. Они безупречны. Похоже, я осталась в живых только благодаря вам.
– Вы слишком скромны, когда не нужно. Любая другая женщина на вашем месте минут десять кричала бы благим матом, потом минут пять пыталась бы выяснить, почему я хочу уложить ее на грязный асфальт. И еще столько же времени приводила бы себя в порядок. Я уже не говорю о том, что почти наверняка любая женщина постаралась бы подсмотреть, кто это так лихо стреляет, и подняла бы свое прелестное личико. В этом случае пули не задели бы моей руки. Они бы точно попали вам в голову. У вас реакция настоящего профессионала. Мгновенная реакция и понимание момента.
– Без вас я сегодня не сидела бы за этим столом. Все равно, спасибо.
– Пожалуйста, – буркнул он, – это моя работа.
– Когда, думаете, нам лучше выехать из отеля?
– Завтра утром.
– Вы же говорили, что у нас вечерний рейс, – напомнила Миронова.
– Забота о вашей безопасности тоже входит в мои обязанности. Мы не можем ждать до вечера. Лучше поедем завтра утром куда-нибудь на прогулку в ближайший город. А вечером вернемся в Кельн и уедем в Париж. Оставаться в отеле еще целый день – небезопасно. В городе не так много отелей такого класса. Нас могут вычислить.
– Понимаю, – серьезно ответила она, – тогда нам придется сдать наши чемоданы в камеру хранения на вокзале.
– Так и сделаем.
– Между прочим, – вдруг спросила она, – вы знаете, что у вас в багаже нет приличного купального костюма?
– Какого костюма? – не понял он. – Вы шутите? У меня есть плавки.
– Сеньор де ла Мендоса, – терпеливо заметила Миронова, – это уже моя сфера деятельности. Я работаю в других странах уже много лет. Купальный костюм такого сеньора не может состоять из одних плавок непонятного цвета. У вас должен быть специальный халат, тапочки, шапочка, простите, трусы, и все одного цвета и желательно купленное в очень известном магазине.
– Это действительно так важно? – покачал головой Богданов. – Никогда не думал про это.
– У высшего света свои законы. Вы играете в теннис?
– Конечно, нет.
– Вам повезло. Иначе пришлось бы покупать и всю амуницию для тенниса. Такова атмосфера того самого отеля, куда мы с вами направляемся.
– Спасибо, что предупредили. Завтра будем искать шапочку и халат, – махнул рукой Богданов.
В эту ночь они снова спали раздельно. И, к его чести, он уже не пытался лечь с ней. Но об этом все равно сожалел, как и любой мужчина на его месте. Когда рядом красивая женщина, очень трудно быть порядочным человеком.
Глава 7
Труп погибшего Вайса был доставлен к экспертам почти сразу после обнаружения. На этот раз результаты вскрытия были на столе у Крюгера через три часа после приезда Мюллера. Сомнений уже не было. Убийства Штенгеля и Вайса были связаны с убийством фрау Шварц. Экспертиза дала заключение: в обоих случаях стреляли из одного и того же пистолета. А вот в случае с автомобилем Штенгеля эксперты сделали очень интересное заключение. Шина автомобиля была пробита девятимиллиметровой пулей, выпущенной из специального штурмового пистолета бесшумного действия, известного как модификация чешского пистолета «скорпион».
Парадоксальность заключалась в том, что подобные штурмовые пистолеты, называемые «волнорезами», имелись на вооружении только у сотрудников бывшего КГБ СССР и были известны в Германии под кодовым номером «С2 91 S». Применение таких пистолетов в Германии прежде почти не было зафиксировано, они попали в компьютерную сеть немецкой криминальной полиции лишь благодаря частичным сведениям бывшей восточногерманской полиции. Теперь у Крюгера был более чем достаточный повод для командирования Нигбура в Москву.
Этот день Крюгер потратил на хождение по инстанциям с обоснованием своего решения послать Нигбура. Ему повезло. Мюллер занимался убитым Вайсом и не мешал ему, так как, узнай кто-нибудь из чиновников Министерства иностранных дел или его собственного полицейского ведомства, что он отправляет в Москву бывшего полицейского ГДР, командировка никогда бы не состоялась. Вечером традиционный немецкий бюрократизм наконец был сломлен, и Нигбур даже получил документы, разрешавшие обращаться в посольство России в Бонне. В тот же вечер он вылетел в Бонн. А Крюгер поехал к Мюллеру узнавать последние данные по обыску дома Вайса.